the perfect one for you is me

      иногда кажется, что он глупо шутит, когда в очередной раз почти взахлеб плачет о какой-то бросившей его девке. иногда кажется, что он очень хорошо играет, когда соглашается на отношения уже с другой такой же куклой, что и не любит его вовсе, а просто ей хочется отношений, которые таковыми по факту не являются. когда хнычет в плечо курседа, и говорит, как ему не везет с людьми: так натурально всхлипывает и мычит, про то, что не чувствует ни от кого поддержки, что его все используют, и что девушки меркантильные и хотят только одного. мычит это всё ещё в плечо курседу.       кир перебирает чужие волосы и убаюкивающе что-то шепчет. в его голове огромная буря из эмоций, что держит внутри себя больше ста молний, готовых выстрелить при ещё одной такой встрече. он каждой клеточкой пытается остаться здесь, рядом с акумой, а тот говорит, что его никто не обнимал искренне:       — они все будто душу высасывали, не пытались хоть как-то чувственно приобнять, — курсед понимающе качает головой: почти угадал, почти никто.       чужая голова отрывается от, видно, ненастоящих объятий и ловит взглядом чужие глаза:       — а еще я так боюсь, что когда-нибудь ты откажешь мне в поддержке, типа скажешь, что я заебал, — акума стыдливо проводит пальцем по чужой груди, вызывая мурашки, — а ты меня терпишь всегда.       кир какой-то частичкой души ликует, а остальной пытается сдержаться; сдержаться от накопившихся чувств: от вечной пустоты и тупой френдзоны, от бесконечных мурашек (они всегда его палят!) после случайных прикосновений и самой глупого — влюбленности. а может любви, сам запутался. после сотого расставания акумы с кем-то, кто его «будущая жена» и «бляточносудьба», курсед потерял значение любви и её выражения. она как странный препод: должна быстро приходить и еще быстрее уходить, только у него так не получалось. не выходит забыть зеленые глаза, которые так сильно въелись в чужую память, даже глупые хвостики шли только акуме: он пытался сделать их киру, только вышло странно и некрасиво.       — надо уйти? я как раз пытался проект доделать, который завтра сдавать, — курсед слабо улыбнулся, прокручивая чужие прикосновения в голове как можно дольше.       — да бля… — акума отодвинулся от парня, быть же не может, что ради него курсед вот так всё бросил, — ты опять шутишь?       — ага, каждый раз шучу, придумываю шутку, пока бегу к тебе, — пальцы тянутся к чужим волосам: лучший антистресс в мире для парня — идиот, похоже думающий, что целый год кир мощно пранкует его, не по-настоящему заваливая половину работ из-за сгоревших дедлайнов, недосыпов и чувств к акуме, которые, в общем-то и образуют первые два пункта, — мы же вроде на одном курсе учимся, ты не замечал?       акума еще сильнее впечатывается головой в чужую грудь. стыдно до костей, чувствует это везде, словно вот сейчас курсед его оттолкнет, как по идее и должен, что просто уйдет, но снова тихое хихиканье над ухом. акуму прижимают сильнее, тот стыд внутри лопается, растворяясь где-то внизу живота.       — сереж, тебе нужен мой совет? — вопрос почти что риторический и у акумы нет возможности отказать, он лишь тихо шепчет что-то похожее на да, — прими хоть раз неправильное решение.       какое? в голове парня ничего; может это был намек, но он его не понял, ничего из сказанного. он проводит пальцем по чужой ладони, обводя пустые линии. акума был странноватым, доходило всегда долго, принимал идиотские, с точки зрения курседа, решения, но оставался таким… родным? тут нет ни одного близко стоящего слова с этими чувствами.       это все же любовь, не такая, какой её видит серёжа, не пустующая дыра, что аж сквозит, а нежность и искренность, тепло и поддержка; кир пытается открыть ему глаза, а он все отнекивается, что настоящая любовь не может быть с лучшим другом. настоящие друзья не должны целоваться. такое могут только пары. значит они пара.       курсед обхватывает руками чужое, уже практически отмывшееся от слез, лицо. он точно не прогадал с этими прекрасными глазами, с таким же прекрасными длинными ресницами, что чуть опущены вниз, с покрасневшим, то ли от холода, то ли от смущения, носом, не прогадал с ним.       он целует нежно, не спеша, какой-то частичкой готовый к отказу, но, чёрт возьми! кир смог поцеловать свою любовь, успел почувствовать эти (большие!) губы! нет никакого смысла скрывать ему сейчас, что ночью ему снились не прыгающие овечки, а это предательски красивое лицо, заставляющее улыбаться намного сильнее, чем курсед вообще способен.       сережа смотрит сквозь кира, словно он его сейчас не поцеловал, а вставил и прокрутил нож. мысли не собираются, здравый смысл сдал назад, сказал разбираться в этом самому, а сердце требовало ближе, требовало сильнее, просило попробовать совсем недавний совет — нарушить свои законы и разбить санкции, наложенные когда-то на любовь, забыть про всё. но это же так неправильно, некрасиво, любовь с другом? как это можно представить? его будут целовать не искусственно накаченные губища, а мягкие, чуть пухлые губы? звучит же так плохо… такой сложный выбор, правда, серёж?       а ещё так сложно было не мучать человека, а разобраться в себе. рассказать здравому смыслу, почему от него девушки уходят: потому что акуме не нравятся они вообще. это было так просто признаться себе, что полюбилась не милая девочка из тиндера, а твой лучший друг, который добивается твоего внимания похлеще, чем все эти женщины вместе взятые.       и стало хорошо.       так хорошо, что акума отвечает на поцелуй. тянет на себя, смыкая руки в замок на чужом затылке, оказываясь вплотную к киру. хочется всего и сразу; так странно забыть всех, кто раньше пытался тебя целовать, забыть, что он не первый, но вспомнить, как он пытался добиться хоть какого-то внимания от акумы в ответ после тысячи намеков, как из человека без чувства стыда превращался в стеснительного и робкого мальчишку. серёже не верится в это, не верит, что его так сильно любили все это время, не верит в…       кир судорожно выдыхает в поцелуй, тихо так, кажется, сам не ожидая такой реакции. просто все это так не по-настоящему, словно приторная сказка, не бывает так хорошо, никогда не было так хорошо.       парень сразу откидывается на подушки, забирая с собой акуму, быстро-быстро шепчет что-то на ухо, что-то нереальное, только для него.

I don't wanna be your friend, I wanna be your bitch

And I wanna touch you but not like this

The look in your eyes

My hand between your thighs

Oh, this can't be real

It's all just a dream