***
У Сынмина и Чонина была своя традиция, в которой никто из группы не участвовал, кроме них двоих. В декабре они смотрели по одному рождественскому фильму каждый день – что-то вроде адвент-календаря, но это продолжалось до 31 декабря. Они вместе выбирали фильмы, и некоторые из них они уже смотрели слишком много раз, но все равно каждый год пересматривали. Эта традиция зародилась еще до того, как появились парные вещи. Это было во время экзаменов в первом семестре второго курса колледжа, когда Рождество было уже не за горами, и они оба были переполнены эмоциями. Сынмину пришла в голову идея встречаться каждый день, чтобы посмотреть фильм – расслабиться, забыть обо всем на свете. Конечно, были моменты, когда они буквально учились во время просмотра фильма, но это создавало у них иллюзию, что они дышат свежим воздухом. Так было проще. И даже если они больше не учились в колледже, они все равно придерживались этой традиции. Это даже не было вопросом. Это было похоже на «Тайного Санту», который продолжал свою работу, несмотря на то, что у каждого было немного больше денег, чем когда они были бедными студентами. Чонин правда все еще был на мели, но он собирался это исправить. — Нашел что-нибудь? Чонин внезапно остановился. — Что? — он не отводил взгляда от экрана, где шел «Один дома» – фильм, который Чонин не смотрел до встречи с Сынмином и который Сынмин навязал ему, сказав, что не знать данный фильм - преступление. Они смотрели его уже в третий раз. — Ты сегодня ходил с Джисоном за покупками для тайного Санты, верно? — спросил Сынмин, и это привлекло внимание Чонина, когда он отвернулся от экрана. — Откуда ты знаешь об этом? Сынмин пожал плечами, отправляя в рот попкорн. — Он упомянул об этом в групповом чате. Не думал, что это секрет. — Я... Это не так. Чонину следовало бы почаще заглядывать в этот чат. Он никогда не просматривал старые сообщения, и в этом была проблема. Он просто заходил в чат и общался, когда у него было время, но он был плох в изучении прошлого «контента», как называл это Чанбин. — Я ничего не купил, — в конце концов ответил Чонин, и Сынмин медленно кивнул. — А что насчет тебя? У тебя уже есть подарок? Сынмин кивнул. — Пока нет, но я уже знаю, что куплю. В кои-то веки это было легко. Глядя на то, как Сынмин улыбался, Чонин поймал себя на том, что хочет, чтобы у Сынмина был он. Но возможности были невелики, хотя и не невозможны. В прошлом году случилось так, что у Минхо был Хенджин, а у Хенджина — Минхо. Чонин даже не помнил, что они подарили друг другу, но он помнил тот инцидент, который заставил всех осознать, что на сомнительном веб-сайте Чана могли происходить подобные вещи. — Но ты доволен тем, кто тебе попался? — Да. Ты? Чонин пожал плечами. — Бывало и проще. В прошлом году у него был Феликс, и это было очень просто – он купил ему новые устройства для компьютера, и Феликс был счастливее всех. С другой стороны, сделать Феликса счастливым было довольно просто. — Ну, если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь сказать мне, кто у тебя. Чонин усмехнулся. — Размечтался. — Ты рассказал мне об этом в прошлом году! К этому моменту никто из них не смотрел на экран, но Чонин мог точно определить, какая сцена разыгрывается, просто по голосам, которые теперь были просто фоновым шумом. — Да, что ж, в этом году я решил повзрослеть. Сынмин приподнял бровь. — Либо так, либо тебе попался я. Чонин закатил глаза и помолился, чтобы покрасневшее лицо не выдало его. Он не умел врать, особенно Сынмину. — Даже блять и не мечтай. — Честно говоря, я надеюсь, что у тебя не я, — Чонин собирался возразить, но Сынмин просто отвернулся от него, прежде чем сказать: — Ты бы сошел с ума из-за этого. Он был совершенно прав. — Ты слишком высокого мнения о себе, Ким Сынмин. — Ты просто слишком сильно меня любишь. — Еще раз: даже блять и не мечтай. Сынмин слегка улыбнулся, положил в рот попкорн и прошептал: — Вот и буду об этом мечтать. Чонин нахмурился. — Что ты хочешь этим сказать? Сынмин повернулся к нему. — Это шутка. — Я не понял, — ответил Чонин, почувствовав, как вспыхнули его щеки. Сынмин хотел, чтобы он любил его? Что это значило? Что здесь подразумевается под словом «любовь»? И какого черта Чонин об этом думал? Это ничего не значило. Конечно, это не должно было ничего значить. — Ничего, это неважно, — Сынмин отвернулся. — Мы можем уже сосредоточиться на фильме? Если только ты не собираешься рассказать мне, кому тебе предстоит купить подарок. — Я не скажу и через миллион лет. — Тогда смотри фильм. — Я видел его сто раз, так что точно не увижу там что-то новое. Чонин со злости схватил свой телефон, чтобы позлить Сынмина и доказать свою точку зрения. Но прежде чем он успел взглянуть на экран, Сынмин схватил его за запястье. — Никогда не стоит недооценивать силу «Один дома». Чонин тяжело вздохнул и отпустил свой телефон, и Сынмин отпустил его запястье. И это было странно, как будто чего-то вдруг не хватало, как будто его кожа горела без прикосновений Сынмина. — У тебя есть пиво? — спросил он, поднимаясь с дивана. Ему нужен был предлог, чтобы сбежать от Сынмина, может быть, тогда он снова почувствует себя нормальным. Сынмин посмотрел на него и кивнул. — Да, конечно, ты знаешь, где оно. Чонин знал. Потому что Чонин знал все о квартире Сынмина, все о Ким Сынмине. И все же он не мог придумать подарок. Он задержался, осматривая маленькую кухню Сынмина с пивом в руке. Он рассматривал каждую деталь, думая о том, чего может не хватать. Все было аккуратно разложено и находилось в идеальном состоянии. Сынмин ни в чем не нуждался, чтобы улучшить свои жилищные условия. По какой-то причине у него защемило сердце, но он объяснил это тем, что там не было никаких подсказок для подарка. Вернуться к реальности его заставило то, что кто-то схвативл его за талию. Он вскочил и чуть не выронил свое пиво. Когда он обернулся, то обнаружил, что Сынмин удивлен не меньше его. — Чувак, что с тобой сегодня? Я просил тебя принести и мне пива. — Прости, я этого не слышал. Сынмин слегка рассмеялся. — Понятно. Моя квартира не настолько велика, чтобы ты не услышал меня, лежа на диване. Квартира Сынмина была уютной. Чонину она нравилась больше, чем его собственное жилье. Несмотря на то, что он был благодарен родителям, которые оплачивали за него аренду в городе, его квартира была не самой лучшей. Это была всего лишь одна комната, в которой были спальня, кухня и душ – по крайней мере, у него был душ. Она была не очень просторной, и в большинстве случаев его все устраивало, но квартира Сынмина была значительно лучше. Она, как минимум, была больше. У него была настоящая ванная, настоящая спальня и настоящая гостиная, где он поставил диван и телевизор, и она была общей с его маленькой кухней. Каждый раз, когда Чонину нужно было побыть вдали от своей маленькой квартирки и собственных мыслей, он отправлялся в квартиру Сынмина. Это было почти как второй дом, самым странным образом из возможных. Сынмин наклонился за пивом, открыл его и поднес к губам, чтобы сделать первый глоток. Он оглянулся на Чонина и усмехнулся: — Что, черт возьми, Джисон с тобой сегодня сделал? Чонин тоже не знал. Казалось, что он проник в его мозг и изменил химический состав. Почему он вздрогнул, когда Сынмин запустил руку ему в волосы, чтобы взъерошить их и разозлить его? Почему у него перехватило дыхание? Что с ним происходит?***
В конце концов, он нашел подарок для него. Толстовку с капюшоном. Она была темно-синего цвета и казалась достаточно удобной. В итоге Чонин выбрал самую простую вещь, и он знал, что Сынмин будет доволен ею, потому что Сынмин любил толстовки. Он скупал их в огромном количестве. Чонин высмеял бы его, если бы он не был таким же, хотя у Чонина была более разнообразная одежда. Правда заключалась в том, что он не был полностью удовлетворен этим, отнюдь нет. Но ему надоело так много думать об этом. Их рождественская традиция заставляла Чонина видеться с Сынмином каждый день по крайней мере два часа, а затем остаток дня он думал о том, что ему подарить. Он слишком много времени думал о Сынмине, и Чонин пришел к выводу, что в этом и была проблема. А также давление этого чертова тайного Санты. Он помнил, что в прошлом году тоже нервничал из–за Феликса - вроде как. Итак, Чонин купил толстовку с капюшоном, которую, как он знал, Сынмин давно присмотрел, и открытку с какой-то дурацкой шуткой на ней. В первый год существования «Тайного Санты» им не нужно было делать открытку, но Чан придумал эту идею на второй год. В большинстве случаев они не могли позволить себе большой дорогой подарок, и, хотя они изо всех сил старались сделать его значимым, иногда у них просто не получалось. Поэтому Чан подумал, что было бы неплохо добавить открытки, чтобы сделать подарок более личным. Чонин некоторое время смотрел на пустое место внутри своей открытки, прежде чем просто написать: «Счастливого Рождества, чувак». На данный момент достаточно «личный подарок». Чонин не собирался проявлять эмоции и сентиментальность по пустякам. Позже в тот же день он зашел в квартиру Чана, прекрасно зная, что большинства людей там еще не будет. И действительно, когда он вошел в просторную гостиную после того, как Чан впустил его, единственными лицами, которые он увидел, были Сынмин и Феликс. Квартира Чана идеально подходила для встреч – возможно, это была самая большая квартира из всех. Его соседи по комнате редко появлялись, а если и появлялись, то никогда не доставляли хлопот. Когда они проводили с ними время, они всегда были милыми. Они всем нравились. Чонин решил не сидеть рядом с Сынмином, заняв его место на диване рядом с Феликсом. И только когда полчаса спустя Чонин встал, чтобы сходить на кухню за еще одним напитком, и Сынмин последовал за ним, они разговорились. — Привет, ты в порядке? Чонин кивнул, сделав первый глоток пива. — А что-то не так? Сынмин пожал плечами. — Не знаю… Ты ушел этим утром до того, как я проснулся, и теперь едва смотришь на меня. Я сделал что-то не так? Сынмин не ошибся, заметив, что что-то не так. Чтобы не отставать от плотного графика, которого требовала традиция, они запланировали провести ночь у Сынмина накануне, чтобы посмотреть фильм дня, как только часы пробьют полночь. Но после просмотра этого фильма Чонин был совершенно не в состоянии заснуть. Он нервничал, просто слыша дыхание Сынмина так близко. Он не мог понять, почему, когда бог знает, сколько раз они делили гораздо меньшее пространство, близость стала для него проблемой. Так что Чонин дождался, когда придет самый ранний автобус, и ушел, не издав ни звука. Несколько часов спустя он появился у дома Чана и едва ли сказал Сынмину хоть слово. Так что да, что-то определенно было не так, но даже он сам не знал, что именно. Чонин надеялся, что все вернется на круги своя после того, как он отдаст Сынмину его дурацкую толстовку. — Нет, ты ничего не сделал, — ответил Чонин. — Я просто устал. Я совсем не спал и поехал домой на первом автобусе. Я забыл сказать тебе, извини. Сынмин медленно покачал головой. — Нет, все в порядке. Не волнуйся об этом. Я просто немного беспокоился. Сынмин инстинктивно попытался поправить волосы, упавшие Чонину на лоб, как он обычно делал, но Чонин вздрогнул. Сынмин сразу заметил это и замер. Прежде чем он успел что-либо сказать, Чанбин зашел на кухню, чтобы взять пива для себя. Чонин воспользовался этим, чтобы выбежать из кухни и занять свое место на диване рядом с Феликсом. Джисон появился как раз вовремя, чтобы сесть слева от него. Несмотря на то, что он начал разговор с ними обоими, взгляд Сынмина, устремленный на него, когда он вернулся с кухни вместе с Чанбином, было невозможно игнорировать. Но Чонин не осмеливался смотреть в ответ. Чонин был тем, кто подталкивал всех открыть подарки как можно скорее. Он просто ненавидел чувствовать такое беспокойство рядом со своим лучшим другом, человеком, которому он доверял больше всего на свете. Он просто хотел, чтобы все вернулось на круги своя. И вот так все и началось. Как и каждый год, Чан, будучи старшим, начал с того, что вручил свой подарок – в этом году Чанбину. У Чанбина был Минхо, у Минхо был Феликс, и, по забавному стечению обстоятельств, в этом году у Феликса был Чонин. Он подарил ему коробку конструкторов Lego, похожих на те, что он всегда любил собирать. Чонин был в восторге, особенно потому, что это означало, что наконец-то настала его очередь вручить Сынмину его подарок. Ему наконец-то станет легче. Он уже чувствовал, как тяжесть сваливается с его плеч. Он даже не пошутил и не попытался сбить всех с толку. Он просто встал, схватил пакет, в который он завернул толстовку, и протянул его Сынмину – но, конечно же, Джисон закричал в процессе: «Подожди, правда!?». Сынмин никак не отреагировал на это, кроме мягкой улыбки, и это было странно, потому что в любой другой день он бы отреагировал совершенно иначе и, по крайней мере, попытался обнять его. Но в этот раз он этого не сделал. И Чонин знал, что это была его собственная вина, и ненавидел себя за это. Сынмин развернул оберточную бумагу, чтобы показать толстовку с капюшоном, которую купил ему Чонин. Что-то промелькнуло в его глазах, и, как ни странно, Чонин не смог точно определить, что именно. Сынмин слегка рассмеялся, увидев открытку, и просто сказал: «Спасибо, мне нравится». И на этом все. Никаких объятий, никакой привязанности, просто спасибо. Это заставило Чонина почувствовать странную опустошенность. В конце концов, это он сам во всем виноват. Он был тем, кто оттолкнул Сынмина. Ким всего лишь уважал его выбор. После всех этих лет игривого отстранения от привязанности Сынмина, Чонин никогда не думал, что обнаружит, что жаждет его прикосновений. Казалось, никто не заметил ничего странного, когда его друзья подтолкнули Сынмина отдать свой подарок. Именно это он и сделал, вручив Хенджину маленькую коробочку. Хенджин быстро открыл ее, и все увидели блеск неброского браслета с клевером. Но это был не какой-нибудь браслет. Он был похож на тот, который Сынмин носил постоянно, но на том, который носил он, была гитара. Это был тот же браслет. Браслеты были парные. — Я запомнил, что тебе понравился мой, и решил купить тебе такой же. Лицо Хенджина, казалось, просияло при виде браслета, и он быстро попросил Сынмина надеть браслет ему на запястье. Чонин видел, насколько счастлив был Хенджин от подарка, но что-то внутри него болело. Ему как будто не хватало воздуха, как будто что-то сдавило ему грудь, и он не мог понять, что это было и почему это происходило. — Думаю, ты был прав, — прошептал Джисон рядом с ним, пока они смотрели, как Хенджин обнимает и благодарит Сынмина. — На самом деле, в этом нет ничего такого особенного – все эти парные вещи. Чонин просто промурлыкал. Он не знал, что сказать или подумать. Это беспокоило его. Это вызывало у него тошноту. Почему Сынмин подарил Хенджину что-то такое? И в этом не было ничего особенного. Это была не дурацкая толстовка с капюшоном или футболка. Это был его браслет. Тот, который он всегда носил. Тот, который он никогда не снимал. Чонин почувствовал себя глупо, когда ревность охватила все его тело так, как он никогда раньше не испытывал. Его чуть не стошнило, но вместо этого он просто взял свое пиво и выпил как можно больше. Хенджин получил парную вещь. Хенджин получил браслет. Хенджин удостоился настоящей улыбки от Сынмина. Хенджин получил объятия. Чонин этого не получил, и он был его лучшим другом, а не Хенджин. Это казалось неправильным. Это было неправильно. И все же он ничего не мог сказать по этому поводу.***
— Не понимаю, почему этот фильм считается ромкомом. Чонин тяжело вздохнул, снова услышав голос Хенджина в середине просмотра фильма. — Это всего лишь фильм, Хенджин, — сказал он, пытаясь скрыть свое раздражение. На этот раз Сынмин пригласил Хенджина посмотреть фильм вместе с ними. Он написал Чонину сообщение, чтобы спросить, не против ли он, потому что они никогда раньше никого не приглашали на свои «встречи». Очевидно, они тусовались днем, и Сынмину стало неловко из-за того, что он выгнал его из квартиры или что-то в этом роде. Даже если ревность съедала Чонина заживо, он все равно чувствовал, что неправильно отказывать Сынмину в просьбе, и давить на Хенджина было неправильно с моральной точки зрения. В конце концов, это было не так уж и глубоко. Это была просто глупая традиция. И все же он не мог удержаться от сильного раздражения на них обоих, как будто кто-то из них сделал что-то по своей сути неправильное. — Но это считается классикой! Он должен быть более романтичным. Ну, ладно, давайте разберемся в ситуации, не так ли? Этот парень обращается с девушкой, с которой почти не общается, как с полным дерьмом, потому что, по-видимому, влюблен в нее. И это ведь, ну, только начало. Вдобавок ко всему, она вышла замуж за его лучшего друга! И эта чертова сцена с плакатами, в которой он говорит, что любит ее, в то время как его лучший друг буквально находится в доме. Он просто дерьмовый человек, и она тоже. Вот что я называю эмоциональной изменой – в этом нет ничего романтичного. Чонин даже не был уверен, что Хенджин перевел дух после всей этой тирады, но он был рад, что все закончилось, потому что теперь он мог снова сосредоточиться на фильме. Честно говоря, Хенджин был прав. На самом деле, «Реальная Любовь» была далеко не самым любимым рождественским фильмом Чонина, или любимым фильмом вообще, если уж на то пошло. Чонин был просто слишком раздражен его существованием, чтобы согласиться с ним прямо сейчас. Мягкая улыбка Сынмина заставила кровь Чонина вскипеть еще сильнее. — Это всего лишь фильм, Хенджин, — сказал Сынмин, повторяя слова Чонина. — Не думаю, что он должен быть таким глубоким, понимаешь? — Я не знаю, просто не хочу больше видеть никаких упоминаний об этом моменте в поп-культуре, иначе я сойду с ума. Как это можно рассматривать как воплощение любви? — Так что же для тебя является воплощением любви? Ебучие парные браслеты? Хенджин и Сынмин в замешательстве повернулись к Чонину. — Что? — это было все, что сначала слетело с губ Хенджина. — О чем ты вообще говоришь? — Как бы то ни было, ты можешь посмотреть этот гребаный фильм вместо того, чтобы ныть по этому поводу? Даже Чонин был шокирован словами, слетевшими с его губ. Хенджин и Сынмин удивленно уставились друг на друга, и Хенджин тихо прошептал: «Прости». Чонин быстро покачал головой. — Нет, нет, прости, я просто… Я устал. Просто досматривайте фильм без меня, я все равно его уже смотрел, — Чонин поднялся с дивана. Он просто знал, что ему нужно найти выход из сложившейся ситуации. Ему нужно было побыть одному хотя бы пять минут. — Куда ты идешь? — спросил Сынмин. Он не казался злым. Он казался больше обеспокоенным. Часть Чонина ненавидела его за это. Почему он был идеальным? Почему он не злился? Почему он не мог накричать на него за то, что он был плохим другом? — Я просто хочу подышать свежим воздухом. Он вышел из квартиры Сынмина и поднялся на крышу здания. Это было небольшое здание, не слишком высокое, так как в нем было всего пару этажей. Он пожалел, что не взял с собой пальто, потому что, как только он успокоился, ледяной воздух ударил ему в лицо, и пошевелить пальцами стало больно. Но он все еще не был готов спуститься обратно. Ему нужен был холод. Его нужно было вернуть на землю с той высоты, на которой он находился, даже если это больше походило на ад. Чонину всегда нравились рождественские гирлянды. По его мнению, они были лучшей частью Рождества. Он любил смотреть фильмы с Сынмином и печь печенье с Сынмином, но больше всего ему нравились гирлянды. Все остальное было грустным и депрессивным. Только не огни. Огни всегда были прекрасны. И даже несмотря на это, он не мог сдержать слез, которые текли по его щекам, и чувствовал себя невероятно глупо. Кого волновало, что Сынмин подарил Хенджину такой же браслет? Это был просто браслет. Это ничего не значило. Это не означало, что Сынмин заменил его или что он куда-то уходит. Сынмин по-прежнему был его лучшим другом. Сынмин все еще был с ним. Сынмин- Он услышал, как позади него открылась и закрылась дверь. Чонин быстро вытер слезы рукавами своей толстовки и, обернувшись, увидел Сынмина, который стоял там с улыбкой и пальто Чонина в руках. — Ты забыл свое пальто. Подумал, что без него ты замерзнешь. Чонин повернулся, и Сынмин подошел к нему. Он медленно накинул пальто на плечи Чонина и тоже уставился на гирлянды. Некоторое время они молчали, прежде чем Чонин осмелился пошевелиться и надеть пальто. Сынмин подождал еще несколько минут, прежде чем сказать: — Я знаю, что спрашивал об этом уже несколько раз, и обещаю, что это будет в последний раз, но… Ты в порядке? Что с тобой происходит? Ты уже несколько недель какой-то странный. — Да, все хорошо, — ответил Чонин, только его ответ прозвучал гораздо слабее, чем он хотел. Он хотел бы сделать вид, что ему все равно. Потому что его и правда должно было быть все равно. — Ты уверен? Потому что я знаю тебя, и я... — Ты можешь прекратить это, Сынмин? — он резко прервал его, глядя на него. Ким уставился на него, открыв рот, и в конце концов медленно кивнул. — Я сделал что-то не так? Что-то случилось? — Я же сказал тебе прекратить. Сынмин моргнул, глядя на него. — Я не хочу. Ты мой лучший друг, Чонин, и я так сильно забочусь о тебе, — Чонин отвернулся, чтобы Сынмин не увидел слезы, которые снова навернулись на его глаза. — Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Я вижу, тебе больно... — Чонин усмехнулся. — Я не хочу, чтобы ты держал это дерьмо в себе. Это только навредит тебе. Просто позволь мне помочь. Позволь мне попытаться это исправить. Чонин, наконец, посмотрел на него. — Вот чего ты не понимаешь! Тут уже ничего не исправить! Потому что все в порядке! Все должно быть в порядке! — он почувствовал, что ломается, слезы продолжали течь по его щекам, а Сынмин застыл перед ним. Он попытался положить руку ему на плечо, чтобы успокоить, но Чонин отступил назад. — Инни... — Прекрати, просто, черт возьми, прекрати. Сынмин прикусил нижнюю губу. — Просто скажи мне, что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше. Не важно, глупо это или нет. Я не буду задавать вопросов. Если тебе нужно, чтобы я кого-то убил, я это сделаю. Если тебе понадобится, чтобы я похоронил тело, я это сделаю. Надеюсь, ты это знаешь. Чонин слегка улыбнулся и вытер слезы. — Никого не нужно убивать. Сынмин наклонил голову. — Но могу ли я что-нибудь сделать? Чонин колебался несколько мгновений, прежде чем покачал головой и повторил: — Перестань об этом говорить. — Я не хочу. Только не тогда, когда ты ведешь себя так и пытаешься оттолкнуть всех. — Сынмин... — Я серьезно, Чонин. Черт возьми, мы же твои друзья. Я твой друг и... — Я не хочу, чтобы ты покупал парные вещи кому-то, кроме меня! Меня это бесит! Счастлив? Сынмин молча уставился на него, и Чонин начал терять терпение. Конечно, Ким был сбит с толку, и у него были все основания злиться на него. Требование Чонина было в лучшем случае иррациональным. Но это привело его в такое ужасное состояние, какого он никогда раньше не испытывал. Он хотел, чтобы это прекратилось. Он хотел, чтобы все вернулось на круги своя. Вот чего он хотел. — Знаешь что? Ты начал все это! Я не хотел тебе говорить, потому что знаю, как глупо это звучит, и... Внезапно тихий голос, сказавший «Хорошо», прервал его. Чонин замер. — Ч-что? — Я не буду покупать парные вещи никому, кроме тебя. — Что ты имеешь в виду? Я веду себя как иррациональный ревнивый придурок по пустякам. Сынмин рассмеялся, слегка удивленный, и пожал плечами. — Не знаю, это же наша фишка. Я понял. И если это делает тебя таким несчастным, то оно того не стоит. Не думаю, что смогу забрать браслет у Хенджина, но, возможно, мы сможем его украсть. Чонин удивленно улыбнулся и покачал головой. — Не думаю, что в этом есть необходимость. Сынмин медленно кивнул. — Хорошо… Потому что я бы не хотел воровать у своих друзей, но я согласен с тобой. Чонин пробормотал тихое «спасибо», и Сынмин кивнул, как будто это было очевидно, как будто то, что Ким согласился, было само собой разумеющимся. Они еще несколько минут стояли на крыше, глядя на огни. Чонин почувствовал, как холод проникает под его пальто. Раньше он бы потянулся к Сынмину. Он бы подождал, пока Сынмин обнимет его и согреет. Он бы, возможно, положил руку другу в карман, чтобы их ладони могли согреться вместе. Но на этот раз Чонин не сделал ничего из этого. Сынмин тоже. Все по-прежнему было не как раньше.***
Канун Нового года наступил в мгновение ока, и Чонин снова оказался в доме Чана – на этот раз там было гораздо больше людей. Чан пригласил всех из своей группы и еще нескольких своих друзей, а его соседи по комнате также пригласили своих друзей. Часть Чонина была рада, потому что это означало, что он мог легко избегать встреч с Сынмином. Потому что да: он все еще избегал его. Вроде. Он по-прежнему каждый день ходил с ним смотреть фильмы, но с этой традицией наконец-то покончено. По мнению Чонина, он мог бы исчезнуть ненадолго и вернуться, когда снова почувствует себя нормально. Он взял стакан содовой, в который было добавлено немного водки, и пошел в поисках знакомого лица - кого угодно, только не Сынмина. Несмотря на то, что Чан открыл ему дверь, он также разговаривал почти со всеми на вечеринке. Чонину не хотелось ходить за ним по пятам и знакомиться с новыми людьми. Если подумать, то единственным человеком, с которым он хотел проводить время, был тот, кого он избегал, потому что его тошнило от нервозности, прерывистого дыхания, дрожи и чрезмерных размышлений. К несчастью для него, у этого человека были на него другие планы. Через несколько минут после того, как Чонину удалось найти Джисона и заговорить с ним, он почувствовал, как кто-то схватил его за руку и вытащил из круга, который Чонин образовал вокруг себя. Чонин даже не смог спросить, что происходит, из-за громкой музыки и того, что Сынмину, казалось, было все равно, хочет он следовать за ним или нет. И вдруг Чонин обнаружил, что сидит на кровати одного из соседей Чана по комнате, а Сынмин запирает за ним дверь. — Что происходит? — Прости, — прошептал Сынмин. — Не хотел тебя напугать. — Все в порядке, — сумел пробормотать Чонин, несмотря на то, что у него необъяснимо перехватило дыхание. Может быть, это из-за алкоголя или из-за освещения в комнате, которое давало только разноцветные переливы между фиолетовым, голубым и розовым. Это придавало Сынмину странный вид: его пушистые темно-каштановые волосы почти закрывали глаза, а свет фонарей отражался от его светло-серой толстовки с капюшоном. А Чонин только и делал, что сидел там, задыхаясь и чувствуя, что его сердце вот-вот выпрыгнет из груди и переломает все кости. Алкоголь сегодня оказывал на него очень странное действие – он все же поднес стакан, который держал в руке, к губам и сделал еще один большой глоток. Ему потребовалось некоторое время, чтобы оглянуться на Сынмина, который все еще стоял, прислонившись спиной к закрытой двери. — Че кого? Это было самое неестественное и неловкое «че кого?», которое они когда-либо слышали. Чонин никогда такого не говорил. Чонин не был парнем «че кого», он просто не мог вести себя так непринужденно – ни в обычный день, ни тем более сегодня, и уж тем более перед человеком, который, возможно, знал его лучше всех в мире. Это было очевидно по тому, как Сынмин усмехнулся. — На самом деле, я хотел тебе кое-что подарить. Чонина охватила еще большая паника, если такое вообще было возможно, и он смог ответить только простым звуком: «А?» Именно в этот момент он понял, почему Сынмин все это время стоял спиной к двери: он что-то держал за спиной. — Да, я купил тебе кое-что на Рождество, — Чонин собирался возразить, но Сынмин быстро приложил указательный палец к губам. На этот раз Чонин не вздрогнул от прикосновения, хотя почти почувствовал вкус соли, оставшейся от чипсов на пальце Сынмина. — И прежде чем ты что-нибудь скажешь, пожалуйста, дай мне продолжить. Потому что я знаю тебя, и точно знаю, что ты собираешься сказать – что я не должен был этого делать, что я не был твоим Тайным Сантой, поэтому я не должен был тебе ничего дарить, что так не работает, что я не должен тебе ничего дарить в ответ – но в том-то и дело. Я купил тебе это еще до того, как узнал, что тебе попалось мое имя. На самом деле я понятия не имел, что тебе оно попалось, до Рождества. Чонин медленно кивнул, не отводя глаз от Сынмина, и тот, наконец, убрал палец от его губ. Сынмин некоторое время молча смотрел на него, словно изучая каждую его черточку. По крайней мере, Чонину так казалось – или он хотел, чтобы Сынмин так на него смотрел. — Я собираюсь тебе кое-что подарить, потому что, я сам хочу этого, и впервые могу себе это позволить. И это тоже не что-то грандиозное. Но на самом деле это довольно забавно, — Сынмин хмыкнул, как будто смеялся над какой-то шуткой, он был единственным, кто знал саму шутку. — Но, да, в любом случае, я не был уверен, когда тебе это подарить. Я планировал сделать это утром перед вечеринкой у Чана, но... Но Чонин ушел. Чонину стало больно при мысли о том, что Сынмин уснул той ночью рядом с ним, думая, что он отдаст ему свой подарок на следующее утро. Но вместо этого Сынмин проснулся в пустой постели, а Чонин ушел. Чонин был наихудшим другом, наихудшим лучшим другом. Сынмин заслуживал гораздо большего, чем тот бардак, которым Чонин был. Сынмин прочистил горло, чтобы преодолеть легкую неловкость. — Но в любом случае, я решил не дарить это тебе в тот день на глазах у всех, потому что ты единственный, для кого у меня был подарок. Ну, кроме Хенджина, но ты меня понял. У меня, конечно, есть зарплата, но она не такая уж и большая, — Сынмин издал тихий смешок, за которым последовал и Чонин. Он все еще чувствовал себя ужасно. Он был в буквальном смысле последним человеком, на которого Сынмин должен был тратить свои деньги. Однако говорить это было бесполезно, потому что Ким знал его, он знал о каждой привычке и каждой мысли, которые приходили ему в голову. Это было естественно для него, так было всегда. Так что не было смысла спорить с ним или высказывать такие неуверенные мысли вслух. Сынмин уже знал, что они у него в голове. — После этого все стало немного странно, — продолжил Сынмин, все еще стоя перед Чонином. — И я не хотел давить на тебя или что-то в этом роде. Я думал вернуть подарок или оставить его на следующий год, но потом... — он помолчал и мягко улыбнулся ему. — Что ж, думаю, это может тебя подбодрить, хотя бы немного, хотя бы на несколько секунд. Сынмин, наконец, передал Чонину пакет, который тот держал в руках, и как только Чонин схватил его, он понял, что это может быть. Сынмин быстро сел рядом с ним, такой улыбчивый и очаровательный. Очаровательный? — Сегодня уже не Рождество, но сегодняшний день по-прежнему особенный, так что… И в любом случае, никто из нас не верит в Бога. Чонин рассмеялся, глядя на него, и на этот раз он был единственным, кто рассматривал каждую черточку Сынмина – такую знакомую, такую надежную, такую симпатичную, такую привлекательную, такую красивую красоту. Сынмин был по-настоящему красив, вероятно, самый красивый человек, которого Чонин когда-либо встречал. Не обязательно в физическом плане, даже если у него явно не было недостатков в этом плане, независимо от того, сколько раз Чонин называл его уродливым в шутку. Когда он думал о Киме как о красавце, он имел в виду не только это. Сынмин был просто лучшим человеком, которого знал Чонин – он был щедрым и внимательным, и слишком хорошим для этого мира. Дело было не только в том, что Чонин считал, что не заслуживает его. Он считал, что никто не заслуживает Ким Сынмина. — Ладно, теперь можешь открывать, или говорить, или что там еще. Чонин улыбнулся ему в последний раз, прежде чем начал разворачивать то, что, как он уже знал, было каким–то предметом одежды - скорее всего, толстовкой. И он был прав. Однако Чонин не ожидал найти точно такую же толстовку, которую он купил для Сынмина всего несколько недель назад. Единственным отличием был цвет – у Сынмина была темно-синяя толстовка, но для Чонина он выбрал более яркий оттенок синего. — Как я и говорил, — сказал Сынмин, сделав глоток своего напитка. — Я купил это еще до того, как узнал, что ты был моим Тайным Сантой, — Чонин уставился на это, потеряв дар речи - он не знал, что сказать и тем более как это сделать. — Посмотри, как мы подходим друг другу, даже не прикладывая усилий. Что-то в голосе Сынмина дало понять, что он немного нервничает. Он ждал реакции Чонина. Он чего-то ждал. Однако все, что смог сделать Чонин, это уставиться на толстовку и почувствовать ту же нервозность, которую он испытывал в течение нескольких недель, просто при мысли о том, чтобы выбрать одну и ту же толстовку друг для друга и носить ее вместе. Внезапно его мысли разбежались в сотне разных направлений, и все же все казалось намного яснее. Первое, что он смог произнести, было: — Вот дерьмо. Сынмин уставился на него, больше не скрывая своей нервозности. — Что? Что такое? Я что-то сделал не так? Я могу отнести ее обратно в магазин! Чонин быстро покачал головой. — Нет, дело не в этом. Это прекрасно. Просто...… Кажется, ты мне нравишься. Слова слетели с его губ сами по себе, он даже не понял, что именно он говорит и что это на самом деле значит. Было странно не говорить об этом Сынмину. Он рассказывал ему все. Если бы это касалось кого-то еще, он бы рассказал Сынмину. Это казалось слишком важным, чтобы скрывать это от него. Чонин осознал, какую большую ошибку он только что совершил, только когда услышал, как произносит это вслух. — Что? — пробормотал Сынмин. Чонин уставился на него и почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Вся эта нервозность, беспокойство, дрожь - это была не нервозность. Это были бабочки в животе. Он вздрагивал, когда Сынмин прикасался к нему, или когда он задыхался рядом с Сынмином, это были просто бабочки. Джисон каким-то образом вбил в его голову мысль о том, что они могут быть вместе, и она засела у него в голове, а он даже не осознал этого. Ему казалось, что, когда он учился в начальной школе, окружающие его дети постоянно говорили об одной девушке, и он заставлял себя любить ее, потому что она была хорошенькой, и в этом был смысл. Только теперь Чонин не был уверен, что это было сделано только ради этого. И это было ужасно. Еще более ужасающим был тот факт, что Сынмин не мог ему помочь. — Я... я… Я не знаю. Я просто... — Чонин поджал губы, — Джисон что-то сказал, и… Я не знаю. Я тоже не понимаю. Это глупо, правда? Ты не можешь мне нравиться. Ты мой лучший друг, — Чонин нервно рассмеялся, пытаясь сделать воздух более пригодным для дыхания, но это не сработало. — Уверен, что это пройдет, ничего страшного. Но… Хм… Да, вот почему я был таким странным, я думаю, еще до того, как ты подарил браслет Хенджину. Это пройдет. Не волнуйся об этом. — усмехнулся Чонин. — Я влюбился в своего лучшего друга, серьезно, кто так вообще поступает? Он ожидал, что Сынмин рассмеется, но вместо этого тот, казалось, застыл на месте. Он смотрел в пол, и единственное, что указывало на то, что он все еще жив, - это то, как он нервно перебирал пальцами. — Я. — Да? Это был шепот. На самом деле, почти шепот. Чонин даже задался вопросом, говорил ли Сынмин на самом деле или все это было у него в голове. Музыка, доносившаяся из-за пределов комнаты, тоже не помогала. — Я влюбился в своего лучшего друга, — сказал Сынмин, поднимая голову и глядя на Чонина. — Я сделал это. Чонину показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он спросил: — В старшей школе? — Н-не совсем. — Но после окончания школы мы встретились и… И я стал твоим лучшим другом. Сынмин что-то промычал и снова уставился в землю. — О. Ким тихо рассмеялся. — О, действительно. — И как давно? Голова Чонина была полна вопросов и недоумений, а сердце билось быстрее, чем когда-либо прежде. Первым разумным поступком было спросить об этом и попытаться понять, попытаться как-то сложить все воедино. — Я на самом деле не помню… Прошло много времени. Думаю, где-то в первый год нашего знакомства. Это были не недели. Это были годы. Сколько лет Сынмин любил Чонина, а тот даже не замечал этого? Сколько раз он, возможно, обманывал его, даже не осознавая этого? Внезапно все ночи, проведенные вместе, и все встречи для просмотра кино приобрели совершенно иной смысл. Он даже не мог понять, как Сынмин справлялся со всем этим годами, в то время как он едва пережил это за пару недель. — Почему ты мне не сказал? Сынмин пожал плечами. — Я знал, что ты не чувствуешь того же. Чонин не был уверен, что это правда, но он не собирался говорить об этом. Он больше ни в чем не был уверен. — Но ты держал все это при себе. Это вредно для здоровья. — Но все и так знают. — Все? Даже Джисон? Сынмин кивнул и впервые поднял глаза на Чонина. — На самом деле, он был первым, кто узнал об этом. Ебучий Хан Джисон. Он представил, как тот, в магазине, отпускает те глупые комментарии, осознавая, что он загружает образы в мозг Чонина. Ублюдок вот же догадался. — Он как бы главный защитник идеи о том, что ты… Ну, что я тебе тоже нравлюсь. Конечно, а кто ж еще. Дело в том, что... Джисон не ошибся. Чонину нравился Сынмин. Теперь ему это казалось таким очевидным. Это казалось ему до глупости очевидным. Он не думал, что это была любовь с первого взгляда. Оглядываясь назад и пытаясь осмыслить все как можно быстрее, он был уверен, что первые несколько лет не испытывал к Сынмину ничего, кроме дружеских чувств. Вероятно, Сынмин начал испытывать к нему симпатию еще до того, как у Чонина появились чувства. И каким-то образом все изменилось. Чонин просто никогда не переставал думать об этом. Потому что Сынмин был его лучшим другом. Предполагалось, что Чонин обрадуется, увидев его. Находить утешение в запахе его одежды - это нормально. Найти дом в его объятиях - вот для чего нужны лучшие друзья. Каждая песня, напоминающая ему о Сынмине, была естественной, потому что они проводили так много времени вместе, и Сынмин громко заявлял о своей любви ко многим песням. Ощущение бабочек в животе, когда Сынмин подарил ему новую подходящую вещь, было понятным. Желание поцеловать его будучи пьяным было вполне естественным, когда ты так сильно любишь кого-то и не знаешь, как это выразить. Любишь. Ой. Все оказалось намного хуже, чем он когда-либо думал. — Все в порядке. Пожалуйста, не надо меня жалеть, — сказал Сынмин, нарушая тишину и заставляя Чонина осознать, насколько тихим он был последние несколько минут. Осознание того, что он был влюблен в своего лучшего друга, не заняло и секунды – по-видимому, у него на это ушли годы. — И, типа, я понимаю твою точку зрения насчет того, что это пройдет. Может быть, у меня это тоже пройдет. Я просто не хочу, чтобы между нами что-то было не так. Может быть, если ты хочешь, мы могли бы побыть порознь недельку-другую, чтобы прийти в себя, а потом, да...… Вернуться к нормальной жизни. Эта мысль заставила Чонина нахмуриться. Нормальной жизни? Что вообще было нормальным? Он все отрицает, а Сынмин тайно тоскует по нему, не говоря ни слова? Разве это было хорошо? Разве это было нормально? — Я-я не хочу этого. Сынмин уставился на него. — Ч-что ты имеешь в виду? По страху в его глазах было видно, что он думает прямо противоположное тому, что имел в виду Чонин. Сынмин, вероятно, сейчас думал о том, что Чонин может оттолкнуть его и никогда больше не увидеть. Но Чонин все еще хотел, чтобы он был в его жизни. Чонин хотел его – каждую его частичку, даже если это все еще казалось странным. — Я не хочу возвращаться к тому, как было раньше. Я-я хочу... — Чонин почувствовал, как по спине пробежали мурашки, а дышать стало труднее. — Я хочу, чтобы ты нравился мне. Они оба молчали, глядя друг на друга, казалось, несколько часов. Чонин не смел пошевелиться, и Сынмин тоже. Он едва осмеливался дышать, как будто любое незначительное изменение могло повлиять на все. Но затем Сынмин прошептал: «Хорошо». И затем он приблизился к Чонину. Сначала Чонин подумал, что он сразу же поцелует его. Вместо этого Сынмин остановился как раз перед тем, как их губы соприкоснулись. Чонин мог посмеяться над тем фактом, что они и раньше были так близко друг к другу. Чонин мог бы посмеяться над тем фактом, что в этом было столько смысла, что было глупо, как этого не случилось раньше. Он не мог объяснить, почему этого не произошло. Он был просто тупым. Невероятно глупым. В конце концов, Сынмин все-таки поцеловал его, прежде чем повалить на кровать, чтобы он мог поцеловать его получше. Он схватил его за лицо, а Чонин обхватил его за талию. И это казалось самым естественным, что он когда-либо делал. Это было приятно. Лучше, чем любой поцелуй, который когда-либо был у Чонина. Он чувствовал себя как дома. Казалось, что именно это они и должны были делать с самого начала. Чонин отстранился, только когда услышал, как люди за пределами комнаты начали обратный отсчет до полуночи. Он внезапно осознал, где они находятся. Это было невероятно, что их еще никто не прерывал и никто их не искал. — Все в порядке? — спросил Сынмин. Чонин кивнул. — Да, я просто не хочу целоваться в полночь. Это какая-то сопливая романтичная фигня, в которую я никогда не хотел бы ввязываться. К счастью, Сынмин рассмеялся. Потому что он понял его. Так было всегда.***
Так что у Чонина появилась новая норма. Ким Сынмин стал его новой нормой. Не то чтобы он не был таким раньше. Сынмин всегда был олицетворением нормальности в жизни Чонина, с того момента, как он вошел в ту комнату для ознакомления на первом курсе колледжа. Но Сынмин был не просто нормой. Он стал новой обыденностью. Отношения с Сынмином не были похожи на те, что были у Чонина раньше. Это было странно, потому что они не чувствовали себя парой, хотя оба прекрасно понимали, как сильно они заботятся друг о друге. Они были просто друзьями, лучшими друзьями. И они внезапно стали лучшими друзьями, которые иногда целовались и держались за руки. Через несколько недель они стали лучшими друзьями, которые занимались сексом и говорили друг другу, что любят друг друга больше чем платонически. И через несколько месяцев, поскольку срок аренды Чонина истек, а он ненавидел свою квартиру, они стали лучшими друзьями, которые жили вместе и каждую ночь делили постель. Сынмин по-прежнему оставался его лучшим другом, и Чонину это нравилось. Каким-то образом, то, чем они были раньше, никогда не казалось правильным или нормальными - теперь он мог это видеть. Но это было правильно, это было нормально. Это было именно то, чем они должны были быть. Чонин пытался перестать носить парную одежду, потому что теперь, когда они стали парой, это выглядело нелепо. Сынмин согласился. Они по-прежнему случайно надевали одну и ту же одежду в одни и те же дни. И Чонин решил, что это будет единственная нелепость, на которую он пойдет. Единственная. На данный момент.