***
В наслаждении жизнью существовал принцип, который забрали у Эндрю тогда, когда он был ещё недостаточно взрослым, чтобы осознать что-либо, кроме причинённой ему боли. Жестокость являлась во многих обличьях, и сам Эндрю облекал её в такую форму, чтобы убирать с пути монстров собственными руками. Всё это было сурово, горько и не оставляло никакой тропы из хлебных крошек, по которой можно было бы вернуться к неведению. Дорога стала долгой, и на полпути он наткнулся на олицетворение жертвы, потрёпанное и с бешено бьющимся сердцем. Его действия были нерешительными. Эндрю оставался настороже и в конце концов обнаружил, что никакой никотин не может прогнать этот мираж из его головы. Эндрю следовал за ним по пятам, а Нил оказался не просто кроликом, который привык сбегать при первом же громком звуке. Он скалил зубы и щёлкал ими, его инстинкт самосохранения был полным фиаско. Было время, когда Эндрю думал, что способен создать цельного человека в собственной голове, но слои его тяжелой брони продолжали снимать один за другим. В итоге он почувствовал себя слишком измученным и слишком погружённым в голубое небо глаз Нила, чтобы заметить, что его сердце теперь бьётся быстрее, без каких-либо признаков страха или паники, которые ощущались раньше и были ни с чем не сравнимы. И вовсе не выброс дофамина после ночи веселья с разноцветными огнями и приглушёнными стонами или финальная разрядка вызывают у Эндрю желание всё это принять. Дело в простом факте того, что это не продлится долго. Но присутствие Нила сильно ощутимо, каким бы тихим и незаметным он ни был, его силуэт, замеченный краем глаза, заставит Эндрю искать его где угодно. Нил пришёл, затем ушёл и, наконец, остался. Этот человек в силах влезть в конфликт, будучи на расстоянии в несколько миль, и даже тогда Эндрю понимает, что это Нил, поэтому он должен держать его в поле зрения. Нил обладает едким, саркастичным и врождённым остроумием, а его поведение заставляло Эндрю желать задушить его подушкой ровно до того момента, пока он не понял, что ничто не может заткнуть рот Нила, кроме его собственного. Никто не смог бы удержать Нила на месте, кроме него самого. И не было никого, кто мог бы составлять ему компанию на протяжении всей ночи, кроме Нила. Так что на самом деле не имело значения, как далеко Нил хотел пойти, чтобы провести время в преддверии нового сезона, пока он был у Эндрю под рукой, чтобы напоминать, что для них всё это в новинку, несмотря на то, какие ужасы прошлого таились у них под кожей, искривляли их кости и бросали тени на их разум. Теперь такой являлась их жизнь, а место всех теней было у них под ногами.***
Дом, в котором они должны были остановиться, находился на тихой улице, недалеко от аэропорта и всего в нескольких минутах езды от центра Штутгарта. Нилу нравилось совершать пробежки по окрестностям, как собаке, нуждающейся в ежедневной прогулке. Их короткая поездка была полна маленьких планов и фантазий о будущем. Фасад здания оказался весьма красивым. Окна верхнего этажа были сводчатыми, несколько окон в крыше демонстративно отражали солнечные лучи, а капли росы едва пропускали свет внутрь из-за стоящего мороза. Эндрю мог только догадываться, насколько светлыми были комнаты в любое время суток. Перед домом, раскачиваемая ветром, росла берёза, её ветви пытались дотянуться до небес. Нилу это показалось довольно живописным, словно из детской книжки с иллюстрациями, нарисованными акварелью. Эндрю запомнил эти слова и прокрутил их несколько раз незадолго до того, как к ним с приветствием подошёл хозяин, мужчина средних лет с утончёнными чертами лица. Штутгарт — живописный город с его зелёными зонами, окружающими городской центр, музеями и домами, облицованными глиняной черепицей, которая сияла на солнце. В своё первое утро в Штутгарте Нил с удовольствием сделал в духовке тосты, некоторые из них были с маслом, а теми, что не были, он поделился с Эндрю, чтобы он попробовал их с джемом. Несмотря на то, что город считался шестым по величине в Германии, Эндрю мог поклясться, что выглядел он совсем не так. Он походил на большую деревню с промышленным комплексом на заднем плане, множеством садов, фонтанов и домами с типичной немецкой архитектурой. Нилу не составило труда запомнить все места, куда нужно сходить. Однажды в будний день, когда они решают прогуляться по улицам, они натыкаются на небольшой антикварный магазинчик недалеко от парков, Нил глядит на витрину, где предметы сверкают в утреннем свете, и решает зайти. Когда они входят, громко звенит колокольчик, возвещая об их прибытии. Неизведанные уголки магазина вызывают любопытство, но Нил оглядывается, словно ищет что-то конкретное. Это нечто обнаруживается среди нескольких таких же объективов. Камеры EOS и Полароиды выставлены на всеобщее обозрение. Нил смотрит на них, не зная, какой выбрать. — Как насчёт OneStep 2? Он моментально печатает фото и прост в использовании, — предлагает Эндрю. Он всего несколько раз прикасался к фотоаппарату и отчётливо помнил, как Эбби сказала именно это на первом курсе. В тот год она настояла на том, чтобы сделать их совместное фото. Без дальнейших церемоний Нил молча берёт его, но перед этим бросает на Эндрю благодарный взгляд. Такой же взгляд Эндрю впервые увидел, когда они были в пути в автобусе Лисов. Продавец немного рассказывает об их выборе, больше о самом объективе, чем о чём-либо ещё, а Эндрю внимательно слушает инструкции и немного размышляет. — Знаете, несмотря на то, что все пользуются этими ультрамегапиксельными смартфонами, вам не кажется, что сотовый телефон привносит немного волшебства в фотографии, которые вы делаете? — Насколько я помню, никакого волшебства не существует, — выдаёт Эндрю без единой эмоции, и продавец не принимает это на свой счёт, будто уже слышал такое раньше. — Оно там, где вы меньше всего ожидаете его найти. Блондин запомнил эти слова, чтобы обдумать их позже. Он знал, что в основном ультиматум ощущается как неожиданный визитёр, ожидающий своего часа у двери, и Эндрю заставит его ждать, пока не решит, прогонять или нет. Продавец продолжает инструктировать Нила, как обращаться с фотоаппаратом, над фокусом которого надо поработать. Нил возится с ним и регулирует объектив. Эндрю замечает зеркало прямо за кассой, и с этого ракурса он может видеть, как Нил направляет на него камеру, тень улыбки мелькает в уголках его губ. Это как раз подходящий момент, чтобы оглянуться. Звук щелчка звучит в тишине помещения, и Эндрю обречён. Он остался в руках Нила, в этой камере, его сердце было отдано и бережно принято. Чувства переполняли его кости и поры, глаза и жесты, и он не мог ничего с этим поделать. Он и не хотел ничего с этим делать. Распечатанная фотография появляется через две секунды, и в глазах Нила возникает почти детский блеск, когда он её видит. Внезапно у двери не остаётся того, кого пришлось бы прогонять.***
Они готовили ужин на кухне, когда зазвонил телефон Эндрю, и он увидел на экране имя тренера. Эндрю вытер руки о кухонное полотенце, лежавшее на столе, и ответил на видеозвонок, поставив телефон на столешницу, чтобы Нил мог присоединиться к разговору. По ту сторону экрана их приветствует не Дэвид. — Как ты смеешь путешествовать, не предупредив меня? И бросать тренировки? И оставлять своих кошек моему отцу?! Где Нил?! Эндрю, я не хочу даже упоминать твою разборчивость в выборе корма, потому что, да ладно, удивительно, что тебе удаётся так хорошо присматривать за своими детьми издалека, но это было несправедливо! Я собираюсь усыновить их прямо сейчас в наказание за то, что ты оставил меня одного! Эндрю почти закатывает глаза и слышит, как Нил тихо шепчет «королева драмы», пока замешивает тесто для того, что должно стать картофельным рулетом. — Ты что, соскучился? Какая честь, Дэй. И даже если ты хочешь забрать моих детей, неважно, насколько сильно твоё милое личико спасает твою задницу от неприятностей, им уж очень нравится оставлять царапины на твоих руках. — Это проявление любви, есть разница. Не настраивайте их против меня. Король сегодня оценила сардины на завтрак, а Сэр забыл обо всём остальном, пока наслаждался перепелиным яйцом в своём паштете. Что ж, теперь Кевин узнал о том, каков был путь к сердцу их детей: через желудок. Гиблое дело, вздохнул Эндрю. — Неудивительно, что ты с ними спелся, они такие же требовательные, как и ты, — решает озвучить Нил и подходит к телефону, в процессе прижимаясь к Эндрю. Его тепло мягко просачивается сквозь одежду, и Эндрю обнимает его за талию. В эти холодные дни близость вполне желанна. В Южной Каролине ночь, и Кевин, скорее всего, провалялся в постели несколько часов, но, видимо, Ваймак не смог долго скрываться от своего требовательного сына, а тот надавил на него, требуя ответов. Эндрю мог бы наградить Винсента медалью за его стойкость. Общение между двумя наркоманами продолжилось, и Нилу пришлось успокаивать Кевина, который был обеспокоен тем, что он уехал и сообщил об этом лишь тренеру. Команде дали несколько выходных в связи с плановым техническим осмотром и инспекцией стадиона. Не предвиделось никаких серьёзных проблем, которые могли навредить команде, её результативности или будущему. Поездка займёт всего неделю. Происходило столько всего, а у Нила были только две руки, имя и репутация. Обучение в университете должно было подойти к концу через пару месяцев, и его кролик всё больше беспокоился о гигантских возможностях, которые открывал перед ним мир спорта. Диапазон перспектив был больше, чем он когда-либо мог представить, и явно не клеился с выживанием и многолетним бегством. Тогда тренировка стала кипеть от всевозможных перепалок, так что Ваймак позвал Нила поболтать. Что-то о том, чтобы позволить дням протекать незаметно, об отдыхе и его отношениях с Эндрю. После Нил вышел из кабинета Дэвида в бешенстве. И как раз в тот момент, когда мир, казалось, замедлил движение, а Нил столкнулся с проблемой, Эндрю оказался рядом. — Кевин плохо это воспримет, — однажды вечером тихо сказал Нил сам себе, кусая ногти при каждой паузе. — Я не могу прийти к нему и просто сказать, что уезжаю без конкретной цели, не тогда, когда мы должны обсудить лучшие предложения от профессиональных команд. Ичиро сможет немного потерпеть. Сигарета упрямо тлела в пальцах Нила, и Эндрю отставил в сторону тарелку с фисташковым мороженым, чтобы унять съедающее его в тот момент беспокойство. — Тогда нам лучше положиться на терпение Господа. Шутка сама слетела с губ Эндрю. Нил уставился на него так, словно впервые видел, и издал удивлённый смешок, как человек, который не мог поверить, что да, они собираются это сделать. Потому что Эндрю отвёз бы его куда угодно. Их ждали один или два дома, команда, к которой они смогут присоединиться, еженедельные тренировки, а ещё строчащая сообщения и раздражающая семья в списке их контактов. Поцелуй, который они разделили в ту ночь, был уверенным и сладким, Нил наслаждался привкусом холодных губ Эндрю, забытой сигареты, маленького тлеющего и тлеющего уголька в его груди. Ночная темнота была холодной и ветреной, но им двоим было тепло.***
Оказалось, что Эндрю получил травму. Это случилось летом, когда боль довела его до мигреней, но они не были сильнее боли в левом колене. Эндрю должен быть благодарен, что пострадала не доминирующая сторона, но сейчас это была наименьшая из его проблем. Он знал, что экси даст ему нечто большее обыкновенной боли в костях и мышцах — например, Нила, — поэтому он был благодарен за недели отдыха в его заботливых руках, даже если не упоминать его комментарии о том, как надо лечить эту травму. Стрессовый перелом. Через несколько недель Эндрю будет в порядке независимо от того, будет ли его колено болеть снова и снова. Он не испытывал никакого серьёзного беспокойства. Потому что он был в состояниях и похуже. Молодая версия Эндрю высмеяла бы его, но нынешний Эндрю говорит, что, несмотря на то, что они были одним человеком и с пролетающими годами пренебрежение запятнало бы лучших из них, он до сих пор постигал всю глубину заботы о себе. Би гордилась бы им. Всё это также означало, что Нил заботился о нём. Он методичными движениями массировал его опухшее колено, тепло геля проникало в кожу, а затем остывало. Это был бальзам для его тела, которое поддалось искушению и заслужило особого внимания. Между ними устанавливалось взаимное молчание, и во многих случаях не было необходимости в словах, поскольку они прекрасно общались и без них. Эндрю ни на секунду не признается вслух, как ему нравится слушать Нила, и никогда не откажется от своего мимолётного желания отправиться в какое-нибудь далёкое путешествие с ним. В его представлении поездка в Германию — это картина маслом, с небольшими, толстыми и гладкими слоями. Солнце быстро садится, сумерки окрашивают небо в розовые и янтарные тона, а листья падают красными, желтыми и коричневыми последствиями дыхания ветра. Карусель фотографий, сделанных Нилом, растёт с каждым днём, его критический взгляд оценивает снимки, на большинстве из которых главную роль играет Эндрю. Есть его снимки за рулём, его глаза крупным планом, пирсинг в бровях, серебро, сверкающее в солнечных лучах. На одном снимке Эндрю пьёт кофе на улице. Места, которые они посещают, тоже попадают в объектив. Фасады зданий, жилые дома, цветы в садах. Следуя некоторым советам Кевина относительно мест, которые стоило посетить, Нил очень рад прогуляться по окрестностям, а Эндрю сопровождает его в близлежащие кафе и бары. Деньги легко внесены на счёт, и Нил вспоминает времена, проведённые в деревне, когда он ходил в местную школу, а мать заботилась о его гражданстве и документах. Это было невесёлое время. Маленькому иностранцу Алексу приходилось напрягаться, чтобы прислушиваться к разговорам и следить за ними, каждый день отрабатывать свой акцент и вникать в звучание местного радио, чтобы улучшить свои скудные знания о местной культуре. — Я узнал о грязных разговорах, пока подслушивал в туалете мальчиков постарше. Они были идиотами, но я не мог их винить. Мама просто сказала, что через несколько лет они возьмутся за голову. Я никогда больше не сталкивался с ними, не могу сказать, оказалась ли она права или нет. У него своеобразное чувство юмора. — Тебе же лучше. — И им тоже, — и Эндрю прекрасно понимает, почему. У его маленького Алекса не могло быть друзей, нельзя было подвергать риску жизни других людей. Часть его содрогается при этой мысли. В какой момент выживание заставило их задуматься о других? При первых признаках дыма Эндрю искал того, кто устроил пожар, и толкал его в пламя. Нил же гасил огонь и убегал, не оставив после себя ничего, кроме золы, и никто не мог узнать, в чём дело, потому что всё обращалось в пыль. У них хорошее настроение. Свежий воздух гуляет по изысканному парку, деревья танцуют в такт в замедленном ритме, день для этого времени года наступает довольно быстро. Всё ещё чувствуется запах влажной земли после прошедшего дождя, а слегка затянутое облаками небо обещает ещё больше осадков в ближайшее время. Между ними царит тишина, не беспокоя ни одного, ни другого, и Эндрю чувствует зуд под кожей. Нил облизывает нижнюю губу и прикусывает её, задерживая на несколько секунд между зубов. Сквозь это маленькое отверстие просачивается тепло, словно взрыв маленьких звёздочек, пузырьков от хорошего напитка. Крошечный огонёк посылает по телу приятные сигналы. Эндрю снова и снова смотрит на Нила, на пушистый нежно-голубой шарф, который так подчёркивает его глаза, на кремовый свитер и тёмный, хорошо сидящий плащ. Эндрю взял на себя обязанность подобрать Нилу гардероб. Но не это вызывало у него зуд. Картинка тесного пространства и прерывистого дыхания Нила пробуждает другие области его мозга. Избавление от той же одежды, которую он выбрал для Нила. — О чём задумался? — подходит к нему Нил. Его голос звучит весело и тихо. Это не особо помогает Эндрю. В конце концов раздаётся смешок. Он в полной заднице. Нил наблюдает за ним, и на его лице расплывается улыбка. У него мелкие ямочки на щеках и "гусиные лапки" вокруг глаз. Нападающий внутренне ликует, ожидая немедленного ответа от противника, потому что умеет различать виды молчания Эндрю, их длительность. Нил ждёт и не торопит его. — Конденсированный воздух, — отвечает Эндрю, и Нил хмурится в замешательстве, пытаясь понять смысл этих простых слов. Он снова смотрит на Эндрю, и тот понимает, что он пришёл к своему выводу, потому что во взгляде возникает осознание. Он хотел бы не выдавать себя. Стоило надеть кепку, она бы закрыла уши, которые постоянно палили его. — И какова причина? — поддразнивает Нил. Он знает, что ведёт себя как маленький говнюк. Жар угрожает спуститься ниже по телу, а ведь они в общественном месте. Среди прохожих есть взрослые, молодёжь и дети, хотя их не так много, и Эндрю не хочет недооценивать внимание окружающих. Тихое, пронзительное детское хихиканье заставляет его насторожиться. Требуется некоторое время, чтобы обдумать слова и угомонить воображение. Секунды тянутся, минуты поглощают его, Эндрю ощущает вкус Нила на своем языке. Он делает глубокий вдох. — Воздух внутри автомобиля может конденсироваться, потому что температура снаружи, как правило, ниже, чем внутри салона. В результате этого частицы воды, которые входят в состав воздуха внутри автомобиля, конденсируются, в том числе из-за дыхания, при котором выделяется водяной пар. Этими словами он выносит Нилу приговор. Раздаются шаги, и когда он обращает внимание на своего партнёра, в ледяных голубых глазах появляется озорной блеск, и Эндрю понимает, что ему нужно сосредоточиться на чём-нибудь из их окружения. Улыбка Нила озорная, провоцирующая, и Эндрю хочется его укусить. — Я не знал, что ты пытаешься меня склеить, Дрю. — Я не пытаюсь. Ты хотел знать. — Да. Так, это приглашение? Ах. Нилу нравится, когда всё происходит именно так. Нравится побуждать Эндрю говорить, высказывать то, что у него на уме, и есть так много способов сделать это. — Если ты хочешь. Затем следуют торопливые шаги, будто кто-то идёт на свидание и не хочет опаздывать, и Эндрю чувствует себя подростком. Это ожидаемо, это хорошо и, вне всяких сомнений, бесподобно. Он молча благодарит себя за то, что припарковал арендованную машину неподалёку, за затемнённые окна и за то, что на улице уже вечереет. Когда они садятся в машину, Нил оказывается на пассажирском, он снимает шарф со своей шеи и бросает на заднее сиденье, а Эндрю поворачивает ключ в замке зажигания и везёт их в какое-то место, где они не привлекут нежелательного внимания. Забота Эндрю распространялась на так много вещей, что Нил никак не мог нарадоваться. Водительское сиденье отрегулировано, Нил сидит у него на коленях, немного раздетый, и Эндрю хочет его, хочет так сильно, что это причиняет боль, а удовольствие пробегает по спине и посылает чёткие сигналы. Бёдра Нила подаются навстречу, требуя большего. Его губы на губах Эндрю, и это взаимное притяжение. Эндрю кусает его, как хочет, облизывает, язык и зубы оставляют разные дорожки меток, и Нил вздыхает, выдыхает его имя и стонет. Язык Эндрю обвивается вокруг его языка, сладкое, медленное втягивание успокаивает его эйфорию, чтобы продлить этот момент. Ладони Эндрю находятся под мягким свитером Нила, на талии, его кожа горячая, и он покрывается мурашками в ответ на прикосновение. Соски твердеют под его пальцами, и Эндрю играет с ними, целуя Нила. Тот отвечает тем, что целует его в шею, приоткрыв рот, а затем кусает, когда Эндрю очерчивает пальцами его выпуклость. Нил извивается и тихо хнычет у него на коленях, член Эндрю радуется восхитительному трению. Нил злопамятный и мстит тем, что более удачно седлает его, жёстко и быстро, а Эндрю приподнимает его свитер, чтобы втянуть один из обнажившихся сосков в рот. Стон Нила непристойный, его тело выгибается, дрожит. Эндрю посасывает чувствительную кожу, покусывает и водит по ней языком. Руки Нила тянутся к его волосам, как будто он пытается спастись или сократить расстояние между ними. К чёрту медлительность, Эндрю сможет разобрать его на части, как заблагорассудится, в следующий раз. Нил снова двигается, положив руки ему на плечи, и Эндрю хочет, чтобы это тело приняло его собственное как должное. Нил знает, что он хочет этого, тут и желание, и тесное пространство — всё это порождает искры ожидания. Не то чтобы они раньше не занимались сексом в машине. Но им обоим нужно знать, что «да» есть «да». Они полны энтузиазма, внимание и бдительность, с которыми они стараются, чтобы Эндрю не стало больно из-за травмы колена, теперь отошли на второй план. Есть энергия, которую нужно высвободить с удвоенной мощью. — Трахни меня здесь, Дрю. Дай мне почувствовать тебя внутри, — шепчет Нил ему на ухо, целуя за ухом и посасывая мочку. Нил — это его жизнь, и этот рот стал бы его погибелью, доставив столько неприятностей, но какой была бы его жизнь без этой проблемы? Очевидно, Эндрю погружается в мысли, в которые не следовало в данный момент, Нил возвращает его в реальность сильным засосом на шее и поцелуями. Эндрю чувствует его улыбку, даже не глядя. Свитер Нила оказывается в углу машины вместе с тёплой одеждой Эндрю, и он сосредотачивается на поцелуях каждого участка тела Нила, до которого может дотянуться: ключицы, торс, затвердевшие соски. Он расстёгивает его джинсы, с наслаждением стягивает их вместе с трусами, обхватывает его твёрдый член и начинает медленно надрачивать. Он чувствует, как во рту скапливается слюна, и снова увлекает себя сосками Нила. Такими темпами тот долго не продержится, а член Эндрю уже оставляет влажное пятно от предэякулята на его одежде. Им жарко, а воздух в машине конденсированный, поэтому Эндрю слизывает пот, стекающий по шее Нила. Через некоторое время Нил уже жёстко и быстро насаживается на его член, их тела издают эротичные звуки шлепков друг о друга, в воздухе витает аромат лубриканта. Руки Эндрю обхватывают талию Нила, он следует навстречу его движениям. Так приятно наблюдать, как Нил скачет на нём верхом, двигаясь в попытках нагнать собственное удовольствие, эти завораживающие покачивания. Когда Нил наклоняется, чтобы игриво поцеловать его, Эндрю с готовностью отвечает, обхватывает его и трахает снова и снова, пока тот теряется в стонах. Предэякулят блестит на члене Нила, красном и таком красивом. Эндрю устраивается так, чтобы одновременно продолжать трахать его и надрачивать ему. Нил слегка шипит и содрогается всем телом. — Ох, блять, блять- я, Эндрю- Он чувствует, как Нил кончает, его тело накрывает волной наслаждения, спазмы оказываются долгими, горячими и липкими. Эндрю всё ещё внутри него и дышит неглубоко, его разум окутывает тот же жар, и мысль о том, что он не кончит в Нила, оказывается отброшена куда-то далеко и надолго, когда Нил сам снова двигает бедрами, задавая ритм и мало-помалу сводя Эндрю с ума. Удовольствие совсем другое, и Эндрю чувствует, как его собственный член пульсирует внутри Нила, всё это доводит его до оргазма. Нил накрывает его и хвалит, целует и дышит ему в губы, и Эндрю чувствует себя живым, когда прижимает его к себе, неловкое объятие между ними заставляет его почувствовать пульс Нила, биение которого замедляется. Он закрывает глаза, а когда открывает, то его лицо оказывается совсем рядом с лицом Нила, он видит, как расширяются его зрачки и знает, что дело не в окружающей их темноте. Обещания, произнесенные шёпотом в темноте, дают уверенность в том, что бояться больше нечего. Уже поздно, когда они решают вернуться домой. Ни один из них не задерживается в прихожей надолго, прежде чем подняться к их спальне, Нил толкает его в закрытую дверь и целует ещё раз, после чего отправляется в ванную. Эндрю сбрасывает куртку и ботинки, но навязчивая картинка его спермы, стекающей по ногам Нила, заставляет остановиться. Душ включён, а дверь ванной открыта. Эндрю заходит, прислоняется к дверному косяку и начинает наблюдать за силуэтом Нила сквозь стеклянную душевую кабину. Дверь спальни по-прежнему закрыта, как и окна с занавесками, а Эндрю подумывает о том, чтобы присоединиться к Нилу за ещё одной дверью, отделяющей их от остального мира. Он чувствует, как ему в лицо брызгают водой. — Ты идёшь? Он больше не думает ни о чём и уже вскоре обнимает Нила сзади и трахает его во второй раз за ночь. От дыхания запотевает стекло душевой кабинки, Эндрю бережно приподнимает одну ногу Нила, который едва удерживает равновесие, и прижимается к нему. Душ до сих пор включён, по ним стекает тёплая вода, и Эндрю шепчет ему на ухо, что нужно вести себя тихо, иначе его услышат соседи. Это возбуждает, и Эндрю вспоминает рассказы Нила о том, как он узнал о грязных разговорах, подслушивая других мальчиков в туалете. Как интересно, что теперь они оба в ванной, и Эндрю тихо бормочет непристойности ему на ухо. — Нравится, как я раздвигаю твои ноги, чтобы трахать тебя лучше? Если бы ты мог увидеть себя прямо сейчас, Нил, что бы ты сказал? Выгнутая спина Нила — восхитительное зрелище, и Эндрю не может удержаться, чтобы не поцеловать его в чувствительную заднюю сторону шеи, не воспользоваться предоставленной возможность провести языком по изгибу между шеей и плечом. Ему приходится подавить свой собственный стон, вжимаясь в Нила, толчки замедляются, когда он достигает желанного блаженства. На этот раз не Нил кончает первым, и Эндрю, который всё ещё не может оторваться от узкой спины Нила, от таких привлекательных выступающих позвонков, пьяно целует каждый из них, пока опускается на колени, осторожно разворачивает Нила и запечатляет целомудренный поцелуй на его бедре, прежде чем взяться за его член. Эндрю заглатывает его целиком, лобковые волосы нежно щекочут его нос. Он чувствует, как ноги Нила слабеют, и обхватывает его руками, поддерживая. Пальцы Нила скользят в его волосы, не дергая, а сам он давится стонами. Эндрю двигается быстро, его язык скользит по жаждущему члену, он нежно посасывает крайнюю плоть, надрачивает ствол, уделяет особое внимание покрасневшей головке. Движения вверх и вниз плавные и лёгкие. Когда он снова погружает член целиком в рот, то сглатывает последствия оргазма Нила. Мир вокруг постепенно замедляется, и Эндрю помогает Нилу принять душ, приводит его в порядок и провожает в постель. Нил заторможенный, но не сонный. Когда Эндрю возвращается из ванной, он уже одет и возится с бесчисленными полароидными снимками, разбросанными по кровати. Здесь так много фотографий, Нил знает, что надо собрать их в альбом и подарить некоторые фото Мэтту и Ваймаку. Их ждёт ужин, и Нил с аппетитом ест жареное мясо с овощами и картофельным пюре. Вчера вечером они приготовили много всего, поэтому теперь надо было просто разогреть всё в микроволновке. В итоге Нил большую часть времени наблюдал за тем, как Эндрю накрывает на стол, проявляя больше внимательности, ведь он гораздо более методичен на кухне, чем сам Нил. — Теперь ты знаешь, что, повзрослев, мальчики всё ещё не взялись за голову. Нил давится, и вилка громко звякает о тарелку, когда выскальзывает у него из рук. Изумлённый взгляд, который он устремляет на Эндрю, сменяется на весёлый, и Эндрю пьёт свой сок, как ни в чем не бывало, будто это не он нанёс незначительный ущерб воспоминаниям Нила. Именно в эти домашние моменты непринужденности они оба в очередной раз осознают, как много отдали друг другу. Два дня спустя они снова вернутся к ритму привычного им мира. В Штутгарте стоит осень, золото и медь дня уступают место темноте, ветер гуляет по тротуарам и уносит с собой запахи жаркого лета, волосы Эндрю путаются, а сладкие губы Нила целуют его. Эндрю никогда не думал, что в его жизни может быть что-то большее, но если бы оно и появилось, он бы мог снова разделить это с Нилом. Несмотря на поздний час, они идут в гостиную. На десертных тарелках лежат остатки пирога, на губах остаётся привкус вина, и ни одному из них нет дела до проливного дождя, барабанящего по окнам. Нил и Эндрю прижимаются друг к другу на диване, переплетая ноги, и в этом так много чувств. Эндрю вдыхает запах чистых волос Нила, и ещё не слишком поздно, чтобы заснуть именно в таком положении. В безопасности.