Напополам

Кэнан довел щекоткой мальчишку до истерического смеха. Джаррусу неимоверно доставляли его поросячьи повизгивания и ерзанья. — Иди ко мне, сладенький, — тихо рычал и шипел он, то сбавляя интенсивность щекотки, то быстро-быстро бегая кончиками пальцев по самым уязвимым местечкам обнаженного тела: ребрам, паху, ступням. Когда же Джаррус теребил его вставшие сосочки или поджавшиеся яички, Эзра заливался особенно громким смехом, подергиваясь, как припадочный. Вконец обессиленный, взмокший, беспомощно скулящий Бриджер уже совершенно не сопротивлялся, когда Кэнан повалил его на кровать и принялся зацеловывать его раздразненные щекоткой соски. — Ой, Кэнан! — вякнул он: ощущения были слишком острыми, — Кэнан, Кэнан, Кэнан! — Давай их сюда, малыш, — шептал Джаррус, будто пьяный, поочередно втягивая маленькие комочки в рот, — Я собираюсь заласкать тебя до полусмерти. — Ай, Кэнан, пожалуйста, пожалуйста, пожааалуууйстааа! — хныкал Бриджер, жмуря слезящиеся глазенки. — Сила, как же здорово их сосать, — с придыханием поделился Кэнан, облизывая влажные губы, — Такая нежнятинка, мммммррр, — он буквально поедал его левый сосок, после чего сделал глубокий вдох и перекинулся на правый, мусоля его, посасывая и прикусывая, — Прелесть, Эзра, ты просто прелесть, конфеточка моя. Сжимая горячие, покрытые слюной бусинки между пальцами. После щекотки боль была облегчением, и Эзра выгнулся, буквально чувствуя, как рвется напополам его душа. — К…Кэнан… — еле дышал он. — Да, сладкий. — Кэнан! — Да, да, малыш, я весь внимание, — мурлыкал Джаррус, практически не отрывая губы от сияющего золота его кожи, — Куда тебя поцеловать? Сюда? — он клюнул поджавшийся живот пониже пупка, — А может, сюда? — пах, совсем близко к члену, но все еще не касаясь, и Эзра бессильно заныл, — О, мой пупсичек, я знаю, где ты любишь больше всего, — и, разведя его дрожащие ноги, зарылся лицом в румяные спелые булочки, жадно и мокро вылизывая трепещущую дырку. Конечности, легкие и сердце не слушались Эзру, все внутри него подпрыгивало и плясало, а сам он с распахнутым ртом извивался и дергался, словно задыхающаяся без воды рыба. — Как ты разнежился, растекся, славный, сладкий тугой мальчик… — проурчал низко Кэнан, — Лизать тебя так же приятно, как мороженку на жаре. Хочу теперь полакомиться твоими помидорками. Он поднял голову выше, жадно всасывая в рот его яички, играя с ними языком и оттягивая от тела до тех пор, пока кожа не начинала трещать, после чего отпуская и позволяя им свободно и мокро шлепнуться обратно. — А на десерт колбаска твоя… кондитерская, — с аппетитом причмокнул Кэнан, слегка прихватывая, пощипывая губами крепко стоящую плоть Эзры. — Ууууфффф… аааахххх! — восклицал он, ему стало так хорошо во рту мужчины, что глаза закатились и смотрели в затылок, юноша дрогнул раз, два, чувствуя, как мучительный жар в его животе делает стремительный вираж и уходит в пике, после чего снова взлетает на трамплине и выплескивается Кэнану на язык. Джаррус как бы случайно роняет его член изо рта, и белые капли тонут в его бороде, скользят по полным губам… — Сила, это самое восхитительное зрелище, что я видел в своей жизни, — хватает духу произнести Эзре, прежде чем откинуться обратно на подушку и застонать, ибо Кэнан начал теребить языком его уздечку под головкой. Он просто не мог отказаться от этого, от того, чтобы Джаррус заставлял его кончать снова и снова, пока яйца не съежатся, как чернослив. Кэнан сосал и получал от этого удовольствие. Порывисто, неутомимо, страстно, то обихаживая его ствол целиком, то обводя губами только головку, вжимаясь кончиком языка в устье уретры… будто стараясь вылакать все соки из Эзры, а затем вытащил его член изо рта и жестко, до красных отметин шлепал себя им по лицу. Каждый удар чувствительной головки о его кожу был смертельным выстрелом в подреберье, и воздуха в легких Эзры становилось все меньше, меньше… — Детка, я трахну тебя, можно? — вдруг выдал Кэнан во всей своей прекрасной непредсказуемости, и от одного слова «трахну» Эзра разразился серией горячих, умоляющих стонов, которые можно было расшифровать, как «Оооох, пожалуйста, пожалуйста, войди в меня своим членом, хочу чувствовать тебя в своей попке, как ты наполняешь и растягиваешь меня, как ты входишь в меня, все быстрее, быстрее, Кэнан, и вращаешь бедрами, и…» Джаррус засандалил ему по полной, подмял под себя и месил его мясо, точно тесто для булочек, туго упираясь в его стеночки, стараясь промассировать каждый дюйм его сладких раскрытых кишочков, и как же, блять, приятно драть эту отставленную назад похотливую, чистенько выбритую и вымытую для него, Кэнана, жопку, чтобы мышцы в ногах не чувствовались, чтобы вообще ничего не чувствовалось, только… — Ты и я, Эзра, только ты и я, — захлебывался воздухом Кэнан, крепко-накрепко сплетаясь с ним Узами, чтобы электричество оргазма прошило их обоих и выбило мозги из башки. Эзра сладко выл под ним и не мог остановиться. Само ощущение Кэнана в нем, в его душе, приводило его в непрерывный, замыкающийся сам на себе экстаз. Когда Бриджер наконец очухался, он увидел, как пот капает с его искаженного в крике лица. — Как ты, мой пирожочек с колбаской? — ласково прошептал Кэнан. Эзра как раз собирался ответить, когда он одним слитным, плавным движением вынул член, вызвав новую лавину приятных ощущений. — Мммммххх, Кэнан… — Исчерпывающий ответ, — шепнул Джаррус, — Пойдем в рефрешер, дорогой, пока из тебя не потекло. Он подхватил Эзру на руки и понес в душ где-то на окраине пустующей квартирки в Таркин-Тауне.