Последствия обморока

Тьма окутывала помещение. Только стол был едва освещен светом лампы, что так и резал уставшие глаза. Парень, сидящий за рабочим местом, уже битый час пересчитывал разные уравнения, подставляя значения в одни и составляя новые. Весь стол был усыпан разными записями, а мусорка была переполнена, поэтому под ногами так и валялись смятые бумажки, которых только с каждым часом становилось больше. Джон со злостью сминает очередную свою ошибку, отшвыривая её куда-то в сторону. Решив хотя бы на немного отвлечься, он тянется за кружкой с кофе, но прислонив её к губам, понимает, что она пуста, как и все её предшественники. От горького вкуса уже мутит, но доза кофеина хотя бы как-то позволяла не уснуть и закончить все начатое. Поэтому Харрис только занимает рот ладонью, в очередной раз начиная считать с начала, сверяясь со своими старыми записями и иногда постукивая по столу, чтобы собрать расплывающиеся мысли в одну кучу. Уже поздняя ночь, кажется, время ещё давно перевалило за полночь, но Дейв продолжал работать, что-то считая и записывая. Даже Джодах уже ушёл в комнату отдыха, бросив свои дела, приговаривая то, что доделает все завтра. Джон же себе такого позволить не может. Глаза болели от обилия цифр, голова уже нещадно болела от количества проведённых часов за работой, а живот иногда громко урчал, с мольбой напоминая своему хозяину, что ему надо хотя бы иногда питаться. Он не помнит, как срывается с места, путь до ванной тоже не остался в памяти и очнулся Харрис уже склонившись над унитазом, громко кашляя. Тошнить просто было нечем, но язык все равно резало от горько-кислого вкуса. Джон запоздало понимает, что это скорее всего желчь. Глаза закрыты плотной белой, все тело прошибает холодный пот и не важно, что ему очень жарко. Усугубляло положение ещё и яркий свет одинокой лампы, что горел белым светом, так и режа слезящиеся глаза. - Ты знал, что тошнота, это не очень хороший признак от твоего организма? - Дейву даже не надо поднимать взгляд на вошедшего, чтобы понять, кто это. Это тот, кого он сейчас хотел видеть меньше всего. На входе стоит Джодах, оперевшись на дверной косяк плечом и скрестив руки на груди. Он с едва заметным отвращением смотрит на парня в очках, что сидел сгорбившись над туалетом, дыша через раз и постоянно кашляя, в попытках выдавить из себя хотя бы что-то. Было сейчас огромное желание плеваться ядом в ответ, но сил на это просто не осталось. - Отъебись, это не твоё дело. - Плюется Харрис, поворачивая голову в сторону пернатого. Он весь дрожит, ели сдерживая себя, чтобы не обматерить старшего ещё сильнее. Но выдает только парень пару слов, отмахиваясь от чужого любопытного взгляда. - Иди куда шёл, не стой над душой. Пересилив себя, Харрис уперся ладонями в бочек, поднимаясь на ноги. Сил, на то, чтобы хотя бы стоять, нет, но он все равно упорно хватается руками за раковину, что была рядом, делая шаги в сторону выхода из ванной. Дейв, даже не удосужившись умыться, выпрямляется, делая вид, что он правит этой ситуацией. Это было его последней ошибкой. От такого количества нагрузки, перед глазами начало только больше плясать белых мушек, а голова стала тяжелеть. Всего на секунду он пытается прикрыть глаза, чтобы передохнуть, уже не чувствуя того, как падает в вовремя поставленные руки, которые спасли его от удара об холодный кафель ванной.

***

Это место ему смутно знакомо. Все те-же пол, потолок и отсутствие стен, только непроглядная пустота с редкими проблесками звёзд. Здесь всегда было очень холодно и тихо, будто никогда тут никто и не жил. Это убивало тех, кто здесь обитал, но жаловаться никто просто не смел. Силуэт же перед ним хоть и размыт, знаком да боли во всех суставах. Черная броня, зеленные полосы света или магии, взгляд, полный отвращения и сильные руки, державшие подобие кнута, только более тонкого. Харрис сидит на полу, низко склонившись вперед, с выпрямленными руками перед собой. Его торс оголен, а кофта просто небрежно брошена рядом. Как и всегда, Он стоит перед ним высоко задрав нос и смотря на него, словно перед ним ничтожество, что только и делало, что ошибалось. И не важно, что это и было так. Как и прежде, Он делает всего один взмах рукой, а парень уже глотает слезы, зная, что сейчас будет. Удар. Еще удар. Тонкая веревка в чужих руках не просто бьет, оставляя следы, а натурально режет кожу, разрывая ее до кровавых подтеков. Алая жидкость так и стекает вниз, пачкая белоснежные штаны своими отвратительными пятнами. Кричать нельзя. Это главное правило. Делай, что хочешь, кусай себя, затыкай рот одеждой, царапай пол, но не смей проронить и звука, который можно будет расценить, как протест. А удары все так и сыпятся на него, оставляя новые шрамы поверх старых, еще даже не успевших зажить. На этот раз он провинился на столько, что на двадцатом ударе просто сбивается со счета от боли, не в силах продолжать считать. Вторым правилом было: Никаких слез, это проявление слабости. С этим Джон справиться никогда не мог. И скорее всего, старший уже добавил в уме еще пар ударов, напоминая, что в этом месте правила нельзя было нарушать никогда. Так же была еще пометка, что нельзя препятствовать наказанию и любой странный или внезапный жест могут рассчитать, как сопротивление. За этим всегда следовало наказания в виде внеочерёдного удара по рукам, которые по правилам надо было держать выпрямленными перед собой. Три, четыре, пять. Он вновь сбивается, до крови прокусывая губу в попытке сдержать рвущийся наружу отчаянный крик. Считать это благословение свыше или нет, но эта пытка прекращается. Дейв не поднимает взгляда, ничего не говорит, даже дышать старается как можно тише и реже. Он только через силу встает, поднимая вместе с этим свою худи. Не брезгует, натягивает ее прямо так, молясь, чтобы за его шипение сквозь слезы не наказали вновь. А Он даже и не смотрит на него, свернув на руке веревку, мужчина просто развернулся, уходя куда-то вглубь этих мест. Харрис расценивает это как освобождение, поэтому до сих пор стоя на шатких ногах, он делает шаг в сторону, практически заваливаясь в портал. Мир ему не знаком, это просто какой-то огромный густой лес. Где-то рядом поют птицы, в реке плещется животные, а из-за горы слышится гул города. Но Джону на это плевать. Он сам не замечает, как с его уст срывается громкий крик, который постепенно перерастает в истерический смех, который так и резал горло, а горячие слезы обжигали все лицо.

***

Дейв просыпается, дергаясь от осознания того, что это был не просто сон. Он сминает в руках край одеяло, в зубах зажимая подушку, пытаясь сдержать слезы и рвущийся крик наружу. Сейчас парень в состоянии только дрожать, еще не осознавая того, что сейчас он лежит в своей кровати, вместо того, чтобы валяться на холодном полу ванной. Хотя бы чу-чуть придя в себя, Джон отталкивается от матраса, чтобы приподняться на руках и точно понять, что сон уже прошел. Одеяло скользит с его плеч вниз и только сейчас он осознает, что с него уже сошел третий пот, поэтому все под ним мокрое, как и он сам. Тело еще бьет мелкая дрожь, а голова не особо понимает происходящее, но это не отменяет того, что Харрис вспоминает последние, что было до его отключки, что его удивляет, ведь сейчас он видит перед собой свою постель, вместо положенной белой плитки ванной. Причина его недоумения сейчас сидит рядом, читая книгу. Джодаху сон был не нужен, но это не мешало ему оформить небольшую комнату отдыха, в которую он приходил побездельничать, пока Харрис отсыпался, будучи тем, кто нуждается во сне. Сейчас же, услышав копошение, Ави оторвал взгляд от текста, оставляя в книге закладку и складывая ее рядом с собой на стол. Он еще немного наблюдает за тем, как младший виснет, не осознавая, что произошло, начав говорить только в тот момент, когда пересекся с чужим непонимающим взглядом. - Знаю, ты сам сказал, это не мое дело и лезть я не буду, но я бы советовал тебе обратиться к мозгоправу. Ты пока спал, все бормотал себе что-то под нос, умоляя кого-то остановиться. И плакал все время. Я несколько раз поднимался, думая, что ты очнулся, но спал ты крепко. Ты когда вообще последний раз спал? – Джон, как полагается, дослушал его, только после этого упав обратно на кровать с громким охом. Продолжать лежать в насквозь мокрой одежде было не очень приятно, но сил у него подняться просто не было, как и сменной одежды в принципе. Джодах понимал, от его вопроса решили увильнуть, на что пернатый устало выдохнул, понимая, что если парень сам этого не захочет сказать, сам Бог из него это клешнями вытягивать не намерен. Он только постукивает коготками по столу, привлекая к себе внимание и ожидая того, как младший повернет голову в его сторону. - Если станет лучше, постарайся поесть, пока он еще горячий. – Ави указал пальцам на тарелку на столе, от которой так и поднимался пар и по которой Харрис мог предположить, что там суп. – Заставлять есть не буду, но не хочу опять наблюдать за тем, как ты в ванной блюешь посреди ночи. И вообще. – Джодах встал с насиженного места, приближаясь к кровати. Парень конечно же дернулся от такой внезапности, но не успел он чего-то сделать, как крылатый уже оказался рядом с ним. Присев на одно колено, Ави наклонился к лежащему и аккуратно убрав мокрые прилипшие волосы с его лица, поцеловал его в лоб. – Так я и думал. Пойду найду для тебя лекарства, у тебя скорее всего температура. И пока Харрис удивленно распахивает глаза, Самопровозглашенный Бог встает и быстро развернувшись, направляется к выходу из комнаты. Только крылатый растворяется в дверном проеме, как Дейв осознает то, что все это время был без очков и скорее всего, пернатый заметил чужие заплаканные глаза, в которых на секунду мелькнул страх. Как же он сейчас сильно надеться на то, чтобы Ави ничего не понял.