made from dream.

Кровать неприятно скрипнула, когда я сонно поднялся с неё, ногами пытаясь найти тапочки. Это мой второй день в поместье, я попал сюда ради отдыха от ежедневной рутины, но это удовольствие не из дешёвых. Я привёл себя в порядок, натягивая старую маску на лицо. Не смазаная дверь издала характерный звук, я вышел, запирая её на выданный специально для меня, ключ. Передо мной был огромный коридор с множеством дверей и комнат, в которых проживали другие гости поместья. Они все были разного оттенка, имели свой номер, написанный на табличке рядом. У меня был 007, я шёл вдоль коридора, 008... 009.. И последняя на моём этаже 010. Я медленно спускался по лестнице в столовую, проводя рукой по чистым перилам. Я мог жить без еды, честно, обычно я мог не есть по два дня, не ощущая особых изменений в состоянии или внешности. А сейчас, после приёма пищи здесь, я чувствовал ужасную слабость, если не успевал на завтрак. Гости здесь делятся на три класса, обычные гости; которые кроме комнаты со старой мебелью ничго не могли себе больше позволить, среднестатистические, которые могли себе позволить более вкусный завтрак, мягкую постель, специальную комнату отдыха; и люди с высшего общества, им открывались двери в спа, выход в сад поместья и отдельная кухня. Их комнаты находились на самом верхнем этаже, откуда виднелся прекрасный вид на лес. Как мне известно, гостям ниже нельзя соваться на этаж "богачей" ради удобства указанных. Я распахнул одну из огромных дверей в столовую, входя внутрь и взглядом пробегая по помещению, в надежде найти свободный столик. К моему удивлению, сегодня было гораздо меньше людей, чем вчера. Столовая была большой по ширине, но достаточно низкой по высоте. Потолки не достигали и трёх метров, я подметил это, когда заметил уходящего, от наполненного гостями стола, высокого мужчину. Он имел белоснежные, как снег волосы, собранные в низкий хвост с золотой лентой. Его кожа бледная, будто-бы он чем-то болен, а глаза напоминали мне аквамарин. Он смеялся, садясь за одиноко стоящий в углу, вымытый до блеска, столик. Я оторвал взгляд от заинтересовавшего меня юноши и вновь стал разглядывать помещение. На двух длинных столах, стоящих по разным бокам столовой, стояли, дымясь паром, разные блюда. Как я знал, здесь присутствуют люди обычных и средних классов и еда под них разделена. Я подошёл к одному из столов, рассматривая поданный завтрак. Вот, еда для обычного класса, я прочёл это по табличке рядом с поставленными тарелками. Передо мной было несколько мисочек, издававшим, к моему сожалению, отнюдь не соблазнительный запах. Я взял тарелку с овсянкой и уселся за дальний столик, подальше от небольшого скопления людей. Совершенно изголодавшийся за малый промежуток времени, я стянул на подбородок свою маску, взял серебряную ложку и проглотил несколько ложек овсянки, стараясь не обращать внимания на её вкус, но едва первый острый голод был утолён; я почувствовал, что ем ужасную гадость, к которой возможно, мне ещё предстоит привыкнуть. На мой стол положили чужую тарелку с чем-то явно более вкусным, чем еда в моей миске. Я поднял недоуменный взгляд вверх и удивился ещё больше, это был тот белобрысый юноша, он в пол голоса спросил разрешение сесть вместе со мной и опустился на стул напротив меня. Сейчас я мог рассмотреть его ближе, но он прервал моё любование, обращаясь ко мне с риторическим вопросом. — По твоему искривлению после трапезы, можно понять, что ты здесь недавно. Верно? Я быстро кивнул, продолжая трапезу. Совсем не знаю, зачем я пытался доесть эту кашицу без чувства голода и удовлетворения от пищи. — Я Джозеф Дезольнье. - Представился он. — Эзоп Карл.. - Неуверенно ответил ему я, копаясь ложкой в своей миске. Джозеф крутил прядь своих волос на длинном, изящном пальце, пиля меня взглядом. Я тут-же почувствовал себя неуютно, ибо понятия не имел, как поддержать разговор и стоит ли это делать в принципе. — Ты уже обошёл всё поместье или не выходил за пределы своей комнаты и столовой?. — Я здесь два дня.. - Заявил я, осмелившись поднять свой взор на Дезольнье. - ещё не успел осмотреться, но примерно знаю, что здесь находится. — Я могу показать тебе здесь всё. Например, mignon, ты знал, что здесь есть огромная библиотека?. — Она.. для всех? — Да, она для всех гостей. Я взял для себя несколько книг до среды. - Джозеф пододвинул свою нетронутую тарелку и серебрянную вилку ко мне. - Ты вряд ли наелся, не хочешь съесть мой завтрак? Я опустил взгляд на содержимое тарелки, в ней был простой овощной салат с жаренным куриным филе. — Спасибо. - Я искренне улыбнулся, отодвигая от себя миску с овсянкой и начиная более приятную трапезу. Уголки губ Джозефа поднялись и он усмехнулся. Я, с набитым ртом, недоумённо посмотрел на него. — Нетронутой было толькое содержимое тарелки, Карл. Эта вилка была в моём рту. В воздухе витает запах пыли, древесины и книг, к которым добавляются нотки зеленого чая и полыни. Дезольнье привёл меня в старую, большую библиотеку. Забитые книгами стеллажи упираются в потолок, и собственноручно смастеренные маленькие таблички, служащие указателями, аккуратно прибиты к полкам для удобства нахождения нужной литературы. Около стеллажей виднелись глиняные горшки, в которых растут нарядные цветы. На центре находилось четыре вытянутых стола с гнутыми ножками, выстроенных в квадрат, с двумя стульями с каждой стороны, стулья имели пышные подушки карминого цвета и много позолоты. Я приоткрыл рот от удивления, но из-за наличия маски на лице, Фотограф вряд ли мог это заметить. — Что предпочитаешь читать, Карл? - Он смотрел на меня и как всегда улыбался. Видимо, действительно заинтересован в моём ответе. — Не хочешь почитать со мной про анатомию? - ответил вопросом на вопрос я. Джозеф явно не ожидал такого ответа, но осторожно взяв меня за запястье, несильно сжимая, повёл к самому дальнему стеллажу. Дезольнье останавливается напротив нужного шкафа и отпускает мою руку, стряхивая невидимую пыль с неё после. Это меня немного огорчило, и я протягиваю свою руку, что-бы медленно провести подушечками пальцев по шершавым корешкам книг. Здесь было множество неизвестных мне произведений, я прошёлся по всем книгам взглядом и взял в руки книгу с красивой обложкой. Вздох восхищения срывается с уст и, подхваченный эхом, теряется в самых дальних уголках маленькой библиотеки. Джозеф опускает голову и смотрит на меня. — Ты взял роман, а мы пришли за анатомией. - Он поднимает брови и несильно прикусывает свои губы. — Глаза разбегаются от такого количества книг, Дезольнье. Я думаю, нам двоим будет интереснее читать роман вместе. А анатомию я могу посмотреть и без тебя. — Неужели хочешь посмотреть на женские половые органы в одиночестве? - с насмешкой в полголоса проговорил мой собеседник. — ТЫ.. - Мои глаза округлились и я, кажется, подавился и громко закашлял. Ну и шутки у него. — Неужто на мужские. Мои брови свелись к переносице и я нахмурился, прислоняя понравившуюся книгу к груди и уходя к выше упомянутым столикам. Джозеф, звонко смеясь, шёл за мной и стирал невидимые слёзы со своих чудесных глаз цвета василькового крайола. Я уселся за один из мягких стульев и Фотограф, будто бы моя ручная собачка, сел рядом, пододвигая свой стул ближе ко мне и столу. Джозеф со своего места прочёл заглавие книги, произнося его в слух, "Расселас". Само название показалось мне завлекательным. Я осмотрел тёмно-алую обложку книги и положил её посередине, Дезольнье предупредил меня, что хочет сначала осмотреть её содержание. Полистав книгу, он, видимо, убедился, что её содержание менее заманчиво, чем заглавие. Страницы сплошного убористого текста не сулили ничего занимательного, я понял это по его неудовлетворённому взгляду, я хотел было предложить ему другую книгу, как он в слух стал читать начало первой главы, кладя свою холодную руку на моё плечо. В библиотеке начинало темнеть, я совсем не знаю сколько времени прошло с того момента, как мы с господином Дезольнье стали читать неинтересный для него роман по ролям. Свет тусклого облачного дня переходил в печальные сумерки. За большими окнами неустанно барабанил по стёклам дождь, и ветер шумел в прекрасном, одиноком саду за поместьем. У меня появилось неприятное чувство усталости, мне нужно было отдохнуть на, отнюдь, не мягкой постели и набраться сил. Я подпёр свою голову рукой и наблюдал за читающим Джозефом, он, шевеля своими тонкими губами, проговаривал каждую буковку, каждое слово. Я смотрел на него словно заколдованный, через маску иногда покусывая свои губы, дожидаясь своей очереди. Я никогда не понимал реакции своего тела и вряд-ли смог бы почувствовать к кому-то что-то похожее на симпатию или.. Джозеф окликнул меня и спросил, почему же я не продолжаю чтение. Тусклая настольная лампа светила на желтоватые страницы, и тут я понял, что понятия не имею, где остановился Фотограф. — Ты не слушал меня. - сказал с какой-то детской обидой он. Я хотел тут-же оправдаться, сказать, что замечтался, как вдруг Француз с хлопком закрыл книгу и приказал мне подниматься. — Уже темнеет, скоро библиотека закроется. - Он как-то тревожно посмотрел на меня и тут-же нахмурил брови, скрывая нарастающую тревогу в глазах. - Ты знаешь правило, что после десяти нельзя выходить из своей комнаты и бродить по поместью? Я задумался, никогда не слышал об этом правиле. И, видимо, по моему недоумённому вгляду Джозеф понял, что я не знал. — Почему ты заранее не читал о всех правилах, написанных на таблице у главного входа? Ты.. Ты мог навести на себя огромную опасность, Карл. - Он говорил спокойно, изредка жестикулируя и повышая тон, сразу-же восстанавливая прежний. — Какая может быть опасность, если я просто прогуляюсь по освещённому поместью после десяти? Джозеф нахмурился и поднялся со стула, больно сжимая моё плечо, от чего я попытался безуспешно вырваться. — Делай как велено и цел будешь, mignon. - Он отпустил меня, взяв книгу и быстро отнеся её на стеллаж, с которого я её взял. — Нам нужно идти. - без капли объяснений обронил он, неспешно идя в сторону выхода. Я подскочил и ринулся за ним, хватаясь за его аспидно-синий рукав жилета. И к моему удивлению, меня не оттолкнули. Джозеф нащупал мою холодную ладонь на своём рукаве и сплёл воедино со своей рукой. Я почувствовал себя неуверенно, но приятно. Хотелось вырваться, но что-то в голове не давало дёрнуть рукой, я сам не заметил, как под своей грязно-белой маской светилась искренняя улыбка. Аристократ совсем не смотрел на меня, идя впереди, и, наверное, это было лучше, чем он бы заметил, что я улыбаюсь даже глазами. Я не знал, почему я так боялся, что он увидит мои эмоции, даже если я до этого улыбался рядом с ним. Сейчас улыбка была не от приятной трапезы, я был счастлив по-другому. Дождь барабанил по стёлкам на лестнице, Джозеф провёл меня до второго этажа, где находилась моя комната. Мы молча смотрели друг на друга ещё минуты две, пока он не отпустил мою вспотевшую ладонь, отрывая нежное "спокойной ночи". Я пожелал ему того-же, запинаясь от нахлынувших, за пережитый момент, эмоций. Я стоял и наблюдал за ним, вот, Фотограф поднимается на следующий этаж, по поместью раздавался громкий скрип ступеней и только сейчас я заметил, что здесь подозрительно тихо. Звук открывающейся двери сверху, тихий хлопок и гробовая тишина. Множество тусклых бра не придавали мне уверенности, я пошагал по длинному коридору, мне хотелось как можно быстрее покинуть его и вернуться в свою комнату. Пошарясь недолгое время в кармане брюк, я нашёл свои ключи и отворил дверь, зачем-то оглядывясь по сторонам, и не увидя ничего странного, проскользнул внутрь комнаты, закрывая дверь на два оборота ключа. Непонятная тревога засела у меня в груди с уходом Джозефа, я прислонился лбом к двери и скрепил свои обе руки в замочек, прикрыв светло-серые глаза. Стоя в полной темноте, я старался не думать о тревожном чувстве. Я вспоминал, как Дезольнье брал меня за руку, на моих щеках мгновенно образовался руменяц. Постояв так ещё немного, я будто вышел из транса и нащупал переключатель, включая такую-же тусклую лампу, как и бра в коридоре. Оглядев свою угрюмую комнату, я задумался, в какой же живёт Джозеф. Джозеф.. Джозеф... Джозеф Джозеф Джозеф Джозеф Джозеф. Я слишком много думал о нём, а ведь он даже не сделал ничего такого, просто заговорил со мной первым, поделился своей пищей, показал библиотеку и взял за руку. Я вновь ощутил ужасную усталость, кажется, я сейчас свалюсь с ног. В каждой комнате есть вторая дверь, ведущая в отдельную ванную комнату. Я знал, что есть и общедоступный душ, разделённый по кабинкам, но кто, как не извращенец, будет ходить туда, имея отдельную от всех людей ванную, к тому же, он работал только до восьми часов вечера. Ноги ужасно гудели, хоть я и весь проведённый день сидел. Я еле как дошёл до двери, включил неприятно яркий свет и раздевшись, сел в ванную. Неужели нельзя было сделать тусклый свет в уборной и яркий в основной комнате, черти. Расслабившись, я буквально растекался по белоснежной ванной. Зеркало, висевшее справа от меня, запотевало от пара горячей воды. Я рассматривал недостаточно чистые плитки на стене помутнённым взглядом, ощущая, как моё тело обволакивает кипяток, как неприятно он течёт к шее и обжигает пах. Я не смогу подняться, мне тяжело, Я СЕЙЧАС РАСПЛАВЛЮСЬ. Я надавил всей силой на бортики и привстал, спуская воду. Я совсем не помылся, просто искупал себя в кипятке, но на большее у меня нет сил. Насухо вытерев себя вафельным полотенцем, предоставленным специально для гостей, весь уставший и обессиленный, я прилёг на незастеленную с самого утра, скрипящую кровать. Голова, кажется, сейчас расколется, как грецкий орешек и я останусь лежать трупом на своей кровати. Я смотрел в пустоту, единственное, чем освещалась комната, был приятный, блеклый свет от луны с единственного, большого окна. Я подтянул на себя лёгкое одеяло до плеч и вскоре, мои глаза сомкнулись, и я погрузился в царство Морфея.