По-настоящему твой

︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎ ︎       Леви ворвался в кабинет с ноги и без стука.       Время тогда не шло.       «Привет, моя любовь,       Ты, вероятно, читаешь это прямо сейчас и думаешь: «что, чёрт возьми, сейчас произошло?». Поверил бы ты мне, если я сказал бы, что это приманка, и я на самом деле сейчас изменяю тебе?       Ты бы не поверил. Да, то, что ты видишь — это по-настоящему, и мне очень жаль, что я заставляю тебя пройти через это. Мне жаль, что я забрал жизнь ребёнка, подавающего столь большие надежды, а в итоге не смог справиться с грузом и тяжестью бытия. Мне жаль, что я не смог выполнить свою мечту и не смог отомстить за отца. Мне, правда, очень жаль заставлять тебя видеть нечто настолько отвратительное. Ты идеален и я очень сильно люблю тебя. Сказать честно, я не считаю, что я заслужил то, что ты мне дал. Заслужил ли я жизни, Леви? Был ли я тем, кто действительно заслуживал сыворотки? Должен ли был я идти до конца? Ты так легко отдавал и никогда не просил ничего взамен. Вина преследует меня даже тогда, когда я пишу это. Это мои последние слова тебе, и я думаю, что я перестану лгать тебе хотя бы немного.       Извини, если мой почерк ужасен, и если что-то выглядит неправильным, я знаю, как ты ценишь аккуратность. Я пишу в спешке. Я знаю, что у меня осталось не так много времени. Знаю, что у нас с тобой времени не осталось тоже. Я, правда, не хотел бы этого делать, но могу ли я продолжать идти дальше? Это никак не связанно с тобой и твоим выбором. Но и продолжать я больше не могу. Даже ради разведчиков, даже ради человечества, даже ради отца. Даже ради тебя. Это слишком. Ты был одной из немногих причин, по которым я смог продержаться в жизни ещё какие-то мгновения. И я люблю тебя за это. Ты дал мне кусочек жизни, о которой я и мечтать не мог.       Может быть, когда придёт твоё время, я увижу тебя снова, и мы сможем быть счастливее в месте, которое не такое жестокое, как наш мир. Войны будут бесконечными, до тех пор, пока все люди не вымрут. Я уже не уверен, были ли нашими врагами титаны, или же наши враги — это такие же люди, как и мы. Ради чего было пролито столько крови? Ради чего было потеряно столько жизней? Ради чего неведомая сила была передана именно мне? Я думаю, я мог бы быть с тобой где угодно, кроме Парадиза, я думаю, я мог быть счастлив, где угодно с тобой, только не в мире, который в итоге требовал от меня больше, чем я мог сделать, и даже больше того, чего требовал сам от себя я.       Ты был моим самородком золота, ты никогда не просил ничего, кроме моей души, моего тела и меня самого. Ты любил во мне всё, что мне иногда казалось, что ты притворяешься. Никто не должен быть таким великолепным, как ты, Леви. Я был бы рад быть с тобой в этом мире, и, может, прожить до самой старости вместе. Давай проживём вместо до самой старости? Ладно, глупый вопрос, я мёртв. Может быть, мы сможем быть вместе до самого конца в загробной жизни? Мне бы очень понравилось бы это.       Мне жаль, что ты, тот кто найдёт меня. Тысячу раз прости. Я так сильно люблю тебя. И я правда надеюсь, что ты не думаешь, что ты плох. Наоборот. Ты — надежда. Командование развед-корпусом передаётся Ханджи, уведоми её об этом. Не забывай иногда следить за Йегером и Аккерман, им тоже сейчас тяжело.       Навещай меня на выходных, хорошо? Расскажи мне всё, я буду здесь. Я всегда буду рядом с тобой.       Люблю тебя, по-настоящему твой,       Эрвин Смит.»       Это было первое «люблю» в их жизни. Они так никогда и не произнесли этого вслух.       Леви читал письмо, едва сдерживая потоки обжигающих слёз. В горле стоял ком, напоминающий о себе активными рвотными рефлексами. Он был готов сам убить Эрвина. Если бы было не так поздно. Леви смотрел на его труп с простреленным виском и на окровавленный пистолет, лежащий рядом. Титанья регенерация здесь не поможет.       Он притянул к себе обмякшее и остывающее тело ближе, не заботясь о том, сколько крови попало на его форму. В конце концов, это была не грязь. Это не было чем-то отвратным. Это была кровь Эрвина. Его Эрвина.       — Блять. Блять, блять, блять, блять, блять... Что же ты, блять, натворил, Эрвин.       Леви сильно дрожал, трясясь до той степени, что он ослабел. Он до последнего сдерживал слёзы, но у всего есть свои лимиты. Он ненавидел это признавать, но он был не железный, не кобальтовый, и даже не никелевый. Слёзы лились из глаз, нос горел. Леви крепче прижимал его тело к себе. Он хотел, чтобы тот хоть как-то отреагировал, прикоснулся. Чтобы как тогда, на границе жизни и смерти поднял свою руку, и задал вопрос в предсмертном бреду.       Он рыдал в мягкие волосы, пронося перед глазами все моменты, когда-то проведённые вместе с ним. Он вспоминал, как они дрались бок-о-бок на поле боя против титанов, вместе наблюдая за тем, как погибают их товарищи. Они вместе шли по горе из трупов.       Он опять потерял самого близкого человека. Может, это было его проклятием.       Леви с отчаянием скатился спиной по стене, всё ещё держа на своих руках труп с запекающейся кровью. Ноги стали ватными и больше не могли его держать.       Леви посмотрел в сторону пистолета ещё раз.