Зачем устраивать конец света, если можно получить поцелуи бабы?

В путешествиях по Царству Демонов и завоеваниях клана за кланом Ло Бинхэ не раз чувствовал себя не в своей тарелке. Например, чтобы избить человека до полусмерти, нужно было прямо сказать, что он не собирается жениться. Если же вы просто подходили к кому-то и начинали так яростно на него нападать, без всяких объяснений, оставалось место для толкований. Особенно если ты сам был человеком с демонической кровью. После того как случайные слуги во второй раз попытались заманить его в свадебные одежды на следующий вечер после того, как он покорил их господина или госпожу того или иного региона, Мэн Мо, наконец, дал ему понять, в чём дело. (Старейшина лично одобрил этот потенциальный гарем, к большому неудовольствию Ло Бинхэ.) Как бы то ни было, Ло Бинхэ счел за лучшее войти в любой замок или крепость, громко заявить, что он здесь только ради земли и власти, поскольку намерен стать императором, а затем начать сражаться всерьез. Это устраняло все возможные недоразумения. Почти. Другой пример? Он обнаружил, что ему приходится объяснять, что нет, на самом деле он не каннибал, и не надо подавать ему блюда с человеческим мясом. (В первый и единственный раз, когда это случилось, ему пришлось заменить весь кухонный персонал крепости, поскольку он обезглавил их всех той же ночью, после того как его вырвало содержимым желудка). Последнее происшествие… в каком-то смысле оно было не таким серьезным, как другие случаи, когда он оказывался в замешательстве в этой чужой стране. Оно не было отвратительным по своей природе, не было чем-то мерзким и отвратительным, что оставило бы пятно в его памяти на несколько недель. Это было просто… Странно. Очень странно. Даже слишком странно. Ло Бинхэ мог бы даже заявить, что никогда в жизни не чувствовал себя настолько неловко. И это действительно о чём-то говорило, учитывая, сколько раз ему приходилось скрывать проблемы со своим столбом, возникавшие время от времени (а может, и чаще, чем он хотел бы признать), когда он ухаживал за своим шизунем, казалось, целую вечность назад. (Однажды, пытаясь скрыть эту проблему, он бросился в ближайший пруд, и шизунь только посетовал о его неуклюжести, помогая ему выбраться, когда он всплыл на поверхность). Его. Меч. Не. Перестает. Называть. Этого. Человека. БАБА. Синь Мо сначала ничего не говорил, лишь выразил крайнюю заинтересованность в Шан Цинхуа, когда заметил его присутствие, невыносимым и болезненным визгом и мысленным представлением о том, что он СЕЙЧАС ЗДЕСЬ. Что, по мнению Ло Бинхэ, означало желание убить его. Вряд ли этот предательский дядя по секте представлял наибольшую угрозу в данный момент, когда Мобэй-цзюнь находился с ним в одном пространстве, но если меч собирался устроить из-за его недо-шишу такой скандал, то ладно. ХОРОШО. Сначала он может убить его. ПЕРЕСТАНЬ ПИЩАТЬ. Только Синь Мо не хотел его смерти. Он лишь хотел, чтобы тот обнял его. Что?.. Что?! Если бы Шан Цинхуа не выглядел таким искренне растерянным и испуганным, Ло Бинхэ был бы уверен, что он что-то сделал. Что-то, что заставило Синь Мо отреагировать так, как меч никогда раньше не реагировал. Но мужчина выглядел таким же потерянным, как и он. Только это не мешало ему называть Синь Мо маленькой булочкой (причем здесь еда?), а себя — бабой, отчего меч становился еще более невыносимым, чем раньше. С тех пор он обращался к нему только «баба». Баба, баба, оставь меня с бабой, тупое отродье! А этот бесстыжий шишу так и ходил вокруг да около. Целовал Синь Мо. Где угодно и когда угодно. Как будто это совершенно нормальная вещь, которую можно делать с мечом. Как будто это маленький человеческий ребенок, который хочет поцелуев от своего родителя. Ло Бинхэ с неохотой признал, что такие поцелуи и внимание очень радуют Синь Мо. Даже слишком. Все это мурлыканье и повизгивание, честно говоря, настораживали. Он не был уверен, что ему самому это нравится. Тем более что, если бы он стоял слишком близко к этим двоим, он мог бы почувствовать, насколько доволен и счастлив дух меча. А Ло Бинхэ не был доволен и счастлив в эти дни. Это заставляло его чувствовать себя… странно. Очень странно. Но… если даже такой дух меча, как Синь Мо, способен на такую любовь… возможно… однажды шизунь поймет, что он его любит? Что даже этот мерзкий демон может быть… может быть хорошим? Достаточно хорошим, чтобы оставаться рядом с ним? — Ох, у вас опять мигрень от Сяо Бао? Странно, вы даже не… хм. Сяо Бао, не будь таким. Он даже ничего не делает. Если ты будешь хорошим маленьким мечом, баба поцелует тебя. Цзюньшану нужно отдохнуть, прежде чем отправляться на новые завоевания. Ло Бинхэ чувствовал себя хорошо. Он что…? Ох. Он немного плакал. Это было… стыдно. Когда Шан Цинхуа отошёл и вернулся с водой, Ло Бинхэ выпил ее, не задумываясь. Первую чашку, затем следующую. Его недо-шишу выглядел обеспокоенным, его брови сошлись, и он протянул платок. Для этих нелепых слез. — Цзюньшань… простите за самонадеянность, но не хотите ли обняться? — «Обняться», — повторил Ло Бинхэ с ничего не выражающим лицом. Он-то? Шан Цинхуа только кивнул. Мягкое мурлыканье Синь Мо резко оборвалось и превратилось в ядовитое рычание в голове Ло Бинхэ. ОН МОЙ. ПОШЕЛ НА ХУЙ. МОЙ БАБА. НЕ ТВОЙ. МОЙ! МОЙ! МОЙ! ОТВАЛИ, ТУПАЯ МАЛЕНЬКАЯ ДРЯНЬ. Ситуация была настолько абсурдной, что Ло Бинхэ пришлось рассмеяться. Серьезно, что происходит с этим мечом? Выражение лица Шан Цинхуа слегка сморщилось, а затем снова превратилось в вежливую маску, голова склонилась. — Конечно, цзюньшан. Это было всего лишь глупое предложение. Прошу простить этого за дерзость. Синь Мо наградил Ло Бинхэ еще одним ударом в череп, несмотря на то, что он практически отказался от этого предложения. Вот ублюдок. Не надо огорчать бабу. Чертова сука. Он это серьезно?! Какого хрена меч хотел от него в этом сценарии? А?! Может быть, смеяться было и грубо, но если он согласился бы, Синь Мо только сильнее разозлился бы. К тому же, по правде говоря, он и так не хотел принимать эти объятия. Шан Цинхуа не был шизунем. Он чувствовал себя так странно рядом с ним только потому, что Синь Мо не мог успокоиться настолько, чтобы его эмоции перестали выплескиваться на него. Он был подвержен всему этому спокойствию, радости и любви. Почему Шан Цинхуа захотел обнять его? Что с ним было не так? ПОЧЕМУ ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ХОДИЛ И ЦЕЛОВАЛ МЕЧИ? КТО ЭТО СДЕЛАЛ?! — Этот цзюньшан собирается прилечь. И не вздумай ничего делать, — сказал Ло Бинхэ и повернулся на пятках. — Понял, цзюньшан. — …почему ты преследуешь меня? — О… этот подчиненный предположил, что цзюньшан не захочет, чтобы Синь Мо пропал из его поля зрения. Как не было и в предыдущих шичэнях. Это… это было неверное предположение? Видите ли, ситуация была не только абсурдной, но и неудобной. Ло Бинхэ помассировал висок двумя пальцами. Абсолютно нелепо. Неужели теперь это его жизнь?