Борись…
Что? Чей это голос? Карл где-то уже слышал его. Такой мягкий, родной и ласковый. Как же давно он его не слышал. Вот только кто его хозяин?Борись, Карл…
Карл?.. Это ведь его имя. А ведь правда, как он мог о нём забыть, а этот голос это…Карл!
— Карл! — громкий голос вырвал юношу из плена собственного разума. Мысли, как птицы, в ужасе разлетелись в разные стороны, оставляя вместо себя приятную тишину. Веки казались неподъёмными, даже вложив все силы, вряд ли бы удалось их поднять. Левая сторона лица ощущалась горячее, нежели правая, тело же было каким-то ватным, а при попытке приподнять руку ту прострелило неприятными покалывающими мурашками. Торс чем-то был туго стянут. «Бинт» — тут же отозвался начинающий работать мозг. Всё же приоткрыв слегка глаза, Карл тут же их зажмурил их обратно, тихонько застонав. Солнечный свет больно бил по привыкшим к темноте глазам. — Солнце… — охрипшим голосом прошептал юноша. — Да-да, секундочку, — раздался голос где-то над головой. Подошва скрипела при ходьбе, так мало того, человек ещё и шагал по полу. Секунду спустя стало легче, человек занавесил окно, за что Карл был ему ужасно благодарен. Вторая попытка открыть глаза увенчалась успехом. Первое, что осознал юноша: он в медблоке. Как он тут оказался и сколько времени здесь провёл, память подсказывать отказывалась. Переведя всё ещё расплывающийся взгляд на второго находящегося в помещении, Карл с трудом узнал одного из близнецов, вот только, кого именно, пока разобрать не мог. — Как ты? Чёрт возьми, как же мы за тебя переживали, — Граймс почувствовал чужое прикосновение к своей руке: осторожное касание кожи к коже, мягкое поглаживание большим пальцем кисти. — Ты был без сознания три дня, Эмет давал весьма неутешительные прогнозы относительного твоего состояния. Была большая потеря крови… Блядь… Я не знал, что в теле человека столько крови. А ты тот ещё боец оказался… — Звучит так, словно ты надеялся на обратное… — Нет! — прервал его фразу юноша, сильнее сжав ладонь Карла в своей огромной, по сравнению с его, руке. — Что за бред ты несёшь, вот а? Кит и Тайлер сменяли меня, мы постоянно сидели тут, ждали, пока ты очнёшься. «Значит, это Майлз. А у него всегда были такие горячие руки?» — пронеслась мысль в голове Граймса, он он тут же забыл про неё, как про что-то ненужное. — Ладно-ладно, я просто неудачно пошутил. Три дня, значит, что тут случилось, пока я бессовестно дрых? — Ну, не считая того, что Ниган перебил всех мужчин в той общине, что на нас напала, то ничего особо интересного. Похороны, перераспределение зон ответственности и прочие мелочи. Кстати, посмотри, — Майлз кивнул на тумбу, что стояла около кровати Карла. Повернув голову, парень удивленно распахнул глаза, там было то, что он никак не ожидал увидеть — шляпа шерифа. Та самая, которую он надеялся выиграть у Паулы. Потёртая в некоторых местах, с оторванной звездой, но такая близкая по духу. Теперь у него была ещё одна вещь, что напоминала ему о прошлом, помимо старого фотоальбома, который мальчик бережно хранил в ящике у кровати. Если отбросить все мысли, то можно было представить, то эта та самая и что она всё ещё хранит запах одеколона отца. — Зачем она её тут оставила. Отнеси обратно, пожалуйста, — как бы ни было больно это говорить, но Карл должен был её вернуть. — Что? Зачем? Она подарила её тебе, к твоему выздоровлению… — Потому что я пообещал ей и должен сдержать слово. Я заберу её, когда выиграю. — Карл, это было её решение. Захотела — подарила. И я думаю, ты её больше обидишь. Иногда нужно уметь принимать чужие помощь и заботу. Никто не сомневается, что ты всё можешь сделать сам. Но это не обязательно, запомни это. Бывает, что люди просто хотят сделать тебе приятно, — сжав свою руку на руке Карла, Майлз отпустил его и поднял с пола оставленную сумку. Покопавшись в ней немного, он вытащил спелое красное яблоко и положил его на тумбу около шляпы. — Пойду позову Карсона, скажу, что ты очнулся. Не скучай, — махнув Карлу рукой, парень вышел из медблока, прикрыв за собой дверь. Переведя взгляд на тумбу, Граймс смотрел на оставленные там вещи. Он много раз наблюдал, как люди в Святилище заботятся друг о друге: супруги, дети и родители, да даже просто товарищи. Выражалось всё это в, казалось бы, обычных вещах: помочь найти необходимые вещи, угостить свежими фруктами и овощами, полученными за баллы, да обычными объятиями можно было сказать больше, чем словами. Несмотря на то, что в их общине было достаточно людей, нельзя было сказать, что они создавали много шума. Всё же то, через что пришлось пройти всем этим людям, сказалось на их поведении. Но, чёрт возьми, как же Карл устал жить шёпотом. Вспоминая свой самостоятельный год, то, как он говорил вслух сам с собой или же когда читал книги, лишь бы не сойти с ума от постоянной тишины. Однажды ему даже приснилось, что он разучился говорить, и, когда его нашли другие выжившие, Карл не смог сказать им и слова. Они приняли его за мертвеца и убили. Они били его топорами, отрезая кусочек за кусочком: сначала пальцы, потом кисти, а следом — руки и ноги. Мальчик кричал от боли, но не мог издать ни звука. Он помнил, как проснулся посреди ночи в ужасе и, не сразу отойдя ото сна, начал ощупывать своё тело, ища смертельные раны. Услышав, как открылась входная дверь, Карл даже не стал оборачиваться, Майлз же пошёл за Карсоном. Как же Граймс не любил врачей, но жить хотелось, так что приходилось терпеть все осмотры и прочие махинации со своим телом. — Ну вы только гляньте на него, я тут ему сладкого принёс, а наш бойскаут даже не повернётся. Блядь, парень, это как минимум невежливо, как думаешь? — голос резко разнился с тем, что себе уже представил парень. Обернувшись, он увидел того, кого и не думал бы тут встретить. Ниган собственной персоной стоял, облокотившись на дверной косяк. На нём не было излюбленной кожаной куртки, казалось, что она была неотъемлемой частью самого мужчины, но и без неё он выглядел сногсшибательно, и прекрасно знал об этом. Волосы, привычно уложенные назад, блестели от геля, в глазах же горели озорные искры, словно перед Карлом стоял не взрослый мужчина, а стащивший сладкое ребёнок, что делился своим «подвигом» с другом. — Судя по твоим глазам, ты не ожидал меня тут увидеть. Боже, Карл, ты разбиваешь мне сердце, — мужчина схватился за правую часть футболки и состроил грустное выражение лица, но его выдавали то и дело стремящиеся вверх уголки губ. — Какой талант пропадает, — пробормотал в ответ мальчик, но Нигану всё было слышно, — проблема лишь в том, что сердце слева, гений. — Чёрт возьми! Надо же было так проебаться, — низкий смех отскакивал от стен комнаты и, казалось, заполнял собой всё пространство. Как это обычно было и с самим мужчиной, стоило ему появится в каком-либо помещении, будь то просто комната или же рыночный павильон, как он наполнял его своим присутствием: громкий и чётко поставленный голос, харизма что лилась из него, как из рога изобилия, уверенность в себе, своих силах и своих людях. И это привлекало. Отойдя от двери, мужчина прошёл к кровати мальчика и уселся на её край, аккурат с ногами Карла. Только сейчас юноша заметил в его руках какой-то пакет. «Кажется, он говорил что-то про сладкое…» — пронеслась мысль в его голове, пока взгляд зацепился за таинственный пакет. — Эх ты, как бы ни старался казаться взрослым, а всё тот же маленький пиздюк. Ты, небось, постоянно к мамке бежал, стоило ей вернуться с магазина, да? «А что ты вкусного купила?» — писклявым голосом спародировал мужчина, что заставило Карла смутиться. — Ладно, пока ты не начал мысленно меня расчленять, ну или не только мысленно, держи, — протянул так заинтересовавший пакет Карлу. В нём оказалось несколько злаковых батончиков и, о боже, пара баночек шоколадного пудинга. — О, я уже вижу, как загорелись твои глаза. Ешь, пока зануда Карсон не заявился, он, конечно, и слова поперёк не скажет, но будет злобно смотреть мне в затылок, а это, знаешь ли, пиздец как неприятно. — Откуда всё это? — достав из пакета баночку, парень заметил на дне пластмассовую ложку. — Нашли при прошлой вылазке. Я забрал себе несколько, хотел позднее обмазать своих девочек шоколадом, блядь, как же это было бы ахуенно, представь себе! Особенно Френки со своими рыжими волосами, у меня аж в паху щекочет от этих мыслей! Но трачу его на тебя пацан, цени! — Карл видел девушек из гарема Нигана: длинные стройные ноги, упругие бедра и грудь. Каждая из них красавица как на подбор. Что было не удивительно, у лидера всегда было всё лучшее. Да и девочек он не обижал, насколько было известно Граймсу. Их семьи получали дополнительные баллы в качестве выкупа, как утверждал сам «муж», а девушки не знали нужды: жили в отдельных комнатах, получали одежду и даже украшения, что было непонятной для Карла роскошью. Ну и, конечно, лучшая еда. — Не думаю, что хотел знать о твоих постельных игрищах, оставь это для кого-то другого, — сняв платинку от пудинга, парень слизнул с неё прилипшую сладость и заметил, как за этим движением проследил мужчина, но не придал этому особого значения. Сейчас больше внимания привлекал аппетитный запах шоколада, что манил его из баночки. — Да ладно тебе, бойскаут, мужики делятся своими подвигами друг с другом. Батя что, тебе не говорил? — Чисто для справки, мне было одиннадцать, когда всё началось, и всякие «пестики и тычинки» особого интереса не представляли, да и к тому же… — слова Карла были прерваны стоном удовольствия, что вырвался с губ мальчика, когда он почувствовал сладость шоколада на своём языке. Прикрыв глаза, Граймс отдался этому чувству. Как же давно он не ел ничего сладкого! А говорить про шоколад и вовсе не приходилось. Кончик языка проскользнул по верхней губе, собирая капли вязкой субстанции. — Блядь, ещё один такой звук и прям тут в штаны кончу, — мальчик распахнул глаза и начал кашлять, подавившись от шока, вызванного этой фразой. — Выйди отсюда и не порти аппетит, а? — Ниган же от души хохотал над выражением лица Карла. — Ладно, парень, пока тебе не исполнится шестнадцать, я ни-ни. — Шестнадцать? — Возраст согласия. Но а сейчас поговорим о другом, — вся весёлость из голоса исчезла, словно её там и не было. В глазах же мужчины мальчик увидел стальной холод, сейчас рядом был уже не веселящийся Ниган, а разозлённый лидер. — Ещё раз ты полезешь в самое пекло, я отправлю тебя нянькой в детсад и ни о какой роли Спасителя ты можешь даже не мечтать, понял меня? Думаешь, возрастной ценз на вступление в отряды придумали просто так, и только ты такой умный и способный? Так я тебе скажу, что… — мужчина приблизился к юноше, буквально нависая над ним и давя на него не только физически, но весом своего авторитета. — Это. Не. Так. Обязанности в Святилище разделены соразмерно силе и способностям исполнителей. Независимо от того, женщина их выполняет, мужчина, ребёнок или старик. И ты, я напоминаю, сейчас относишься к рабочим, а точнее ты — работник склада. Не разведчик, не Спаситель и даже не сторож. И пока ты не получишь допуск от одного из лейтенантов, забудь об оружии и будущем в роли Спасителя. Понятно, бойскаут? — Более чем, но и ты пойми, люди бы умерли, я сделал то, что должен был сделать ради спасения места, которое считаю домом… — Блядь, я ему тут шанс исправиться даю, а он сука ещё и спорить будет. Парень, тут не может быть никаких «но», тут есть только «есть, сэр». Спрошу ещё раз, и очень блядь надеюсь получить правильный ответ. Понял, бойскаут? — Есть, сэр.