1
Кай никогда не признается в этом, но он очень боится собак, не то чтобы они ему не нравились, он считает их милыми и хорошими рабочими животными, если их правильно дрессировать, а также хорошими сторожами. Так что да, Кай может понять, почему людям они нравятся, но он не любит их. А вот Ниа — да. Ллойду нравятся. Джею — тоже. Но не ему. Но и не то чтобы он их ненавидел, как говорили о них другие люди. Ненависть — сильное слово, и Кай сомневается, что стоит использовать такие слова по отношению к животным. Они — животные, они просто живут своей жизнью и делают то, что им говорят… или то, что могут, чтобы выжить. Нет, он просто… боится. Не парализующий или вызывающий панический страх, как вода, не гипервентиляции, не ступора, а просто громкие удары сердца, бьющие по ушам. Он может двигаться, может пройти мимо, если нужно, может даже погладить их, если они покажутся ему достаточно дружелюбными или если его попросят (обычно это происходит, когда его поклонники хотят сфотографировать его со своими питомцами, фанаты иногда бывают такими). Да, он боится, но это не то, что мешает ему спать по ночам. Ну, обычно это не мешает ему спать по ночам. Потому что, по правде говоря, он может бороться с этим страхом, когда не спит, когда двигается и мыслит рационально, когда отвлекается на что-нибудь, кроме мыслей о собаке. А вот ночью? Не раз он просыпался от громкого лая призрачных собак, звенящего в ушах. Преследующих зверей, которые настигают его снова и снова, как бы долго и далеко он ни бежал. Иногда они настигают его, и тогда он просыпается: зубы рвут его плоть, а он кричит от боли. Затем он вскакивает, дышит неровно, а тело покрывается капельками пота. Он думает, что те, которые его действительно укусили — самые страшные. Все обращают внимание на его шрам, который проходит по его левому глазу, и все говорят, что он похож на перевернутую букву «у». Он ничего не может с этим поделать, шрам появился от укуса собаки, в конце концов. Но он должен был это сделать, Ния и он должны были есть, а он не мог позволить себе потерять еду из-за собаки. Поэтому он боролся. К счастью, медик, который осматривал его после боя, сказал, что с глазом всё в порядке, особенно если учесть, что глаз был самой тяжёлой травмой, оставившей ему шрам на всю жизнь. Но выглядело это круто, так любила говорить Ния (так и есть). Что касается плохой стороны, то он, очевидно, получил определённое прозвище среди некоторых детей в деревне. Но это не страшно, он и так не часто выходил на улицу.2
Когда он слышит это в первый раз, то думает, что ослышался. Он качает головой, что, вероятно, не помогает. Тут же раздается смех злодея, с которым они сражаются… Как же его зовут? Ну… неважно, он всё равно отправится в тюрьму. Он прыгает вперёд, и злодей отпрыгивает в сторону, смеясь, он повторяет дразнилку. — Эй, Зеленый Ниндзя! Тебе стоит научиться держать своих собак на поводке. Кай смотрит на него, ведь его не просто так назвали собакой. А ведь так и было, и он слышит, как Джей и Коул хихикают позади. Он снова прыгает, обнажая клыки и рыча, и… чёрт, это определённо не помогает справиться с его новым прозвищем. — Молодец! И он останавливается, в основном потому, что идиот, с которым он сражается, только что снова прыгнул, и снова на более высокую землю. Его решения не помогают справиться с насмешками. Он никогда не переживёт этого и с ужасом ждёт последствий. Ему действительно стоит перестать слепо бегать за ним, отчасти потому, что он знает, что выглядит так глупо, прыгая за ним, как собака за своим хвостом. К чёрту всё это. Он насмехается, отступает и идет к группе, зажав хвост между ног. — Долго же ты собирался! Тебе стоит купить свисток для щенка! Кай сверкает глазами цвета янтаря, пытаясь выжечь землю под собой. Однако это не мешает злодею смеяться, он различает Ллойда и Зейна, Зейн слегка хихикает, но всё равно ему это не по душе. Битва продолжается, и в конце концов они задерживают засранца. Если Кай показал свои яркие, блестящие и острые клыки, рыча на злодея, когда его садили в полицейскую машину, что ж, это ему виднее.3
Она распространяется как болезнь, он изо всех сил старается не обращать на неё внимания, о нём так говорят враги, поэтому она не должна его затрагивать… верно? Неправда. Харуми однажды сказала: «Кто-нибудь, наденьте намордник на эту шавку!». Но они бежали наперегонки со временем, чтобы найти Ллойда, поэтому он не придал значения этим словам. Точнее, он их услышал, но просто отмахнулся — в конце концов, это была Харуми. Однако теперь, похоже, она стала довольно популярной, и Кай даже не знает, как это произошло. Видимо, в его жизни не проходит и недели, чтобы он не услышал «шавка», «собака», «пёс» или подобные вариации. Это утомительно, но он не задумывается об этом, потому что… ну, он не должен принимать близко к сердцу всё, что говорят эти люди. Но это больно. Он думает, что это терпимо, пока остальные члены команды не начинают шутить по этому поводу. Ния не понимает, почему ему не нравится именно это прозвище, но и не может понять, почему он не пресекает остальные. (Это же гордость, не так ли? О, но это не так, не совсем так) Было бы просто сказать, что ему не нравятся такие прозвища, просто сказать, и его семья поняла бы. Но почему-то ему это не нравится, и он сам не знает почему. Остальные иногда игриво лают на него, а он в ответ пускает им взгляд, или отмахивается от них, если немного устал, они называют его «щенком», «собачкой» и прочими «собачьими» вариациями. Они, конечно, глупые, но он не может игнорировать тот подтекст, что это слово всё ещё связано с «собакой». Хуже всего, что он понимает, что они просто пытаются сделать это с юмором, и пытается подыграть. Ведь когда Коул и Джей называют его «Щенком», в их словах звучит искренняя и тёплая привязанность, и ему становится обидно, что его задело такое глупое прозвище. А еще Ллойд называет его «сторожевым псом», он подарил ему футболку с этими словами, написанными большими красными буквами (он не может их прочитать, но так утверждает Ллойд, и он верит своему младшему брату), на спине которой также грубо нарисована собака. Очевидно, что Ллойд каким-то образом сделал её сам, и Кай оценил этот жест, правда, но, чёрт возьми, он определённо винит в этом Зейна. Потому что милый Зейн читал Ллойду мифы и легенды из разных миров и недавно наткнулся на рассказ о человеке, который случайно убил сторожевого пса и в качестве компенсации сам стал сторожевым псом, пока хозяин не найдёт ему замену. Похвально, что человек признал свои ошибки и предложил себя в качестве собаки, но, по мнению Кая, эта была рассказана в столь неподходящее время, что ему пришлось задуматься, действительно ли Вселенная ненавидит его (он уже знал ответ). Не помогло и то, что мужчина был героем, полубогом или кем-то в этом роде, так что Ллойд, конечно же, вдохновился и дал ему прозвище «сторожевой пёс». (Позже Кай узнает, что человек может превратиться в зверя, не знающего ни друзей, ни врагов, и это только заставляет его дуться ещё больше). Он по-прежнему ничего не говорит, потому что всё нормально, всё хорошо, а если нет, то всё будет хорошо, ведь его называли собакой раньше, и он знает, что это не в последний раз. Но всё равно горько. Особенно в те моменты, когда они проходят через жилые районы, где есть заборы вокруг домов и всё такое прочее. Чаще всего собаки бросаются к забору и громко и злобно лают на них. Обычно кто-то вскрикивает или кричит, удивляется, остальные смеются, и все снова начинают препираться. Все, кроме него. Кай не присоединяется, он вообще никогда не присоединяется, поскольку его сердце всё ещё быстро бьётся из-за испуга. Мастер огня не может не оглядываться, каждый раз встречаясь взглядом с животным, клыки которого ярко и грозно сверкают под солнечными лучами. Это пугает его, но он ехидно и негромко рычит на собаку за то, что она напугала его братьев (Ния никогда не вздрагивает). Ему интересно, видят ли его так остальные. Кай начинает пользоваться чокером, ну, он раньше уже использовал такой, просто теперь он стал использовать его чаще, ведь он похож на собачий ошейник. Ведь он и есть собака, не так ли? Он — собака-хранитель этой семьи, и, чёрт возьми, если он не собирается играть эту роль.4
Плотину прорвало, когда группа посетила Игнасию. В целом это посещение — хороший отдых от всех миссий, которые у них были. Они приехали на небольшой фестиваль и на ярмарку, которая оживает по ночам. Это ежегодное событие, которое Ния и Кай хотели разделить со своими братьями и сестрой. Всё хорошо, пока они едят на улице, какую-то региональную лапшу, которую они купили у продавца из другого города, приехавшего на фестиваль. Они беззаботно болтают о местных делах и своих планах на вечер, по крайней мере до тех пор, пока в жизни Кая не появляется тот, о ком он забыл. — Это же зверь Игнасии. Ния бросил усталый взгляд на брата, который ответил ей взаимностью — день тоже складывался удачно. — Что, зверь слишком занят едой, чтобы говорить? Ния и Кай не обращают внимания на новичка, парня по имени Шуджи, который, как помнит Кай, является сыном главы полиции деревни, он вроде как не в себе, и Кай это знает, а вот его братья и сестра не знают и сразу же настораживаются. Кай никак не реагирует и знает, что это ещё больше злит Шуджи. — Если честно, я надеялся, что больше никогда тебя не увижу, — говорит он с ещё большим презрением и ядом в голосе. Кай откусывает маленький кусочек мяса. — Взаимно, — пробормотал он. — Ого, так псина умеет говорить! — он насмехается и чувствует, как воздух напрягается ещё больше. — А я-то думал, что ты умеешь только лаять. Кай насмехается, берет пластиковый пакет, лежащий у него на коленях, и отпивает из него немного сока. Он продолжает игнорировать Шуджи. — Эй! Я говорю с тобой, собака, говори, когда тебе говорят. Кай продолжает игнорировать его, и видно, что остальные колеблются между тем, чтобы наброситься на него и посмотреть на Кая с беспокойством и, может быть, просто игнорировать его, надеясь, что Шуджи уйдет. К сожалению для них, он не уходит. Ния, которая находится прямо рядом с ним, полностью напряжена, вилка в руке, костяшки пальцев побелели, он слегка задел её, чтобы она попыталась успокоиться. — Черт, съела твой язык? Я помню, что у тебя был более острый язык, или угрозы выстрелить в тебя было достаточно, чтобы напугать тебя? — В-выстрелить? — Голос Джея дрожал. — Ну конечно! — Шуджи смеётся, как будто говорит самую очевидную вещь в мире. — Лучший способ справиться с бешеными собаками — застрелить их или утопить, но лично мне больше нравится первый вариант, тем более что этот к воде не подойдет. Кай решил, что в данный момент его полусъеденная еда — самая интересная вещь на свете и заслуживает всего его внимания, даже если он уже не голоден. На самом деле он устал, и свернуться калачиком под своим увесистым одеялом звучит просто замечательно, если спросить его. — Что? Никаких слов? Даже не гавкаешь? Какая же ты грустная шавка. И, видимо, этого достаточно, чтобы его друзья взорвались, и он не знает, чувствовать ли ему благодарность или унижение. — Он не собака! — кричит Ллойд, стараясь, чтобы это прозвучало авторитетно, однако чувствуется, что его голос треснул где-то на середине. Другой подросток рассмеялся. — Ты прав! Собаки хотя бы слушаются своих хозяев, а Кай — просто неуправляемый зверь. — Эй, — рассердился Коул, откладывая еду в сторону и вставая со своего места. — Не смей так оскорблять моего друга. — Почти прорычал он. Коул редко так рычал. Даже когда Коул возвышался над Шуджи на целую голову, хулиган хмыкал, ничуть не смущаясь. — Друг? Конечно, домашние животные тоже друзья, не так ли? Коул подошёл ближе. Конечно, в отличие от Кая, Коул не любил вступать в драки, но, чёрт возьми, ему хотелось врезать этому парню по морде прямо сейчас. Словно почувствовав кровожадные мысли Коула, Зейн встал и подошёл, положив руку на плечо друга, а затем занял твердую позицию рядом с ним. Зейну даже не пришлось ничего говорить, его яркие, бледные, сияющие глаза смотрели в глаза Шуджи, который вздрогнул, решив, что это не та битва, в которой стоит участвовать. — Мы с Каем давно знакомы, мы просто пошутили, правда, приятель? Кай предпочёл проигнорировать его, а Ния бросила на Шуджи самый убийственный взгляд, на который только была способна — можно было поклясться, что она пытается поджечь его. — Ну и ладно, — и Шуджи ушёл. Все, кроме Кая, не сводили с него глаз, пока он не скрылся из виду. Вздохнув и отпустив свой стресс, Коул вернулся на своё прежнее место, а Зейн последовал за ним. Группа погрузилась в молчание, никто не знал, что делать: одни играли в еду, другие с тревогой смотрели на Кая, словно ожидая, что он вот-вот взорвётся или сломается, но он не делал ни того, ни другого. Ния вздохнула, опустив взгляд на свои котлетки, перемешивая их вилкой. — Я не знала о бешеной собаке, — сказала она наклонившись, чтобы продолжить есть своё блюдо. — О… э… стрельба или утопление? — нервно спрашивает Ллойд, очевидно, что он не хотел бы вести этот разговор (Кай чувствует то же самое). — Стрельба. Кай пожимает плечами, продолжая есть, а затем берёт свою бутылку с водой, пакет с соком забыт на коленях, поворачивает бутылку в руках, наблюдая за своим отражением и ощущая её вес. — Это новая, — сказала и посмотрела на него Ния со своего места рядом с ним. — Отец учил его охотиться, насколько я слышал, — пояснил он, — говорят, он подстрелил бешеную лису за городом и спас двух детей… Он, конечно, блефует, но именно оттуда он взял эту идею. Он открыл свою бутылку и сделал глоток. — Ну, это определенно… Что-то, — потеряла дар речи Ния. Кай пожал плечами: это был не первый раз, когда кто-то желал ему смерти, и не последний, он был в этом уверен. Работа ниндзя и всё такое. — Значит… Он уже пытался тебя утопить или это тоже был блеф? Кай решил не встречаться с Джеем взглядом, чтобы тот поверил, когда он заявит, что это был просто «блеф». — О, он уже пытался. — Его сестра определенно не помогала ему скрывать издевательства, фантастика. Он щёлкнул языком. — Я упал в реку. — Его столкнули в реку, — поправила Ния, и Кай бросил на неё взгляд. — Не смотри на меня так, — прошипела она. — Он столкнул тебя в реку?! — встревоженно воскликнул Джей. Кай закатил глаза. — Там было не так уж и глубоко, это было во время засухи. Ния насмехалась, потому что ненавидела танцевать этот танец. Он всегда делал то же самое, когда взрослые спрашивали его о чём-то. — Ты не умел плавать, и он это знал. — Это был несчастный случай. — Ты чуть не утонул. — Ну, я не утонул, так что это неважно. — Кай… — Всё в порядке, не волнуйся об этом. Они молча вернулись к еде… если под «едой» можно было подразумевать, что они просто смотрят на еду и играют с ней вилками. —… Извини, что назвал тебя собакой, — пробормотал Коул. Кай насмешливо хмыкнул, набирая в рот ещё одну порцию уже почти исчезнувшей еды. — Я же говорил тебе, что всё в порядке. — Нет, не в порядке! Кай подпрыгнул от неожиданности, он не ожидал такой вспышки, особенно от… — Джей… Джей вздохнул, надулся и положил щёку на плечо Нии, ковыряя вилкой рис. Он поднял голову и посмотрел на Кая, глаза его были слегка влажными, он разрыдался. Чёрт… — Это не так, Кай, ты не должен позволять людям так с тобой разговаривать. Джей замолчал и опустил взгляд, полный слёз. — Ты должен был нам сказать, — присоединяется Зейн. Кай облизывает уголки рта, откусывая очередной кусок мяса, острые клыки легко вонзаются в прожаренную плоть. Да, думает логическая часть его мозга. Он действительно должен был это сделать.5
Каю восемь лет, когда его впервые назвали собакой, они на рынке, а Ние — шесть. Она храбрая шестилетняя девочка, но не бесстрашная, поэтому, когда группа диких голодных собак начинает их донимать, Кай встаёт между ними, но животные неумолимы. Каю очень жаль их, ведь у них нет хозяина, нет дома и нет еды. Но он не может выделить им ничего, поэтому они продолжают идти. Он догадывается, что собаки должны были знать, что они легкая добыча, им ведь шесть и восемь лет. Один из них вырывается вперед, и это пугает Нию, которая немного вскрикивает и подходит ближе к брату, он передаёт ей пакет с продуктами и встает между ними, а они продолжают идти. Он надеется, что, когда они выйдут за пределы рынка, животные потеряют интерес. Но они не теряют. Они идут за ними, а Кай продолжает смотреть на них, показывая клыки и слегка рыча. Кажется, это их немного отпугивает. Когда они идут по окраине города к грунтовой дорожке, ведущей к дому, несколько собак приближаются к ним, не отпугиваемые рычанием и шипением Кая. Кай бросает быстрый взгляд на Нию, но увиденное разбивает ему сердце, она старается не показывать этого, но нервничает, в глазах блестят непролитые слёзы. Собаки всё ближе. Он рычит, шипит и лает. — Гав, гав! — он лает с силой, понижая голос, гоняя собак, побуждая Нию идти быстрее. Взрослые, подростки и дети смеются над ним, наверное, думают, что он играет. Он узнаёт некоторые голоса и рычит. — Я знал, что он одичал, но не ожидал, что он найдет место среди одичавших собак! — Кто-то должен бросить ему кусок мяса! — Не надо! Он может укусить! — У него бешенство! Отойдите от него! Некоторые взрослые шикают на них, но большинство продолжают заниматься своими делами, а Кай — своими. В конце концов собаки уходят, оставляя брата и сестру молча идти домой. Если Ния и нашла его выступление забавным, то никак не прокомментировала его. Кай рад этому, потому что не хочет вспоминать тот неловкий момент, не хочет, чтобы она видела, как эти комментарии повлияли на него. Ведь Кай не собака… Ведь так?+1
Кай сразу замечает, когда Вайлдфайр чувствует себя плохо: обычно она ходит по сторонам, чтобы спрятаться. Для него это не в новинку — Ллойд и Найя делали то же самое. Как и в случае с ними, он следит за ней по крыше. Она дуется, обнимая руками колени, а рыжие волосы развеваются в теплом полуденном воздухе. — Привет, Вай-фай, — начинает он мягким тоном. Возможно, это ошибка, потому что она огрызается, но когда он подходит ближе и похлопывает её по спине, она не отстраняется, и это хороший знак. Он сидит рядом с ней в тишине, наслаждаясь солнцем на своей коже, словно ящерица. И он ждёт, он понял, что иногда лучшее, что можно сделать — это подождать, и этот метод сработал со всеми его братьями и сестрами (и с ним тоже). В конце концов, без подсказки Вайлдфаер начинает говорить. — Они назвали меня бешеной собакой. У Кая на секунду сбивается дыхание, потому что, конечно же, люди всё ещё используют подобные оскорбления в отношении ребёнка. Он смотрит на неё, но она прячет лицо за ногами. Кай облизывает уголок рта, размышляя, что же делать дальше. — Я думал, ты не возражаешь против этих прозвищ, — Кай мысленно пинает себя, потому что это, наверное, худшее, что он сказал кому-то за последнее время. Она пожимает плечами и поднимает голову, на этот раз упираясь подбородком в колени. — Обычно нет, — фыркает она, — но Арин и Сора смеялись. О… да, это ещё хуже. Кай вздыхает, он знает, что раньше её называли диким ребёнком, но её это никогда не беспокоило (впрочем, он сам был таким же). Да и Вайлдфаер, если честно, не самый обычный ребенок, так что это, наверное, тоже не помогает. Но если он что-то и знает, так это то, что Арин и Сора не стали бы так злобно относиться к ней, и они наверняка восприняли это как шутку. — Что ты почувствовала? — спросил он. Вайлдфаер хмурится, словно в глубокой задумчивости. —… Грусть, наверное. Кай хмыкает, размышляя, как поступить. — Тебя смутило, что тебя так назвали, или что Арин и Сора смеялись? Вайлдфаер снова скорчила гримасу, а затем медленно ответила. — Я… и то, и другое? Мне не нравится, когда меня так называют, но мне ещё больше не нравится, когда они смеются надо мной. Что ж, всё шло хорошо. Наконец, через некоторое время она посмотрела на него. — Это имеет смысл? — Да, — и он лёг на крышу, спина немного горела под горячей черепицей, но это было не так страшно, и вскоре Вайлдфаер последовала его примеру. — Ты можешь просто сказать им, что это тебе не нравится, понимаешь? Вайлдфаер хмыкнула. — Уверен, они поймут, особенно Сора, из-за всего того, что произошло в Империуме и тому подобное. Парень хмыкнул, и оба погрузились в уютную тишину, но Кай почувствовал, что ему нужно сказать что-то ещё. — А ты знаешь, что меня раньше называли бешеной собакой? Удивлённая, она посмотрела на него, сидя прямо, чтобы иметь возможность смотреть ему в лицо, и Кай подумал, не думает ли она, что он лжёт. — Правда? — Ага. — Видишь ли, — он поднял руки вверх, чтобы положить их под голову. — Я родился в деревне, и, скажем так, у меня не было родителей, которые бы меня воспитывали, так что в основном это были мы с сестрой. Бросив быстрый взгляд на Вайлдфаер, он заметил, что она обратила на него внимание, и мог продолжать. — Большинство взрослых были добрыми, они давали нам еду, учили нас жить и всё такое, но дети были злыми, не все, но большинство. Вайлдфаер решила подойти поближе и заглянуть ему в лицо сверху. — Почему? — спросила она, смущённая и раздражённая. — Не знаю, — признался он. — Наверное, потому что у нас не было родителей, и мы были легкой мишенью. — У меня тоже нет родителей. Кай рассмеялся: «Да, но у тебя есть Хитвейв, никто в здравом уме не станет связываться с драконом». — Ты прав, никто не связывается с драконами, — ухмыльнулась она, глаза стали немного ярче. — К сожалению, у нас не было дракона, поэтому его место занял я. Я много чего делал и часто дрался, так что в конце концов другие дети стали называть меня собакой или зверем. Вайлдфаер снова нахмурилась, раздосадованная, и решила снова лечь и посмотреть на небо, закрыв глаза, как только солнце достаточно повредит её глазам. — И никто ничего не сделал? — Нет, они думали, что это просто детские игры. Мастер тепла прищёлкнула языком. — Это… неправильно. Кай усмехнулся: «Может быть, но что есть, то есть». — Да, я понимаю твои чувства, но тебе стоит поговорить с Арином и Сорой. Уверен, они не хотели этого. Вайлдфаер вздохнула, закрывая глаза и облизывая уголки рта. — Да, я знаю, я так и сделаю, просто… хочу немного отдохнуть. — Это справедливо. Оба молча сидели под солнцем ленивого полудня. Наконец, словно приняв решение, Вайлдфаер села, Кай приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на неё, и снова закрыл его. — Итак… — начала она. — Мм? — Что ты думаешь об этом сейчас? — Что? — О прозвище. — Зависит от того, кто его произносит, но если это кто-то из монастыря, то нейтрально, я не слышал его очень давно, но Ллойд какое-то время называл меня своим «сторожевым псом», Коул, Джей и даже Скайлор иногда называли меня «собачкой» или «щенком». — Почему? — Ну, они не знали, что это меня беспокоит, но я уверен, что это также исходило от восхищения и привязанности. — Вы, ребята, странные, — хихикнула она. — Это точно, — игриво высунул он язык. Вайлдфаер рассмеялась, на этот раз более громко. — Тупица. — Грубиянка. Она уже собиралась ответить, когда до их ушей донесся крик. — Вайлдфаер! Перегнувшись через карниз, они увидели, как Арин и Сора ходят по двору, разыскивая её. — Твоё время уходить. Она посмотрела на Кая с невесёлым выражением лица, и тот хмыкнул. — Отлично, — закатила она глаза. — Думаю, тебе придётся наслаждаться послеобеденным сном в одиночестве. — Эй! Я же говорил тебе, что послеобеденный сон — это здорово, ты ничего не понимаешь. — Потому что я не делаю этого! — Конечно, Вай-фай. Он насмехался. — Не называй меня так. — Но она улыбалась, ярко и ласково закатывая глаза, и он понял, что она несерьёзно. — Вайлдфаер! — Ладно, ладно, я пойду, развлекайся в одиночестве. С этими словами она спрыгнула с крыши и направилась к Арину и Соре. Выглянув, Кай увидел, что они тихо разговаривают, и понял, что всё будет хорошо. А теперь вернёмся к послеобеденному сну. — Щенок? Правда? Неважно. Сегодня днём ему не удастся поспать. Он вздыхает и смотрит на Нию, которая подходит к нему и садится. — Я никогда не понимала, почему ты позволяешь другим называть тебя собакой, вплоть до Игнасии. Кай пожимает плечами, слегка прислонившись к сестре. — Я не знаю, — честно отвечает он. — Думаю, какое-то время я в это верил, но сейчас это меня не беспокоит. Ния хмыкает, проводя рукой по его резвым волосам. — Я поверю тебе на слово… щенок. Кай счастливо хмыкнул, положив голову ей на плечо. — Милое прозвище. —Да, оно мне нравится. — Правда? — Да. — Видимо, мне придётся и дальше его использовать. — О нет, ужас. Ния тихонько смеется, позволяя ему улечься на дневной сон. Когда он начинает засыпать рядом с сестрой, он слышит, как Вайлдфаер, Арин и Сора радостно бегают вокруг. Ему кажется, что он слышит слабый лай, но он не обращает на него внимания.***
Позже они с Вайлдфаер купили одинаковые футболки, по три на каждого: на первой было написано «Сторожевой пёс», на второй — «Бешеный пёс», а третья была посвящена оборотням. Это была даже не его идея, а идея Вайлдфаер, которая практически умоляла его купить эти футболки. Она заметила их в ларьке на перекрёстке, и как он мог ей отказать? Кай всё же купил им подходящие чокеры, потому что они выглядели круто с шипами и всем остальным, а также кожаные браслеты на запястья — Вайлдфаер понравилась её новая внешность. Если остальным и было что сказать по поводу их новых приобретений, они предпочли промолчать.