Смеркалось. Лучи закатного солнца сквозили чрез серые тучи, неспешно заливая мягким светом дорожки и тротуары, аккуратно проложенные впереди. Вечер медленно опускался на город, утягивая за собой и предвестников прохладного дождя сквозь апрельскую теплоту — хмурых облачков, что затмили красно-солнышко собою. Благоухание дождевой сырости заполонило воздух, который мешался с приятным запахом выпечки, исходящим от уютной кофейни. Аромат едва-едва раскрывшихся, нежно-розовых цветков на вишнёвых деревьях едва улавливался чрез призму апрельских дождей. Люди изредка мелькали на тротуарах, сверкая предвкушающей выходные улыбкой, а их редкие маленькие последователи суетились вслед за ними, невинно улыбаясь в ответ. Воздух заполонило и умиротворение, вкупе с прочими приятностями будничного города. Лишь изредка, и то не совсем, его смели рушить кучки юношей и леди, что утягивали за собой перегар. Тем не менее, каждый оставался доволен, пускай и чем-то своим. Чем-то, что отличалось от счастия остальных.
Каждый искал своё умиротворение, спокойствие, или же некую эйфорию в самых разных и разных местах, чувствах, надеждах. Они не обязательно были осязаемыми : многие искали свой покой в грёзах о завтрашнем дне, долгом сне, а того и вовсе — в алкоголе. Сия страсть была нелюбима многими, но каждый знал, что порами без неё, увы и ах, никуда. Ко всеобщему счастью, современное общество, что славилось многогранностью своих действий и их же последствий находило меж людьми компромисс, давая шанс на день без приключений.
Окна тянувшихся к небосводу многоэтажек заполонял мягкий, приглушённый свет. Постепенно темнота окольцовывала город, утягивая в сладостные объятия сонной неги каждого жителя. Но сие было лишь иллюзией : это просто тучи нещадно затмили солнце, укрывая его своею завесой.
Много кто вёлся на этот несуществующий мираж, сонно склоняя голову, да плетясь к подъезду, лишь бы поскорее провалиться в чуткий сон. И лишь одна пара очей по-лисьи щурилась от красных лучей, что так неудачно пролились на нежную, белоснежную кожу. Только такие были не столь вредны своим обжигающим эффектом, только от таких можно было не прятаться, а лишь ластиться, поддаваясь на встречу. Тонкие губы озарила лёгкая улыбка, а белёсая прядь учтиво была откинута за ушко. Изящно уведя ладонь из под длинной прядки, юноша склонил голову набок, устремляя свой взор в экран смартфона. Было так очаровательно, что именно сегодня можно было позволить себе маленькую шалость в виде отсутствия навязчивых мыслей.. А дальше и следующие за сим светлым днём, столь желанные три недели отпуска! Работа моделью, конечно, приносила лишь удовольствие, но вкупе с усталостью и истощённостью, сие выглядело не столь желанным, как долгий отпуск. И вот, с неплохой прибылью посетив несколько фотосессий, тот мог наконец отдохнуть ото всех и вся. Наконец развеяться, да успокоить внутренний ураган чувств, захлестнувших его от неимоверной усталости, пересилевшей удовольствие, что приносили будничные дела.
Альбинос огляделся. Было лишь одно незавершённое дело, которое стоило бы поскорее закончить, дабы уйти в мир своих грёз, но было видно, что его инициатор вовсе и не спешил заставляя изнемогать. Слышится протяжный вздох, вслед за которым следует звук отключения телефона и его звука в целом. Пусть теперь ищет его там, где не найдёт ни за что. Сослужит неплохой местью..
Тацухико Шибусава. Молодой человек, что с подросткового возраста сиял спокойной улыбкой на многочисленных обложках популярных статей и журналов о моде, молодой человек, что покорил шоу-бизнес своим очаровательным внешним видом. Маленькая звезда, что зажгла сей бренный мир, озаряя его всё новыми и новыми красками, маленькая звезда, что извечно блистала. Такой лучезарный, столь желанный.. Словно маленькое сокровище в огромной сокровищнице, что сверкало ярче всех.
Даже будучи такой важной персоной, молодая звезда не пугалась сиять в общественном свете в самом обычном виде. Если поточнее, то сейчас : в чёрной зипке, просторной, чёрной футболке с принтом, в тёмных, всё также просторных джинсах с лишь одним разрезом на худых коленях, да в конверсах. На деле, в таком виде он был неприметен, пускай и необычная внешность возвращала прохожих в мир воспоминаний, и задумчивых взоров, в которых откровенно читалось : " Где же я мог его встречать? ".. Альбинос был внутренне рад, что даже такая большая популярность не заставляла его изнурять от желания упрятаться от всего света.
Многие сравнивали Тацухико с фарфоровой куклой. Куклой, что блистала многочисленными нулями в ценнике. Такой нетронутой, завораживающей, но...
Бесчувственной.
Видя лучезарную улыбку, что извечно искрилась счастьем и всуляла в чужие сердца покой и умиление, никто и никогда не упоминал это слово, когда сравнивал молодого человека с красивой игрушкой. Но слыша подобную ассоциацию, Шибусава думал лишь о нём. Но виду не подавал : нет, зачем портить другим настроение? Да, некоторые завистники считали, что он слишком слащав характером. Но к чему было слушать завистные комментарии в свою сторону — он не знал. И знать, честно, не желал. Тацухико никогда не корёжило чужое мнение, что было искусно завуалировано, направлено изредка лишь на то, чтобы расстроить его, иль вывести из боевого духа. Тем не менее, своё внимание тот акцентировал именно на собственном удовольствии от того, что он слышит и читает.
Непоколебимо вдумчивый взгляд пробежался по ярким банкам с энергетиками, ища тот, коим альбинос нередко баловался в свои выходные. Несколько взглядов было устремлено на очаровательные глаза алого оттенка, да на белоснежные локоны, вьющиеся до бёдер, и послушно закрученные снизу. О, да, как же были любимы моменты, когда люди делали комплименты именно столь длинным волосам.. Как были любимы эти красноречивые взоры девиц, что с горящими глазами изучали юношу, придумывая план покорения его сердца. К слову об этом..
Ориентация Тацухико никогда не была однозначной. Единственное место, где комплексы преследовали его — отношения. Комплекс неполноценности, вкупе с занятостью всё время настигали модель со спины, нещадно вонзая нож в спину. Как бы удручающе сие не было, он никогда не ощущал того, что партнёр искренен с ним, и равнодушен к его финансовому положению. Так было со многими : однако ни тот, ни другой пол никогда не менялись. Никогда.
С горящими глазами на него смотрели девицы из-за крупных сумм на карточке после фотосессии. Посему, в один очаровательный, дождливый до нельзя день, Шибусава принял для себя следующее решение : не подпускать к своей истинной личности никого, чьи глаза пылали при виде него. Иными словами, он более не рассчитывал на искреннюю любовь, утратив всякое её вожделение.
Однако когда на фан-встречах его просили обняться, он, несмотря на всю свою неприязнь к лишним касаниям от незнакомых людей соглашался на сие с хитрым взором, опять начиная лгать. Он ощущал, словно бы соткан из неимоверной лжи, что крылась под призмой счастия. Он ощущал, как отрицательные чувства настигали его из раза в раз, как притягивали в свои неприязненные объятия, как захлёстывали цунами из яркого спектра чувств, что были далеко не приятны маленькому Кирину.
Словно вся жизнь пронеслась пред алыми очами. Альбинос лукаво усмехается, склоняя голову вниз, и делая вид, что разыскивает нужный ему энергетик. Глаза сощурились по-лисьи, и хищно поглядывая на полку от " Монстра ", тонкая, хрупкая кисть руки, украшенная аккуратным маникюром потянулась за фиолетовой банкой, цепляя её себе. Не замечая ни единый заинтересованный взгляд, обращённый на него, Тацухико прикрыл глаза, уверенно проскальзывая к кассе, да вновь повторяя заученное наизусть " оплата по карте ". Звонко благодаря миловидную кассиршу за комплимент, Шибусава отстраняется от кассы, утягивая за собою и столь желанный напиток, пленяющий душу. Да, пожалуй, с вином он бы не сравнился, но острость ощущений от него была явно более ощутимой...
Улица обдала приятным прохладным ветерком, объяв молодого человека вдоль и поперёк, обволакивая в приятную негу контраста тёплого тела с холодом, оставившим мурашки на бледной коже. Слышится кроткий щелчок, вслед за которым — протяжное шипение. Лёгкая улыбка, лисий прищур, блаженство... Мягкий язык пронзает покалывающее ощущение, пока взгляд устремляется в экран телефона, совершенно и полностью игнорируя многочисленные уведомления от контакта, что кротко был подписан " 'Саму ". О да, инициатор встречи, что всё грезил о том, как бы познакомить своего приятеля с какой-то весьма " кррррруууупной шишкой шоу-бизнеса ", что по его мнению могла бы помочь Шибусаве взойти на новую ступень популярности. Это было крайне заманчивое предложение, и с такими альбинос привык обходится трепетно, и безо всякого беспокойства о том, что же будет дальше. Тем-то более, зная Осаму, он бы не посмел отпустить Кирина просто так...
Дадзай Осаму — весьма, весьма, весьма и вновь весьма необычайного рода человек. Один из самых креативных модельеров, стилистов, ах, да даже бывших менеджеров Тацухико.. Его горячая кровь, текущая в жилах словно с самого его зарождения была смешана с сатирой, да многочисленными анекдотами, способными разбавить ситуацию. Он цеплял своим нестандартным вкусом в одежде, что сражал наповал не один раз.. Новое воспоминание отразилось на утончённом лице кротенькой, но милой, приятной чужому взору улыбкой.
***
— ...Ах, да, платье весьма чудесно.. Но Осаму-сан, разве здесь обязательны столь длинные рукава? — пятнадцатилетний Шибусава смотрит в карие глаза с некоей смешинкой, вопросительно и с юмором поднимая белёсую бровь.
Он ещё раз крутится пред зеркалом, отражение точь-в-точь отражает все грациозные движения альбиноса, пока атласно-белоснежное платье развевается от лёгкого ветра, волнующего его. А посещало ли волнение от такого феминного вида Тацухико? Нет. Абсолютно нет, ведь сейчас он был не в своей, а в чужой роли : иными словами, подменял ту, что также пылко желала его сердца, дабы стереть его с лица Земли, за сим сравняв с её недрами.
Следует тихий смешок, прежде чем шатен вальяжно спрыгнет с кресла, с таким же вопросом всматриваясь в чертоги карминных очей, словно подбирая нужный ответ на вопрос. Истерзанные губы искажает приторная улыбка, пока их обладатель склоняет голову набок, ещё раз оглядывая Тацухико с ног до головы. Его не пугает этот взгляд. Уже в новинку для Дадзая..
— Видишь ли, друг мой, — певуче протягивает модельер, оказываясь позади светлой макушки, а после укладывая на ней свой подбородок. Шибусава фыркает, но продолжает прислушиваться, — Помнишь, как называется тот журнал, в котором должна была сниматься твоя приболевшая подружка?, — ухмылка не спадает с его уст, что невольно заставляет модель невзрачно усмехнуться в ответ.
— Коли память меня не решила подвести, название его " Freedom* "... — осторожно отстранившись, безо всякой робкости отвечает коллекционер.
— Не изменила, что просто чудесно, мой друг, — усмехается Осаму, — Видишь ли.. Ты не заметил одной важной детали, — шатен вновь опускается в кресло, скучающе подпирая щёку рукой, да устало зевая. Шибусава клонит голову вбок, ожидая ответа, чем вызывает уже более мягкий смешок от обладателя коньячьего цвета глаз, — фотограф тебя в любом случае заставит расправить руки, попробуй постоять в этой позе сейчас.
Ещё больший вопрос читается в глазах алых, тем не менее, их владелец повинуется, расправляя тонкие руки, облачённые в белоснежные перчатки, и не сводит взора с шатена. Он кивает назад, всем своим видом призывая альбиноса оглянуться. И тут, обычно крайне внимательный Тацухико замечает, что и впрямь упустил то, что на нём была также полупрозрачная накидка, которая и имитировала длинные рукава. Сзади, они при движении напоминали лёгкий плащ, который вздымался от многочисленных движений руками. Парадокс мыслей и логических связок с догадками прервал ехидный голос Осаму :
— Я думаю, ты ещё не видел остальных участниц фотосессии, но у них имеются точно такие же в цвет их наряда, — зевает Дадзай, — попробуй дать первое попавшееся прилагательное к слову " птица ".
— Так вот оно что.
Догадливо протягивает Тацухико, подпирая щёку тонкой рукой. Именно со слова " свобода " и начались их дружеские отношения.
В словах она играла непомерно важную роль и по сей день.
***
Во всплывающем уведомлении отчётливо читается : " Ну Тацу-чаааа...", а далее, оно обрывается из-за лимита символов. С шуткой закатив глаза к верху, альбинос отходит на небольшое расстояние от магазина, попутно потягивая манящий напиток из цветастой банки, листая новостную ленту. Взгляд невольно падает на маникюр, и Тацухико, мучимый перфекционизмом вздыхает, понимая, что завтра стоит навестить мастера вновь. И почему время было так быстротечно в те моменты, когда желаем был его медленный ход? И почему он ощущал, словно публика сможет придраться даже к этому? Вопрос отозвался в голове лишь пустотой, да неизведанностью.
Опустившись на ближайшую скамейку, альбинос поднял взор на небо. Его красоты были просто неописуемы : перистые тучи сталкивались с кучевыми, белоснежными облаками, мягко обволакивая и линию горизонта, за который уж было почти закатилось багровое солнце. Только вот фонари всё никак не норовились включаться, дабы позволить обычным жителям вглядеться в небосвод, за которым где-то вдали всё не унимался гром, как второй предвестник дождя.
Ещё пару минут — и Шибусава точно додумается, что сделать лучше. Пойти навстречу Осаму, да соблаговолить оказаться на встрече, или же в чредной раз наигранно " забыть " о встрече? Как удручающе, как удручающе.. Выбор был очевиден, пускай и сложен : в данном случае, следовало последовать собственному комфорту.
Как вдруг, прострацию вновь прерывает не надоедливая вибрация, а мужской, слегка грубоватый, но такой слащавый голос :
—
Слишком очаровательны, сударь.
