Mon diable

Петербургский вечер Он не будет вечен. Платья, бáлы, танцы. Танцуем мы’ — самозванцы. Громко цокает каблук, Стук-стук-стук. Одиноко стоит в уголке Один чудак вдалеке. Фёдор не любит этот пышный век балов и поэзии. Он себя чувствует немного лишним, синдром самозванца гудит в висках, глоток шампанского никак не поможет освободиться от жёстких кандалов чувства внутри. Скрывши себя от чуждых глаз он, словно мышь летучая, спрячется в тёмном углу огромной залы и будет тихо пить, отрешенно глядя на пар в танце. Вдруг на взор сиреневых очей попадается барышня. Она выглядит изящно, дотоле хороша, что в жар бросает. Достоевский из тех, к кому относится выражение: «Поматросил и бросил». Ему не составит труда охмурить какую-то доверчивую женщину, обесчестить её и скрыться утренним туманом. Шаг за шагом он пробирается к юной даме. Длинные белокурые локоны почти светятся. Агата взаправду была очарована русскими балами. Никак не желавшая идти на поводу родителей, выходить замуж, она танцевала со всеми безукоризненно. Отец грозился оставить её дома, в конце то концов, зная, как дочурка флиртовала с мужчинами, неприлично поднимала подол платья и оставляла недвусмысленные обещания. А кому не понравится своенравная англичанка, выглядящая, как ангел, сошедший с небес. На этом балу за ней должны были следить, глаз да глаз.. Но на деле, сюда папенька послал лакея, не вдумываясь, наверное. Он ведь и предположить не мог, как Кристи успела его охмурить. Молодой, недавно ещё паж. Агата как высунется вечером из окошка, когда тот проходился вдоль территории усадьбы, проверяя безопасность, она махнет ручкой, невзначай уронит свой белый платок прямиком ему в ноги. Лакей поднимает взгляд, а там стоит дочка хозяина, уже в ночном, как правило, одеянии. А щечки то румяны, ресницами хлопает, хихикает и буркает что-то себе под нос.. В общем, на этом балу ей не грозило ничего, лакей ни за что не сдаст её отцу. —Вечер добрый, сударыня. Позвольте ж пригласить на танец вас. — Фёдор улыбается притворно, тянет две руки, уж собираясь в танце закружить девицу. — Добрый, сударь, безусловно добрый, — она на шаг отступает назад, не поддается моменту. — А к каждой Вы обращаетесь так, как обратились Вы ко мне? — С улыбкой изощренной задает вопрос Кристи. Вдруг ахает она, наглец, не видя ни конца ни края позволенью, вцепился в плечики её, да талию, закружит в танце, тело не успеет опомниться, как уже он сам направит к нужной позе, к изящнейшей позиции. — Не думайте, прошу Вас, в эту секунду на балу. Я с дамами бываю редко, на танец приглашаю раз в третий же от силы. Нет повода Вам для волненья, сударыня. — Улыбается Достоевский, кружа девушку в танце, — Позвольте, милая, узнать ваше имя.. —Агата Кристи. Как звать Вас? —Фёдор. Фёдор Достоевский. В груди блондинки что-то ёкнуло, неужто петербургский дьявол? Красив он, спору нет, как душу продал зá это, но так, на свой манер, не больно то красноречив. Разбрасываться словом — каждый мастер. А вот сказать-то то, что залезет в самую душеньку, мало кто в силах… Но рано думать так о том, кого весь Петербург страшится, в глаза никто дотоле и не видел демонюгу, о нём лишь слухи проходили и, может, раз за пару лет на полках книжных магазинов появлялся новый роман, роман с инициалами «Ф.М» и всем петербуржцам знакомой фамилией. Испуг не брал верх над Агатой, она смелá, по-прежнему, трезва. Не одурманить её эдаким демоном. По крайней мере так думала она. Но вскоре, в танце позабывшись, совсем теряя суть уж вечера того, она стала игрива и робка. За зря, подумалось секундою, за зря, — Здесь стало слишком душно, Фёдор. Как думаете вы, не сильно обидятся на нас, коль выйдем мы отсюда ненадолго? —Не сильно, милая, не сильно. Пойдёмте тогда на воздух с Вами.. ненадолго. Он вроде бы красив и рьян, движения подобны богу. Но всё равно, откроет рот он свой, махнет словцом же ловким.. И тут же аферистские уловки, подобно яду проникают в организм. Пьянят и заставляют ни о чём не думать, податься ему, любить Его заставляют! Нет, чушь собачья, думала Агата, но глазом не моргнула, как очутилась на скамье подле него. Прохладно, на улице в конце концов зима. Она в легком пальто, не более того. Уж красота требует жертв немалых. Смочить и платье перед зимним балом, идти в мороз не только мокрой полностью, так ещё и в таком тонком пальто, что ещё немного и воспаление лёгких будет заработано. Вот ж черт побрал, там душно, здесь холодно. Ужас, честно слово, ужас. Но чувствует Кристи на себе чужое пальто. Плотное и тёплое, — Благодарю, Фёдор.. —Je t’en prie (Не за что). Агата, я слыхал о вас не раз, ваш папенька то случаем.. —Да, он. Давайте мы не будем о таком, о бытовом. Мне интереснее узнать о вас. Ведь много лет уж молвит Петербург: О ужас! Дьявол во плоти! Он губит всех, как демон жрёт сердца!.. — Мастерски ахнула Кристи и тут же посмеялась. В разговоре с Достоевским не было формальности, хотя он так же, как и она — человек свыше. Но в разговоре с ним такая легкость, робость. И нет желанья никакого прекращать общение. —А я то что? Я сам себе хозяин, ну всего то. А то, что слухами назвали Вы, то, вот и правда слухи. Писатель я, не без скелетов в шкафу, конечно, но тем не менее не так уж страшен я на деле. Не видите ли это Вы в разговоре со мной с глазу на глаз? — Улыбается дьявол, складывая руки на груди. Но несмотря на свою культурность скрыть дрожь от холода не мог он..— Кристи, дорогая, я бы остался с вами на подольше, но тогда, думаю, подхвачу чего.. Так что, милая, давайте Вы на бал вернетесь, а я пойду к себе домой. — Он нежно целует её ладонь, она отдает его пальто. Голубые очи, наполненные, как два океана, смотрят с некой надеждой и отголосками нежности на Фёдора. Он лишь успел понравиться ей чем-то, запомниться, но тут же хочет исчезнуть.. И ведь, скорей всего и навсегда!— Постойте ж, Фёдор, я прошу, постойте! — Полугромким шёпотом говорит Кристи, вставая со скамьи и идя вслед за Достоевским по, ещё пока свежим следам на снегу. Он останавливается не оборачиваясь, будто сейчас опустит край цилиндра и скроется в белой петербургской ночи, — Фёдор, давайте мы назначим место встречи, мне с вами было хорошо сегодня, я не хочу вас отпускать так просто! — Как хитрая лисичка говорит блондинка, прикасаясь ладонью в тонкой перчатке к плечу мужчины. —Хорошо, моя милая Кристи. Встретимся на мосту, подле Невы. Я буду ждать вас после обеда завтра. —Хорошо. До свидания, mon diable.. — Непроизвольно добавляет она, заставляя Фёдора посмеяться и уйти под падающие с белого неба хлопья. Он оставляет её одну здесь.. но оставляет с ней частичку души, самую тёплую, дьявольски горячую, обжигающую стенки сердца…