***
— Минхо, подожди, — Сынмин пытался оттолкнуть соскучившегося по нему Ли, с которым он не виделся несколько недель, но он должен был рассказать о планируемом нападении. — Мне нужно с тобой говорить, отойди уже от меня. — Не ломайся, я же знаю, что тебе нравится, когда тебя берут силой или даже против твоей воли. И поверь, ее у меня куда больше, чем тебе кажется, — с ухмылкой говорил Ли. — Снова хочешь поиграть? — Минхо, блять, это важно, послушай меня, — Ким грубо толкнул парня в стену и прижал к ней. — Я тут тебе жизнь спасти пытаюсь, а ты не слушаешь! Хоть раз сосредоточься. — Мне ну очень уж нравится тебя слушать, особенно когда ты подо мной, — Ли накрыл пах Сынмина, шепча эти слова ему в лицо. — А жизнь ты мне спасешь, если сейчас же встанешь на колени. — Тогда это будет последний минет в твоей жизни, — Ким опустил глаза, он понимал, что Минхо вел себя так потому, что только Сынмин был для него отвлечением от мира, единственным, кто привносил краски в его серую жизнь. — Минхо, пожалуйста, тебе будет необходимо спрятаться, но для этого тебе надо меня внимательно послушать. — Черт… — Ли выдохнул и опустил руки. — О чем ты говоришь? — Я знаю, как тебе избавиться от твоей семьи, — Ким поднял на него взгляд. Он в подробностях описал, что и как нужно сделать Минхо, чтобы спастись самому и раз и навсегда разорвать связи со своим отцом и его деяниями. Взрывчатка уже была помещена под кузов автомобиля Бомсока, на котором он должен посетить ресторан на следующий день, разумеется, вместе с Минхо, и ему ни в коем случае нельзя садиться в эту машину. Ли должен был придумать абсолютно любую чушь лишь бы остаться дома, а затем сбежать оттуда, ведь туда тоже планировалось нападение, чтобы сравнять с землей всех его обитателей. Парни до самого утра продумывали свои действия, что, кто и кому должен сказать, чтобы впоследствии оказаться вместе и сбежать, пока идет расправа. Все это время они, не переставая держались за руки, оглаживая запястья и сжимая кисти. Сошлись на одном из павильонов на окраине города, где Ким-старший хранил автомобили, которыми не пользовался, поэтому здание не охранялось. Страшный час приближался все быстрее и быстрее, уже скоро необходимо было действовать, а расставаться совершенно не хотелось. — Минни, я люблю тебя, — Минхо все еще крепко держал его руки в своих. — Я знаю, что говорил тебе это тысячу раз, но что бы завтра ни случилось, помни, я был самым счастливым человеком все эти годы с тобой. Ты подарил мне столько радости и приятных воспоминаний, поэтому, прошу, позволь только мне сохранить их и, если завтра что-то произойдет, не тоскуй по мне, сбеги и живи дальше, ради меня. — Идиот, — сердце Сынмина разрывалось от этих слов, руки тряслись как на морозе, а по щекам текли водопады слез. — Все пройдет хорошо, я уверен, даже не думай иначе. Мы сбежим вместе и будем жить ради друг друга. Я тоже люблю тебя и ни за что не позволю причинить тебе вред, — Ким протер щеки о рукав рубашки. — Если все пройдет так, как мы придумали, все будет хорошо, не сомневайся в этом. Они расстались на рассвете и должны были встретиться вновь на закате, и до этого момента решили никак не контактировать, чтобы избежать лишних подозрений и дождаться друг друга в назначенном месте.
***
Единственное, о чем думал Сынмин ходя по гостиной апартаментов — это то, был ли Минхо в эпицентре того взрыва, прогремевшего полчаса назад. Не имея никакой возможности проверить это наверняка, он просто истязал себя подобными мыслями. Ему всегда была свойственна чрезмерная тревожность и привычка придумывать себе самые негативные исходы событий, чтобы быть готовым ко всему. Как и в этот момент, когда он, уже собрав все необходимые вещи и документы, дожидался звонка от отца об успешно проведенной операции, чтобы быть точно уверенным в бесследном исчезновении семьи Ли, а затем исчезнуть вместе с ними и самому. Но звонка все не поступало, и его начинало потряхивать, ведь назначенный час встречи подкрадывался с каждым мгновением, а никаких новостей все еще не было. Он продолжал зацикливать свои мысли бесконечными «А что, если ничего не получилось? А вдруг что-то пошло не так?». Все это продолжало вариться в собственном соку в его голове, не давая ни минуты покоя. И в тот самый момент, когда он в очередной раз взял в руки телефон, чтобы теперь самому позвонить отцу, он увидел короткое сообщение от него, где содержался лишь один символ — большой палец вверх. Значит, все прошло успешно. Сынмин тут же подорвался с места и помчался на подземный паркинг, чтобы запрыгнуть в заранее арендованную неприметную машину и помчаться на место встречи. Ким прорывался сквозь потоки машин, окружающих его легковушку, стремясь оказаться в том самом павильоне, где, казалось, решится его дальнейшая судьба. Оставался последний поворот к подъездной дороге, идущей через густой лес, и он окажется там, совсем немного и он уже будет там. Дорога была размыта после недавнего дождя, а колеса буксовали на каждой яме, погрязая шинами в болотистой почве, из-за чего путь казался еще более долгим. На одной из луж он пережал газ, и машина сорвалась со слишком резким усилием. По всей окружающей тишине раздался громкий удар столкновения с многолетним деревом. Подушка безопасности вылетела ему прямо в лицо, затылок болезненно ударился о подголовник. Голова закружилась от оглушающей боли, руки тряслись, а в сознании лишь мысли о том, чтобы как можно скорее оказаться с любимым, который, он безумно надеялся, остался в живых. Сынмин выбрался из машины и решил оставшийся путь пройти пешком, машина была уже не в состоянии помочь ему в этом. Он шел по затягивающей подошву грязи, медленно приходя в себя на прохладном воздухе, и удар уже не так сильно гудел в голове. Мысли начали проясняться, и он перешел на бег, от чего брызги оставались размазанными пятнами на брюках. Он осилил последние несколько метров к зданию и, опираясь на стену одной рукой, пытался отдышаться, прежде чем осторожно зайти внутрь. В помещении царила кромешная темнота, значит, он был там один и прибыл первым. Он сел на холодный пол и обхватил дрожащими руками колени, прижимая к себе ближе и не замечая, как щеки снова покрывались соленой влагой. Опять испытание ожиданием, которое было для него неописуемой разрывающей душу горечью. Это чувство растекалось по венам, заполняя все то пространство, что оставалось местом надежды. Проходило по его ощущениям слишком много времени, он смотрел на часы каждую минуту, которая казалась ему вечностью. Так проходил час за часом, раздирающим душу на мелкие частицы и не давая возможности вздохнуть полной грудью. Снова сообщение. Он проверил его, думая, что написал Минхо, но нет… В нем была лишь одна строчка от отца: «Мы добрались до его щенка, он хотел сбежать, но теперь с ними покончено» Сынмин словно рухнул в пропасть своей накрывшей лавиной скорби. Он безумно хотел закричать, но вместо этого, единственное, на что был способен его разрушенный организм — это протяжный стон, жалобный и переполненный душераздирающим чувством потери. Минхо не придет, не вернется к нему, теперь он совершенно один в этом жестоком мире. Тело покрывалось мелкой дрожью, перенося душевные страдания, он не мог сконцентрироваться, его взгляд метался от этого сообщения к фото Минхо, которое светилось у него на экране. Это был единственный человек, кто держал его на плаву и не позволял погибнуть в бездне собственных мыслей и страданий, кто мог помочь и сам сложить голову лишь бы вызвать мимолетную улыбку. Черт, да даже никто никогда не говорил ему, как прекрасна его улыбка, каким трепетом она откликалась в его груди, кроме Минхо. Никто больше не спросит, как прошел его день, никто не заключит в теплые объятия на морозном ветру, никто не запустит в густые волосы ладонь и не будет шептать на ухо самые искренние слова о любви в полной темноте, где они оба обещали, что сохранят свои секреты и чувства между собой до конца своих дней. В его голове начали всплывать воспоминания об их последней встрече, о признаниях и надеждах. Их первые прогулки и бесконечные разговоры обо всем на свете, когда они забывали о том, какая именно причина свела их вместе. Как долго они привыкали к характерам друг друга и пытались найти компромиссы, чтобы не разжигать огня, ведь они были единственными друг для друга, кому они могли доверять. Эти нелепые и оттого очаровательные попытки проявления симпатии, где лишнее прикосновение посылало сотни крошечных мурашек. А потом по приходе домой бесконечное количество раз прокручивать это воспоминание перед сном. Как их забавляло прятаться от семей, чтобы сходить в кино на очередную премьеру, а потом объясняться, где они были. Юношами они постоянно дурачились, отвлекаясь от суровости мира, в которую тут же вновь погружались, как только приходило время расставаться. Тот самый долгий и мучительный момент их разлуки в восемнадцать лет был проверкой для обоих. Переосмысление и понимание, что им нужна помощь и поддержка друг друга как никогда. Как Сынмин несся к нему сломя голову, чтобы сказать, что для него это ничего не значит, что он готов любить его вне зависимости от того, кто его отец и что он вытащит его из всего этого кошмара. Как он клялся ему на коленях, что больше никогда не исчезнет и всегда будет рядом. И именно этот момент дал толчок к откровенному разговору и первому в жизни поцелую, окрашенному слезами счастья и отрицания, что такое произошло в реальности, а не в их мечтах. Как долго они потом смеялись, вспоминая те моменты, когда пытались скрыть свои чувства в страхе спугнуть и потерять даже дружбу. Их первое официальное свидание за городом, где бы их никто не нашел, было окрашено в закатные цвета с последними солнечными лучами того лета четыре года назад. Это были самые счастливые годы в их жизни. Они познавали себя и друг друга, раскрываясь уже с другой стороны. Первая ночь вместе, подарившая столько эмоций и шуточных моментов, которые они вспоминали все это время, когда выпивали. Как Сынмин смущенно рассказывал о своих желаниях, и с каким вниманием слушал его Минхо, готовый на все, лишь бы сделать своего любимого счастливым. Каждую ночь, проведенную вместе, не хотелось забывать, каждое прикосновение и каждый поцелуй отпечатывался самым трепещущим душу воспоминанием. В мыслях отчетливо появился переломный момент, когда им безумно хотелось рассказать семьям про их общение или просто сбежать вместе и любить друг друга, не думая ни о чем. Как они мечтали и строили планы о том, в какую страну хотят переехать. Но почему же они не сделали этого раньше… Сынмин обхватил голову и впился в собственные волосы с такой силой, что начал чувствовать, как теряет волосок за волоском. На улице начинало светать, силы полностью покидали его и без того практически безжизненное тело. Телефон разрывался от звонков отца, а сердце разрывалось от осознания. Он плакал и понимал, что слез больше не осталось, что как бы сейчас не корчился от боли, легче ему не станет, а все лицо нескончаемо щипало от соли. Эта горечь, смешанная с приятными воспоминаниями, заставляла начать задыхаться и причиняла боль, не способную оставить в живых его теперь насквозь израненное сердце. Он сам не заметил, как в его трясущейся руке оказался пистолет, который с мелкой дрожью приближался к грудной клетке. Это конец, в его жизни больше нет смысла: одна единственная ниточка, что сдерживала его от падения в пропасть, оборвалась. Ему больше незачем нести бремя своего существования. Одинокое выживание в холодном мире, когда держишься из последних сил ради любимого человека, теперь не имело никакой ценности и стимула продолжать скитания в поисках утешения, потерянного раз и навсегда. Выстрел, всего один, громкий и навечно оставляющий его душу в покое. Он забрал все воспоминания с собой, все тайны, что они хранили до конца своих дней, оберегая свою чистую любовь, так и не дождавшись своего «долго и счастливо». И, может, судьба будет к ним благосклонна и подарит возможность встретиться в следующей жизни, где их души не будут изранены, где любовь не станет их спасением и побегом из реальности, а будет наградой за все пережитое в этой одной из девяти попыток.