***
Всё-таки Арсений мог назвать себя счастливым человеком. В сорок один у него была семья, любимая работа, в принципе неплохое для омеги положение в этом всё ещё неравном мире. Был любимый альфа-муж и сын-подросток. Казалось бы, жизнь удалась, и Арс собрал самое настоящее счастливое комбо, но периодически он жалел о двух вещах… О том, что даже если встретит истинного, то никогда уже об этом не узнает. И о том, что в своё время с Антоном у них не получилось завести второго ребёнка. С их сыном как-то всё получилось по молодости и глупости. Слишком неожиданно, когда они оба были не готовы. Вообще с Антоном Арс познакомился благодаря коллегам, с которыми по молодости делил офис. Те просто как-то позвали Арсения, которому недавно стукнуло двадцать шесть, с собой в бар после работы, где работал он… друг одного из коллег, который всегда делал ему хорошие скидки. Антон-то и сейчас выглядел моложе своих лет, а тогда-то… тогда совсем казался едва оперившимся птенцом, хотя и утверждал, что ему было целых двадцать пять. Вроде бы и ничего такого, всякое в жизни бывает, подумаешь, молодо выглядел, может, гены такие. Хотя маленький червячок сомнений в душе выгрызал себе пристанище. Но что-то Арса в этом бармене зацепило, да и было это взаимно, так что в ту ночь они обменялись номерами. А потом понеслась бесконечная переписка, встречи по выходным — исключительно дружеские… Арсений был на седьмом небе от счастья. Наконец-то он нашёл того, с кем было интересно. Пусть запах Антона ему оставался неведом — а это значило, что они не были предназначены друг другу природой, — к нему самому тянуло со страшной силой. Они как-то быстро прошли дружеский этап, скакнув на конфетно-букетный период, который тоже пронёсся скорым поездом, ведь они стремительно переспали прямо на первом своём официальном недружеском свидании, потом ещё, и ещё, и… И Арс внезапно оказался в свои двадцать шесть беременным омегой, помеченным каким-то малолеткой. Да, его альфе мечты на самом деле оказалось всего восемнадцать, а не двадцать пять, он только начал учиться, параллельно подрабатывал, в голове гулял ветер, который, видимо, в один момент сдул все тормоза. В такое вляпаться можно было лишь по большой любви… или по не меньшей глупости. И это сейчас ответ был очевиден, а тогда явно перевешивало второе. Арсений не знал, на что обиделся больше — на такое наглое враньё о возрасте или же на метку, поставленную во время одной из их встреч совершенно без спроса. Ведь метка обозначала принадлежность… скрывала Арсения от других альф, а они с Шастом о вечной любви до гроба никогда и не говорили. Они вообще свои отношения не обсуждали, не строили никаких планов на будущее, а просто встречались и хорошо проводили время вместе. И тут метка, которая была если не на всю жизнь, если её не обновлять, то на долгие годы точно. Да и в современном мире метки обычно альфы ставили своим омегам после свадьбы и то не всегда, чтобы в случае развода не было лишних проблем, а тут такое… Шаст, конечно, сразу изъявил желание быть самым сознательным отцом на свете, но несколько недель, а то и месяцев Арс его и видеть не желал. Слишком был обижен, подавлен, не знал, что вообще делать. Ребёнка он хотел, избавляться и не думал, но быть омегой-одиночкой… перспектива была так себе. Впрочем, обида на Шаста была слишком сильна, чтобы даже его просто выслушивать. Арсений даже не понимал, почему его тошнило — от токсикоза или же от мыслей об Антоне. Да и сомнения насчёт каких-либо перспектив со слишком молодым альфой если не с ветром, то точно со сквозняком в голове всё же присутствовали. Уж не проще ли было выбираться из всего самому, чем довериться человеку, отношения с которым начались с обмана? Антон же не сдавался. Пытался вымолить прощение, посылал цветы почему-то именно тогда, когда Арс о них мечтал. От Шаста приходили и подарки, и десерты… он как-то поразительно угадывал все желания своего омеги на расстоянии. Может, виной всему была как раз метка, создавшая особую связь между ними… Арсений этого не знал наверняка, не хотел знать, ведь ему была приятна эта забота, а его сердце потихоньку оттаивало. Оттаяло оно настолько, что к рождению Вани они расписались. Никаких торжеств не было — просто поставили подписи и уехали домой. Арс в тот день плохо себя чувствовал, и все мало-мальски торжественные планы, которые заключались в посиделках в кафе с папой Антона, пришлось отменить. Родители Арса же этот союз не принимали. Конечно, они были истинными, им было не понять, зачем их сын связался с альфой-малолеткой, вместо того чтобы искать свою судьбу, так ещё и не просто залетел от него, но и позволил себя пометить. Потом принять пришлось, ведь они были без ума от своего внука, а Арсений пригрозил, что запретит им видеться, а заодно пропадёт с радаров сам, если они не признают и Антона членом семьи. Ваня рос, Антон наконец-то тоже повзрослел и стал самым лучшим отцом-альфой на всём белом свете. Сильным, властным, готовым порвать любого за свою семью. Но он не утратил юношеского озорства, а с любимым мужем так и вообще был олицетворением уюта одновременно с самой надёжной каменной стеной. Сочетал в себе несочетаемое, да и Арс… Арс, по сути, стал таким же. Он не был типичным омегой, который к приходу мужа с работы вылизывал дом, он тоже был сильным, но по-омежьи мягким, и Антон любил в нём это больше всего. Где-то через шесть лет счастливого брака они задумались о втором ребёнке. Всё-таки они уже оба достаточно пережили вместе, чтобы подойти к этому вопросу осознанно. Почему-то оба не сомневались, что раз с первым ребёнком получилось так легко и просто — совершенно случайно, — то и при полном абсолютном взаимном желании вообще всё получится без помех. Не получилось. Несколько лет они ещё как-то пытались и боролись, но после нескольких неудачных и даже трагичных попыток пустили всё на самотёк. В принципе они и без второго ребёнка были вполне себе нормальной семьёй, позже завели собаку и были абсолютно счастливы, пока… …пока не случилось уже давно забытое утреннее недомогание. Арсений даже сначала подумал, что отравился — ну куда ему снова становиться папой в сорок лет. Долго сомневался, прислушивался к себе, не верил тестам… Даже Антону не рассказывал — тот случайно увидел в мусорном ведре тест с двумя полосками и поинтересовался, стоит ли ему переживать. А переживать стоило. Арс вообще никому не хотел рассказывать. Беременность в таком возрасте его страшно пугала. Точнее, начала пугать, когда несколько врачей, узнав о том, что ему сорок, а до этого были годы попыток разной степени неудачи, как по команде хмурились и предлагали полежать недельку в больнице. Арсению было страшно, ведь у него внутри зарождалась маленькая жизнь, которая могла оборваться по независящим от него причинам… и он ничего не смог бы с этим сделать, не смог бы помешать, предотвратить. Так уже было, и Арсений искренне не хотел переживать этот кошмар ещё раз. Потому и скрывал… просто маниакально скрывал своё счастье от всех, даже от собственного мужа. Ведь счастье любит тишину, а в случае очередной трагедии Арс просто не хотел, чтобы его кидались утешать или смотрели потом сочувствующе, с жалостью и даже безнадёгой. Но Антон обо всём узнал — ну, просто не мог не узнать. И желание своего омеги он уважал, хотя сам был готов разнести по всему миру новость о том, что снова станет отцом. И всё-таки он помогал Арсению как дома, так и прикрывал на людях, чтобы никто ни о чём не узнал, пока Арс сам не будет готов рассказать. Ну, или пока скрывать не станет слишком поздно. Беременность протекала хорошо, живот Арса понемногу рос, но омега успешно прятал его за мешковатой одеждой и планировал это делать чуть ли не до самых родов, если это вообще было возможно. План был идеален, ведь Арсений учёл всё, кроме одного… на концерт к сыну надо было прийти в классическом костюме. Всё-таки пресловутое высшее общество из звёздных родителей и их детей, которое промашек не терпело никогда. А не идти тоже было нельзя — этот концерт был очень важен для их сына. — Слушай, Арс, — Антон задумчиво чесал свою белобрысую макушку, разглядывая мужа в тот вечер, — а если не заправлять рубашку в брюки? Ну, вот как я сейчас. Вроде и не сильно выделяется. — Не говори мне, что так и пойдёшь, — процедил Арсений. Всё-таки он любил одеваться красиво, и если надо было выйти в костюме, то этот костюм должен был быть идеальным во всех смыслах… и не только у него. — Шаст, ты заправишь рубашку и пиджак наденешь тоже… У тебя муж дизайнер, ты просто не пойдёшь в таком виде! Твою мать… мне же тоже придётся надеть пиджак, Шаст! А он ещё больше подчеркнёт. — Ну-ну-ну, тих-тих, — Антон осторожно притянул мужа к себе и поцеловал в висок. — Да никто ничего и не заметит, сдались мы кому-то на Ванином концерте, ага. — Но ведь могут заметить, и тогда пойдут вопросы. Сто процентов, что там будет какой-нибудь журналюга. А если кто-то просто спросит Ваню про мой живот, а он и не знает. А вдруг он вообще не хочет, чтобы у него был брат? — Притормози, — вдруг нахмурился Шаст. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки Арсения, он забрался рукой под ворот и погладил большим пальцем метку над ключицей, из-за чего Арс успокоился и заметно расслабился. — Я Ваньку бесконечно люблю, но то, сколько у нас в семье будет детей, будем решать только ты и я вне зависимости от его мнения. Да и чего ты начинаешь? Ну, воспримет без восторга, а нам этого ребёнка куда уже девать? Думай лучше о своём здоровье и не нервничай по пустякам. — А делать-то что? — Давай… просто ему расскажем? — Не сегодня, — Арс надул губы и попытался выпутаться из объятий. — Сегодня должен быть Ванин день, нельзя, чтобы что-то сегодня было важнее. Да я бы возненавидел любого, кто посмел бы красть мой час славы, и плевать чем! Да как можно? Важный концерт, и тут папа влезает с новостями о том, что в семье скоро появится брат? Я бы не простил никогда! Да я бы… Пусти, Шаст, рубашку перемнёшь. — Ну, повезло, что он характером не в тебя пошёл, — рассмеялся Антон. — Да расслабься ты, все подумают, что у тебя скорее пивное пузо, чем беременность в сорок один. Вот, посмотри на меня, — он разгладил рубашку на животе так, чтобы она его облегала, — ну как бы не сильно меньше твоего, но я-то точно ребёнка не жду. — Интересно почему, — обиженно огрызнулся Арсений. — Может, потому что ты альфа, а я нет? Вот прекращай. Мы как будто опять вернулись в те времена, когда ты предложил назвать сына так, как звали бы таксиста, который должен был везти нас до загса! — Слушай, а нормальная ж идея! — Шаст прыснул и тут же получил слабый удар в плечо. — Сейчас как раз такси заказывать будем. Да и тогда тот мужик нас нормально довёз. Иваном его звали что ли… Да ну не дуйся, — он снова прижал Арсения к себе и зарылся носом в его волосы. — Ты слишком загоняешься. Ты у меня самый красивый, из тебя харизма так и прёт за километр, никто даже и не заметит, что мы ждём ребёнка, все будут в восторге от твоего острого ума. И вообще концерт же у детей. Непростой, да, но всё внимание будет им, а не нам и другим известным родителям. — Да завтра же на первой полосе какой-нибудь желтухи напечатают… — И пусть печатают, пусть. Срать на них всех, всё у нас хорошо будет. Ты же знаешь, я всегда вас поддержу, — Антон присел на корточки и прислонился щекой к животу Арса. — Да я для тебя, для него и для Ваньки всё сделаю. Абсолютно всё. — Я знаю, — на лице Арса появилась улыбка. Он так и замер, глядя на то, как Антон через рубашку гладил и целовал его живот. Старался не дёргаться, чтобы не нарушить магию момента. — Далеко ходить не надо — вспомнить, как ты покрасил волосы, чтобы Ваню в школе поддержать. — Да, директриса меня чуть не сожрала, когда таким увидела, — лицо Антона расплылось в улыбке. — Ну, зато сразу от сына отстала, да и мне ж идёт. Ну, сплошные плюсы. Так что кайфуем, Арс. Я всё улажу. — Верно, — Арсению как будто бы стало спокойнее, и он просто таял, наблюдая за тем, как муж ворковал с его животом. Сейчас хотелось только снять эти чёртовы рубашку и брюки, прилечь, и чтобы Шаст вот так же нежно гладил и целовал, но уже кожу. Чтобы ощущать каждое его прикосновение как можно ярче. Чтобы… прочувствовать. Всё-таки омеге в его положении это было нужно куда больше обычного. Но расслабляться было нельзя, ведь концерт сына — мероприятие важное, и всё-таки надо было собираться. Но Антон, казалось, забыл о спешке напрочь. Животик Арса манил его, ведь внутри был их ребёнок, которого Шаст уже любил всем сердцем. И Арсения любил, и Ваньку — места в его огромном сердце на родных было предостаточно. Дверь скрипнула — видимо, подслушивавший за ней Ваня неудачно навалился, чем себя и выдал. Антон тут же выпрямился и неловко почесал затылок, а Арс нервно выдохнул ртом. Оба родителя смотрели на Ваню чуть напряжённо и даже испуганно, словно тот застал их за чем-то непристойным. — Вань, мы ещё не готовы, — нашёлся Антон и закрыл мужа своей спиной, будто хотел защитить даже от собственного сына. — Дай нам ещё минут пять. — Хорошо, — он кивнул, но из спальни не вышел, а вытянулся, как бы пытаясь посмотреть отцу за спину, чтобы найти зрительный контакт с папой. — Пап, я всё понял и очень за вас рад, не переживай. — Ванюш, — Арсений улыбнулся, и мягко отодвинув мужа, который застыл с глупой улыбкой на лице, подошёл к сыну, — прости, что так вышло… Я не знал, как тебе сказать, и так глупо получилось. Не обижайся только, я не хотел портить тебе вечер. — Пап, ну ты чего… — Арс, — оживился Шаст, — хорош переживать, всё же нормально. Он сгрёб мужа и сына в свои большие — «медвежьи», как Арс их называл, — объятия и счастливо смеялся, как в каком-то жутко клишированном фильме, где в финале всё вдруг стало хорошо. Арсению даже захотелось его легонько стукнуть, чтобы привести в чувства, но он не стал. Ведь всё на самом деле было хорошо. Счастливая семья. Любимый муж. Чудесный сын, а скоро будет ещё. И плевать, что Арс, даже если когда-то столкнётся со своим истинным, то из-за метки об этом не узнает. Зачем ему какая-то истинность с незнакомым альфой, когда у него уже есть всё, о чём он даже не мечтал?...
18 апреля 2024 г. в 10:34
— Может, уже пора сказать ему?
— Я… я не готов… ещё рано.
Ваня замер у приоткрытой двери. В его страшно дорогой и престижной музыкальной школе сегодня вечером намечался отчётный концерт, и вот сейчас он на нервах носился по квартире, пока его отец с папой тихо одевались в спальне. Или… не так уж и тихо? О чём-то они явно спорили, хотя пытались не издавать лишнего шума. Хотелось открыть дверь и спросить, долго ли ещё они собирались возиться, но любопытство оказалось сильнее. Вот о чём было ещё рано рассказывать? Что они могли скрывать? То, что Ваня был приёмным? Это было исключено, ведь он был похож на них обоих, да и целый альбом фотографий с выписки из роддома о чём-то да и говорил. Но что тогда? Что родители могли прятать? Какие секреты могли хранить от единственного сына и бояться того, что он узнает?
— Да просто оденься, как в последнее время одеваешься.
— Я не хочу выделяться, там все будут в костюмах! Как ты вообще это представляешь? Знаменитый дизайнер оделся, как чучело?
— Скажешь, что это твоя новая коллекция!
— Не неси ерунды.
Ваня осторожно заглянул в щёлку и, кажется, всё понял. Сразу внутри стало как-то спокойно и даже радостно. Страхи и сомнения улетучились вмиг, и в сердце юного альфы поселилась теплота. Папа боялся совершенно зря, Ваня воспринял их «новость», о которой они не хотели пока рассказывать, совершенно спокойно, ведь в глубине души сам когда-то мечтал, что это однажды обязательно случится.