***
— Учитель! — радостно воскликнул Бинхэ, приближаясь к хижине и тяжело дыша. Юноша так и бежал через весь пик, от того, весь красный и запыхавшийся, он пытался на ходу восстановить дыхание. — Учитель, я вернулся! Теперь его способностей и наставлений учителя было достаточно, чтобы Ло Бинхэ покидал хребет Цанцюн и набирался опыта в уничтожении всяческих тёмных тварей, потому он периодически уходил не без сожалений о том, что какое-то время не будет готовить учителю и засыпать с мыслями о том, что учитель рядом, прямо за стеной. Зато радости его по возвращению никогда не было предела. Да и учитель был рад его видеть, не это ли истинное счастье? Вот и сегодня он наконец вернулся на уже ставший родным пик Цинцзин и не с пустыми руками. Сейчас, в самый разгар поздней весны, не счесть цветущие по всей Поднебесной поля и леса. И пока путь Бинхэ проходил через густой лес, внимание его привлекла небольшая поляна цветов. Молодой, несколько наивный и часто поддающийся мимолётным желаниям, он хотел лишь посмотреть поближе и немного полюбоваться, но затем, стоило ему приблизиться, его знаний хватило, чтобы опознать цветы. Это были белые орхидеи. Как же он мог уйти ни с чем? Как он мог не забрать самый красивый цветок для учителя? Юноша замедлился, старательно возвращая себе ровное дыхание, с широкой улыбкой посмотрел на цветы, тонкую веточку которых бережно сжимал в руке, и уже шагом двинулся к хижине. — Учитель! Шэнь Цинцю не отвечал. Ло Бинхэ нахмурился. Если учителя нет дома, то его это расстроит. Он и так долго ждал момента, когда увидит учителя и вручит маленький подарок, а ждать ещё дольше будет просто невыносимо. Да и цветок нужно как можно скорее поставить в вазу, иначе он потеряет все свои краски. Неужто удача совсем не на его стороне? Юноша приблизился к хижине, быстро размышляя, как лучше поступить. Он ведь, можно сказать, тоже живёт тут. Он может зайти и сам поставить цветок на стол учителя, дождаться его и устроить небольшой сюрприз, ведь так? А идти искать его будет затеей самоубийственной. Учитель может быть где угодно: от пика Цюндин и до глухих окрестностей хребта – он часто гуляет там в одиночестве. — Может, тогда успею и обед приготовить, — уже более радостно начал в слух рассуждать Бинхэ, оживившись и наконец подойдя к любимой хижине. — А когда учитель вернётся, достойно встречу его и посажу за стол, а там уже будут и блюда, и цветы. Но стоило ему порадоваться и широко улыбнуться, он вдруг заметил на лавочке у хижины красивые одеяния цвета цин, на ярком солнце ещё более похожие на одежды самого настоящего небожителя. Только учитель на всём хребте Цанцюн носит такие прекрасные цвета. Бинхэ тут же застыл, от неожиданности и удивления даже не вздохнув, рука, сжимающая веточку цветок, чуть вздрогнула, а мысли снова спутались. Но почему учитель не смотрит на него, не обмахивается веером в этот жаркий день и молчит, даже когда Бинхэ его окликает? Сначала Ло Бинхэ насторожился, но в следующую же секунду облегчённо выдохнул и, стараясь ступать тихо, аккуратно приблизился. Шэнь Цинцю просто-напросто уснул, пока отдыхал на свежем воздухе, и, видя это, юноша не мог не почувствовать приятное тепло в сердце, заставляющее душу трепетать в страхе, что учитель сразу же проснётся, стоит ему сделать лишний шаг. Если учитель так сильно утомился, то пусть отдыхает – Бинхэ ради этого готов перебить даже насекомых, которые посмеют нарушать тишину у хижины и не дадут ему сполна насладиться этим моментом. Ведь учителя так редко можно увидеть в таком чудном виде. Ло Бинхэ старательно успокаивал свои льющиеся через край чувства, когда позволил себе внимательно рассмотреть учителя так близко. Шэнь Цинцю всегда кажется далёким и нелюдимым, возвышенным небожителем, даже когда проявляет снисходительность и заботу к своим ученикам, Даже когда он позволил Бинхэ жить совсем рядом, он всё равно был дальше, чем юноше хотелось. А сейчас, когда лицо его спокойно и умиротворённо, Ло Бинхэ чувствует себя ближе к учителю, чем когда-либо. А о большем думать просто непозволительно. По крайней мере так он привык себе говорить, чтобы вызывать чувство вины после того, как мысли эти всё равно посещают его бесстыдную голову, уже на протяжении нескольких лет. Шэнь Цинцю сидел в благопристойной позе с аккуратно уложенными по бокам рукавами, а ровную осанку нарушала лишь во сне немного склонившаяся на бок голова. Ровное дыхание убедило Бинхэ в том, что сон учителя спокойный, и юноша ещё шире улыбнулся, опустив глаза. Расслабленная рука, до этого державшая веер, теперь лежала на коленях, а сам веер – на земле, прямо под ногами заклинателя. Бинхэ распахнул глаза, лишь сейчас заметив это, и тут же сел на корточки, чтобы его поднять. Веер – любимая вещь учителя, нельзя, чтобы он собирал грязь на земле или вдруг сломался! — Бинхэ?.. — вдруг послышался сверху заспанный тихий голос. Юноша тут же вскинул голову и посмотрел на сонное лицо учителя, кое-как открывающего глаза. Он тут же широко улыбнулся и горящими глазами воззрился на него, словно на сошедшее с небес божество. — Этот ученик приветствует учителя! — радостно поприветствовал Ло Бинхэ, подорвался на ноги и почтительно поклонился, протянув учителю веер. — Этот ученик заметил, что, пока учитель спал, его любимый веер упал на землю, потому позволил себе поднять его. Шэнь Цинцю выдохнул, стараясь согнать сон, коротко хохотнул и охотно принял веер из его рук, не изменяя своей привычке похлопать Бинхэ по голове. И пусть так делать далеко не всегда позволительно, Ло Бинхэ никогда не был против, потому и Шэнь Цинцю не решил предавать этот их своеобразный "обряд". — Спасибо, Бинхэ, — с лёгкой улыбкой ответил заклинатель, подняв глаза выше, когда ученик выпрямился и встал перед ним во весь рост. И когда он успел так вырасти?.. — Ты снова очень быстро вернулся. Неужели всё сделал? — Да, — гордо ответил юноша, продолжая радостно улыбаться. — Этот ученик изгнал всех духов в деревне Цинцэ и вернулся как быстро, как только мог, чтобы суметь вручить учителю подарок. — Подарок? — Шэнь Цинцю вопросительно выгнул бровь. Ло Бинхэ гордо выпрямил спину, улыбаясь самой лучезарной улыбкой, на какую только был способен, выдохнул и снова поклонился, протягивая веточку с несколькими цветами белой орхидеи. — Этому ученику посчастливилось наткнуться на прекрасные орхидеи в глухом лесу недалеко от хребта Цанцюн, — начал Бинхэ, не поднимая головы. — Этот ученик, следуя наставлением учителя, прочёл все книги в библиотеке пика Цинцзин и знает, что орхидея – не что иное, как символ благородства, духовной утончённости и изящества, воплощение добродетели и чистоты. И этот ученик считает, что учитель очень похож на этот редкий и скромный цветок, любящий уединение и украшающий собой множество картин. Как только Бинхэ замолчал и поднял глаза, он увидел на лице учителя немой шок, то и дело перемешивающийся то ли с недоумением, то ли с недовольством. Он ведь не сказал ничего дурного? — Ты... очень удивил этого учителя, Бинхэ, — наконец выдавил из сдавленного шоком горла Шэнь Цинцю, уставившись на ветку в его руках. — Ученик смеет надеяться, что удивил приятно, — стараясь не показывать, как быстро теряется вся его уверенность, проговорил Бинхэ уже тише, — и что учитель примет этот символический дар. Шэнь Цинцю обрывисто выдохнул, несколько неуверенно протянул руку и аккуратно взял веточку, невольно начав рассматривать цветы. Действительно, несколько цветов самой настоящей во всю цветущей орхидеи, белой как снег. Он медленно поднёс веточку к лицу, почувствовал приятный, нежный аромат и, улыбнувшись, взглянул на пристально следящего за его реакцией Бинхэ. "И как мне реагировать на это? — подумал Шэнь Цинцю, видя, как несчастный ученик чуть ли с ног не валится от страха в ожидании его ответа. — Бин-гэ, разве ты не должен таскать цветочки своим будущим жёнам, раз уж на то пошло? От чего ты так обделяешь Нин Инъин и красавицу Лю Минъянь? Или что, на мне опять роль твоей жёнушки? Бин-гэ, как-то странно это выходит." Конечно, для него, как для ознакомленного с каноничным романом читателя, странно, что сейчас Бинхэ с этими цветами стоит перед ним, а не перед кем-то из соучениц, но ещё более странно то, что по сути Бинхэ его же и должен будет желать убить. Поможет ли Шэнь Юаню выжить то, что он примет этот цветок и похлопает ученика по головке? Возможно ли, что главный герой, полный подобных хороших воспоминаний, всё же над ним сжалится? — Красивые цветы, — кивнул Шэнь Цинцю, стараясь подобрать нужные слова. — Этому учителю льстит, как отзывается о нём его ученик. Бинхэ, ты очень красноречив, особенно когда дело касается комплиментов. О да, Шэнь Юань как никто другой знает, на сколько порой Ло Бинхэ может быть красноречивым. Не счесть, скольким людям в оригинальном романе он лил мёд в уши не моргнув глазом. Шэнь Юань давно сказал себе, что не будет вестись на такое и не повторит судьбу пушечного мяса для главного героя, которую разделила немалая часть его противников и оригинальный Шэнь Цинцю в том числе. Но сейчас, когда его чудесный белый лотос ещё не испорчен судьбой и так наивно приносит ему веточку орхидеи вместе с красивыми комплиментами, он позволил себе просто насладиться моментом. Но наслаждение это самым безжалостным образом прервал мерзкий голос Системы в голове: [Уровень крутости главного героя возрос на 70 баллов!] "Да ты издеваешься надо мной! — завопил заклинатель про себя, прекрасно пряча возмущение за улыбкой на лице. — Система, совсем из ума выжила? Опять ему баллы крутости за мой счёт? Я не один из его будущего трехзначного гарема жёнушек, мать твою!" Ответом в очередной раз стала звенящая тишина, и Шэнь Цинцю на секунду показалось, что он не сдержит рвущийся наружу гнев. Ло Бинхэ, увидев сдержанную улыбку на лице учителя, просиял и снова опустил голову, углубив поклон. — Бинхэ рад, что учителю понравилось, — голос его снова прозвучал уверенно и радостно, а улыбка стала шире, когда он почувствовал руку на своей макушке. Стоило ей исчезнуть – и Бинхэ выпрямился, снова встав в полный рост. — Учитель желает пообедать? "Ещё как желает! — с наигранным возмущением подумал Шэнь Цинцю, прикрывая нижнюю часть лица веером, дабы принять задумчивый вид. — Я думал, что без твоей стряпни с ума сойду! Эти повара недоделанные даже кашу вкусную сделать не могут!" Да простит его Мин Фань, который так отчаянно предлагал учителю свои кулинарные потуги. — Как же ты собрался с дороги сразу на кухню идти? — вопреки этим мыслям произнёс заклинатель вслух. Голос прозвучал обеспокоенно на удивление его самого. — Ступай отдыхать, у тебя ещё будет время приготовить учителю поесть. — Бинхэ не устал, — мотнул головой юноша, сложив руки за спиной. — Дорога не была для него столь уматывающей. А даже если бы была таковой, Бинхэ всё равно бы нашёл силы, чтобы порадовать учителя. Как ни странно, но это правда. Он действительно не устал. Ну, разве что совсем немного, пока изо всех сил торопился вручить цветы. Но это ничего, он обязательно отдохнёт вечером, когда учитель уже будет ужинать. Шэнь Цинцю хохотнул, покачал головой и, коротко выдохнув, поднялся с лавочки. Он оправил рукава и ленту, ниспадающую с заколки на волосах, и, поравнявшись с Бинхэ, посмотрел в сияющие тёмные глаза. — Хорошо, если так, — улыбнулся заклинатель добродушно и двинулся в сторону хижины. — Учитель будет рад, если ты приготовишь ему обед. И расскажешь, как же ты так быстро изгнал всю нечисть, что терзала деревню, — он обмахнулся веером, не оглядываясь на следующего за ним Бинхэ. — Если мне не изменяет память, письмо оттуда имело жуткое содержание. Я даже раздумывал над тем, чтобы отправить тебе подмогу. — Этот ученик расскажет всё в мельчайших подробностях, — послушно отозвался юноша, кивнув учителю в спину. И широко улыбнулся, видя в свободной от веера руке веточку белой орхидеи. — Учитель! Мне стоит набрать в вазу воды, чтобы поставить цветы вам на стол? — М? — Шэнь Цинцю, остановившись, обернулся через плечо, посмотрел сначала на ученика, затем – на веточку в своей руке. — А... Да, набери. Спасибо, Бинхэ.***
— Учитель! — удивлённо воскликнул Ло Бинхэ, быстро оказавшись у кровати. В его цепкой хватке была небольшая книга, и, кажется, он в ней увидел нечто невероятное наравне со вселенским открытием. Выражение его лица по крайней мере вызывало только такие мысли. — Учитель, этот никчёмный ученик снова просит прощения за то, что когда-то думал, будто учитель не ценит его. Уподобившись маленькому нашкодившему щенку, Ло Бинхэ, взрослый 30-летний лоб, опустил глаза, усевшись на кровать перед учителем, и виновато сложил руки на книге, словно ожидая, что его отругают. — Бинхэ, что случилось? — настороженно спросил Шэнь Цинцю, присмотрелся к его лицу и, тут же забеспокоившись, что через считанные секунды придётся вытирать этому ребёнку слёзы, быстро взял его руку в свои. — Я не злюсь на тебя. Зачем же просить прощения? Что ты там такого увидел? Бинхэ, словно дотрагиваясь до хрупкой драгоценности, аккуратно открыл книгу и протянул её учителю, влажными от слёз глазами рассматривая его лицо. Шэнь Цинцю застыл, уставившись на раскрытые страницы. Разумеется, ему было абсолютно наплевать, что там написано, уже никакого значения не имело, что вообще было в этой простой книжонке, которую он попросил ему подать. Важно было только то, что в ней хранился засушенный цветок белой орхидеи, который Бинхэ случайно заприметил, доставая книгу с полки. "Опять собрался реветь из-за давно поросшей мхом истории? В самом деле, сколько можно!" — Этот ученик счастлив, зная, что учитель так трепетно отнёсся к его небольшому подарку, — голос звучал на столько жалобно, что Шэнь Цинцю на секунду показалось, будто ученик не просто расплачется, а скорее разревётся. Послышался всхлип. — Ну что ты плачешь? — тяжело выдохнув, как можно ласковее позвал он. — Эм... Конечно, учитель ценит твои подарки. Как же я мог не сохранить хотя бы один цветок? Бинхэ, аккуратно положив книгу с цветком на кровать, вытер слезы рукой и посмотрел на другую ладонь, скрытую руками учителя. — Бинхэ, я не злюсь на тебя, слышишь? — снова заговорил Шэнь Цинцю, не без жалости смотря на своего льющего по любому поводу слёзы муженька. — Я ведь никогда не ругал тебя за это. Если и винить кого-то в том, что ты думал о подобном, то только этого учителя, который по глупости своей делал тебе больно. — Учитель ни в чём не виноват! — тут же оборвал его Бинхэ, всхлипнув и приблизившись. Шэнь Цинцю, вздрогнув, чуть отстранился от такого неожиданного жеста и распахнул глаза, уставившись на покрасневшие от слез белки глаз. — Этот ученик вёл себя неподобающе по отношению к учителю и... — Бинхэ, — теперь уже Шэнь Цинцю его прервал и, тяжело вздохнув, продолжил спокойным и рассудительным тоном: — Мы уже это обговаривали. Хватит извиняться за прошлое, всё это давно позади. Заклинатель отпустил руку ученика, откинулся спиной на подушки и, чуть улыбнувшись, взял в руки книгу. — Лучше прекрати плакать, ложись рядом и послушай, как этот учитель будет читать тебе стихи. Помнится мне, они здесь вполне себе интересные. — Он улыбнулся, вытащил из книги сухой цветок и, секунду поглядев на него, отложил. А затем добавил более мягко и с наигранным приказом: — А когда успокоишься, ты приготовишь вкусный ужин, накормишь учителя и ляжешь с ним спать. Ло Бинхэ невольно улыбнулся, шмыгнул носом, коротко хохотнул и, опустив глаза, впился взглядом в виднеющуюся из-под одеяла щиколотку. Поддавшись мимолётному желанию, он погладил её рукой, вызвав у Шэнь Цинцю лёгкие мурашки по всей ноге. — Учитель говорит с тобой о серьёзных вещах, а у тебя вечно одно на уме, — язвительно упрекнул ученика заклинатель и, видя как он придвигается ближе, вытянул руки для объятий. Боги, да Ло Бинхэ уже в них просто поселился! — Думай о том, что происходит сейчас, ты меня понял? А если уж и вспоминать былое, то лишь что-то хорошее, то, что всем будет приятно возрождать в памяти. Бинхэ, завалившись в предложенные успокоительные объятия, быстро высушил слёзы – им в самом деле грош цена – и с улыбкой устроился у самой шеи Шэнь Цинцю. Заклинатель поморщился, когда шею пощекотало горячее дыхание. — Я понял, учитель, — шепнул ученик, крепче сжав его руками и потеревшись щекой о ворот нижних одежд. — Если учителю так понравились орхидеи, я могу приносить ему свежие. — Понравились, разумеется, — с тихим смешком выдохнув, согласился Шэнь Цинцю. — Но подумай об этом позже, ближе к концу осени. Если учитель не ошибается, эти орхидеи цветут с середины осени и вплоть до весны. Бинхэ коротко кивнул, приняв наставление, улыбнулся и наконец прикрыл глаза, приготовившись слушать чтение учителя. "В самом деле разревелся из-за какого-то сухого цветочка, — насмешливо подумал Шэнь Цинцю, мельком взглянув на лежащую у подушки орхидею. — Ну засушил я один из них, верно. Я лишь подумал, что надо оставить что-нибудь в память о своём невинном барашке, которым ты когда-то был. Не вини этого старика, у него были все причины ожидать, что ты подобно своему оригиналу придёшь по его душу. Кто же знал, что так всё обернётся? Но спорить не буду, цветы правда красивые." Теперь каждый период своего цветения в бамбуковой хижине на пике Цинцзин в небольшой вазе стояла свежая веточка белой орхидеи.