Сидение за решеткой где, только четыре серые стены, кровать и кучу психов-наркоманов, по началу до дрожи пугало. Без дозы было сложно жить, будто тебе переламывают все кости, требуя того спасательного лекарства, потом вновь собирают и вновь ломают, и так действия повторяются, пока не привыкнешь. От наркотиков я все же решил отречься
давно нужно было это делать. Хотя из легко можно было закупить — все же тюрьма. Даже легче, чем через дилеров в привычной жизни. Хоть и кажется, что срок в полгода — это мало, но, каждый раз проживая будни и надеясь на какое-то чудо, все начинает надоедать. Благо хоть Реджи приносит сигареты, да и дневник мой прихватил с письмом от Аброн Алисии, которое я все оттягивал прочитать. Боялся, что в письме от подруги детства будут пререкания, и что она разочаровалась во мне окончательно. Может, зря, а может, нет, но я решил, что пока его отложу до выхода из этой дыры. Было плохое предчувствие, хотя куда ещё хуже может быть?
***
Наши мамы тесно дружили с подросткового возраста, поэтому не удивительно, что мы с этой мелкой чудачкой нашли общий язык. Она была меня на год младше, все время занудствовала,
да и толком ничего не изменилось как я считал раньше, и любила, естественно, поучать. Мы с ней были слишком разные: начиная, наверное, с того, что у неё был отец, который обеспечивал их достаточно, чтобы мисс Шарлотта даже и не задумывалась о работе, да и заканчивая кругом общения. Но, как говорится, противоположности притягиваются, и это нам не мешало — мы любили друг друга, как бы сильно не старались задеть. Она принимала мои минусы, я — её.
— Я хочу стать баскетболистом! –воскликнул я, гордо подняв подбородок вверх, ожидая прилив восхищения от младшей Аброн.
Брюнетка даже носом не повела: лишь чуть поправила свои косички, которые ей заботливо заплела мисс Аброн утром, и продолжила читать книгу по математике. Если бы она даже и одарила меня взглядом, то наверняка серые глаза были пропитаны скептическим настроем.
— Ты на прошлой неделе хотел стать профессиональным гонщиком. А в прошлом месяце — космонавтом. Я жду завтра и посмотрю, как ты за поешь насчёт того, кем хочешь стать в будущем, — безразлично пожимая плечами, ответила девочка, даже не реагируя на мой оскорбленный вид.
— В этот раз я точно буду стоять на своем и, поверь, когда я стану знаменитым, о тебе и не вспомню! — скрестив руки на груди и отвернув голову к телевизору, буркнул я.
Моё мальчишеское эго задевала эта мелкая засранка, которой, между прочим, было только четыре, а та уже не пойми кого из себя строила, читая скучные книги. Но дуться я на неё долго не мог — все же она любимая подруга и единственная.
Тут по моей головешке бесцеремонно стукнули книгой, но слабо, видимо, чтобы я обратил внимание. Уже собираясь поучать мелкую о том, как нужно вести себя со старшими, я лишь увидел по-лисьи сощуренные глаза, которые завораживали, ведь в них плясало лукавство и одновременно с этим взглядом гармонировала нежная улыбка, отличающая от привычной материнской:
— Ты для начала моего отца и наших мам в росте перегони, а с учётом того, что ты не соблюдаешь режим сна, так и останешься мелким, — хоть эти слова и не задели, но я был бы не я, не поспорь с брюнеткой.
— А вот и перегоню! Даже выше тебя буду…
Оглядываясь назад, я скучаю по тому времени, по времени, проведенному с ней — тогда все казалось легче, но с возрастом ты забываешь те пустячные проблемы и обиды, которые раньше казались нерешаемыми.
Алисию можно было сравнить с наркотиком, но даже привычный героин с ней рядом не стоял. Она была выше, она была пропитана уютом с головы до пят, её голос можно было слушать без конца, словно полюбившуюся пластинку от любимой рок-группы, которую заводишь по новой каждый божий день. Она не осуждала, даже не смеялась надо мной, когда я завел дневник в семь лет, и спокойно помогала подбирать рифмы к стихам.
— То есть, ты не будешь смеяться надо мной? — недоверчиво косясь на подругу, которая с большим энтузиазмом изучала, будь его неладное, дневник.
— Нет, зачем мне это надо? — фыркнув недовольно, ответила Алисия, закрывая тетрадь с тихим шелестом и отдавая мне в руки. Она поплелась на кровать, где плюхнулась, кладя руки под голову.
— Меня мои одноклассники странным из-за этого назвали и сказали, что «крутые» парни девчачьей фигнёй не занимаются, — последовав примеру подруги, я без смущения расположил голову на её плечо, вдыхая столь приятный и родной запах лаванды.
Нас не смущала такая близость — мы не понимали, что к друг другу обычно так друзья не лезут. Нам было попросту плевать, мы делали то, что хотим, не боясь осуждения и тех самых смешков от одноклеточных индивидуумов, которые напевали: «жених и невеста тили-тили тесто».
— Значит, твои одноклассники — дураки, – спокойно заявила Алисия, обнимая меня и утыкаясь куда-то в макушку. — Если тебе нравится вести дневник — веди, они просто завидуют, что ты порождение Шекспира.
От этих слов было тепло, а её маленькое тельце и объятия дарили телу незабываемую эйфорию. Как было с детства, так и осталось наверняка.
Время шло, и вот мне уже четырнадцать, и по мнению многих людей я попал в не очень хорошую компанию. Но мне было все равно — с ними было интересно, да, они со своими тараканами в голове, но было же до одури весело. Убегать от ментов из-за того, что ты на спор решил попасть в голову какого-нибудь рандомного прохожего камнем, пробовать сигареты, хотя в детстве я втирал всем, что даже в рот себе их не засуну, как и алкоголь, с которым я познакомился в четырнадцать лет. Это было, пиво если не ошибаюсь, хоть по идее даёт не сильный эффект, но для молодого организма, который толком и не пил ничего крепче черного чая — это оказалось не хуже крепкого виски. К матери не хотелось идти домой, ведь не хотел расстраивать в очередной раз и слышать упреки в свой адрес — и так та недовольна, что я стал меньше времени уделять учебе. Можно было сказать, что появился повод, ведь меня взяли в баскетбольную команду школы спустя столько лет, но для неё это наверняка не будет оправданием.
Вспомнилась подруга, которая рассказывала, что её родители уехали куда-то по работе, а её оставили с соседкой, которая проживала рядом в соседнем доме. Так что мне казалось логичнее забуриться к ней — она ведь меня не выставит?
— Кэррол какого черта, час ночи… — бубнила Алисия, пока помогала мне дойти до её комнаты, чтобы я не напоролся на что-нибудь и не упал.– Иногда я не понимаю, как с тобой дружу до сих пор. Мне уже как минимум золотую медаль должны были дать за терпение и понимание.
— Ой, хватит занудствовать, — чуть заикаясь, произнес я.
Как только голова ощутила мягкую поверхность, я моментально отрубился, помня лишь нежную руку Алисси, которая проверяла, есть ли у меня температура.
На утро я обнаружил, что та спала рядом, сложив руки на краю кровати и уткнувшись в них. На прикроватной тумбочке стояла кружка воды и аспирин, которые как раз были кстати. А придя к себе домой, мама поинтересовалась как я провел время с Аброн младшей, которая, видимо, как только меня уложила, позвонила матери, сообщив, что я у неё ночую, чтобы та не беспокоилась.
По сути Алисия помимо наркотика была и ангелом, которая не только залечивала раны после стычек с каким-нибудь не понравившимся мне человеком, но и помогавшая в учебе.
— …Смотри, тут все довольно просто: если сближать две молекулы, то между ними возникнет сила притяжения. Если продолжать сближать молекулы, сила взаимодействия между ними станет силой отталкивания. Существует расстояние, при котором сила притяжения равна силе отталкивания. Приведем пример… — объясняла мне тему по физике Алисия, пока я всю её речь пропускал мимо ушей, оперевшись щекой о кулак и разглядывая уже давно не детское личико. Не было той детской пухлости, волосы стали будто ещё шелковистее и длиннее, и хоть в фигуре у младшей ничего не было выдающимся, учитывая, каких я видел девушек, которым тоже было четырнадцать, но уже имели четвертый размер груди. Все равно взгляду была приятнее Алисия. Она не носила слишком яркие и вульгарные наряды, не красилась слишком вызывающие, но и не сказать, что она была той самой серой мышкой в классе. Её все уважали и уже даже в таком юном возрасте признавались в любви — не только мужской пол. Ну, по крайней мере, исходя из ее рассказов. Но меня пугала ревность по отношению к ней, попросту из-за того, что она мне стала меньше уделять времени, предпочтя время своим подругам или одноклассникам, которые настоятельно просили помочь с темой, ведь не понимают. С каких пор я перестал видеть в ней подругу? Возможно, когда в двери постучал злосчастный пубертат, а, возможно, ещё раньше — просто этого не замечал.– …ты вообще меня слушаешь? — вырвал из раздумий голос подруги, и та поправила челку, которая так и норовила влезть в полюбившиеся серые глаза.
— Нет. Пойми, я в жизни не буду с несчастной физикой на «ты», — рука сама потянулась убрать выбившую черную прядь подруги за ухо, а та даже не смутилась, что и бесило тоже. Неужели она не видит во мне парня?
— Ты способный, но ленивый, — сделала свой вердикт младшая, закатывая глаза.
— Моя милая наивная Лиси, как думаешь, сколько раз в день я такие слова слышу? –расплывшись в надменной улыбке, произнес я.
— Ты неисправим, — закрывая учебник и отдавая мне в руки, сказала в своей манере Алисия.
—
Но ты меня и таким любишь.
Алисия не была похожа на своих сверстниц — она была светлой, никогда не пробовала алкоголь в компании друзей, только если со своими родителями которые говорили: «уж лучше ты с нами выпьешь, чем с кем-то в кустах», материлась, но не часто, и ей легко удавалось разрулить конфликт словами. Полная противоположность мне, как итог которой приходилось каждый раз обрабатывать ссадины на моем лице.
В этот раз мне крупнее досталось: разбитый нос и рассеченная скула, по которой заехали кулаком, нещадно болели, и я лишь задавался вопросом, как мне не выбили зубы. Сидя на краю ванны подруги без рубашки (
заставила снять, ведь она была белая, и легко могла замараться стекающей кровью из носа), пока та, взяв мое лицо в плен своей теплой ладони, сосредоточенно хмурясь и покусывая губы каждый раз, обрабатывала ссадины. Я шипел от боли, когда она сильнее надавливала на царапину на другой щеке, где уже была запёкшаяся кровь.
Закончив обрабатывать, она отстранилась, убирая аптечку и окравленные куски ваты.
— Лис…– в ответ молчание. — Ты злишься?
— Я переживаю за тебя, идиот, ты — мой друг, за которого я пекусь. Так что за глупый вопрос, если ответ очевиден? — наградив меня тяжёлым взглядом, она уже собиралась упорхнуть вон, чтобы вернуть аптечку в свою комнату. Но я не дал, поймав ее за запястье и притянув ближе, уткнувшись куда-то ей в грудь и вдыхая запах лаванды. На несколько секунд её сердцебиение ускорилось, когда я спокойно скрестил руки на её талии. Но, тяжело вздохнув, та просто положила свободную руку мне на голову, чуть приглаживая растрепанные волосы.
— Иногда ты меня так бесишь… –прошептала девушка.
— Аналогично, — по-доброму усмехнувшись и сковывая ещё сильнее желанное тело в объятиях, произнес я.
Вспоминая, как я вел себя с ней, когда начал употреблять в больших дозах, попросту забыв про подругу, которая старалась мне помочь, и я просто её оттолкнул, как и других…
становится стыдно.
— Идиот, завязывай ты с этой бурдой, жизнь себе только погубишь, — сжимая мою челюсть все сильнее и сильнее, что, кажется, после останутся синяки от маленьких коготков. Она смотрела в мои глаза — серые очи, наполненные злостью и переживаниями. Хоть та и была ниже меня на десять сантиметров, казалось, что её миниатюрная фигура была выше в сто раз на данный момент. — Мисс Ария из-за тебя, говна ты кусок, переживает, она рассказала, что с тобой.
Честно говоря, было в тот момент глубоко фиолетово на нравоучения подруги — они наоборот больше раздражали, хотя должны были довести до истины.
Стряхнув грубо её руку со своего лица, я стал наступать на неё, пока та полностью не уперлась в стенку злосчастного переулка, где было ни души, кроме нас.
— Да что ты понимаешь… Вы все такие правильные, что аж тошно! Для начала сами попробуйте хотя бы один вид наркотиков, а потом мне уже читайте нотации, ставя себя выше меня. Не нравится, как я себя веду? Да пожалуйста! Не хочу дальше иметь дело с такой…– все старался подобрать я слова.
— Ну же, с какой? — нахмурившись, зло прошипела брюнетка, словно держась от желания дать мне хорошего леща.
— Дурой, — только и смог выдавить я, даже под действием героина не собираясь бранить Алисию.
— Ну и иди на хуй, больше не смей ко мне подходить, — вырвавшись из плена, она стремительно покинула переулок.
В тот день пошел дождь, поэтому пришлось прятаться на заброшке, нагревая соль. Возможно, погода в тот момент будто понимала, что это большая трещина в нашей дружбе. Никто не хотел из нас первым идти просить прощения — слишком оба гордые, да и я занят был, стараясь найти деньги на новую дозу с Микки и Педро.
Возможно, если бы кто-нибудь из нас тогда не вспылил, все было бы по-другому. На этот вопрос я не смогу ответить даже сейчас, ощущая звенящую пустоту внутри себя и читая её первое и последнее письмо, адресованое мне.
***
«
Эй, Джимми, надеюсь, ты это письмо не сразу выкинешь и хотя бы прочитаешь. Для начала хочу сказать, что я в тебе верю, ты самый сильный человек на всей этой Земле и обязательно исправишь свои прошлые ошибки. Да и тем более с тобой будут Реджи P.s. я с ним совершенно случайно познакомилась, но он и вправду хороший держись рядом с ним и мисс Ария. Но, к сожалению, не я рядом. Отцу предложили хорошую работу в Лондоне с еще большим заработком, но, по его словам, бизнес он и продолжит дальше вести в Нью-Йорке. Я пыталась долго переубедить родителей насчёт столь поспешного решения, но они меня даже слушать не стали. Прости, что я такая эгоистичная у тебя подруга. Но я надеюсь, что рано или поздно мы вновь встретимся.
Помнишь, до всей этой ссоры ты писал стих один, с которым под конец у тебя трудности возникли, ведь ты не знал, как закончить…
Насколько помню ты написал:
Дети играют в шарики.
Там, где из-под ветвей сияет солнце, Искрятся волшебные блики света.
Я хотел бы стать чистым.
Я тогда тоже возмутилась, говоря, что, как будто ты не полностью его закончил, и мы битый час ломали голову, пока нам не надоело и мы не разбесились. Сейчас же я могу сказать смело, чтоподошла бы строчка:
Чистым, как снег.
Наверное, ты задаешься вопросом, почему именно снег? Все довольно просто: люди сами по себе сравнимы со снегом. Снег легко испачкать в крови, грязи и во всем, что угодно, а очистить его трудно. Только если дождаться, когда он полностью растает, и дождаться нового.
Твоя навеки лучшая подруга Лиси».
