Прошла учебная неделя, в течение которой они совершенно не сдвинулись с мёртвой точки. Они даже не разговаривали почти. Кадзуха всё ещё был не принят остальным классом, Венти неестественно молчал, прикованный к своей парте, Сяо и Альбедо…они всегда молчали. Ну и сам Скарамучча. Ему было безразлично. Он пытался разобраться со своим прошлым, пытался вспомнить, где он видел Альбедо, пытался поверить в то, что
его не ищут.
Прошли выходные, которые Райден успешно просидел дома и вот понедельник, 8:00, дождь, ветер и хмурый кабинет 9-3.
Скарамучча скользит взглядом по Кадзухе. Интересно, он всегда приходил раньше?
И спустя эту неделю…Он изменился. От ангельства не осталось ничего святого. Это был тот самый ангел, который уже вряд ли летает. Это был тот ангел, который боится высоты, потому что один раз упал и сломал крылья. Потому что судя по его виду…
Он сильно похудел. Настолько сильно, что его запястье можно было обхватить указательным и большим пальцем с запасом.
Настолько, что пальцами одной рукой можно было сомкнуть большую часть его тонкой шеи…
Скарамучча одёрнул себя, не понимая откуда данные мысли явились в его голове. Решил переключить внимание. Он перекрутил ручку между пальцев и сомкнул зубы на колпачке, смотря на лицо Каэдэхары. Бледное, уставшее, с синяками под глазами и с потрескавшимися губами.
На секунду ему стало его жалко, но после он всё-таки вспомнил, что ему плевать.
Вместо этих мыслей он перевёл взгляд на занятого чем-то Сяо. Тот был нахмурен и что-то старательно печатал в телефоне, а после переписывал в тетрадь. Любопытно.
Сяо он ещё ни разу не рассматривал детально. Острые черты лица, ровный нос и на удивление немного пухлые губы. Вот так, сбоку, было видно ярко-выраженную линию скулы. Волосы Алатуса были темные, с окрашенными передними единственно-длинными прядями в бирюзовый, как у Венти. Выглядели мягко и гладко. Может за ними тоже Венти невзначай ухаживает? Они, вроде, мутят.
Скарамучча вздыхает, уже не зная, чем себя занять. Ох, точно. Альбедо. Самый интересный персонаж.
Он с интригой переводит взгляд на него и сталкивается с…Он смотрит на него. Прямо так внимательно пялится, что Скарамучча аж невольно ёжится. Блондин улыбается и только сейчас Райден замечает в его руках скетчбук размером А4 и карандаш в руке. Альбедо опускает взгляд вниз и ведёт какую-то осторожную линию карандашом, а после вновь смотрит на Скарамуччу.
Он что…рисует его?
Парень хмыкает и медленно встаёт из-за стола, без тени сомнения идя в сторону Альбедо. Тот даже не шелохнулся. Лишь поднял на него ленивый взгляд и чуть склонил голову вбок.
— Не стыдно тебе? — с усмешкой спрашивает Райден, пальцами касаясь внутренней стороны скетчбука и давит пальцами, чтобы тот чуть наклонился в его сторону. Взгляд брюнета скользит вниз, к рисунку, и видит очертания плеч, тонкой шеи, очертания глаз, губ и вздёрнутого носа…— Бессовестный. — говорит Скарамучча, хмыкая, а после медленно выдёргивает блокнот из его рук и подносит поближе к себе, всматривается в рисунок.
— Ты подошел ко мне, назвал бессовестным и выдернул из моих рук мою личную вещь. — констатирует Альбедо с улыбкой на губах. — Кому из нас должно быть стыдно?
— Ты пялился на меня, чтобы нарисовать этот жалкий портрет для…для чего? — едко добавил брюнет, проводя пальцем по поверхности листа и по-лисьи щуря глаза.
— Кто знает. — Альбедо откидывается на стену позади и прикрывает глаза. — Неудобно рисовать, когда ты постоянно крутишься, знаешь ли.
— Ха, а ты думал я буду лёгкой целью? — говорит он с улыбкой, возвращая скетчбук Альбедо.
— Нет, я думал, что ты не откажешься от того, чтобы встретится завтра, в классе арт-клуба, чтобы я дорисовал твой портрет. - преспокойно говорит, прикрывая скетчбук и кладя его на стол.
Скарамучча оторопел от данной наглости и удивленно глянул на парня, приподняв брови. Он только открыл рот, чтобы возразить или ехидно пошутить, но звонок на урок опередил его и Райден, лишь вскинув подбородок, ушел на своё место.
Учитель опоздал на несколько минут. Чжун Ли выглядел нервным, у него дрожали руки и сам он весь неестественно дергался.
Он сглатывает, сжимает руками края стола и рвано выдыхает, жмуря глаза. Пару секунд стоит так, дышит, а после резким движением дергает ящик в столе на себя и тот послушно поддаётся.
Сяо, сидящий на первых партах, навострился. Он, как никто знал, что в этом ящике. Он медленно встаёт из-за парты, вкрадчивым шагом подходя к учительскому столу…
— Оте..— осекается, стискивая зубы. Сяо всегда соблюдал рамки рабочих и семейных отношений и никогда прилюдно не называл Чжун Ли…отцом. — Господин Чжун Ли?
Тот словно и не слышал его совсем. Он медленно достал из стола пистолет. Причём дорогущий, видно, что подарочный, с красивой резьбой…Достал и приставил его к собственному виску и закрыл глаза.
— Не могу терпеть больше. Из года в год, из года в год…— словно не он это говорит, а что-то за него. Даже голос другой: хриплый, дрожащий и на октаву выше. — постоянно умирают…и я вижу их, они во снах приходят.
Сяо замирает, у него сердце останавливается. Что он должен сделать…черт, что сделать…Алатус вздрагивает. Он подбегает и как раз в момент нажатия на курок, обхватывает запястья отца и уводит пистолет в сторону.
В сторону Хэйдзо.
Шумный выстрел.
Тот оторопело расставляет руки в стороны, медленно, дрожаще опускает голову вниз смотря на собственную грудь. Алым пятном на белой рубашке расцветает кровавый след и он испуганно охает, пока не чувствуя боли. Он кусает нижнюю губу и прерывисто дрожит. Девчонки начинают закрывать рты руками, кто-то вскрикивает, кто-то выбегает из класса…начинается
хаос.
— Я не хочу…умирать. — он думает, что говорит это достаточно громко, но на деле это больше похоже на сдавленный хрип, словно ему рукой сжали горло. — Не хочу…Я так много…не успел.
Первым подскакивает Горо и летит к нему, чуть ли не спотыкаясь и не падая. Парень судорожно кладёт руки на плечи друга и чувствует, как глаза наполняются слезами.
— Ты не умрешь…все хорошо будет, слышишь? — Горо чувствует, как внутри все вяжется узлом, как страх заполняет его с ног до головы, как сдавливает горло и в нём образуется ком. Потому что он верит своим же словам только наполовину. Остальную половину надеется.
Хэйдзо зажмуривает глаза, кладёт руки на грудь, словно пытаясь заткнуть рану, чтобы кровь не лила ручьём. Но пуля явно задела что-то жизненно-важное.
Альбедо позади него вышел из транса, поднялся и подошел к ним, успокаивая себя и делая вдохи. Осторожно оттянув Горо за плечи, он одним ловким движением убирает руки Хэйдзо с раны и распахивает его рубашку так, что пуговицы срываются с ткани. Он облокачивает его о стену, головой вниз, потому что через считанные минуты из его рта начинает течь кровь, на шею и грудь, капать на руки парня. Тот присаживается на корточки, щуря глаза.
— Рейндоттир, ты… — говорит Фишль высоким голосом, сглатывая и дрожа. — спасёшь его?
Весь класс, а точнее то, что от него осталось, молчит в ужасе и лишь наблюдает за этой сценой.
Скарамучча медленно поднимается, упираясь руками в стол и переводит испуганный взгляд на Кадзуху.
Вот сейчас это действительно страшно. И страшно не из-за пули в груди Хэйдзо.
«Я не хочу умирать. Я так много не успел.»
Кадзуха ответно глядит на Скарамуччу, цепляясь ногтями в парту и оставляя новые следы. Слова Хэйдзо, вероятно, задели не одного Скарамуччу. Потому что Каэдэхара опускает стеклянный взгляд в парту, пепельные пряди падают на лицо и Скарамучча отчётливо видит, как опускаются плечи Кадзухи. Райден поджимает губы, переводя взгляд на Венти. Тот со слезами на глазах подскакивает с места и с долгим протяжным вздохом, выбегает из класса, стирая рукавом слёзы с лица. Сяо растерянно разрывается между отцом и Венти, поджимает губы. Понимает, что ещё чуть-чуть и он не успеет за Венти… Алатус выхватывает пистолет из рук отца и выбегает вслед за парнем, громко хлопая дверью.
Альбедо ведёт рукой по коже на груди Сиканоина, упорно стирая кровь и смотрит на рану.
Думает пару секунд, а после обессилено, опускает голову вниз и жмурит глаза. Его руки, словно у безвольной куклы, свисают вниз, опираясь локтями о колени.
— Нет. — Альбедо встаёт, отвечая на вопрос Фишль и бросая взгляд на задыхающегося и захлёбывающегося собственной кровью Хейдзо. — Пуля прошла навылет. — он кинул взгляд на отметину на стуле и застрявший в дереве металл. — Задела скорее всего лёгкое, отчего он и начал захлёбываться.
Рейндоттир отвёл взгляд, прикрывая циановые глаза и сжимая ладони в кулаки.
Хэйдзо хрипит где-то справа от него.
— Аль..бедо..прошу…— он дрожит и Альбедо бросает на него последний взгляд. Влага в глазах Хэйдзо разрывает его грудь и заставляет сердце болезненно сжаться. Несколько трепетных слез стекают по щекам, смешиваясь с кровью.
— Прости. — говорит блондин, дожидаясь, пока тот издаст последние вздохи и умрёт. Умрёт со слезами на глазах. И спустя пару минут, когда хрипы прекращаются и стихают, Альбедо протягивает руку к его лицу и проводит по векам, закрывая ему глаза. — Прости и прощай. — он отворачивается и переводит беглый взгляд на весь класс.
Чжун Ли медленно опускается на стул, безжизненно смотря в пол. Это его вина. Он оборвал жизнь молодого 17-летнего парня…у него все было впереди.
Все молча встают, почти одновременно, склоняют головы и смотря в пол несколько минут. Лишь Горо сидя на коленях перед Хэйдзо, тихо плачет, закрывая руками лицо. Потому что в голове невольно всплывает:
« — Слушай, Горо! А давай, когда доучимся, уедем на Татарсуну или куда-то ближе к центру Инадзумы и будем работать следователями в одном отделе? Прикинь, как круто будет расследовать вместе дела. Мы будем, как те самые крутые напарники из фильмов. — Хэйдзо надвигает на глаза очки с макушки и радостно улыбается еще теплому осеннему солнцу.
— Ты сначала доучись нормально. — фыркает Горо, но с улыбкой смотрит на друга.
— Да ты что! Это моя мечта! Я так хочу стать следователем…или детективом. Я даже на курсы недавно поступил…Мама меня пристроила туда, я так ей благодарен. — Сиканоин прикрывает глаза. — Я уже представляю газеты с моим именем и фото…Хахах…«Хэйдзо Сиканоин вновь разобрался с тем, с чем не может работать полиция»
— Ты в курсе, что такие статьи точно писать не будут? — Горо склоняет голову вбок и складывает руки на груди с улыбкой.
— Это не суть! Я хочу помогать людям.»
Между ними липкий ужас, да такой, что предпочтительнее ад.
Горо кусает нижнюю губу, сильнее вжимая ладони в лицо. Он не может выдать и слова, его глотку сжимает так, что почти душит. Теперь он совсем один. Теперь никого не будет рядом. Хэйдзо больше не расскажет не смешную шутку. Хэйдзо больше не будет просить списать на уроке за шоколадку. Хэйдзо больше не будет.
Скарамучча слышит шёпот. Не понимает откуда, но он такой скрипучий, навязчивый…и..
Это ни пустота и не небытие…
Райден сглатывает, в сотый раз обводя взглядом класс.
Это родное всё, узнал бы, а шепчет что-то другое мне.
Альбедо бесстрашно стоит, смотря куда-то вбок и сжимая ладони в кулаки.
Альбедо не боится. Он, наверное, никогда не боится. А Кадзуха боится, но не за себя - за других. Ему жаль, что…они еще
ничего не успели.
✦•┈๑⋅⋯🕷️⋯⋅๑┈•✦
Настроение у Райден было паршивым, поэтому он посчитал своим долгом в мыслях оскорбить всё. Начиная с неподалёку сидящего Чайльда и заканчивая в общем и целом жизнью. Альбедо аккуратно подошел к нему, садясь на свободную парту перед Скарамуччей и заглядывая тому в глаза.
— Ты как? — спрашивает он, склоняя голову.
— Впервые услышал твою фамилию. Удивлён. — Альбедо тихо смеётся, когда Райден отвечает. Последний переводит аметистовый взгляд на окно. — Отвратительная погода.
И он не привирал. Про жуткий холод можно промолчать, но сегодня, к этому злоебливому дождю, добавился ещё и грёбаный ветер. Причём, не просто холодный ветерок. Там просто конченный смерч!
— Да. — однозначно говорит Альбедо.
И они молчат.
Никто не знает, что сказать. Скарамуччу это даже немного успокаивает. Всё лучше, чем молчать одному.
Минут через 20 после инцидента приехали криминалисты, их класс обклеили желто-черной лентой и строго настрого запретили входить. Поэтому пока они сидели в другом кабинете и ждали, что же учителя соизволят свершить над их судьбами.
Что же до Сяо и Венти…
☨
— Венти, как ты? — Сяо сидит рядом, прижимаясь своим плечом к его и уныло смотря вниз.
— Сам же знаешь…— говорит он, сглатывая и жмуря глаза.
Алатус вдруг поворачивается к нему и кладёт руку на плечо. Венти любит такие жесты…Любит, когда он касается, смотрит внимательно..
Поэтому, чтобы извлечь из этого всего хоть какую-то пользу, он со слезами на щеках прижимается к его груди.
— Венти. — говорит он тихо, поглаживая его волосы.
Тот лишь мычит, отзываясь и обвивает руки вокруг чужой талии, сцепляя их в замок за спиной.
— Венти, мне кажется, что я люблю тебя. — переходит Алатус на шёпот. Ни то потому что стыдно говорить такое, ни то потому что голос уже окончательно сломался под давлением кома в горле.
Венти медленно поднимается, чтобы посмотреть на Сяо. Смотрит долго, глаза в глаза, словно убеждаясь в том, что ему это не послышалось.
— Любишь..?
— Да.
Барбатос отвёл взгляд и сделав глубокий вдох сказал:
— А уверен, что это любовь? Уверен, что высокое чувство, а не просто эмоциональная привязанность? Уверен, что ёкает твоё сердце, а не минувшего ёкаи?
Он возвращается взгляд на Сяо, смотря, как тот растерялся и поджал губы. Значит, не уверен.
Венти убирает руки и встаёт, отходя на пару шагов.
— Тогда маякни, как убедишься. — сказал как-то неестественно язвительно и развернувшись на пятках, ушёл.
Сяо не понял, что сказал или сделал не так. Вроде бы от таких слов должно быть приятно..? Он оторопело смотрел вслед уходящему Венти и не знал, что сделать. Догнать? Схватить за плечо, притянуть к себе, сказать, что дурак, что во всём уверен…
А уверен ли он? Уверен в том, что это и вправду любовь, а не её имитация? Уверен ли он, что использует любовь по направлению к Венти, а не для того, чтобы самому эмоционально защититься?
Алатус откинул голову на холодную стену позади. Зачем он вообще существует. Для чего всё это? У него нет родителей, даже те от него отказались, его единственный близкий человек чуть не сделал суицид и даже блядь не подумал о том, что Сяо останется один! Это не эгоизм, это не..
Алатус обречённо вздыхает, закрывая глаза.
Это эгоизм и теперь он сидит здесь, пока по его вине умирает или уже умер человек. Причем не чужой человек, а тот с кем он контактировал, тот, который звонко смеялся с глупых шуток Венти и нередко сводил их вместе, двигая бровями и говоря что-то вроде: «ммм, хорошо смотритесь»
Сяо судорожно выдыхает.
Прости. Прости, Хэйдзо.
✦•┈๑⋅⋯🕷️⋯⋅๑┈•✦
Скарамучча с облегченным вздохом выходит из здания школы. Хотя, нет. Облегчения никакого, судя по тому, что у Скарамуччи сейчас волосы унесет с головы. Их всё-таки отпустили с уроков раньше и, наверное, сегодня вечером Скарамучче придется рассказать Сёгун, что он тут трупы считает вместо учёбы.
Рядом с Райден становится только что вышедший Кадзуха и вздыхает.
Каэдэхара был в какой-то лёгенькой кофточке, да такой, что вся шея голой была.
— Вот, Кадзуха, у меня к тебе вопрос на миллион. — издевательски начинает Райден, оглядывая Кадзуху. Тот вопросительно выгибает бровь и смотрит на собеседника. — Ты утром, когда собираешься, смотришь за окно? Ну или хотя бы спрашиваешь там: «Как погода?»
Кадзуха невинно хлопает глазами и опускает взгляд вниз, осматривая себя.
— А что не так? — он поднимает такой же невинный взгляд на Райден и тот лишь цокая, отворачивается.
— Где ты живёшь?
— В паре улиц отсюда.
— Мы подвезём, пошли.
Скарамучча идёт в самый эпицентр этого жуткого ветра и Кадзуха немедленно следует за ним. Он хотел бы повозражать, повозникать, сказать, что он вообще-то уже взрослый, сам справится…Но не сказал ничего из этого. Лишь следовал за Скарамуччей до самой машины.
— Здравствуйте! — вежливо сказал Каэдэхара девушке, сидящей спереди. Темно-фиолетовые волосы, худые, изящные плечи и такие же аметистовые глаза. Кадзуха ненароком подумал, что у Райден симпатичная мать.
— Здравствуй. Как имя твоё? — говорит она, сдавая назад и разворачиваясь.
— Кадзуха. — он смотрит в окошко, а потом на Скарамуччу. Тот, устало облокотившись на стекло, лежал с прикрытыми глазами. Так быстро заснул в комфортной обстановке?
— Хорошо, куда тебя везти-то?
Сёгун выезжает на дорогу, следуя указаниям Кадзухи, а когда они наконец доезжают, то парень кидает благодарность и прощание. Райден уже не отвечает. Видимо, правда заснул.
Каэдэхара обводит его алым взглядом. Спящего, уязвимого, расслабленного. А после с улыбкой покидает машину.
Моё тело - это храм, твоё тело - город. Даже в этих двух местах, увы, нет ничего святого.
