○⚜○
Когда коллега по “работе” предлагает Хёнджину подменить его на закрытой вечеринке для элиты, чьи личности держатся в строгой секретности, тот соглашается не раздумывая. В нём говорит немного алчность и жажда лёгкого, вероятно, очень приличного заработка, а также — совсем отчасти — желание покрасоваться перед сливками общества. Окунуться, пусть и всего на один вечер, в атмосферу праздной беспечности, присущей лишь выходцам из высших сословий. Хёнджин и сам бы желал быть одними из них, но, к сожалению, элитный эскорт — единственная для него возможность прикоснуться к роскоши. Его золотой билет, чтобы взглянуть на это всё хотя бы одним глазком. Его основная профессия дизайнера на фрилансе не покрывает и пятую часть его жизненных потребностей, поэтому, пару лет назад получив заманчивое предложение “дополнительного заработка”, он соглашается почти без задней мысли. Лицом и фигурой он — хвала генетике! — вышел, умение держать себя с достоинством почерпнул из фильмов и книг, а искусству флирта “на грани фола” научился у матери, всю жизнь живущей за счёт богатых и обеспеченных мужчин. Имена и лица которых уже даже не откладываются в памяти Хёнджина. Отец оставил её ещё до рождения сына, поэтому, технически, Хёнджина тот не бросал, а значит и предъявлять какие-либо претензии он не видел смысла. Потому что невозможно бросить того, с кем ты по факту даже не был знаком. Но ситуация в семье никак не сказалась на отношении Хёнджина к “толстосумам”. Он не испытывает к ним ненависти или отвращения, а даже наоборот: его тянет в их общество словно магнитом. К счастью, их элитный клуб, занимавший весь верхний этаж с крышей самого высокого небоскрёба в городе (да и во всей стране), не обременяет своих эскортников оказанием услуг “иного” рода — для этого в перечне услуг имеются специально обученные люди. Всё, что требуется от Хёнджина на “работе” — это красиво сидеть, с готовностью отвечать на флирт, ярко улыбаться и скрашивать досуг клиентов своим присутствием. И именно это к концу второго года работы Хёнджин умеет делать уже практически в совершенстве. Ему даже беседу поддерживать не приходится: большую часть времени он витает в облаках, ловит на себе восхищённые взгляды и тает от внимания. Если кто-то из гостей спрашивает его мнение насчёт какой-то яро обсуждаемой сейчас темы, Хёнджин глупо хлопает ресницами и, дуя губы, отвечает, что ничего в этом не смыслит. Обычно это разряжает напряжённую атмосферу, гости смеются в умилении и вспоминают о своей неприлично дорогой выпивке, заказывая ещё. А деньги текут на кредитку Хёнджина реками элитного шампанского. Но затем спустя пару дней так же быстро утекают с неё в интернет-магазины известных на весь мир дизайнерских брендов, парфюма, украшений и косметики. Поэтому, когда Ёнджун пишет ему в ночь с пятницы на субботу, что вечером не может выйти на очень важную встречу в связи с так внезапно свалившей его с ног температурой и просит выручить, подменив, Хёнджин почти машинально пишет в ответ “Конечно, хён!”. Кто ещё кого выручит — думает он, счастливо усмехаясь себе под нос, и направляется к гардеробной комнате для выбора подходящего наряда. Он чувствует невероятный подъём и воодушевление, а также полностью пропавшую сонливость, уже предвкушая время, проведённое приятно и с пользой. С пользой для его банковского счёта, конечно же.○⚜○
— Итак, тебя здесь все зовут Джинн? А в жизни? Пять пар глаз из семи смотрят на Хёнджина с интересом, испытующе, оценивающе. Ему не привыкать к столь пристальному вниманию к себе — он в нём как рыба в воде. Но в этот вечер что-то с самого начала идёт не так. Администратор не даёт ему заранее ни имён гостей, ни их возраст, ни статус, ни даже количество — абсолютный голый ноль информации. Он совершенно не представляет, что его ждёт, пока после подписания кучи бумаг о неразглашении он не входит в закрытую охраняемую вип-зону и не оценивает ситуацию уже сам, своими собственными глазами. И сказать, что он удивлён увиденным — не сказать ничего, ведь на первый взгляд большая часть элитных гостей едва ли старше него самого. Немного сбитый с толку таким раскладом, Хёнджин профессионально не подаёт виду и после приглашения садится на указанное ему кресло в центре напротив таинственной компании. Если бы у него была возможность знать хотя бы возраст клиентов, он бы надел что-то менее броское. Но на нём пёстрая рубашка из тончайшего шёлка от Saint Laurent, на груди между тремя расстёгнутыми пуговицами массивное золотое колье от Bvlgari и тёмно-бордовые брюки Gucci. И если толстосумам среднего возраста было бы откровенно плевать, что его одежда и аксессуары не особо сочетаются друг с другом, главное, что выглядят ярко и запоминающееся, то под сканирующими взглядами своих предположительно ровесников Хёнджин слегка тушуется. Но не забывает гордо держать лицо, демонстрируя благородство. Которое пусть у него и не в крови, но в состоянии души точно. — Правилами нам запрещено обмениваться личной информацией, — твёрдо, но в то же время деликатно отвечает Хёнджин и приправляет слова обворожительной полуулыбкой. Уголки губ мужчины, задавшего вопрос, слегка приподнимаются — даже если он не удовлетворён ответом, то точно заинтересован личностью работника, знающего свои права точно так же как и обязанности. Хёнджин искусно владеет умением правильно заинтриговать клиента. — Значит, чтобы быть в равных условиях, нам тоже необходимо выдумать себе прозвища на этот вечер. Взявший изначально на себя инициативу говорить за всех мужчина широко улыбается, но улыбка его обманчиво располагающая. Хёнджин уже немало встречал таких: за ними прячутся крепкие и липкие сети паука-охотника, ожидающего свою глупую наивную жертву. А Хёнджин как раз любит играть такую. — Как же мне к вам обращаться, господа? — он с готовностью подыгрывает, удивлённо вскидывая брови и переводя взгляд с одного гостя на другого. Говоривший сидит с самого края, ближе к Хёнджину, на таком же как у него отдельном кресле. Затем на диване, с любопытством склонившись вперёд, ярко улыбается веснушчатый блондин, по левую руку от него, откинувшись на спинку, сидит брюнет. От его тёмного внимательного взгляда и непроницаемого выражения лица у Хёнджина мурашки бегут по позвонкам. По другую сторону дивана сидит парень, не прекращающий улыбаться, и от его тёплой улыбки с ямочками на щеках Хёнджину становится немного спокойнее. Чуть поодаль за всеми на софе полулежит мужчина, читающий что-то в своём телефоне. Он выглядит максимально безучастным и незаинтересованным в разговоре, но невольно разжигает тем самым интерес к себе. Возле его ног на мягком ковре сидит парень с дерзкой улыбкой в форме сердца. Он постоянно кусает нижнюю губу, елозит на месте и неловко дёргается, за что получает усталый вздох лежащего над ним и на какое-то время успокаивается. На третьем кресле сидит мужчина в хорошей физической форме: кажется, будто рубашка и пиджак на нём доставляют ему дискомфорт одним только своим существованием. Но если судить по натянутым из последних сил пуговицам, жить им всё равно остаётся не так уж долго. Этот мужчина смотрит на Хёнджина с нескрываемым интересом и будто в предвкушении чего-то. В животе Хёнджина возникает приятное щекочущее чувство от его прилипчивого взгляда. — Своё корейское имя я оставлю в тайне, но можешь звать меня Крис, — явно лидер и, вероятно, самый старший в этой компании, якобы невзначай поправляет закатанные до локтя рукава рубашки, и Хёнджин с радостью прыгает в расставленные для него сети. Взгляд скользит по выступающим венам на сильных запястьях, цепляется за широкий серебряный браслет и неприлично дорогие наручные часы, а затем поднимается к смотрящим на него с ухмылкой и пониманием глазам. Конечно, Хёнджин знает Бан Кристофера Чана. Нужно быть совершенно оторванным отшельником и жить в горах, чтобы не знать главного чеболя страны — наследника многомиллиардной технологической корпорации. Через десяток лет в этих сильных руках будет основная доля акций и власть, которая Хёнджину даже не снится. Стать его законной парой или хотя бы любовником — несбыточная влажная мечта миллионов людей. А Хван Хёнджин сейчас сидит напротив него и без зазрения совести проваливается в омут взаимного флирта. Сегодня он сорвал джек-пот, выиграл у судьбы шанс, который выпадает лишь раз в жизни. — Меня можешь звать Феликс! Веснушчатый улыбается ещё ярче прежнего, а Хёнджин почти слепнет от внешности наследника одной из крупнейших в мире косметических компаний. На нём самом ни грамма косметики и Хёнджин находит это парадоксально забавным. Феликс, он же Ли Ёнбок, вживую выглядит как чёртово совершенство, сошедшее с обложек глянцевых журналов и очаровывающее своей естественной красотой. Он дружелюбно подмигивает, и Хёнджин нехотя переводит взгляд на следующего гостя. Парень с нечитаемым взглядом не спешит представляться, и лежащий на софе мужчина раздражённо фыркает. — Не тяни резину, щеночек, закончим уже скорее с этими бессмысленными церемониями, на которых настоял хён. Тоска смертная. Крис широко улыбается и карикатурно закатывает глаза, веселя своим мини-представлением Хёнджина. Он тихо посмеивается и ловит на себе удовлетворённый взгляд старшего. — Мин, — отвечает за товарища парень с ямочками на щеках — он выглядит самым молодым из всех. — Можешь звать его Мин, а меня — Айен. Мин, он же Ким Сынмин, сын главы самой влиятельной политической партии страны, недовольно смотрит в сторону товарища, но от комментариев воздерживается. Грациозно закинув одну ногу на другую, Хёнджин тянется за бокалом с шампанским на низком столике из красного дерева и стекла. Он знает, что его стройные ноги, обтянутые дорогой тонкой тканью, выглядят великолепно и краем глаза замечает на себе пару долгих потемневших взглядов. Ощущение, что он основное блюдо, украшение стола этим вечером не покидает его, но он не позволяет волнению проникнуть в своё сознание, продолжая незаметно контролировать ситуацию. Дольше остальных и абсолютно открыто его пожирает глазами качок в деловом костюме, и Хёнджин с нетерпением ждёт, когда наконец придёт его очередь представляться. Айен, он же Чонин, наследник семьи Ян, владеющей сетью известных ресторанов по всей стране и за её пределами, некоторые из которых были удостоены знаком качества Мишлен, улыбается так широко, что его глаза превращаются в щёлочки, делая его похожим на милого лисёнка. Но Хёнджин знает, что Чонин, будучи самым младшим в этой компании, сидит по центру не просто так. За милым фасадом скрываются тёмные делишки и многочисленные скандалы, которые семье Ян удаётся успешно заминать каждый раз благодаря своим связям, которые, словно паутина, имеют ниточки даже в органах правопорядка и правосудия. С Ян Чонином стоит быть настороже, как с самым опасным и непредсказуемым участником круга, и Хёнджин мило улыбается ему в ответ, пряча фальшивое смущение за игристым розовым. — Можешь звать меня Хан, а это — Лино. Сидящий на полу парень смотрит в глаза Хёнджину урывками, будто стесняясь и отчего-то сильно нервничая. Он неопределённо машет рукой себе за спину, и человек, лежащий позади него, с кошачьей грацией потягивается и немного меняет положение, всё так же не отрываясь от телефона и оставаясь безучастным. Хан Джисон и Ли Минхо известны в их стране, как самые молодые, но уже весьма успешные инвесторы. Начав с игры на бирже в старших классах просто из интереса, каким-то божьим проведением этим двоим играючи удалось заработать свой первый миллиард уже в первый месяц. И вот уже много лет удача остаётся на их стороне, позволив собрать целую команду талантливых аналитиков, успешно преумножающую нули на их счетах в банках и вкладывая немалые средства в прибыльные компании. Как минимум с тремя из присутствующих они состоят в деловых отношениях и имеют свою долю прибыли от дохода. И наконец. — Можешь называть меня Бинни. Кокетливая улыбка, но твёрдый взгляд человека, уверенного в своём положении. Контролирующего всё и вся в этой стране. Со Чанбин. Единственный наследник, внук своего деда, главы крупнейшей в мире фармацевтической компании, под шумок реализующей не только лекарственные препараты. Об этом знают все, но об этом не говорят. Границы влияния семьи Со простираются до невообразимых пределов: их люди занимают высокопоставленные посты в правительстве, места в управлении органами правопорядка, медицины, образования… Отец Со Чанбина — главный прокурор страны. Под его пристальным взглядом Хёнджин ёрзает, внутренне сжимаясь в комочек. Если об остальных участниках Большой Семёрки, как они себя прозвали, ещё можно позволить себе грезить, то Со Чанбина следует опасаться. Вспомнив, сколько всего повидал за два года элитного эскорта, Хёнджин берёт себя в руки и уверенно возвращает взгляд Чанбину. Тот изображает лёгкое удивление, а затем довольно улыбается, облизнув губы, и тоже тянется за бокалом шампанского, салютуя Хёнджину. Он открыто даёт понять, что пьёт за него. Волна лёгкого волнения скользит по рёбрам Хёнджина, оседая внизу тёплым комком. Он любит внимание. А внимание самых влиятельных и опасных людей страны приятно щекочет нервы. Возможно, ему стоит обсудить это со своим психотерапевтом, но потом. — Полагаю, теперь мы можем перейти к сути вопроса. Интуиция не подводит Хёнджина: он предполагал, что затянувшееся представление не просто глупый фарс или извращённая игра богачей, а часть какого-то замысла. Он лишь надеется, что его обманом не продадут в сексуальное рабство (хотя, если его хозяином станет кто-то из Большой Семёрки, он, вероятнее всего, будет не слишком против). — Сразу предупреждаю: после оглашения сделки ты волен будешь отказаться, немедленно покинуть это помещение и не встречаться больше ни при каких обстоятельствах ни с одним из нас. Все необходимые для этого документы ты уже подписал, — невольно сглотнув, Хёнджин едва сдерживается, чтобы своим видом никак не выразить разочарование от этих слов. — Но, в случае, если ты нам действительно подойдёшь, — Крис беглым взглядом откидывает всю компанию, встречая в глазах лишь безоговорочное согласие, — мы рассмотрим заключение сделки с долгосрочной перспективой. — Но ты нам сразу понравился, поэтому будет грустно, если откажешься, даже не попробовав! — лучезарная улыбка озаряет лицо Феликса, а Крис смотрит на него с безграничной теплотой во взгляде. Хёнджину и страшно, и до ужаса любопытно одновременно; облизнув пересохшие губы, он в задумчивости закусывает нижнюю. Он даже не хочет знать, в какой промежуток времени произошло это их “сразу”, если при Хёнджине у них обсудить возможности не было. Насколько же давно данная встреча была спланирована? К Ёнджуну у него точно будут отдельные вопросики. — После оглашения предмета сделки сколько у меня будет времени на обдумывание? — Сутки, — внезапно подаёт голос Мин, и от его резкого и глубокого голоса Хёнджин неконтролируемо вздрагивает. — Не больше. Дольше мы ждать не можем. Сидящий на полу Хан одобрительно кивает головой словно болванчик, а Лино кладёт на его кудрявую шевелюру раскрытую ладонь, успокаивая. — Если все прелюдии закончены, я приступлю к оглашению сделки. И если ты готов, конечно. — Ну наконец-то! — внезапно оживает Лино, впервые за вечер откидывая телефон в сторону, и резко садится прямо, спуская ноги на пол. Чем до ужаса пугает Хана, встрепенувшегося всем телом, поэтому тот в успокаивающем и извиняющемся жесте гладит его по лохматому затылку, слегка зарываясь тонкими пальцами в крупные кудри. Прикрыв от удовольствие глаза, Хан нежно льнёт к его ладони. Эти двое явно ближе, чем просто бизнес-партнёры и даже друзья, и чем рассказывается общественности. — Я готов, — чувствуя, как от волнения покалывает в пальцах нервные окончания, Хёнджин уверенно кивает головой.○⚜○
Нет, чёрт возьми, он был не готов к тому, что услышит, и не мог быть готов ни при каких обстоятельствах. Наивно полагая, что его сделают своей личной куклой для сопровождения на закрытых встречах с партнёрами или светских вечеринках, как это зачастую бывает, Хёнджин чуть не лишился дара речи, услышав суть предложения. Ему потребовалась вся выдержка и умение сохранять лицо, чтобы не разрыдаться прямо там. Большая Семёрка предложила ему нечто столь постыдное, что его щёки и уши горели даже после возвращения домой под самое утро в воскресенье. Но, стоит отметить, что они были сдержаны, вежливы и заверили, что все стороны сделки получат удовольствие, а вредить Хёнджину они не намерены. Как и делать что-то против его воли. Вот только они предложили ему переспать с ними за деньги! И всё бы ничего, если бы не одно “но”. Они предложили ему сделать это со всеми сразу. Щёки снова обжигает огнём, а лёгкие словно наливаются расплавленным свинцом, лишая возможности сделать полноценный вдох. Дрожащими пальцами Хёнджин набирает гневное сообщение Ёнджуну, уже представляя, как выкинет из головы это отвратительное предложение и всю прошлую ночь. Но что-то останавливает его в последний момент перед самой отправкой. Задумчиво кусая нижнюю губу, Хёнджин всё уже убирает занесённый над кнопкой “отправить” палец. Крис озвучил просто баснословную сумму, которая капнет на счёт Хёнджина, если тот согласится и сделает это. Он прикрывает глаза, почти физически ощущая, как купается в роскоши на деньги, которые ещё даже не получил. Простонав в голос, Хёнджин блокирует и откидывает телефон в сторону, зарываясь лицом в прохладные шёлковые простыни. В одночасье все его принципы и моральные устои готовы пошатнуться из-за проклятой семёрки самых красивых и неприлично богатых людей страны. Многие желают получить лишь один взгляд кого-то из них в свою сторону, а Хёнджину выпадает шанс получить нечто гораздо большее. Будет ли он глупцом, отказавшись от этого? И ему даже не к кому пойти за советом в подобной ситуации: он действительно беспечно подписал кучу бумаг перед встречей, согласно которым он лишится абсолютно всего, включая гражданства, если проболтается даже фонарному столбу. Когда-нибудь Хёнджин научится внимательно читать то, на чём ставит свою подпись, но, возможно, не в этой жизни. Поздний завтрак лезет в горло с трудом, Хёнджин почти плачет от того, как ощутимо давит на него приближающийся срок дачи ответа. Крис обещал, что они сами свяжутся с ним, не предупредив, каким именно образом, и эта неизвестность сжимает лёгкие Хёнджина в стальные тиски. У него осталось чуть более двенадцати часов, а он ещё даже не приблизился хоть к какому-то компромиссу с самим собой. Сходив к косметологу и кое-как к вечеру закончив свои ежедневные рутинные дела, Хёнджин с ужасом обнаруживает, что на принятие решения у него осталось без малого два часа. Запустив в волосы пальцы, он падает на диван, со стоном откидываясь на мягкие подушки. Минута в минуту назначенного времени телефон Хёнджина на журнальном столике оживает, оповещая о входящем сообщении и пугая вибровызовом. Медленно выдохнув и успокоив бешено колотящееся в груди сердце, Хёнджин медленно приседает на край дивана, беря в руки телефон и снимая блокировку. “Готовы ли вы озвучить нам своё решение, господин Джинн?”. Так. Ладно. Окей. Пожалуй, он готов дать свой ответ.○⚜○
Поднимаясь на лифте на самый верхний этаж (что за любовь у этих богачей к высоте птичьего полёта?) элитного гостиничного комплекса, принадлежащего семье Ян, Хёнджин нервничает сильнее, чем при защите диплома на последнем курсе дизайнерского в университете. Он с силой сжимает челюсти, глубоко вдыхает и медленно выпускает воздух из лёгких через нос, пытаясь успокоиться. Один раз, один разочек, и он ни за что не подсядет на этот вид заработка — убеждает Хёнджин мысленно сам себя. Но когда короткий звук лифта оповещает его о прибытии на нужный этаж, он вздрагивает и незаметно вытирает о ткань чёрных классических брюк вспотевшие от сильного волнения ладони. — Проходи, мы уже тебя заждались, — лучезарно улыбаясь, Крис широким жестом приглашает его вглубь помещения. Проглотив недвусмысленный намёк на опоздание — он вообще-то потратил много времени на тщательную подготовку себя во всех возможных смыслах перед встречей! — Хёнджин проходит в просторный зал (это даже комнатой назвать язык не поворачивается), отмечая для себя сразу сильно приглушённый свет, чтобы яркие звёзды огней распластанного у их ног города отчётливо виднелись в огромном окне от потолка до пола во всю стену. В специальном углублении в центре помещения располагается зона отдыха. На меховом белом ковре лежит Бин, лениво перебирая в руке карты и ожидая возвращения Криса. Хёнджин замечает лежащие сбоку горки фишек — игра явно ведётся не на пустой интерес. На широком низком диване, тесно соприкасаясь плечами и бёдрами, сидят Хан с Лино, увлечённо следя за чем-то на мониторе макбука, расположенного на коленях второго. Иногда, неловко дергаясь, Хан будто ненароком задевает того, привлекая к себе внимание нахмуренных глаз. Радуется этому слишком откровенно и наигранно просит прощения с тихим и мягким “хён”. Едва сдерживаясь, чтобы не закатить глаза от этих двоих, Хёнджин приветствует ответной улыбкой стоящего у окна Феликса, обратившего на него свой взгляд, а затем сидящего в глубоком кресле Мина, смакующего из бокала какой-то тёмный напиток. Хёнджин почему-то вдруг надеется, что там что-то не крепче вина — он бы не отказался тоже, и с радостью замечает прямо на полу возле кресла бутылку красного полусухого. — Можно? — интересуется Хёнджин у Мина, но тот вдруг расплывается в широкой улыбке, разглядывая его неприлично долгим взглядом. — Конечно, — отвечает словно появившийся из ниоткуда Айен с двумя бокалами в руке — Хёнджин невольно зависает на его длинных пальцах — наклоняется за бутылкой, тут же разливая напиток и протягивая один бокал. — Держи. Chateau Petrus, Франция, урожай тысяча девятьсот восемдесят девятого года, — и склоняется ближе, заговорщически снижая тон голоса: — говорят, даже сам Папа не может позволить себе такое. Не зная, верить этой информации или нет, Хёнджин всё же пробует вино, которое моментально тает на языке, раскрываясь десятком ярких послевкусий. — И правда великолепное, — поражённо выдыхает он, а затем слегка вздрагивает, когда тёплая ладонь ложится на его талию, а низкий хриплый голос звучит над самым ухом. — Под стать тебе, — место прикосновения и уши полыхают, даже когда Крис отходит от Хёнджина и проходит к небольшой барной зоне в дальнем углу помещения. В полумраке её почти незаметно, и, тихо ступая по мягким коврам, Хёнджин опасливо следует за ним следом. — Перед тем, как приступить к выполнению уговора, нам необходимо обговорить ещё кое-какие детали, — Хёнджин хмурится, снова кусая губы, а Крис мягко улыбается, видя его волнение, и успокаивает: — Это условия для твоего комфорта, не переживай. Нам просто необходимо заранне определить границы дозволенного, что можно, а что нельзя, чтобы не причинить тебе физический и моральный дискомфорт. — Хорошо, — чувствуя облегчение, Хёнджин невесомо выпускает зажатый в лёгких воздух и свободной рукой принимает из рук Криса бумаги. — Я буду зачитывать пункты, а ты отвечай: “да” или “нет”, а, если почувствуешь где-то сомнение, мы поставим знак вопроса и будем смотреть уже по ходу. Согласен? Хёнджина хватает только на то, чтобы послушно кивнуть, на негнущихся ногах вернуться в центр помещения к остальным и занять свободный край просторного дивана. Хан провожает его взглядом, наполненным волнением и нежностью одновременно, Феликс ободряюще улыбается — это успокаивает и помогает почувствовать себя чуть более расслабленно. — Что ж, приступим, — Чан раздаёт всем листы и усаживается рядом с Бином, опуская глаза в список условий. Взгляд Хёнджина слегка плывёт и он решает довериться на слух, не пытаясь самостоятельно вникнуть в суть написанного. — Пункт первый: “Секс без защиты”. Сразу поясню: большинство из нас предпочитает именно так, и мы незамедлительно готовы предоставить тебе все справки. О твоей “чистоте” информация у нас уже есть. Голова Хёнджина идёт кругом, он пытается даже не думать о том, как персональные данные о его осмотрах у врача и анализах попали в руки этих людей. Но если действительно говорить о его личных предпочтениях… — Да. Крис расплывается в счастливой улыбке, такая же появляется и на лице сидящего рядом с ним Бина. — Айени. — М? — Отправь ему все необходимые подтверждения на электронную почту. — Одна минуточка, сэр! — радостно салютует тот правой рукой с телефоном и на время уходит с головой в выполнение поставленной задачи. — Пункт второй, — продолжает Крис, и Хёнджин опускает взгляд на лист, в котором буквы плывут и разбегаются, упрямо не желая складываться в текст. Ему нестерпимо хочется плакать от чувства стыда и от того, что это чувство, кажется, заставляет его возбуждаться. — “Использование игрушек”. Если честно, тут надо бы внести больше конкретики: какие можно, а какие нет… — Нет, — слишком резко произносит Хёнджин, а затем, заметив удивление в направленных на него взглядах, добавляет чуть мягче: — Я бы предпочёл обойтись без посторонних предметов в первый раз… На другом конце дивана Лино раздражённо цокает языком, а Хёнджин даже предполагать боится, что этот телефонный задрот хотел с ним сделать. — Нет, значит, нет, — спокойно произносит Крис, ставя пометку в списке. — Далее третий пункт: “Связывание”. И вообще хоть какое-то ограничение движений. Подняв на него свой тёмный взгляд Крис хищно улыбается. Хёнджин предполагает, что он и был инициатором внесения данного пункта. — Да, — удивляясь собственному спокойствию, отвечает он, глядя прямо в глаза Криса. Тот мягко усмехается и снова опускает взгляд в список. — “Удушение, оставление следов на теле без нанесения повреждений”. Хёнджин задумывается. Теснота в штанах уже явно говорит сама себя, но надо подумать о том, что он какое-то время не сможет выходить на “работу”. С другой стороны, предлагаемое за эту ночь вознаграждение покроет все его расходы на ближайший год. Хёнджин мысленно стонет, осознавая, что отказ от большинства пунктов может лишить его шанса на продолжение контракта. — Да, — после некоторых раздумий всё же произносит он, и Феликс вдруг удивлённо вскидывает брови, переводя взгляд на Хана. Тот как раз наоборот, выглядит неприлично довольным. — Следующий пункт: “Двойное проникновение”. На некоторое время в помещении воцаряется тишина. Все смотрят на Хёнджина, будто затаив дыхание, а тихая музыка доносится до него как сквозь слой ваты. Становится жарко и тесно дышать, в горле резко пересыхает, а губы словно слипаются, не желая раскрываться больше никогда. Будучи честным с самим собой, Хёнджин мысленно со стыдом признаёт, что пару раз уже задумывался об этом. О том, что, возможно, однажды, когда-нибудь он… хочет попробовать. При условии должной подготовки и способности партнёров остановиться в любой момент. — Я… — хрипло начинает Хёнджин, голос дрожит и не слушается, он быстро прочищает горло и почти шепчет: — Мы можем решить это по ходу? — Конечно, — с облегчением выдыхает Крис и, быстро поставив пометку, добавляет: — И прошу тебя, расслабься, мы ещё не приступили, а ты уже выглядишь так, словно готов расплакаться. Твоё напряжение передаётся всем нам. Внезапно сорвавшись с места, Феликс подлетает к Хёнджину, усаживаясь на широкий подлокотник вплотную к нему и протягивая руки к плечам. — Позволишь? — О, соглашайся, ты будешь в восторге. У Ликса золотые ручки, — мягко усмехнувшись, заверяет Бин. — Спасибо, — благодарно отвечает Хёнджин, подставляя плечи для расслабляющего массажа. Что ж, если он будет включён в контракт на постоянку, Хёнджин готов и сам доплатить этим богачам, сколько потребуется. В моменте слишком несдержанно простонав, Хёнджин вызывает улыбку на лицах вокруг и несколько внимательных тёмных взглядов. Хан, кажется, даже забывает прикрыть рот, так и зависнув на нём. — Крис, пожалуйста, продолжай быстрее, иначе мы все тут преждевременно скончаемся от перевозбуждения, — недовольно ворчит Лино, снова неожиданно оторвавшись от ноутбука и даже отложив его в сторону. — Следующим пунктом идёт “Глубокий минет”, но если тебе некомфортно, мы можем обсудить глубину… — Боже, просто да. На этот раз с удивлением на Хёнджина смотрит даже Крис. Но в своих способностях тот даже не сомневается: он ещё сможет удивить эту кучку скучающих богатеев своими способностями. — Окей, тогда продолжим, — Крис садится поудобнее, облокотившись спиной к креслу, в котором сидит Сынмин. И в его свободных серых брюках Хёнджин уже замечает весьма заметное возбуждение, мысленно присвистнув. Возможно, с предыдущим пунктом он немного погорячился… — Честно, тут мы не до конца определились с корректной формулировкой, но смысл в том, чтобы кончать внутрь… везде, где бы… — Да. Возможно, мягкие и одновременно уверенные руки на его плечах, возможно, вино в крови, возможно, повышающийся градус всеобщего возбуждения делают свое дело, но Хёнджин действительно не против. Он почти торжествующим взглядом окидывает всех смотрящих на него и снова прикрывает глаза от удовольствия. Он главное блюдо, украшение стола. И, чёрт возьми, как же ему это нравится. Они обговаривают ещё несколько незначительных оставшихся пунктов, таких, как оттягивание за волосы, стимуляция сосков и отсрочка оргазма — Хёнджин не долго думая соглашается на всё. И когда он подписывает согласие, то ловит на себе взгляд уже семи пар голодных глаз, почти физически ощущая, как его раздевают. Это вызывает настоящий пожар внутри него. — Если тебе нужно подготовиться или привести себя в порядок, ванная и уборная там, — широко улыбаясь с ямочками на щеках, сообщает Айен, указывая рукой на дверь у дальней стены помещения. — О, нет, я сделал всё необходимое перед выходом, — сдержав внезапно накатившее волнение, Хёнджин всё же решается задать вопрос: — А где мы… — Здесь, — но не успевает его закончить, как тут же задыхается в крепкой хватке и глубоком поцелуе Криса. Его мягкие губы мгновенно пленяют его, горячие ладони скользят по рёбрам к талии и ниже, сжимая с силой ягодицы и прижимая к себе. Хёнджину катастрофически не хватает воздуха, и он жадно глотает страсть и чувства, взрывающиеся фейерверком перед глазами. Крис обращается с ним так, будто он его собственность, одна из тысячи дорогих игрушек, которыми он владеет безгранично. К его сильным ладоням сзади добавляются ещё одни, и Хёнджин узнает эту мягкость и силу в них: Феликс настойчиво тянет его подбородок на себя, заставляя разорвать поцелуй с Крисом, и целует сам. Нежно и осторожно погружая свой язык в его рот, Феликс опускает руки и оглаживает его бёдра, а потом одним резким рывком толкается в них, потираясь сквозь одежду. Чувствуя твёрдость в его джинсах, Хёнджин смущающе громко стонет прямо в поцелуй. — Ну же, делитесь, — капризно тянет Айен, перехватывая руку Хёнджина и утягивая его из захвата между двумя горячими телами за собой к дивану. Он падает на него с размаху, усаживая Хёнджина себе на колени. Не в силах отказаться от соблазна тот первым тянется за поцелуем и толкается бёдрами вперёд. — Блядь, это невозможно, он горячее, чем мы думали, — возбуждённо шепчет где-то сбоку Хан, и в следующее мгновение Хёнджин чувствует, как чья-то ладонь скользит в тесное пространство между ним и Айеном, тут же сжимая его напряжённый член сквозь брюки. Громким вскриком он оглушает даже самого себя. Где-то позади торжествующе хохочет Мин, а последние остатки разума окончательно покидают Хёнджина. Ему хочется этих мужчин. Всех без остатка, почувствовать на себе, в себе, абсолютно везде. Он осознаёт, что лежит спиной на диване, только когда склонившийся над ним Хан торопливо расстёгивает пуговицы на его рубашке, а Лино не больно вцепляется зубами в ключицу, тут же припадая к месту укуса долгим поцелуем с языком. Хёнджин тает, как мороженое на тарелке со штруделем в элитном ресторане, удостоенном всех трёх звёзд Мишлен. Ну, или семи, которые снизошли до того, чтобы спуститься с небес к нему и пожирать его глазами, руками, губами, всего целиком, до последней унции. И Хёнджин не против, позволяя ловким рукам стянуть с себя последний элемент одежды и оставить перед голодной стаей абсолютно нагим и открытым. Тёплая ладонь Бина скользит по внутренней стороне его бёдер, от колен и выше, будто невзначай едва касаясь мошонки, а затем снова опускаясь ниже. Хёнджина трясёт крупной дрожью и подбрасывает вверх, а Бин шепчет что-то едва различимое как “наконец-то”. — Нам нужно определиться с очерёдностью, — подаёт голос всё это время молча наблюдавший Мин. — И тот, кто будет первым, должен его хорошенько подготовить. Хёнджин прикрывает пылающее лицо ладонью, не желая слышать и видеть, как решается его судьба. Он непроизвольно сводит колени, но сидящий в его ногах Бин не позволяет ему этого сделать, успокаивая мягкими поглаживаниями и ласковым шёпотом. Хёнджин почти плачет от переизбытка чувств и распирающего изнутри возбуждения. — Кроме тебя никто не сделает это лучше, — смиренно выдыхает Крис и машет рукой, мол, “валяй”. Довольный широкий оскал Мина видит Хёнджин, когда тот осторожно, но настойчиво отводит его ладонь от лица. — Слышишь, Джинни? Позволь мне о тебе позаботиться. Сменив Бина, Мин по-хозяйски усаживается между ног Хёнджина и укладывает их по бокам от себя. Того всё ещё немного колотит, и, не зная, куда деть руки, он хватается ими за обивку дивана. — Держи, — Айен бросает что-то в сторону Мина, и через мгновение тот щёлкает колпачком, щедро выдавливая на ладонь смазку. — Персиковая, — зачем-то констатирует он и наклоняется ниже к Хёнджину, целуя его в бедро. — Надеюсь, тебе нравится персиковая. Смущение обжигает глаза, и Хёнджин снова прикрывает их ладонями, не желая смотреть, как, покрывая поцелуями низ его живота, Мин оглаживает тугие мышцы подушечкой среднего пальца, а затем уверенным движением вводит его внутрь до середины. Простонав сквозь зубы, Хёнджин чувствует, как мягкие властные губы снова втягивают его в поцелуй, а горячие ладони снова убирают руки от лица. Он вдруг с сожалением осознаёт, что не целовал ещё четверых из семи, но губы Криса тут же сменяют другие, ещё не знакомые Хёнджину. Они целуют жарко, импульсивно, кусая и оттягивая губы, яростно вторгаясь языком, и Хёнджин хнычет, неосознанно подаваясь навстречу уже двух пальцев, растягивающих его внизу. — Ты его так целиком сожрёшь, Хани, оставь и другим немного, — тихий и нежный смех над правым ухом Хёнджина сменяется тёплым и мягким поцелуем в висок. Затем спускается ниже, оставляя тягучую горячую дорожку поцелуев вдоль скулы. На какое-то мгновение губы Хёнджина оставляют в покое, и он приоткрывает глаза, чтобы увидеть самый возбуждающий и горячий поцелуй в своей жизни. Хан и Лино целуются так самозабвенно, будто не делают этого на протяжении — а он в этом почему-то абсолютно уверен — вот уже многих лет. Когда Мин добавляет третий палец и накрывает головку его члена своим невозможно горячим ртом, Хёнджин разваливается. Его стон ловит губами Хан, тут же углубляя поцелуй. В этот раз он целует мучительно медленно, словно дразнит и издевается, усмехаясь в поцелуй, когда Хёнджин тянется вперёд, желая большего. — Поздравляю, Крис, — насмешливо произносит Лино, когда к глубокому разочарованию Хёнджина Хан прерывает их поцелуй. — Ты умудрился притащить на наш огонёк на редкость жадного и неблагодарного мальчишку. Тот довольно смеётся в ответ и присаживается у дивана на корточки, кладя ладонь на грудь Хёнджина. Он проводит по ней пальцами, оглаживая соски подушечками и надавливая короткими ногтями. — Спасибо. Я старался. — Не хочу прерывать вашу трогательную беседу, но он готов, — подаёт голос Мин, стягивая через голову свою футболку и откидывая её в сторону. — И я бы предпочёл, чтобы вы оставили нас наедине. Он переводит свой тяжёлый взгляд на Хёнджина и опускает руки на его бёдра, круговыми движениями поглаживая гладкую кожу. Лино безэмоционально вскидывает брови. — Нам выйти? — Нет, конечно, что за бред, — фыркает в ответ тот и привстаёт, чтобы стянуть с себя джинсы и бельё. — Лучше войти. Но после меня. Хёнджину хочется плакать и смеяться одновременно от их дурацкой перебранки. А ещё от того, как нестерпимо горячо крутит низ живота. Когда с тихим ворчанием Лино отползает в сторону забирая с собой тепло своего тела и Хана, Хёнджин невольно почти тянется следом, но вздрагивает, когда Мин склоняется над ним, тут же целуя и толкаясь головкой в подготовленный вход. Несмотря на то, что поцелуй отвлекает от неприятных ощущений, Хёнджин всё же задыхается, когда член Мина туго входит в него почти наполовину. — Молодец, Джинни, ты так хорошо стараешься, — жарко шепчет ободряющие слова Мин в самое ухо, а затем целует в висок и толкается до конца. Они стонут в голос одновременно, Мин роняет свой лоб ему в плечо, а кто-то рвано выдыхает в повисшей тишине. Затем слух заполняют лишь тяжёлое дыхание двоих, едва сдерживаемые стоны, биение пульса в висках и звуки соприкосновения двух обнажённых тел. Достаточно расслабившись, Хёнджин перестаёт испытывать неприятное ощущение внизу и грациозно прогибается в спине, вытягивая руки за голову и цепляясь пальцами за диван. Верно истолковав его движение, Мин подхватывает его под поясницу, почти насаживая на себя, так, что член каждый раз попадает под нужным углом. Хёнджин стонет в голос. Ему хорошо, он чувствует, как удовольствие наполняет его до краёв яркими красками, готовое взорваться в каждую секунду. — Охуеть… — хрипло выдыхает кто-то в тишине, кажется, Хан. — Не дай ему кончить, Минни, я буду следующим, — Хёнджин не сразу осознаёт, что этот низкий глубокий голос принадлежит Феликсу — слишком неожиданно слышать от него подобную просьбу. Добродетель с ангельским лицом, хах? — Как скажешь, — неровным голосом отзывается Мин. — Но я собираюсь оставить беспорядок внутри него, разберёшься с этим как-нибудь сам. — С удовольствием, — с улыбкой в голосе отвечает Феликс. Это так возбуждающе и смущающе: обсуждать все эти вещи прямо перед Хёнджином, рассыпающимся в умелых руках на мелкие осколки. Только первый из семи — проносится в его голове, но он старательно задвигает эту мысль куда подальше, чувствуя, как горячая волна проходится по внутренностям, а ноги неконтролируемо дрожат. В следующее мгновение он вскрикивает и чувствует на висках обжигающие слёзы обиды, когда Мин сжимает его член у основания, не позволяя кончить. Он делает ещё несколько быстрых толчков, а затем издаёт грудной стон, кончая внутрь Хёнджина, и тот ощущает заполняющее его изнутри тепло. — А можно пропустить вперёд тех, у кого слабая выдержка? — стонет в голос Хан, до белых костяшек сжимая рукой бедро Лино. Даже сквозь пелену отступающего возбуждения, которого он был так безжалостно лишён, Хёнджин видит, как сильно возбуждены эти двое. Прямо возле пальцев Хана вздымается под тканью свободных спортивных брюк возбуждение Лино, нервно жующего нижнюю губу. Хёнджин ловит себя на неожиданном открытии, что тихие эмоции этого человека слишком очаровательные. Но не успевает подумать об этом дольше, потому что Мин выходит из него очень осторожно, позволяя мышцам входа вернуться в привычное состояние и не позволить лишней жидкости выйти наружу. — Приберёшься за щеночком, Ликс? — хриплым от возбуждения голосом спрашивает сидящий на ковре Крис, и тот низко смеётся в ответ. — С радостью, — и Хёнджин чувствует, как мягкие руки подхватывают его под коленями и подтягивают размягшее тело к краю дивана. — Мне будет удобнее, если ты упрёшься пятками в край, вот так, умница. Слова похвалы сжимают сердце и заставляют смущаться несмотря на и без того неловкое положение Хёнджина. Он оказывается открыт и выставлен на всеобщее обозрение, щёки опять горят и он накрывает их прохладными пальцами, беззвучно всхлипнув. Сначала губы, а затем язык Феликса касаются его там, и Хёнджина снова подбрасывает. Он едва сдерживается, чтобы оставаться в заданном положении и не свести вместе колени. Эта сладостная пытка почти заставляет его бедное ноющее сердце остановиться. Влажный горячий язык скользит внутрь, раздвигая мышцы, позволяя “беспорядку”, оставленному Мином, выйти наружу; и Хёнджин с ужасом осознаёт, что Феликс намерен вылизать его дочиста. Ещё никто и никогда не делал с ним такого, но он не может не признать, что это мучительно и приятно одновременно; Хёнджин не может не признать, что ему это нравится. Отступившее уже было возбуждение накрывает с новой силой. — Наш Ликси любитель наводить чистоту, — то ли с восторгом, то ли с усмешкой тихо произносит довольный и расслабленный Мин, а Феликс лишь фыркает в ответ, усиливая хватку на бёдрах Хёнджина, удерживая его на месте. И Хёнджин абсолютно уверен, что от этих миниатюрных пальцев на его коже останутся следы — настолько много силы оказывается скрыто в них. Закончив приводить Хёнджина в порядок, Феликс приподнимается над ним, склоняясь, чтобы поцеловать. Вкус съедобной персиковой смазки, Мина, Феликса и Хёнджина смешивается воедино между их языками; Феликс довольно улыбается в поцелуй. — Ох, уж этот его языковой обмен… — ворчит Чанбин, будто бы даже укоризненно качая головой. Но в его голосе Хёнджину слышится почти гордость. — Готов? — с нежностью заглядывая ему в глаза, спрашивает Феликс, и тот чувствует вибрацию его низкого голоса на своей обнажённой груди. — Ты меня спрашиваешь? Тебе же виднее… Раздаются тихие смешки Хана с Айеном, а Крис прячет довольную ухмылку, опуская голову. — Тогда мне необходимо перевернуть тебя на живот, Джинни. Помоги мне немного. Он приподнимается над диваном, позволяя уложить себя в необходимую позу, возбуждённый член почти болезненно упирается в мягкую обивку. Вероятно, этот дорогой предмет мебели после вечеринки придётся отправить в утиль. Деликатными движениями Феликс разводит его колени шире — толстый ворс мехового ковра вселяет надежду на отсутствие синяков на коленях наутро — а затем отодвигает ягодицы в стороны, осторожно дуя на вычищенное и всё ещё влажное отверстие. Хёнджин непроизвольно сжимается, пряча пылающее лицо в мягких подушках; со стороны снова слышатся судорожные вздохи. — Ты такой великолепный и соблазнительный даже здесь, — шепчет Феликс очень тихо, словно желая быть услышанным только Хёнджином, и тянется за брошенной возле дивана смазкой. Два миниатюрных пальца легко проникают внутрь, но Феликс не пренебрегает подготовкой, толкая их глубже, раздвигая стенки и целуя Хёнджина в поясницу. От его прикосновений хочется таять, рассыпаясь на солнце брызгами, преломляющими его в радужный свет. Феликс добавляет ещё один палец и шепчет смущающие комплименты над самым ухом, припечатывая грудью и всем своим весом к дивану. Хёнджину нравится ощущать эту тяжесть на себе, чувство своей беспомощности, но что удивительно: при заметных даже глазу преимуществах в росте и размерах он умудряется почувствовать себя крохотным под давлением Феликса. Четвёртый палец встречает уже небольшое сопротивление, и после нескольких манипуляций Феликс тихо выдыхает, что этого достаточно. Член Феликса по ощущениям чуть меньше Мина, но Хёнджин всё равно чувствует, как головка попадает по простате почти на первых толчках. Он раскрывает рот в беззвучном стоне и снова прогибает поясницу, толкаясь бёдрами навстречу Феликсу. Прижимается плотнее, скулит в закушенное ребро ладони и просит ещё. Мягкие ладони успокаивающе гладят его спину и талию, оседая на бёдрах и подхватывая под них удобнее. Поймав наконец нужный ритм, Феликс стонет низко, впиваясь в упругие мышцы ногтями. — Меня надолго не хватит, он слишком великолепен… — Скорей бы тоже проверить… — вслух мечтательно произносит Хан, а Лино пересаживается поближе, заглядывая Хёнджину в лицо. — Замечательно, Ликси, если ты кончишь раньше него, оставишь нам самое вкусненькое! Взгляд Хёнджина плывёт вместе с сознанием, хватка на бёдрах становится сильнее, а толчки хаотичнее. С неожиданно высоким стоном Феликс кончает, предварительно выйдя из Хёнджина и испачкав горячим семенем его поясницу и ягодицы. Его тяжёлое дыхание ещё некоторое время слышится за спиной, пока Хёнджин пытается унять яркие всполохи под закрытыми веками от такого близкого оргазма. Но Лино приготовил для него что-то интересненькое, и Хёнджин слишком взволнован и заинтригован, чтобы позволить себе расслабиться так быстро. Феликс убирает за собой влажными салфетками и целует его напоследок нежно и трепетно, укладывая спиной на мягкие подушки прямо на полу. — Нужна передышка? — спрашивает Хан, возникший прямо перед лицом пришедшего в себя Хёнджина. И до того медленно доходит смысл этого “мы”, которое упомянул Лино ранее. А тот уже склоняется над его бёдрами, хищно улыбаясь и ловя на себе его взгляд. Словно в замедленной съёмке Хёнджин видит, как Лино, придерживая его полувозбуждённый член у основания, широким движением скользит языком от яичек по стволу. По нервным окончанием проносятся электрические заряды, Хёнджина снова трясёт, а пальцы на ногах непроизвольно поджимаются. Это слишком сладостная пытка. — Думаешь, я позволю тебе на это смотреть? — почти ревниво произносит Хан, беря его подбородок пальцами и с нажимом поворачивая лицом к себе. Поцелуй с ним снова выходит сумасшедшим: он прожигает внутренности насквозь и заставляет плакать от переизбытка чувств. Обхватив пальцами его лицо, Хан будто заставляет Хёнджина почувствовать в этом мире его одного, сконцентрировать на нём всё своё внимание, словно пытается заполнить собой весь мир. Горячий влажный рот Лино обволакивает его внизу, заставляет терять остатки рассудка, и в очередной раз за эту ночь Хёнджин разваливаться на части. Пальцы Хана находят его соски и с силой сжимают, Хёнджин вскидывается вверх и случайно больно прикусывает его губу. — Прости… — в ужасе шепчет он, когда тот с лёгким вскриком отстраняется, пальцами обнаруживая каплю крови. Но вопреки ожиданиям Хёнджина, взгляд и дыхание Хана лишь тяжелеют. — Напомни-ка, какую пометку мы поставили напротив пункта с двойным проникновением? Этим вопросом Хёнджина будто вдавливает в ковёр, со стороны слышится чьё-то эмоциональное “Ох”, а Лино внизу недобро посмеивается прямо с его членом во рту. От этой вибрации Хёнджина неконтролируемо трясёт. Он почти на грани, когда Лино, выпустив его влажный налитый член изо рта, поднимается к его лицу и сладко целует в щёку. Такой контраст в поведении сносит Хёнджину крышу. — Хороший вопрос, Хани. Интересно, узнаем ли мы ответ? — мурлычет он и нежно прикусывает мочку уха Хёнджина, играясь с ней языком между зубов. Хёнджину кажется, что он умрёт раньше, чем в нём побывают все присутствующие здесь. А ещё ему ужасно хочется узнать, какой на вкус поцелуй с Лино, но тот как будто специально избегает близкого контакта с его лицом. Двойная доза ласки разрывает Хёнджина на части. Руки Хана на его груди. Губы и язык Лино на его пылающем ухе. Губы Хана на его губах. Рука Лино на его члене. Да, ему определённо хочется ощутить их в себе. Одновременно. Собственные мысли кажутся ему дикими и чужеродными, но всё внизу горит и требует скорейшей разрядки. Пальцы Минхо скользят ниже, проникают между ягодиц и надавливают подушечками на уже не требующий подготовки вход. Хёнджин хрипит от возбуждения, до искр под веками с силой закрывая глаза. И быстро в согласии кивает головой, пока последние капли мужества не покинули его. — Тебе понравится, обещаю… — облегчённо выдохнув, шепчет Хан в другое ухо, а Лино снова прижимается пухлыми губами к щеке, на этот раз чуть ближе к губам. — Мы не причиним тебе вреда. Ты всегда можешь попросить нас остановиться. Кивни, если понимаешь. Лино целует его в уголок губ, дразняще проникая в него пальцем всего на одну фалангу. Хёнджин плавится и тягуче медленно кивает в ответ головой. Нежно улыбнувшись ему, Хан приподнимается, чтобы отыскать на диване смазку, а Лино склоняется над ним ещё ниже, шёпотом обжигая губы: — Я вижу, как ты хочешь поцеловать меня. Но мало кому дозволено делать это. Тебе придётся очень хорошо постараться, чтобы заслужить награду, — он опускает длинные ресницы, скользя взглядом к губам Хёнджина. — Ты понимаешь это, Джинни? Словно завороженный тот торопливо кивает в ответ. Губы Хёнджина почти покалывает от необходимости прикоснуться к таким желанным губам напротив. Которые растягиваются в хищном кроличьем оскале и игриво целуют его в кончик носа, прежде, чем скрыться из виду. — Боже, чаги, даже после детей он такой тугой! — то ли с досадой, то ли с восторгом восклицает Хан, когда добавляет свои пальцы к двум пальцам Лино внутри. Хёнджин слишком оторван от реальности, заласканный с двух сторон, чтобы напомнить Хану о том, что тот старше Феликса всего на один день. Он гуглил, он знает и он так чертовски близок к провалу, чтобы спалиться в своей заинтересованности ими. Чьи-то пальцы находят чувствительную зону внутри и все мысли разом покидают голову Хёнджина, заставляя вскинуться в немом крике. Он уже так возбуждён, настолько на грани, что даже не представляет, как вынесет то, что эти двое заготовили для него. Они все уже обнажены, и Хёнджин с удовольствием замечает не менее возбуждённый и истекающий член Хана, когда тот укладывается рядом и тянет его на себя, заставляя сесть сверху. — Вот так, Джинни, умничка, — хрипло тараторит Хан, проглатывая слова между успокаивающими поцелуями — Хёнджин не знает, кто нервничает сильнее, видя, как дрожат у того пальцы на его плечах. — А сейчас Лино-хён добавит немного смазки и ты как послушный мальчик сядешь на мой ч- а-ах!... Хён! Я сказал смазки, а не своей слюны! — Прости, чаги, — слышится лёгкий шлепок по коже, и Хан возмущённо пыхтит в ответ. — Не сдержался. Щедро нанеся смазку на член друга и введя её пальцами в Хёнджина, пока тот извивается на Хане и стонет в поцелуй с ним, Лино наконец выдыхает тихое “готово”, помогая направить член ко входу медленно опускающегося Хёнджина. Они стонут одновременно в виски друг друга, горячие искусанные губы Хана находят губы Хёнджина, целуя глубоко, пока тот с тихим стоном не опускается до конца. Хёнджин чувствует себя уже наполненным до краёв, не представляя, как туда сможет поместиться что-то ещё. Привыкнув к ощущениям, он начинает двигаться, постепенно ускоряя темп, а, почувствовав, что член Хана уже не встречает сопротивления, разрывает поцелуй и садится прямо, меняя угол проникновения. Головка моментально попадает по простате, Хёнджин запрокидывает голову, протяжно простонав и царапая ногтями грудь Хана, с силой вжимающего пальцы в его талию. — Блядь, чаги, только посмотри, какой он великолепный, — стонет Хан, подмахивая вверх бёдрами, углубляя проникновение и выбивая из Хёнджина ещё более громкие звуки. — Хочу, чтобы ты тоже почувствовал это, вместе со мной. Хочу чувствовать тебя рядом... Горячий узел стягивается внизу живота Хёнджина, Хан трахает его так умело, каждый раз меняя угол и даря новые ощущения, что он боится закончить раньше, чем попробует всё задуманное. — Я готов, — сбавляя темп, тихо произносит он и склоняется к удивлённому лицу Хана, смазывая по его щеке поцелуй. — С-сделайте это... Тёплая ладонь Лино касается поясницы Хёнджина, лежащего на груди Хана. Тот продолжает изредко толкаться в него в погоне за ускользающим оргазмом, их дыхания смешиваются, а в ушах бешено колотится пульс. — Если захочешь остановиться — сразу скажи. Тихий шёпот теплом касается слуха Хёнджина, когда Лино наклоняется над ним и вжимается в ягодицы заранее смазанным членом. — Мы будем очень осторожны… Это “мы” даже не кажется Хёнджину чем-то нездоровым, он уже и сам не понимает, где заканчивается один и начинается второй, когда давление на его мышцы внизу возрастает. Лино дышит так же тяжело, стараясь как можно аккуратнее протолкнуть внутрь головку, надавливая на неё подушечкой большого пальца. И когда ему наконец удаётся проскользнуть внутрь, тройной стон голосов разного тембра раздаётся на всё помещение, заглушая тихую музыку. — Пиздец, я сейчас кончусь как личность, — доносится до разбитого сознания Хёнджина голос Айена. Ответом ему становится лишь единогласное молчаливое согласие. — Я… — пытается сформулировать мысль Хёнджин, но слышит только, как его собственный голос подводит его. — Ты можешь двигаться… — Хорошо, — такой же дрожащий голос слышится позади, и хватка уже второй пары рук на его талии усиливается. Первый несмелый толчок выбивает из Хёнджина весь воздух. Он чувствует себя таким наполненным, таким растянутым и четко ощущает пульсацию сразу двух членов внутри. Нет сил даже на стон: руки окончательно подводят его и он вжимается в грудь Хана, крепко обхватив того за шею и спрятав в ней своё горящее лицо. Оставив в покое талию, тот успокаивающе гладит его по спине, пальцами другой зарываясь в волосы и массируя ногтями голову. Он шепчет ему какие-то милые глупости на ухо своим низким от возбуждения голосом в перерывах между стонами, когда Лино толкается вновь. Когда двигаться в Хёнджине становится легче, Хан на пробу делает толчок одновременно с Лино, и Хёнджин рассыпается брызгами горячих слёз от переполняющих его эмоций. В порыве чувств он с силой сжимает челюсти на плече Хана, наверняка оставляя болезненный след, тот стонет почти оглушающе и дрожит в оргазменной судороге, заполняя Хёнджина теплом. Тихое “хён” срывается с его губ в конце, и Лино чуть ускоряется, догоняя его оргазм. Он обхватывает Хёнджина рукой поперёк груди и прижимает спиной к своей, чтобы взять за подбородок и наклонить его голову к себе. От поцелуя с ним что-то коротит в мозгу Хёнджина; мягкие губы нежно обхватывают его, а влажный язык горячо скользит внутрь, сплетаясь с его языком. Хёнджин кончает почти одновременно с Лино, чувствуя, как снова заполняется теплом, как пульсирует медленно опадающий член Лино внутри, как гулко колотится сердце Хана в груди под ним. Он чувствует в один момент так много всего, что его мозг отключается, теряя на время сознание. Его душа словно существует отдельно от тела в эйфории долгие минуты, пока его приводят в порядок и снова укладывают на диван. — Вы его ушатали, — сердитый шёпот доносится до сознания Хёнджина, постепенно возвращающегося в реальность. Тело немного ломит после марафона и сокрушительного оргазма, но он уверен, что сможет выполнить свою часть сделки до конца. Ему, в принципе, даже… начинает нравиться такой “грязный” способ заработка. Хотя пока каждый из Большой Семёрки заботится о том, чтобы привести Хёнджина после себя в порядок. — Просили же оставить немного нам, — в капризном тоне он узнаёт Айена и подаёт наконец признаки жизни, медленно открывая глаза. — Смотрите, он пришёл в себя! — сдавленно восклицает Феликс, обращая на него всеобщее внимание. — Как чувствуешь себя? — Крис склоняется над ним, заглядывая в глаза и заботливо убирая со лба спадающую на глаза чёлку. Хёнджин с удивлением обнаруживает себя лежащим головой на коленях Криса. В его ногах сидит Бин и мягкими движениями массирует лодыжки. Любопытный Феликс располагается прямо на полу у дивана и тычется своим любопытным носом почти в самое лицо. — Выглядит как что-то живое! — счастливо резюмирует он и улыбается своей уже такой привычной яркой улыбкой. — Если ты не готов продолжать, мы можем закончить на сегодня, — мягко произносит Крис, поглаживая его по волосам, и Хёнджин почти слышит в стороне разочарованный вздох Айена. Почему самого младшего из Большой Семёрки не пропустили вперёд в очереди, для Хёнджина остаётся загадкой, зная слухи о трепетном отношении старших к своему макнэ. — Нет, я в полном порядке и могу выполнить свою часть уговора, — тихо отвечает Хёнджин и слабо улыбается в подтверждение своих слов. От мест прикосновений сильных пальцев по телу Хёнджина разливается тепло, он невольно вздрагивает, когда чувствует поцелуй на своде стопы. — Тогда позволь мне быть следующим. Хёнджин не уверен, что его мнение хоть как-то влияет на очерёдность партнёров этой ночью, но на всякий случай робко кивает головой. Нежно проведя напоследок по его волосам рукой, Крис покидает свое место, оставляя их с Бином наедине. — Есть ли у тебя пожелания, как ты хочешь сделать это? Бин не создаёт впечатление человека, дающего кому-то права выбора, но Хёнджин выдыхает совершенно честное: — Нет. Абсолютно никаких. Что угодно в рамках соглашения. Явно удовлетворённый его ответом, Бин растягивает уголки губ в улыбке. — На колени. И вытяни вперёд руки. То, насколько разительно он меняется в одно мгновение, лишает лёгкие воздуха. Послушно выполнив просьбу, Хёнджин с трепетом наблюдает, как полоска прочной шёлковой ткани оплетает его запястья. И с лёгким сожалением понимает, что ему не позволено будет прикоснуться к божественным мышцам мужчины напротив. Видимо его разочарование отражается во взгляде, потому что Бин тихо усмехается, аккуратно укладывая его спиной на диван и закрепляя руки над головой где-то возле подлокотника. — У тебя ещё будет шанс облапать меня, малыш, не смотри так жалостливо. Его насмешка не звучит обидно, а даже слишком нежно для ситуации. Будто Хёнджина не пускают по кругу наследники большого бизнеса за космическое количество нулей в счёте. Хан и Лино не в счёт — они заработали состояние собственным трудом и платить будут из своего кармана. С ними двумя, возможно, он бы даже смог подружиться при иных обстоятельствах. Первый шлепок раскрытой ладонью по бедру приводит Хёнджина в чувство. Он вскрикивает, вероятно, слишком громко и резко, потому что со стороны доносятся тихие смешки. Второй удар приходится на другое бедро, но по ощущениям он будто в два раза сильнее предыдущего. Хёнджин непроизвольно дёргается, с ужасом и стыдом осознавая, что возбуждается. Положив одну руку ему на талию, Бин с силой вжимает Хёнджина в диван и входит в него, не церемонясь. Тот стонет от долгожданного чувства заполненности и пытается податься навстречу, насадиться плотнее, но сильная рука на талии не даёт ему это сделать. Хёнджин видит, как напрягаются на ней рельефные мышцы, и откидывает назад голову, чтобы позорно не кончить раньше времени. Свободной рукой подхватив бедро Хёнджина и приподняв его, Бин меняет угол проникновения, ускоряя и усиливая толчки. В какой-то момент он начинает входить так быстро, что Хёнджин видит россыпь взрывающихся созвездий перед глазами. Вспомнив, что ещё шесть человек наблюдают за ним сейчас, в поиске опоры он хватается затёкшими пальцами за подлокотник и волнообразными движениями начинает подмахивать тазом, двигаясь навстречу Бину, синхронизируясь с ним. Со стороны слышится чей-то полустон-полувздох. Хёнджину так хорошо, что он снова готов расплакаться. Его оставленный без внимания орган почти болезненно изнывает, истекая естественной смазкой. Вязкая капля, попав на живот, щекочет кожу. Приподнятые колени в сильных руках Бина начинают крупно дрожать, Хёнджин дышит громко и часто, чувствуя приближающийся оргазм. — О, нет, малыш, ещё слишком рано, — издевательски ласково шепчет возникший рядом с ним Крис и зажимает его член у основания, перекрывая доступ к выходу оргазма. А по ощущениям — словно к кислороду. Хёнджин задыхается, крупно дрожа и плача от невозможности кончить. — Тише, тише, — тёплые пальцы скользят по щеке, собирая стыдливые слёзы. — Ты такой умница, ты так хорошо справляешься. Осталось совсем немного. Затем Крис поднимается, отцепляя его руки от подлокотника, а Бин выходит из него со смущающим влажным звуком. Хёнджина снова переносят на пол, на мягкий ковёр, подхватив под ноги и плечи, так легко, словно он тряпичная кукла. Он хнычет, желая снова почувствовать себя заполненным и догнать ускользающий оргазм. — Такой хороший мальчик, — приговаривает Бин, разводя его ноги как можно шире в стороны, надавливая ладонями на бёдра, и входит одним резким движением, заставляя Хёнджина дрожать и задыхаться от остроты ощущений. Но ему не дают отдышаться: взяв его руки за связанные запястья, Крис поднимает их выше, становясь на колени возле его головы. Второй рукой он вынуждает её запрокинуть, сперва ласково проведя по волосам, а затем сжав их пальцами и оттянув. Приоткрыв рот в немом стоне, Хёнджин зажмуривает глаза и чувствует, как крупная горячая головка скользит по его губам, настойчиво проникая внутрь. Он послушно открывает рот шире, убирая зубы, и помогает себе языком, пробуя на вкус чувство стыда. Крис медлит, не торопясь и не входя до самого конца, боясь навредить. Он гладит его по волосам, пропуская сквозь них пальцы, затем сжимает и тянет с достаточной силой, чтобы Хёнджин почувствовал искры в глазах. Когда головка достаёт до задней стенки горла, Крис начинает двигаться быстрее, и Бин тоже ускоряется, сжимая бёдра Хёнджина до синяков. — Я уже на грани, хён… — Кончай, малыш Бинни, сделай нашу великолепную шлюшку ещё более грязной. Эти слова подталкивают его к краю, с силой вбиваясь в Хёнджина, он с протяжным рыком кончает, выходя и обильно пачкая живот Хёнджина горячим семенем. Тот чувствует себя грязным, использованным с обеих сторон, но чувство это возбуждает его только сильнее. Снова заметив его предоргазменное состояние, Бин не позволяет ему кончить, и слезы текут по лицу Хёнджина, обжигая кожу. Он чувствует, как набухший член Криса пульсирует в его рту, готовый излиться, и стонет, создавая вибрацию, подводя того к краю. После пары толчков, Крис тихо стонет, а затем резко выходит, кончая Хёнджину на лицо. Тёплые вязкие брызги попадают на веки, приоткрытые припухшие губы, стекают по щекам. — Ты такой большой молодец, Джинни, — ласково шепчет Крис, влажными салфетками убирая за собой, Хёнджин смотрит на него расфокусированным взглядом. — Остался только наш малыш Айени, и ты получишь свою заслуженную награду. Он склоняется над Хёнджином, оставляя ласковый поцелуй на его губах. Предательски обманчивое чувство, что он нужен, что его любят, что им восхищаются, покидает Хёнджина в одночасье, и он не сдерживает громкий всхлип. — Мы сделали тебе больно? Где-нибудь болит? Крис проводит быстрый осмотр на предмет сильных наружных повреждений, а Хёнджин отрицательно качает головой. Болит только его растоптанная гордость и вырванное с корнем чувство собственного достоинства. — Вы сломали его! — громко возмущается Айен, подойдя ближе. — Ну вот почему это происходит всегда, когда доходит моя очередь? Хёнджин запрещает себе даже обдумывать его слова. — Ты всё ещё можешь… использовать меня, — тихо произносит он, но его слышит прекрасно каждый присутствующий в помещении. На время повисает пауза, во время которой Крис хмурится, что-то обдумывая. — Не говори так, — твёрдо произносит он. — Мы не употребляем здесь подобные слова. Это взаимовыгодная сделка, никто никого не использует. — Хорошо, — послушно соглашается Хёнджин, принимая сидячее положение на диване и слегка морщась от ноющих мышц тела. — Тогда я готов закончить свою часть сделки. — Он стал таким покладистым к концу вечеринки! — радостно хлопнув в ладоши, восклицает Лино. — Я же говорил, что наши уникальные методы воспитания работают! — Не забудь запатентовать методику, — фыркает со своего кресла Мин. — Спасибо за идею, щеночек, я обязательно так и поступлю, — невозмутимо отвечает на его сарказм Лино. Внимание Хёнджина от их перебранки отвлекает Айен, скинувший с себя футболку и опустивийся рядом с ним на диван. — Иди ко мне, — притворно-ласково шепчет он, и в его прищуренных от улыбки глазах Хёнджин видит лишь острые лезвия. Но он послушно вкладывает свои тонкие холодные пальцы в протянутую широкую ладонь и позволяет усадить себя к нему на колени. — Ты такой красивый, даже после того, как все эти хёны хорошенько подготовили тебя, — шепчет Айен и тянет на себя, прижимаясь к губам. Его поцелуй требовательный, яростный, кусачий; когда Айен отпускает его, чтобы наконец отдышаться, Хёнджин чувствует, как саднит губы. Он привстаёт немного, помогая тому избавиться от брюк с бельём, и садится обратно, вплотную прижимаясь своим возбуждением к его. Даже в таком положении до Хёнджина с ужасом доходит, зачем нужна вся эта “подготовка”. Айен действительно… большой. Но даже это слово звучит оскорбительно для его внушительных размеров органа. Только представив, как тот войдёт в него, Хёнджин задыхается и всхлипывает в поцелуй, позволяя сильным рукам на ягодицах вжимать его ещё теснее. Он уже готов кончить из-за долгого томления без оргазма и от одного лишь трения возбуждённым членом о чужой. На кончиках пальцев искрит, и тело бьёт крупной дрожью, когда сразу три длинных пальцах входят в него, растягивая. Последний участник Большой Семёрки явно не желает ждать ещё дольше, чем ему пришлось. — Вот так, умница, а теперь приподнимись немного и медленно опустись на меня, — в приторно-сладостных словах утешения Хёнджин слышит сильное возбуждение, и его самого накрывает с новой силой, когда большая головка толкается в него, с трудом раздвигая тугие мышцы. Когда она проникает наконец внутрь, Хёнджин рвано выдыхает, падая взмокшим лбом в плечо Айена. Тот проводит ладонью по его спине, а пальцами второй руки проверяет состояние мышц, плотно сжимающих его член. — Расслабься ещё немного, куколка, чтобы я мог двигаться. Хёнджин старается. Действительно очень старается, но естественный страх перед размером последнего партнёра сковывает его мышцы. Чтобы хоть как-то помочь, Айен просовывает руку между их напряжёнными животами и обхватывает возбуждение Хёнджина рукой. Подушечкой большого пальца он надавливает на головку, массируя её круговыми движениями, затем делает несколько плавных движений кистью вверх-вниз, едва сжимая. Хёнджина трясёт. Он стонет так громко, пропуская Айена ещё на пару сантиметров глубже и они задыхаются уже вдвоём. Во всем мире будто не остаётся ни единой живой души кроме них. Сердце пульсирует в висках Хёнджина вместе с его мышцами вокруг члена внутри. Их дыхания смешиваются, а сердца словно пытаются обогнать друг друга; сделав глубокий вдох, одним цельным медленным движением Хёнджин насаживается до конца и, кажется, срывает голос. Айен стонет под ним в унисон на одной чистой прекрасной ноте. Почувствовав, что ему это сейчас крайне необходимо, Хёнджин опускает голову и по своей инициативе с остервенением целует Айена. Тот удивлённо стонет ему в губы, и Хёнджин принимает этот комплимент на свой счёт, смешивая сумасшедшую улыбку с поцелуем. Но когда Айен делает на пробу первый толчок, Хёнджину уже не до улыбок. Он заполняет его так сильно, так плотно, что при даже лёгком движении мучительно проходится по всем чувствительным местам, как по оголённым нервами. Чуть не кончив уже на первых секундах, Хёнджин сам сдерживает свой оргазм, сжимая пальцами основние члена: он должен, он просто обязан хоть раз в жизни прочувствовать это сполна. Возможно, он просто чёртов нимфоман. Но с каждым толчком сдерживаться становится всё трудней. Слезы снова застилают глаза, вместо стонов из лёгких наружу рвутся лишь рваные хрипы, и Айен громко стонет за них двоих. — Такой узкий, такой великолепный, такой горячий снаружи и внутри… — сбивчиво шепчет тот, проникая с каждым движением всё глубже и сильнее. Отпустив себя, Хёнджин чувствует нестерпимо обжигающую волну жара, концентрирующуюся внизу живота и кончает так ярко и так безумно, что лишается на время всех органов чувств. Айен ещё какое-то время продолжает вбиваться в обмягшее тело подпрыгивающего на нём Хёнджина, а затем обильно кончает глубоко внутрь, заполняя того горячей жидкостью. Когда он осторожно выходит, приподнимая обессиленного Хёнджина над собой, тот чувствует, как из него вытекает семя, пачкая внутреннюю сторону бёдер. Он чувствует себя таким грязным, таким использованным, но при этом безгранично уставшим и удовлетворённым. А в следующее мгновение он уже не чувствует ничего, окончательно погружаясь во тьму. Последнее, что он помнит — ощущение сильных рук, заботливо укладывающих его на диван, и прикосновение чьих-то мягких губ к виску.○⚜○
— Знаешь, это ведь я присмотрел тебя первым и изначально не хотел ни с кем делиться. Но, понимаешь, в этой компании невозможно держать что-то в секрете. Хёнджин молчит в ответ, без интереса наблюдая за мелькающим за окном автомобиля городом и прижимается лбом к холодному стеклу. Мир тонет в предрассветной дымке, а Хёнджин зябко ёжится и плотнее кутается в заботливо выданный ему Бином плед. Он даже не помнит, как вообще оказался в машине Бина и почему тот лично везёт его домой. Тот поглядывает на него украдкой с водительского места, а затем снова переводит взгляд на дорогу глубоко вздыхая. Они едут в тишине ещё несколько бесконечных минут. — Джинни? — М? — даже не повернув головы, отзывается тот. — Я сниму тебе в квартиру на другом конце города. С закрытой охраняемой территорией и всем необходимым для жизни внутри. С видом на реку Хан. Обеспечу всем, чем только пожелаешь. Машина, яхта, деньги, подарю ресторан, если захочешь. Что угодно. Что угодно. Не это ли та золотая клетка, о которой так грезил наивный Хёнджин из вчера? Он усмехается под нос своим мыслям, а Бин расценивает его реакцию по-своему, наконец расслабленно и широко улыбаясь. Он светится, как его новенький Porsche цвета индиго в лучах рассветного солнца, и выглядит так по-идиотски, что Хёнджин несдержанно смеётся в голос. — Ну… Спасибо, что подвёз, — шмыгает он носом, когда Бин зачем-то выползает из-за руля и торопливо открывает ему дверь, помогая выйти из машины. Они стоят какое-то время друг напротив друга под окнами обычной многоэтажки, в который живёт Хёнджин, и просто смотрят друг на друга. Вот только Хёнджин на это всё смотрит совершенно иначе, чем вчера. Он тянет с плеча тонкий шерстяной плед, чтобы вернуть его хозяину, но тот хмурясь отрицательно мотает головой. Развернувшись на пятках, Хёнджин решительным шагом уходит от этого мужчины, как можно скорее скрываясь за входной дверью, и, минуя лифт, бегом взлетает на пятый этаж. Уже в квартире его накрывает, и он рыдает, сползая спиной по двери, не замечая даже, как короткий звук телефона оповещает о пополении счёта. Немного успокившись через время, Хёнджин всё же проверяет входящие сообщения, и количество знаков в сумме моментально приводит его в чувство. Взяв себя в руки, он утирает мокрые дорожки слёз на щеках рукавами рубашки, поднимается на ноги и направляется в спальню, чтобы приступить к сбору вещей. Он сложит в один чемодан лишь только самое необходимое, а затем поедет к матери и купит им билеты на ближайший рейс из страны. Он верит, что у них ещё есть шанс построить свою счастливую жизнь с нуля, где-то далеко, как можно дальше отсюда.○⚜○