Обещай, что будешь рядом.

Ванда сидит на подоконнике, нетерпеливо вглядываясь в темноту за стеклом, пальцы нервно стучат по деревянной раме. Брат немного задерживается после работы, это нервирует. Она успокаивает себя мыслью о том, что сегодня день оплаты. Иногда рабочие после смены заходят в бар. Почти всегда брат приходит до темноты, к ужину, в этот раз ужин успел остыть, а его все еще нет. Ванда не любит оставаться одна, не любит тьму и каждый раз зажигает уже изрядно выгоревшие свечи в надежде разогнать мрак то ли в их полуразрушенном доме, то ли в собственной душе. Шаги и ползущая тень по садовой дорожке заставляют наконец выдохнуть, он вернулся, его шаги она различит из тысяч похожих. Пьетро входит в комнату, сбрасывая рабочую куртку прямо на пол у входа и направляется к ее любимому окну в кухне, она всегда ждет его там. В доме светло из-за свечей и приятно пахнет ужином, значит он задержался дольше обычного. - Прости, что задержался. Ванда, улыбнувшись вытягивает к брату ладонь, чтобы обнять, но он подходит не сразу, на костяшках его руки она замечает уже подсохшие следы крови. - Пит, что случилось? Где ты был? Откуда кровь? Пьетро не оборачиваясь вымыл руки в раковине, а после наконец,подошел к сестре, накрывая плечи объятиями и прижимаясь подбородком к ее виску. - Кровь не моя, Доран в баре брал и снова полез ко мне. Я не сдержался. Ванда утыкается носом в его шею, от него пахнет бурбоном из бара на окраине и немного мылом, которым он каждый вечер оттирает грязь и битум, осевший на нем со стройки после рабочего дня. Она больше ничего не спрашивает, потому что и так знает, что каждая драка, в которую он влезает, всё из-за нее. Так было еще в школе, когда старшие мальчишки дразнили ее. Она всегда была другая, не такая как остальные дети, мельче и слабее. «Не таких» здесь не любят, а Пит был самым обычным мальчишкой, но из-за попыток защитить сестру всю школу ходил с синяками и разбитым носом. Когда он стал старше, Ванду в школе уже никто не трогал, с разбитыми носами и синяками ходили те, кто говорил о ней что-то, что не нравилось ее брату. Так вышло и в этот раз. Этот чертов Доран, обрюзгший инженер с той же стройки, который три года назад, каждую ярмарку выхаживал за юной Вандой словно индюк, пока та продавала свои овощи и талисманы, которые делала для местных женщин. Когда, наконец он понял, что не интересен, стал распускать о ней сплетни. О том, что их семейные узы с братом куда крепче, чем следовало бы или о том, что девчонка ведьма. Пьетро и сам знал, что сплетни не были такими уж беспочвенными, хотя бы потому, что пол жизни, каждую ночь Ванда спала только рядом с ним. Только в нем находила сполна любви и защиты. На самом деле она была для него целым миром, как и он для нее, и больше ничего в этой жизни не имело смысла. Им больше никто не был нужен. Тогда же, три года назад, повзрослевший и обычно сдержанный, спокойный Пьетро в первый раз слетел с катушек и выбил из Дорана все дерьмо и пару зубов. Никто не имеет права говорить о ней. На этот раз, в баре, он не сдержался после того, как Доран поинтересовался не пришла ли с Питом его «рыжая подстилка» и не составит ли она им компанию. Доран, по всей видимости набрался изрядной смелости осушив три кружки дешевого пива и как ему казалось, нашел поддержку в таких же обрюзгших и пьяных товарищах за столом. Но он ошибся. Когда Пит схватил его за ворот спецовки и выволок на улицу, на помощь орущему толстяку подоспели не сразу, сначала все с интересом наблюдали как «брат ведьмы» бьёт смертным боем пьяного инженера за его грязный язык. Пита оттащили только после того, как Доран перестал орать и отбиваться и лежал булькающим мешком у входа. Они с сестрой никогда не вписывались в этот городишко, не вписывались в мир и общество, которые их окружают. Будто боги посмеялись и создали их лишними, всюду одинокими, не для этого мира. Со временем Ванда и Пьетро поняли одно, пусть они не созданы для этого мира, но совершенно точно боги создали их друг для друга. - Пит, пожалуйста, давай уедем? Нам хватит того, что мы скопили за осень, скоро пойдет снег и стройка закроется. Мы здесь чужие, нас в этом городе ничего не держит. Ванда накрывает ладонями его лицо, прижимаясь ближе, вглядывается в потемневшие глаза брата. Она знает, что брат не сможет отказать, когда она так просит. Он выдыхает, упираясь лбом в плечо сестры. Его пальцы, сжимающие подоконник до побелевших костяшек перемещаются на ее талию. - Хорошо, уедем через пару недель в столицу? Я думаю, что смогу найти там работу. Мы снимем комнату. Она молча кивает, поглаживает кончиками пальцев его шею, спускаясь ладонями на плечи. Пит прерывисто и шумно дышит, стискивает ее лодыжку левой рукой и медленно тянет на себя, заставляя девушку проехаться по широкому подоконнику, плотно прижавшись грудью к его телу. Ванда почти запротестовала, намереваясь пойти разогревать ужин, но губы Пита уже сминали ее в мягком поцелуе, не позволяя издать ни звука. Широкие ладони брата обхватили ее бедра, чтобы снять Ванду с подоконника и перенести в постель. Девушка приподнялась, помогая Питу разделаться со штанами, как только все лишние вещи были брошены на пол, он стянул ее домашние шорты забираясь под одеяло. Ванда тянет его ближе, ёрзает, задевая бедрами член, целует его губы. Пит заведён уже до предела, до дрожи, на 136 процентов из 100 возможных. Его руки напряжены, расставлены по бокам от нее. Ванда ведет по ним кончиками пальцев, ощущая каждый мускул, вздувшиеся вены. Пьетро утыкается лбом в ее лоб, подминает сестру под себя, позволяя ее ногам сомкнуться на его поясе. Он шумно выдыхает и мягко толкается вперед, прижавшись своими бёдрами к ее телу. Ванда тихо стонет на выдохе, скрещивает свои ноги, сжимая напряженный член внутри еще сильнее. Теперь уже хрипло простонал сам Пит, утыкаясь в ее шею он отводит бедра назад, медленно, до одури медленно. Затем снова толчок вперёд, также медленно он входит до упора, давая ей привыкнуть, покрывая ее шею поцелуями, царапает щетиной бархатистую кожу. Ванда сжимает дрожащие пальцы на его плечах, оставляя отметины коротких ногтей на коже, дышит часто, ерзает так, что оставшаяся на ней футболка сбилась почти до ключиц, обнажая живот и грудь. Такие медленные и скользящие толчки между ее бедер перешли в более грубые, рваные движения. По комнате как туман, расползлись жаркие вздохи, протяжные стоны и звонкие удары тела Пьетро о кожу девушки. Спустя пару таких толчков плечи Пита были покрыты небольшими царапинами, в ушах звенело от возбуждения, частого дыхания и ее протяжных стонов. Он всегда знал как ей нравится, на этот раз тоже накрыл ее рот ладонью, заглушая стоны, толчки стали жёстче и сильнее. Ванда смотрит из-под ресниц в его темные глаза, обхватывает запястье Пита, позволяя вколачивать ее податливые бедра в постель. Уже через несколько минут она тихо поскуливает в его ладонь, выгибается вжимаясь в его грудь торчащими сосками, ее колени выпускают бедра Пьетро из объятий. Он толкается в нее еще несколько раз, тоже кончает, сбивчиво дышит и ослабляет хватку на коже девушки. Ее дрожащие ноги разъехались по смятой простыни, Ванда сползает с подушки чуть ниже, освобождая для брата место рядом. Пит прижимает к себе сестру, целует ее бедра, на которых от его грубых пальцев завтра наверняка будут синяки. Поднимается выше, накрывая поцелуями ее обнаженный живот и грудь, поправляет на ней свою любимую задравшуюся футболку и накрывает одеялом. - Пит, обещай, что всегда будешь рядом? Ванда жмется щекой к его груди, сплетает их пальцы, подтягивая руку брата к себе, оставляя поцелуй на каждой выпирающей костяшке. - Обещаю.