***
Сокджин по праву занимал своё рабочее место. Он был дотошен, скрупулёзен и совершенно точно невыносим. Как с ним общались вне стен его офиса, было самой большой загадкой последних столетий, но немногие рисковали задавать ему подобного рода вопросы. Велик был шанс нарваться на занудную лекцию обо всём в Преисподней, а главное о том, что в рабочее время обсуждать личную жизнь хорошему сотруднику не подобает. Сравниться с ним в занудстве мог разве что его извечный соперник в бумажной войне — Намджун. Чтобы понимать масштаб разрастающейся с каждым днём всё больше трагедии, эти двое даже не работали в одном ведомстве, а пересекались исключительно по траурным дням, да изредка в баре у общего друга Юнги. Впрочем, это совершенно не мешало им на постоянной основе конфликтовать и выяснять, кто из них знает больше форм для заполнения очередных бесполезных многим деклараций. Хосок в ночи, когда эти двое притаскивались в бар, исчезал в неизвестном направлении под очередным благовидным предлогом, оставляя зануд выяснять отношения в обществе Юнги и Чимина. Последний был исключительно спокоен, слушал в пол остроконечного уха и чаще всего просто залипал в телефоне, не вмешиваясь в чужие дискуссии. Его мало интересовало происходящее, и он просто смиренно ожидал, когда им надоест пререкаться и соревноваться в количестве известных им трудновыговариваемых слов. Когда всё это началось, честно сказать, вспомнить не мог никто из присутствующих или отсутствующих. Как со смешком говорил иногда Юнги: — Эти двое буквально выпали из распределителя сразу в свои кресла. Что могли не поделить между собой нигде, кроме улицы и бара, не пересекающиеся мужчины, достоверно не знал никто. Особо одарённые поговаривали, что это всё нереализованная сексуальная энергия мешает нормально работать. Оба больших начальника от сплетен отмахивались, продолжая виртуозно пикироваться и наслаждаться следующим за их перепалками нервным тиком. Буквально все точки над каждым знаком расставил один вопиющий случай. Казалось, что вся столица Преисподней тогда вздрогнула и замерла в ужасе, ожидая какого-то взрыва. А начиналось всё совершенно обыденно и достаточно примитивно. Доработавшись до посинения и мелькающих перед уставшими глазами чертей, оба и Намджун, и Сокджин решили, что ничего лучше быть не может, чем провести неделю заслуженного отдыха в поисках нового жилья и дальнейшем туда переезде. И надо же было так случиться, что по какому-то совершенно невероятному стечению обстоятельств их риэлтор один на весь город, судя по всему, решил, что им обоим стоит поучаствовать в сомнительной лотерее под названием «Кто первый въедет в шикарную трёшку в центре». Если бы Джин был религиозен, ну хотя бы почётным членом какой-нибудь секты, то он, наверное, молился бы ежедневно, пересчитывая свои грехи и приписывая к ним дополнительные, лишь бы было, чтобы избавиться от преследующего его изо дня в день кошмара по имени Ким Намджун. Последний был примерно такого же мнения, с той лишь разницей, что в его фантазиях умирал под горой неразобранной документации из раза в раз Сокджин. По факту помирали Юнги, Хосок и Чимин, вынужденные с вечера до утра в разной очередности выслушать километровые жалобы то на одного, то на другого. А если они пересекались, то Мину в срочном порядке приходилось закрывать бар, ибо от совместного занудства дохли мухи на подлёте, не говоря уже о тех, кому не посчастливилось оказаться в помещении. Вариаций на тему «Что делать и как быть» ни у кого не было. Ждать, когда они сами придут к какому-то единому мнению, было практически нереально. Тот же Чимин сетовал ежевечерне, что стремительно седеет и кожа становится сухой, как пергамент, стоило этим двоим завести свою шарманку про квартиры, регалии и документы. Посмертие в аду реально превращалось в адскую пытку без начала и конца. Юнги, теряющий прикормленную клиентуру в одну из ночей, окончательно вызверился и, громко хлопнув ладонью по столу, прерывая очередной виток дискуссии, вывел итог: — Либо вы съезжаетесь и живёте вместе, либо отцепитесь от этой квартиры и ищите другую! А ещё есть третий вариант собачьтесь и дальше, только не у меня на работе! Честно признать, храбростью Мина восхитились тогда все дружно. Даже извечные спорщики. Мало кто мог себе позволить без последствий вклиниться в ожесточённый разговор и выйти оттуда не слепым и не глухим, на оба глаза и оба уха. Идея отказаться от квартиры была отметена обоими моментально. Уж больно лакомый был кусочек. В конечном итоге сошлись на совершенно невероятном: наступило время съезжаться. Знал бы Юнги, чем всё это закончится, трижды бы взвесил и подумал, прежде чем предлагать такой вариант развития событий, но измученный вконец чужими проблемами, о грядущих своих он уже не думал. Переезд занял намного меньше времени, чем все они могли предположить. Микроскопический отпуск подходил к концу, показавшаяся всем бесконечной неделя таковой на самом-то деле не являлась. И на сборы пришлось потратить рекордное количество даже не дней, а часов. Сокджин мудро полагал, что сможет выжить с территории Намджуна. Намджун так же думал про Сокджина. Бегающие между домами, нагруженные коробками и пакетами друзья надеялись в ближайший год ни с одним из них не пересекаться. Посмертие продолжалось. Честно говоря, новоприобретённая квартира приятно согревала хотя бы тем, что платить пришлось ровно за половину квадратных метров. Эдакая существенная и радостная экономия, где-то в восторге завывали евреи, поздравляя с выгодным приобретением. Чудесная новость ещё неделю заставляла скалиться, отпугивая неподготовленных сотрудников обоих ведомств. В доме царила подозрительная тишина, пересекались вынужденные соседи до обидного редко. Тщательно разработанный на досуге план сведения с ума Намджуна медленно, но верно скатывался куда-то в небытие. Нервный тик сопровождал демона с вечера до самого утра и, естественно, не добавлял хорошего настроения. Джун не поддавался манипуляциям, ловко отбривал очередные поправки в километровый договор и раздражал до зубовного скрежета. О том, что вообще-то это чувство более, чем взаимно, Джин, естественно, не думал. Его интересовала только своя собственная персона, без поправок на зануду-соседа. Они жили вместе уже почти полгода, а дело не сдвинулось с мёртвой точки. Хосок как-то рискнул спокойным существованием и выдал, что они стали похожи на семейную пару после пары сотен лет совместной жизни. Фактически крыть было нечем, у них действительно появился определённый распорядок ночи, общие планы и даже совместные ужины, когда окончание рабочей ночи совпадало у обоих. Джин подозревал, что его кто-то благословил. Ну не мог он в своём уме и здравой памяти поменять своё мнение в отношении этого бюрократического червя. Точно происки ангелов. Намджун, по подозрению всех преследующий неизвестные никому цели, тактично отмалчивался, не комментируя происходящее. Правда, как справедливо заметил всё тот же излишне болтливый Хосок Юнги, скорее всего, был в курсе всего происходящего, просто ему было лень делиться ценной информацией с интересующимися массами. Мнение Чона и Чимина, оставленных в неведении, никого не интересовало, к их большому сожалению. Оставалось только набраться где-то терпения и ждать логической развязки эпопеи с совместным жильём. Спустя ещё полгода нытья, стонов и сбора сплетен она наконец-то случилась, и все выдохнули с облегчением, не зная, правда, что улучшений в ближайший век точно не предвидится. Ночь пятницы заканчивалась как обычно. Отвратительным собранием, рискующим подпортить грядущие выходные. Конец квартала во всех учреждениях походил на маленький апокалипсис, и выли в голос буквально все, начиная от высокого начальства, заканчивая курьерами. Находящийся где-то в середине между теми и теми Хосок умудрялся избегать нудных планёрок, за что пару раз в течении недели был добросовестно заговорён на успех, из-за чего дважды чуть не лишился рожек, а один раз даже кончика хвоста. И Намджуну, и Сокджину деваться было некуда. Оба занимали не последние места и при всём желании свалить куда подальше не могли. Оставалось фантазировать о темноте квартиры и тишине пары выделенных на отдых дней. О «приятном» соседстве уже никто не думал. Хотелось просто исчезнуть и не видеть тонну неверно заполненной отчётности. Утром субботы они, измученные сверх меры, встретились в гостиной их квартиры и, не найдя в себе сил даже для привычной едкой перепалки, завалились на диван, не заботясь о привычном разделении имущества пополам и прочих прелестях. Джин глухо выдохнул и, не сомневаясь ни единой секунды, положил голову на чужое дрогнувшее плечо: — Устал, сил моих нет. Работать с идиотами — это уже выше моего понимания. — Полностью солидарен. Наберут по объявлению, а ты им объясняй, что красная печать только для чёрных документов, а не для всех подряд, — Намджун съехал слегка вниз, устраивая гудящую голову на высокой спинке дивана. Джин что-то слабо фыркнул в ответ и прикрыл воспалённые глаза. Спать хотелось неимоверно, даже голод уже не так явственно ощущался. В конце концов, поесть он успеет и завтра, сейчас главное успокоиться и подремать хотя бы пару часов, иначе он за себя не ручается. Намджун включил какой-то канал с загробной музыкой, поёрзал на месте и тоже закрыл глаза. На возмущения не оставалось ни сил, ни желания. Вечер субботы застал их обнимающимися на узком диване. Джин попытался припомнить, что предшествовало данному действу, и, обнаружив на себе всю одежду ровно в том порядке, в котором она была изначально, облегчённо выдохнул. За сон в чужих объятиях у них, кажется, ещё не благословляют, можно жить спокойно. Намджун пошевелился, видимо, разбуженный чужим напряжённым сопением, и осоловело моргнул, фокусируя взгляд на соседе. — Ничего не говори, — прошипел Джин. — Даже не собирался. Завтракать будем? — хмыкнул Джун. — Спрашиваешь! Я не ел нормально со среды! Намджун хмыкнул в целом он недалеко ушёл от соседа. Тонны бумажной работы не оставляли времени ни на что, кроме как приехать домой, быстро помыться и упасть в кровать, соскочить и убежать. В таком ритме им предстояло прожить ещё минимум неделю, прежде чем в их офисах убавят огонь и все перестанут гореть в буквальном смысле этого слова. Он еле соскрёбся с дивана и, уже выходя из гостиной, обернулся и напомнил блаженствующему Джину: — Я так-то готовить не умею, не хочешь вознестись, иди помогай. — Если ты опять попробуешь поджечь кухонный гарнитур, я сам тебя вознесу! — вскрикнул Джин, тут же подскакивая с дивана и направляясь следом за демоном контролировать процесс. Приперевшиеся, как всегда, без приглашения, предупреждения и прочих никому не нужных реверансов друзья могли лицезреть потрясающую воображение картину, как перемазанные всем чем только можно и нельзя «педанты» продолжают устраивать на обычно стерильно чистой кухне бедлам. Смех, разносящийся на половину квартала, отпугивал видавших и в этой, и в той многих. Хосок, скептически оглядев разруху, переглянулся с Чимином и, подцепив не успевшего сориентироваться Юнги под локоть, ретировался из квартиры обратно в бар. Закрытие квартала ознаменовалось переподписанием договора на квартиру и внезапным отказом от продолжения работы. Проще говоря, Джин и Намджун, собрав чемоданчик на двоих, смотались куда-то в соседний город и вернулись через неделю счастливые и довольные жизнью. Хосок грустно вздыхал, если бы у него было всё так же просто, цены бы не было никому. Юнги, как всегда знающий всё и сразу, только хмыкал. Чимин, пребывающий в оппозиции к отношениям, только пожимал плечами и морщился. Почему-то ему казалось и небезосновательно, что объединившиеся старшие — это худшее из возможных зол. И оказался в этом прав. Один зануда — это не так страшно, чем двое объединившихся против остальной компании. Намджун и Сокджин доводили до нервного тика своими рассуждениями, поправками, комментариями и нудными лекциями. Теперь, когда они были вместе, это утроилось. И даже обычно не вслушивающийся ни во что Чимин готов был плакать и хотел уйти в секту. Правда, потом здраво рассудил, что в секте делать нечего, и так началась его череда длительных командировок. Возвращался он раз в неделю, иногда и вовсе раз в месяц успевал соскучиться по всем и не жаловался. Хосок и Юнги, не обременённые отношениями, огребали за всех и сразу. К привычным рабочим историям, лекциям о правильном питании и выборе программ добавились восторженные истории от одного Кима про другого и наоборот. А ещё через месяц появились гайды для ведения семейного бюджета, правильных отношений и прочей крайне необходимой всем ерунды. Юнги подумывал сменить график работы, место жительства и, видимо, круг друзей. Хосок, вообще работающий в одном офисе с Джином, мог похвастаться лопнувшим капилляром на одном глазу. То ли от нервного тика, то ли это от описания очередного совместно проведённого старшими ужина. Стоит, конечно, отдельно отметить, что пара была идеально друг другу подходящей, и ворчание Юнги и стоны Хосока носили больше шутливый характер. Они были рады за своих друзей, пришедших наконец к единому знаменателю. P.S. Эпопея с лекциями, восторгами и прочей милой ерундой закончилась на вывалившемся из портала Тэхёне, но это уже совершенно другая история.***