Черта

      За ужином девочки были необычайно тихими. Не переглядывались, не хихикали, даже по сторонам не глядели, уткнувшись в тарелки. Багра к ужину и вовсе не спустилась, заявив, что от этой погоды у нее болит голова. Она сидела в своей комнате, будто в крепости, а по лестнице туда-сюда сновали служанки, то приносили госпоже горячий чай, но тут же Багра требовала холодную воду, бегали с нюхательными солями, которые, как утверждала старая графиня облегчают ее боль, а потом несли наверх, смоченные в воде полотенца, чтобы положить на лоб Багре. Янина поднялась с подносом еды, сверху послышался злой крик, хлопнула дверь так, что Алине показалось: вновь прогремел гром. А потом в столовую спустилась растерянная Янина, она обиженно поджимала губы, поднос в ее руках был заставлен едой, чай расплескался по блестящей поверхности. На щеках экономки горели два алых пятна, ни на кого не глядя, высоко вскинув голову, Янина прошествовала на кухню. Ее проводили неопределенными взглядами. Молчал и Глеб, хмурился. Он-то понимал гораздо больше девчонок. Что думал по этому поводу? Алина не знала. Она сама сидела и с мрачным видом ковыряла овощи в тарелке, ее все еще передергивало от холода, будто бы она так и не переоделась в сухую одежду, в то самое черное платье, ведь другого у нее по-прежнему не было. Глеб поглядывал на нее с некоторым удивлением, но молчал. Только Веденин то и дело позволял себе резкие высказывания в сторону Глеба, делал парню замечания. - Сядьте ровно, ваше сиятельство. - Прижмите локти к телу, ваше сиятельство. - Ешьте медленнее, ваше сиятельство.       Наконец, парень не выдержал. Пользуясь отсутствием отца, он швырнул приборы на тарелку с такой силой, что та треснула, и, резко отодвинув стул - ножки его проехались по паркету с отвратительным скрипом, под изумленными и даже немного испуганными взглядами сестер, пошел прочь. - Немедленно вернитесь и закончите ужин, ваше сиятельство! - завопил ему вслед Юрий. - Спасибо. Уже сыт! - рявкнул Глеб и вышел из столовой. За столом повисла тишина еще более плотная, сотканная из неловкости и злости. Девчонки совсем притихли, едва-едва слышно касались приборами тарелки. Алина мрачно посмотрела на Веденина. - Несносный мальчишка! - процедил гувернер, - абсолютно неуправляемый! Не зря его выгнали из школы! Он не способен быть в приличном обществе! Старкова скривилась. Ее неприязнь к этому человеку росла не по дням, а по часам, превращаясь в отвращение, которое трудно было контролировать. Да и стоило ли? Она методов воспитания Юрия не одобряла. Он мог быть сколь угодно умен и начитан, но никто не давал ему права так обращаться с Глебом! Конечно, у графа Морозова было иное мнение, но в этот момент, если честно, девушке было плевать. - Знаете, - сквозь зубы произнесла Алина, - даже дрессированный пес укусит, если его дергать во время еды. - Он хуже пса! - зло воскликнул Веденин, глядя на девушку нелюбезно, - пса хотя бы можно выдрессировать! - А вы его дрессируете, а не обучаете? - завелась Старкова, - так, может, вам в зоопарк пойти, а не в приличный дом? - Что вы можете понимать, - снисходительно заявил Веденин, свысока глядя на нее, - вы женщина, и у вас нет соответствующего образования! - Лучше не иметь образования, чем не иметь сердца! - парировала Старкова, резко поднимаясь, - вы просто самоутверждаетесь за счет мальчишки! Но берегитесь, и на вас найдется управа! Алина посмотрела на девчонок и тут же пожалела о своей несдержанности. Близнецы смотрели на девушку круглыми от изумления глазами. Старкова, конечно, не должна была устраивать такую сцену на глазах Златы и Агаты. Но сдерживаться уже не было сил. - Идемте девочки, - велела Алина.       Близнецы тут же подскочили и помчались наверх. Алина бросила на Веденина быстрый взгляд. Он смотрел на на нее с самодовольной ухмылкой. О как же Алина ненавидела эту самоуверенность мужчин, полагавших, что они лучше любой, даже самой умной и талантливой женщины! Старкова фыркнула зло и, гордо вскинув голову, направилась к лестнице, пытаясь сохранить остатки достоинства. И, конечно, запнулась на первой же ступеньке, ухватилась за перила, едва не упав. Проклятье! На скулах горели два алых пятна. Выровнялась и быстро поднялась наверх.       В коридоре второго этажа замерла, раздумывая, что делать дальше. Обычно после ужина близнецами занимался граф. Сегодня же эта обязанность падала на Алину. Не то, чтобы это было тяжело или неприятно, но Старкова вдруг осознала, что привыкла тратить это время на себя, как бы ни любила девочек. И был еще один вопрос, который следовало решить. Девушка закусила губу. - Мя-я-я-у? - послышалось протяжное. Алина опустила взгляд. Лучик, важный и смешной, чуть-чуть взъерошенный, с алым бантом на шее, на который пожертвовала свою ленту Злата, вопросительно смотрел на Алину своими желтыми глазами. Девушка наклонилась и подхватила кота. Тот тут же вцепился в ее платье острыми коготками. В другое время Старкова бы возмутилась, но это платье было не жаль. Пусть хоть на лоскуты порвет! - Думаешь? - спросила Алина. - Мя, - заявил котенок и устроился у нее на руках удобнее. Старкова прошла по коридору и остановилась у комнаты, где еще никогда не была.       Помедлила и постучала. - Что еще надо? - раздалось грубое. Алина открыла дверь и замерла на пороге, не желая вторгаться в чужое личное пространство. Глеб сидел в кресле и вертел в руках книгу. Алина прищурилась, читая название, это был сборник страшных рассказов - не лучшее чтение в этом доме. Впрочем, ей ли, читающей «Замок на краю света», говорить об этом? Юный граф тут же положил книгу на колени обложкой вниз. Парень явно нервничал, его длинные пальцы то и дело касались книги и затем отдергивались, лицо было бледно, а взгляд темнел в полумраке комнаты. - Чего вам? - рыкнул Глеб, смотрел исподлобья, несчастный и одинокий. Можно было бы просто уйти. Можно было бы поговорить. А можно было... - Мы собираемся играть в шарады в библиотеке, - произнесла весело Алина, - приходите. Пару мгновений парень смотрел недоверчиво. - Шарады? Я что, маленькая девочка, чтобы кривляться? - бросил нелюбезно. Старкова пожала плечами, сохраняя на своем лице доброжелательное выражение. - Это весело, - заявила, а Лучик на ее руках согласно мяукнул. Парень мрачно посмотрел на котенка. Алина отступила в коридор и закрыла дверь. Она очень надеялась, что Глеб все же придет.       Девчонки от предложения игры пришли в восторг. Алина, быстро написав на листах бумаги с дюжину слов, предложила Агате выбрать. Девочка, оглядываясь на сестру, и хитро улыбаясь, с нарочито задумчивым видом долго стояла, приложив палец к губам, а потом вытащила листочек и просияла.       Алина быстро догадалась, что хочет показать своей выразительной мимикой и резкими движениями Агата, но давала возможность Злате угадать. Младшая близняшка хмурилась, выкрикивала слова одно за другим, но ошибалась раз за разом. - Нет, - приплясывала Агата, - не-а! - и хихикала. Пластичная и эмоциональная от природы, она с легкостью вжилась в роль, получая от нее настоящее удовольствие.       - Клоун, - раздалось от двери. Девчонки замерли, а Старкова медленно повернула голову. Глеб мялся на пороге, переступал с ноги на ногу и смотрел все так же исподлобья, с вызовом, но вся его поза говорила о робости. Алина едва сдержала свою радость. Девушке очень хотелось, чтобы юный граф пришел к ним, а не сидел один в своей комнате, читая мрачные рассказы и думая о том, что никому не нужен. Судя по тому, как радостно взвизгнула Агата, и едва-едва заметно прерывисто вздохнула Злата, выдавая свой восторг от того, что пришел любимый старший брат, Глеб был очень нужен этим двоим. - Возьмете в игру? - он сделал шаг вперед. - Ваша очередь, ваше сиятельство, - Алина едва-едва заметно улыбнулась, - раз уж вы догадались о сути пантомимы. Тяните листочек. ***       - Мисс Алина, почему взрослые люди не следуют собственным правилам? Им можно? - тихо спросила Злата, пока Старкова заплетала ей косу на ночь.       Алина едва подавила желание выругаться, а потом погладить девочку по голове. Девушка оглянулась на притихшую Агату, ее темные глаза поблескивали в полумраке детской, в них застыл все тот же вопрос, что задала младшая сестра. Глупо было бы думать, что Старковой удалось полностью отвлечь девчонок от отсутствия отца.       Часто ли так поступал граф? С одной стороны, это было даже правильно, ни к чему в этом доме Елизавета, которая своим поведением только разлад вносит. Кроме того, так его сиятельство четко указывал женщине ее место: он не хотел видеть ее графиней Морозовой, не желал принимать в своем доме. Пригласи граф баронетессу в дом, в принципе, ничего бы не изменилось, он был бы занят ей, а не дочерьми. Но что мешало уехать хотя бы после ужина?       Он сам приучил всех, что приемы пищи по часам в этом доме священны, ведь так решила Людмила когда-то. Старкова не видела в этом ничего плохого. Но отец должен был быть примером дочерям, с одной стороны. А с другой, он взрослый мужчина с определенными потребностями, нет ничего удивительного в том, что он уезжает к любовнице. Да еще и лжет им при этом! Мог бы честно сказать, куда едет. В конце концов, девочки Елизавету знали. Едва ли понимали, что происходит между их отцом и баронетессой, но осознавали, что Елизавета близка их отцу. Так почему бы не поговорить с ними? Не уверить в своей любви и спокойно ехать к любовнице?       Проклятье! Это совершенно не ее дело. Вот только она сама оказалась в весьма щекотливом положении. И что ответить на вопрос Златы не знала.       Руки ее привычным движением переплетали пряди густых волос, пахнущих детским шампунем, а мысли были далеко. Ей нужно было немного времени, чтобы придумать, что ответить.       Закончив, Алина, все же не удержалась, чуть сжала острые плечики, с которых свободно ниспадала ночная рубашка. Злата обернулась, пытливо взглянула на гувернантку. А потом без лишних слов скользнула под одеяло. Алина осталась сидеть на кровати, девочка смотрела ей в глаза, ожидая ответа. Могла ли Алина обмануть ее?       - Иногда так бывает, что правила необходимо нарушить, - тихо произнесла Алина, - жизнь непредсказуема и удивительна, внезапна. И даже если ты что-то планируешь, иногда в твои планы вмешиваются внешние факторы. Мы живем в обществе, у него есть свои правила, которые могут идти вразрез с нашими. А иногда сама ситуация заставляет изменить привычный порядок вещей. Так бывает, не стоит из-за этого переживать. Злата перевела взгляд на потолок, наморщив лоб и поджав губы. Она что-то решала для себя. - Получается, что в дела папы вмешались внешние факторы? - тихо спросила Агата. - Ваш отец - занятой человек. И не всегда может быть только с вами. Да и вы сами весьма занятые девочки, - Старкова постаралась улыбнуться, - и вы тоже не можете всегда быть с ним. Но это не значит, что вы любите друг друга меньше или не любите вовсе. - А эту мерзкую баронетессу он тоже любит, да? - требовательно спросила Агата. Старкова почувствовала, как неприятно стукнуло сердце. Агата смотрела с затаенным страхом и обидой, поджимала губы, руки ее сжимали край одеяла. Алина перевела взгляд на Злату, та едва-едва заметно дернула уголком губ, совсем по-взрослому. Все-то они понимали. Не понимали только, почему их временем с отцом, он пожертвовал.       ...мы все - строчки в его расписании.       Сегодня расписание изменилось. И девочки не понимали, почему так вышло. - Мисс Агата, - строго произнесла Алина, - говорить так о другом человеке неправильно и невежливо! - Но она же... - запротестовала девочка. - Мисс Агата, - ледяным тоном прервала ее Старкова. Агата отвела взгляд, надулась. Ей не нравилась Елизавета, что девочка показала тогда, за обедом. Честная и искренняя, она не понимала, почему должна быть сдержанной, когда баронетесса действительно мерзкая. Старкова едва подавила смешок, рвущийся с губ. Вот это действительно было бы непедагогично. Хоть девушка и была солидарна с Агатой. - Ну хорошо, - выдала старшая из близнецов с таким видом, будто бы делала великое одолжение, - ее милость! - произнесла с нажимом и повторила вопрос, - папа любит ее милость? Старкова вздохнула. Она ничего не знала о любви. Ей трудно было судить других людей, ведь чужая душа, как известно, потемки. Да и графа она совсем не знала. А Елизавету и вовсе - со слов Жени. Но Алине казалось, что влюбленные люди все же ведут себя иначе. Или же Старкова идеализировала чувство, которое никогда не испытывала сама. - Я точно знаю, что он любит вас, - твердо произнесла Алина, - почитать вам на ночь? - спросила, переводя тему.       Девочки переглянулись. Судя по их выразительным лицам, они не слишком-то удовлетворились объяснениями Алины, но Старкова всем своим видом демонстрировала, что этот разговор окончен. Поднялась, огляделась в поисках книги. Та нашлась на подоконнике. - Почитайте, пожалуйста, мисс Алина, - тихо согласилась Злата. Старкова села на диванчик и, открыв книгу, с выражением начала читать: «Одно было уж верно: белый котенок был тут не при чем. Это была всецело вина черного котенка. Потому что в течение последней четверти часа белый котенок был занят: старая кошка умывала ему мордочку — и надо сказать, он вел себя при этом довольно хорошо. Так что вы сами видите: белый котенок никак не мог быть замешан в этом преступлении...»       Алина читала долго. Дом засыпал, становилось все тише. Тикали часы на стене, шуршали страницы, едва-едва слышно скрипел диван, когда девушка меняла позу, и звучал, звучал, звучал ее голос, рассказывающий о приключениях маленькой девочки, попавшей в волшебную страну Зазеркалья.       Девчонки сопели, убаюканные тихим голосом. У самой Алины тоже слипались глаза. Часы показывали начало двенадцатого. Пора было ложиться спать.       Старкова тихонько поднялась, отложила книжку и выключила свет. Мгновение привыкала к темноте, а потом поправила одеяло Златы. Младшая из близнецов всегда спала очень беспокойно, ворочалась во сне, будто бы нерастраченная энергия, которую выплескивала Агата, но сдерживала Злата, искала выход по ночам. Старкова легко коснулась лба девочки, опасаясь лихорадки. И еще раз мысленно укорила себя за то, что они отправились гулять в непогоду.       - Мисс Алина, - сонно пробормотала Злата и вдруг схватила девушку за руку с удивительной для ребенка силой. Старкова растерянно смотрела на хрупкие пальчики, сомкнувшиеся на ее запястье. Больно не было, только прикосновение было настолько неожиданным, что по спине прошла неприятная дрожь, - мисс Алина, не уходите, - прошептала девочка. У Старковой сжалось сердце. Неправильно было оставаться. Так делать было совершенно нельзя. Она не мать и не старшая сестра этих девочек, она только лишь гувернантка, ей следовало держать дистанцию. Но Злата держала крепко, а Старкова не спешила высвобождать руку. Все смотрела на пальцы девочки, не решаясь посмотреть ей в глаза. - Страшно, - прошептала вдруг Злата, заставив Алину все же вскинуть голову, встретиться взглядом с молящим взором темных глаз. Во рту пересохло. Не должны дети так смотреть! Но в глазах Златы было столько страха и одновременно тоски, что Старкова сдалась. - Хорошо, - тихо произнесла Алина, укоряя мысленно себя за безволие и слабость, - я останусь. И буду отгонять все страхи от вас с сестрой. Злата грустно улыбнулась, смотрела не по годам мудро, словно понимала: Алине не прогнать ужасы этого дома, ведь у нее нет на это душевных сил.       Старкова принесла плед и подушку, мрачно посмотрела на маленький диванчик, на котором разве что ребенок мог бы спать, но выбора не было, раз уж пообещала. Девушка старалась слишком не вертеться, чтобы не будить мирно спящих девчонок, их едва слышное сопение разносилось по детской, умиротворяло. Здесь не шумело море, не было слышно воя собак, не дребезжал стеклами ветер. Только было, кажется, холоднее, чем в западном крыле. Или Алине просто так казалось. Она свернулась клубочком, стараясь уместиться на диване и пообещала себе, что уйдет под утро, чтобы хоть немного поспать нормально. Девочки к тому времени будут спокойно спать, и даже не заметят ее отсутствия. Злата ворочалась во сне, что-то бормотала, Агата спала спокойно, даже ни разу не изменив позу.       Глаза Алины начали слипаться, она пригрелась под толстым пледом, нашла, наконец, удобное положение и заснула. Ее несло куда-то во тьму, где не было безопасности, лишь мрачный ужас, как на картинах Горина.       - Алина! Старкова резко проснулась. Моргала часто-часто. Рядом с ней - и как только уместился! - свернулся клубочком Лучик. Девушка сразу сказала, что спать с котенком не будет никто, нечего ему делать в постели! И на ночь совершенно точно выгнала Лучика из детской. Но он как-то умудрился пробраться обратно и сейчас мирно спал на диванчике рядом с Алиной.       Взгляд Алины скользнул дальше, а потом ужас сковал по рукам и ногам. Ей казалось, что она не дышит, не может дышать. Девушка будто в статую превратилась, оцепенела, в горле мгновенно пересохло, руки и ноги заледенели, а пальцы судорожно схватились за плед, сминая ткань, еще немного, и Алина могла бы ту порвать, так сильно сжимала. Но это был единственный способ не заорать. Мальен склонился над Златой, и девочка застонала во сне, на лбу ее выступила испарина. А призрак ее супруга склонялся все ниже, желая то ли рассмотреть поближе, то ли испить страх Златы до дна.       - Убирайся! - яростно выплюнула Алина. Не знала, откуда в ней столько смелости, но не защитить беспокойно спящую девочку не могла. Проснулся Лучик и зашипел, выгибая спину, шерстка его поднялась дыбом, он низко и утробно завыл, когда Мал приблизился к девушке. Алина замерла, глядя на него снизу вверх. Если это сон, то невероятно четкий и реальный. Старкова чувствовала холод, видела мельчайшие морщинки и неровности на коже супруга, в уголках губ которого таилась улыбка-ухмылка. - Алина, - прошептал он, склоняясь ниже, протянул руку к ее лицу. - Убирайся! - уже тише произнесла Старкова. Громко мяукнул испуганный Лучик. Лица Алины коснулась ледяная рука, Старкова вскрикнула. И... проснулась.       Дверь была открыта. В комнате царил иссушающий холод. Плед валялся на полу. Тихо сопела Агата, едва слышно стонала во сне Злата. У Алины бешено колотилось сердце, а на висках и лбу выступила испарина. Пальцы дрожали. А Лучик... все еще взъерошенный шипел в сторону открытой двери. Старковой хотелось заорать от страха, хотелось скулить и укрыться пледом с головой, как в детстве, ведь это давало иллюзию безопасности, ведь так монстры из-под кровати тебя не достанут.       Алина все же всхлипнула и прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать рвущийся наружу крик. Она снова посмотрела на кота. Глаза его горели двумя желтыми огоньками в темноте. ***       - Мисс Алина? Старкова неловко дернулась и едва сдержала стон боли. Голову будто тиски сдавили, боль родилась где-то в глубине и распространялась по всей голове, мучила. Алина едва-едва сумела открыть глаза, яркий свет утра заставил зажмуриться, перед внутренним взором плавали разноцветные круги - алые, зеленые, фиолетовые, от их мельтешения затошнило. - Мисс Алина, вам нехорошо? - послышался обеспокоенный голос кого-то из девчонок.       Голова болела настолько, что Алине было трудно сосредоточиться и понять, кто же задал вопрос, хотя она с легкостью различала девочек на слух. Проклятье! Что происходит?       Медленно и осторожно, Старкова все же открыла глаза. Часы на стене показывали половину седьмого утра. Волькра ее задери! Она же собиралась уйти под утро, должна была привести себя в порядок, а потом вернуться к девочкам. Но уснула так крепко, что ее не тревожили больше никакие кошмары.       Почему так болит голова? Алина с трудом села и едва сдержала стон боли, пульсирующая, выматывающая боль усилилась в вертикальном положении. Может, у нее жар? Может, она все же простудилась? Рука непроизвольно метнулась ко лбу, но он был прохладным. Близнецы смотрели на нее с тревогой, держались за руки, явно нервничая. Девушка устыдилась: ну вот, напугала девочек. - Просто неудобно спала, - легко произнесла Алина и даже сумела улыбнуться. Собственный голос резанул по ушам, движение лицевых мышц спровоцировало новую вспышку головной боли.       Пошатываясь, держась за спинку дивана, Алина все же поднялась, помогла девочкам одеться, трясущимися руками причесала их и отправила их вниз, пообещав, что скоро к ним присоединится. Перед глазами все плыло, комната качалась, пол накренился, а потом вздыбился, бросаясь Алине под ноги, девушка едва не упала, успела схватиться за ручку двери, постояла немного, пережидая боль. Но она не уменьшалась, скорее только увеличивалась, заставив глухо застонать. Ей нужно было дойти до своей комнаты, привести себя в порядок, умыться. Алина отчего-то решила, что холодная вода ей непременно поможет.       Медленно, маленькими шагами, проклиная этот большой дом, Алина двинулась в западное крыло, останавливалась, держась за стену, когда становилось совсем уж невыносимо, тошнота подкатывала к горлу, а воздух казался затхлым и пыльным. Святые! Так больно не бывало еще никогда.       - Мисс Алина, что случилось? Граф был последним человеком, которого Алина хотела бы видеть в таком состоянии. Хотя, что уж лукавить, она вообще никого не хотела сейчас видеть.       Старкова развернулась к мужчине, на лице его застыло обеспокоенное выражение, которое только усилилось, стоило ему видеть мертвенно бледную, похожую на призрака, гувернантку. Девушка прислонилась к стене, откинув голову, была не в силах пошевелиться, дрожали похолодевшие руки, подгибались колени. Она не знала, как дойдет до своей комнаты. Наверное, просто упадет здесь, и все.       Как граф оказался рядом, Алина не заметила. То ли отвлеклась на мгновение, то ли и вовсе потеряла сознание, но ее окутало запахом свежести, лимона и бергамота. - Мисс Алина, - с нажимом повторил граф, заглядывая в глаза, коснулся плеч, привлекая внимание. - Голова, - пролепетала Алина, - больно, - выдохнула обессиленно. - Вам нужно прилечь, - твердо произнес мужчина, - обопритесь на меня, я провожу вас. И приглашу врача. Алина медлила, смотрела на подставленную руку, отчего-то ощущая робость и смущение. - Мисс Алина, - закатил глаза мужчина, - не время для сомнительных приличий. Я всего лишь хочу помочь. Вам нужна помощь, - произнес твердо. И с этим было не поспорить. Старкова не знала, как дойти до комнаты. Валяться в кровати не хотелось, но, наверное, это было разумным решением.       Алина с трудом отлепилась от стены, голова закружилась, ноги подкосились, и Старковой пришлось поспешно схватиться за подставленный локоть. Девушка вцепилась в графа, сминая ткань рубашки, ощущая тепло тела, твердость мышц. И вдруг стало легче. Его сиятельство не двигался, давая Алине привыкнуть, найти точку равновесия. - - Уверены, что сможете идти? - тихо спросил мужчина. - А что, понесете на руках? - вдруг выдала Алина и тут же покраснела, поняв, что и кому сказала. Это все головная боль лишает ее способности ясно мыслить, заставляет говорить глупости, - извините, ваше сиятельство, - пробормотала девушка, не заметив, как вспыхнули искорки в глазах графа и тут же погасли, сменившись озабоченностью состоянием гувернантки, - я могу идти. Только медленно, - вымученно улыбнулась.       Они прошли по коридору, граф молчал, Алина была благодарна ему за это и за поддержку тоже. Она споткнулась на ступеньках, ведущих в мансарду, и всхлипнула, не удержавшись, новая вспышка боли заставила перед глазами танцевать разноцветные круги.       В комнате граф открыл окно, ветер прошелся по комнате, стало немного легче. Алина оперлась на комод, немного постояла, возвращая себе равновесие, а потом собралась с духом и начала вытаскивать шпильки из волос, от строгой прически тянуло кожу головы, что только усиливало боль. Шпильки выпали из рук, рассыпались по полу. Старкова тупо смотрела на них, понимая, что не в силах собрать. В уголках глаз скопились слезы боли и жалости к себе. Его сиятельство молча подошел и быстро собрал шпильки, положил их на комод, помедлил, а потом точными и ловкими движениями освободил Алину от заколок, его прохладные пальцы на мгновение коснулись шеи, так быстро, что Алина решила, будто ей показалось. Волосы упали на плечи, мгновенно стало легче. - Вот так, - тихо произнес мужчина, смотрел внимательно, будто бы увидел впервые, - вот так лучше, - он улыбнулся. От его долгого взгляда у Алины порозовели щеки. - Ложитесь в постель, мисс Алина, - командным тоном произнес граф, - доктор скоро будет. - Но, - запротестовала Старкова, которой стало легче, - девочки... - Не останутся без присмотра, - отозвался мужчина, - тем более, что я обещал им конную прогулку. А обещания следует выполнять или не обещать вовсе, как считаете? Он отвлекал ее, а девушка, чувствуя, как нарастает головная боль, не могла с ним спорить. Граф кивнул на кровать и вышел, аккуратно притворив дверь.       Старкова посмотрела на шпильки, провела рукой по шее и снова покраснела. Кое-как раздевшись, скользнула в постель и закрыла глаза. За окном шумело море, прохладный ветер гулял по комнате, пели птицы - прекрасное еще летнее утро. Но боль затягивала Алину в темную бездну, вызывая дурноту, заставляя лежать неподвижно, чтобы только не стало больнее.       В дверь кто-то тихо постучал, а потом вошла служанка. Она принесла кувшин с водой и смоченную в воде тряпицу, которую заботливо уложила Алине на лоб. - Спасибо, - прошептала Алина, когда ей помогли напиться. - Не за что, мисс Алина, - отозвалась девушка, - ее сиятельству графине всегда помогает. Надеюсь, что и вам скоро легче станет. Я еще зайду позже, - она вдруг лукаво улыбнулась, - его сиятельство велели приглядывать за вами.       Служанка выскользнула за дверь, Алина со стоном откинулась на подушку. Быть может, ей удастся уснуть. Но сон не шел, пульсирующая головная боль не давала забыться, а тошнота то усиливалась, то отпускала.       Перед мысленным взором вспыхивали события прошедшей ночи, словно отдельные фрагменты в калейдоскопе, только никак не желали складываться в единый узор. Книга о девочке в Зазеркалье, шипящий Лучик, призрак Мальена, цепкие пальчики Златы, ее шепот: «страшно», вопросы Агаты, - все смешалось, кружилось вокруг, провоцируя боль.       Стук в дверь вырвал ее из этого страшного круговорота боли. Алине успела ответить, как дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел молодой мужчина в сюртуке и с саквояжем. - Федор Каминский, - он снял шляпу, положил ее на комод, - врач, - он улыбнулся. - Алина Старкова, - прошептала девушка, пытаясь приподняться, - гувернантка юных графинь. Мужчина внимательно посмотрел на девушку, цокнул языком и скрылся в уборной. Послышался шум воды, доктор вышел, вытирая руки. Присел на кровать. - Его сиятельство сказал, что у вас болит голова? - Да, - ответила Старкова, едва удержавшись от порыва кивнуть, ведь это бы вновь усилило боль. - Такое раньше бывало? Как именно болит голова? - продолжал спрашивать врач, - когда это началось? Он протянул девушке термометр. И пока измерялась температура тела, Алина попыталась, как можно, точнее ответить на все вопросы, описать то, что с ней происходит. Доктор кивал, потом велел откинуть одеяло, он внимательно осмотрел ее, послушал легкие и сердце. Попросил коснуться подбородком груди, постучал молоточком по скуловой дуге и надавил на щеки, велел следить за молоточком и проверил рефлексы. Когда ее нога дернулась в ответ на удар молоточка по коленке, Старкова невольно фыркнула и тут же поморщилась от боли. Федор улыбнулся. - Ну, мисс Алина, не вижу никаких признаков простудного или неврологического заболевания. Возможно, некоторый элемент усталости? Вы очень бледны, наблюдается дефицит массы тела. Я бы посоветовал вам лучше питаться и больше бывать на свежем воздухе. Что касается головной боли, - он протянул ей небольшую коробочку с таблетками, - аспирин. Не более шести таблеток в сутки, хорошо? - Хорошо, - ответила Алина. - Никакого шума, приглушенный свет, свежий воздух - это хорошо, но дозированно, постарайтесь не простудиться. И выспитесь, - он посмотрел и строго, и с жалостью, - вам стоит выспаться. - Спасибо, - попыталась улыбнуться Алина. В этом человеке чувствовались сила и уверенность, он понравился Алине.       Федор улыбнулся в ответ, поднялся. - Надо бы зайти к Багре, - пробормотал, при этом страдальчески поморщился, сорвав с губ Алины смешок, и улыбнулся ей, - иначе она мне не простит. Старкова улыбнулась шире. - Выздоравливайте, мисс Алина, - он чуть поклонился и вышел, плотно притворив за собой дверь.       Старкова с трудом поднялась, закрыла окно, задернула шторы и вернулась в кровать. Выпила таблетку аспирина и, свернувшись клубочком, через какое-то время уснула. ***       Алина не знала, помог ли аспирин, или сон, но проснулась удивительно бодрой и полной сил. Голова еще была немного тяжелой, но когда девушка осторожно ей пошевелила на пробу, то боли, которой Старкова ждала, не было. Что же это такое было? Никогда у Алины так не болела голова. Девушка не была подвержена даже простудным заболеваниям, которые порой выкашивали половину учениц института, заставляя их оставаться в постели. Старкова же спокойно шествовала по полупустым коридорам и радовалась этому факту.       Алина приняла ванну, малодушно растягивая время, не желая успеть на обед. Девушка была голодна, но решила, что уж как-нибудь перетерпит до ужина или перехватит на кухне кружку молока, потому что сталкиваться за столом с Ведениным после вчерашней перепалки не хотелось.       И откуда у Алины только силы взялись, она не знала. Но не жалела ни об одном своем слове. Что бы там ни совершил когда-то Глеб, за что бы его ни исключили из школ, но он был прекрасным парнем, Алина была уверена в этом.       Девушка остановилась у шкафа, оттолкнула в сторону черное платье, провела рукой по сиреневому, а потом вытащила его. Оно было красивым. Не праздничным, но явно менее строгим, чем траурное или серое. Девушка помедлила и вытащила его. Волосы заколола шиньоном на затылке и, надев платье, долго рассматривала себя в зеркале. Прав был милейший доктор - она была бледной, вид имела нездоровый. Что же, последние полгода не были легкими, это закономерный итог. Девушка постояла еще какое-то время, разглядывала себя скептически. Может, стоит все же переодеться? Но ткань платья была такой мягкой и приятной, что снимать его не хотелось категорически.       Тряхнув головой, радуясь этому простому движению без боли, Алина решила: будь, что будет. И вышла из комнаты.       Обед уже закончился. Старкова какое-то время постояла, раздумывая, где ей найти девочек, направилась в восточное крыло дома. Подходя к классной комнате, услышала нестройную игру на фортепиано.       А потом послышался раздраженный голос Веденина: - Что вы делаете? Этот-то еще что здесь делает? Мгновенно поднялась волна раздражения на гувернера Глеба и на... графа. Он же обещал ей, что кто-то присмотрит за девочками! Впрочем, обещание свое выполнил. Но не Веденин же! Хотя его сиятельство же считал его хорошим педагогом. - Мы играем в четыре руки, - важно произнесла Агата, - так велела мисс Алина. Старкова порадовалась, что снова может различать голоса девочек на слух. - Какая чушь! - фыркнул Веденин, - так вы ничему не научитесь! Ответственность должна быть личная. И точка. Алина стиснула зубы. Вот ведь... дрянь! Она хотела привить девочкам принципы поддержки друг друга, чтобы они знали всегда, что могут друг на друга положиться - особая связь близнецов, хоть при игре на фортепиано, хоть в будущей взрослой жизни, а этот ублюдок попросту разрушал сейчас все, чего уже успела добиться Алина, своими гнусными словами, своим мерзким тоном! - Вы нас не обучаете, - тихо произнесла Злата, - вы обучаете Глеба. Пожалуйста, занимайтесь им. Повисла напряженная тишина. Алина прямо видела, как глаза Веденина расширяются от злости, как раздуваются ноздри, как поджимаются тонкие губы, превращаясь и вовсе в одну линию. - А дерзить вас брат научил, юная мисс? Или ваша гувернантка? - прошипел Юрий.       И Алина поняла, что пора вмешаться. Она открыла дверь и зашла в комнату. - Что здесь происходит? - спросила миролюбиво, но глаза нехорошо сверкнули. - Мисс Алина! - воскликнули девочки и, соскочив со стульев, обе подбежали к ней, вцепились в платье, обнимая. - Вы такая красивая, мисс Алина, - прошептала Агата смущенно куда-то в складки ее платья. - Спасибо, - отозвалась Алина и снова посмотрела на Веденина. Он стиснул зубы, взгляд его не сулил ничего хорошо. - Я доложу его сиятельству, - выплюнул, поднимаясь со стула. - О чем? - безмятежно спросила Старкова, откровенно забавляясь гневом гувернера. - Так миндальничать со своими воспитанниками недопустимо! Ледяная злость растеклась по сосудам, не было гнева, который бы кружил голову, не было страха, только чистое презрение и брезгливость. Алина смотрела на Веденина, как на жука, заползшего в дом. Его стоило либо выкинуть в его среду обитания, либо раздавить. Алина знала, что не может сделать ни того, ни другого. Но знала также и то, что оставить все это вот так нельзя. - Ваша жестокость, - холодно отчеканила Алина, - вот, что недопустимо. Не вмешивайтесь в мои методы преподавания. Спасибо, что присмотрели за девочками. Вы можете идти, - процедила высокомерно, заставив мужчину посереть от унижения. О, уж это Алина умела - ставить на место зарвавшуюся прислугу, которая в доме Мала ни во что не ставила его жену. - Вы еще пожалеете! - выплюнул злобно Веденин и вылетел за дверь, от души той хлопнув.       Алина стояла неподвижно, выравнивая дыхание. Поступила ли она опрометчиво, открывая новый виток ссоры, усиливая неприязнь? Но Юрию, как и всякому садисту, стало мало мучить только Глеба, теперь он взялся и за ее девочек. Нет-нет-нет! Ни Злата, ни Агата от него не пострадают. Никогда. Алина этого не допустит.       Близнецы смотрели на нее во все глаза, отстранившись, но так и не отпустив. - Он очень вас замучил? - спросила тихо Старкова. - Мы сами кого хочешь замучаем! - гордо возвестила Агата и посмотрела на сестру, ища поддержки. Злата смутилась. Алине, наверное, стоило бы сказать им, что нельзя разговаривать со взрослым человеком в таком тоне, но... Старкова промолчала. - Знаете, - произнесла задумчиво совсем другое, - в одном он прав, - выдержала паузу, - играли вы и, правда, ужасно. А это значит...- снова замолчала, переводя взгляд с одной на другую.       Тяжело вздохнула Злата, жалобно посмотрела на Старкову Агата. Алина отрицательно покачала головой, едва заметно улыбаясь, показывая, что не поддается. Старшая фыркнула, расцепила руки и первая прошла к фортепиано. Села с ворчанием, словно старушка, а потом легко пробежала пальцами по клавишам, взяла паузу, выразительно посмотрела на сестру, как бы показывая, что одна она на эту пытку не согласна. Злата, бросив последний взгляд на Алину, села рядом с сестрой.       Они играли, а Старкова, подперев рукой щеку, слушала, водила карандашом по бумаге, на этот раз все же глядя на то, что рисует. Небрежными штрихами простого карандаша набросала фортепиано и две девичьи фигурки за ним, улыбалась.       За дверью раздались шаги, и на пороге показалась служанка. - Мисс Алина, его сиятельство желает с вами поговорить. Старкова бросила взгляд на часы, прошло около получаса. Быстро же Веденин на нее нажаловался. Подлое существо! Оборвалась музыка, девочки смотрели вопросительно. - География, - кивнула Алина, - читаем с того места, на котором остановились вчера. Я скоро вернусь. И вышла за дверь.       Служанка проводила ее до кабинета графа и все поглядывала со смесью удивления, недоумения и нездорового любопытства. Не ругал, наверное, лично граф никогда слуг. Скорее всего этим занималась Янина, но Алина-то вне ведения экономки. Что и хорошо. Алина не уверена была, что сдержится, если Янина начнет ее отчитывать.       Старкова постучала и, дождавшись разрешения, вошла. В кабинете было прохладно, граф в одной рубашке, бросив прямо на стол шейный платок, сидел в кресле. Видимо, решил сегодня работать дома. Старкова замерла у двери, ожидая приглашения. - Как ваше самочувствие? - спросил мужчина, не отрывая взгляда от бумаг. Тон его был весьма нелюбезен. Алина напряглась. Не знала, как реагировать, когда ее начнут отчитывать. Она приняла бы любое наказание, но не за перепалку с Ведениным. Алина могла бы подумать, что ошибается, но точно не в отношении гувернера. - Присаживайтесь, мисс Алина, - мужчина все же соизволил посмотреть на нее, в глазах его тлело тщательно сдерживаемое раздражение, - знаете, зачем вы здесь? Алина села в кресло и сложила руки на коленках, словно провинившаяся ученица на аудиенции у строгого директора. - Видите ли, я не люблю, когда меня отвлекают от работы. И тем более не думал, что мне придется решать споры гувернера и гувернантки, - мрачно произнес граф. Старкова поджала губы. Она могла бы высказать все, что думает о Веденине и его методах преподавания, но еще после той ночи, когда Агате приснился кошмар, его сиятельство ясно дал понять, что в вопросах воспитания сына, он с Юрием согласен, указав Алине на ее место, велев даже не пытаться вмешиваться. Так что взывать к разуму в этом вопросе было бесполезно. Алина понимала, что это действительно не ее дело. Но было жаль юного графа, к которому был жесток собственный отец. Хотя бы девочки не должны были пострадать! - Я всего лишь попросила господина Веденина не вмешиваться в воспитание моих подопечных, - сухо отозвалась Алина, - возможно, я была несдержана и груба, и я... - замолчала. Произнести, что ей стыдно, жаль или что она, - не дай святые! - еще и извинится перед Ведениным, Алина не могла. Потому что не было ни стыдно, ни жаль, и никаких извинений Алина не планировала. Смотрела на графа, который задумчиво щурился, постукивая по столу перьевой ручкой. Мелькнула мысль, что дело-то не в ссоре Алины и Юрия, а в том, что его сиятельство отвлекли от работы.       ...мы все - строчки в его расписании.       Неужели правда? Алина чувствовала мрачное, злорадное удовлетворение. Расписание отправилось к волькре в пасть - какая жалость!       - Вы ведь не чувствуете за собой никакой вины, - произнес задумчиво граф, оценивающе глядя на девушку. «А говорили, что меня не читаете!» - так и подмывало сказать Алину. - Нет, - пожала плечами девушка, но взгляд отвела, - я помню, что его сиятельство Глеб не мой подопечный, но девочки - моя ответственность, их обучение - моя ответственность, их... эмоциональное состояние - тоже. И я никому не позволю в это вмешиваться! - она гордо вскинула подбородок и посмотрела прямо на графа. Повисла тишина, мужчина отложил ручку, сцепив пальцы рук, коснулся ими губ, поставив локти на стол. От его пристального взгляда у Алины мурашки побежали по коже, девушка покраснела, некрасивые пятна расцветили нежную кожу лица и шеи. - Юрий любезно согласился присмотреть за девочками, - отозвался граф, все еще глядя прямо в глаза Алине, - вам следовало быть благодарной. Алина поджала губы, а потом равнодушно пожала плечами и выдала: - Я сказала ему «спасибо». А сама подумала, что это граф должен был, отложив дела, все же заняться дочерьми. Он обещал! Сам же говорил о том, что обещания следует выполнять или не обещать вовсе! С губ мужчины сорвался смешок. - Никогда не видел Юрия таким... эмоциональным, - он даже замялся на мгновение, подбирая слово, - вы переплюнули Глеба. - Не стремилась к этому, - ответила Алина, - просто... И осеклась. Просто очертила границы, которые так долго нарушал Мальен. Просто поставила на место человека, который был ей неприятен. Просто... Старкова пожала плечами. Сказать ей было нечего. Оправдываться претило. - Я надеюсь, что подобного более не повторится, - отозвался граф, - вам может быть неприятен Юрий, но он прекрасный педагог. «И отвратительный человек», - вертелось на языке, - «а гувернер - это всегда больше, чем просто учитель». - Не повторится, ваше сиятельство, - покорно произнесла Алина, зная, что непременно повторится. Вопросительно посмотрела на графа, он не спешил ее отпускать. И снова подняла голову неуместная ирония: а как же дела? Расписание?       - Вы так и не ответили на вопрос, мисс Алина, - тихо произнес мужчина, - как ваше самочувствие? - Лучше, - пожала плечами девушка, улыбнулась, - совсем хорошо. Господин Каминский - хороший врач. - Весьма, - кивнул граф, - давно лечит нашу семью. Терпит Багру, - по губам мужчины скользнула улыбка, потом он посерьезнел, - Федор сказал, что у вас переутомление. Быть может, вам нужен еще один выходной? Скажем, не раз в две недели, а раз в неделю? Алина опешила. Совсем не ожидала такой милости. - Нет, что вы, ваше сиятельство! Я вполне справляюсь со своими обязанностями. - Я знаю, что справляетесь, - кивнул граф, - кроме перепалок с господином Ведениным, конечно, - посмотрел хитро. Алина в ответ закатила глаза, чувствуя, что атмосфера неуловимо меняется, - и все же, - настаивал граф, - допустим, не выходной, но свежий воздух, пока еще тепло, - он задумчиво посмотрел в окно. - Мы с девочками часто гуляем, - отозвалась Алина, не понимая, к чему клонит его сиятельство. Граф же смотрел с интересом, склонив голову набок, в глазах его прыгали искорки, а потом он спросил: - Вы умеете ездить верхом, мисс Алина?