Холодные глаза

Во мраке ночи я сижу в своем скромном углу. Дети. Монокумы. И я, которого притягивает к земле тяжесть цепи. Я, который помнит все. И помнит всех. Какой поток сознания... Неужели я отравлен? Снимаю варежку и прикасаюсь рукой к щеке. Это ее рука. Она до сих пор не сгнила. Не в ней дело. Я в отчаянии. Это тягучее, всепоглощающее отчаяние. Оно поглотило всех... Кроме меня. Эти дети. Как от их вида тошнит. Зачем я вообще оказался в Това-Сити? — эй, Слуга, принеси мне чего-нибудь вкусненького! — крик маленькой девчонки обжигает уши. Но мне остаётся лишь повиноваться. Иначе игра не будет завершена. Без меня игра — ничто. Что ей принести? Что угодно. Кому какая разница? Мне плевать. Она любит сладкое, его и принесу. Маленькая жертва изнасилования... Травмированная маленькая девочка с перевёрнутым представлением о мире, которую спасли от самоубийства, вселив ложную надежду на рай. Но это не настоящая надежда. Это отчаянная надежда. Она не лучше отчаяния, творит лишь хаос, возможно, даже больший, чем оно. Я исчезну для детей на время. Мои мысли вернулись к другому предмету. Мужчина. Нет, вернее, юноша. Изуру. Изуру... Такое красивое имя. Идеал. Абсолютный гений. И такой холодный. Этот субъект часто занимает мои мысли. С тех пор, как он назвал мне свое имя. С тех пор, как он узнал мое. С тех пор, как я впервые коснулся его длинных волос и он оттолкнул меня, с тех пор, как мои глаза пересеклись с его. Кто же ты, Изуру Камукура? Обычный ученик того места, куда мы все отправились, как доверчивые зверьки в ловушку? Нет, за тобой стоит нечто большее. Намного, намного большее, чем обычный абсолютизм. Я часто думаю о нем и о его внешности. Вообще о его сущности. Он похож на робота, его глаза ничего не отражают. Он — холодное оружие, попавшее в плохие руки. Или всего лишь перешедшее из одних плохих рук во вторые, кто знает. Воюет против фонда Будущего, называет надежду скучной, а отчаяние скучным лишь отчасти. Изуру... Ты ли это? Нет, правда. Рождённый женщиной обладает хотя бы базовыми эмоциями: гнев, радость, брезгливость, грусть, страх. Но он... В нем ничего из этого нет. Так ты ли это, Изуру Камукура? Твой ли это голос? Почему, почему ты ощущаешься, как искусственный? Как фальшивка. Твои ли это волосы, длинные и мягкие? Твои ли глаза? Твои ли это глаза, красные, холодные, безжизненные? Неужели это реальный ты, неужели это то, что воспроизвела на свет твоя мать? Неужели нет в тебе того, что было когда-то? Неужели ты убил остатки человека в себе, повинуясь отчаянию? О боже. Я не прощу тебе этого. Я не прощу тебе этой идеальности, я ненавижу ее и ненавижу, как ты смотришь на меня. Я не прощу тебе мягких, шелковистых волос, в которые я так хочу зарыться, и кожи, к которой я жажду прикоснуться. Я не прощу тебе, что ты добровольно убил в себе остатки жизни. Я не прощу тебе твоих глаз — красных, пустых и безжизненных.