Прикоснись ко мне

−Успокойся, Бродяга, это мой гость. – повысил голос Бард. Вторя ему, в костре громко хрустнула ветка. Кудрявый браслетник вздрогнул и уставился на Бродягу со смесью любопытства и настороженности. Спорить с Бардом, когда тот начинал говорить таким тоном, было себе дороже, поэтому Бродяга счел за благо присесть рядом с Музой. Однако не отказал себе в удовольствии пробормотать под нос: −Сука гость… Бард смерил его строгим взглядом, и Бродяга едва сдержался, чтобы не показать ему в ответ язык. Муза, прекратив пялиться на браслетника, придвинулась ближе к брату и обхватила его руку своими маленькими теплыми ладошками. Коротко сжала, а потом принялась поглаживать пальцы. Бродяга с усилием перевел дыхание. Прикосновения сестры всегда приносили умиротворение. Особенно, когда Муза принималась ласково перебирать ему волосы. Но сейчас, перед браслетником, Бродяга не мог ей такого позволить. Барда понесло в его извечные байки, браслетник внимал ему с приоткрытым от удивления ртом, а Бродяга искоса рассматривал гостя. Чистенький, аккуратненький, аж противно. Сидел тут, посреди лагеря, в отвратительно голубом костюмчике, с уложенными длинными кудрями. Света от костра было вполне достаточно, чтобы Бродяга рассмотрел сложенные на коленях руки с длинными тонкими пальцами и коротко обрезанными ровными ногтями. Почему-то подумалось, что кожа у браслетника, наверно, мягкая-мягкая, пахнущая чем-то приятным. Бродяга скривился и задавил эту мысль в зародыше. Муза, словно почувствовав, что брата опять накрывает раздражение, положила голову ему на плечо и крепче сжала руку. Бродяга слегка расслабился, едва заметно подавшись ближе к сестре. Никто из расположившихся поодаль Волков не должен был заметить, что он сам льнет к ней. Каждый в лагере обязан думать, что он просто души не чает в Музе, а потому позволяет ей виснуть на себе. В сестре он и правда души не чаял, но вот насчет виснуть… Браслетник все сидел и трепался с Бардом, явно не собираясь никуда уходить, а Бродяга зачарованно пялился то на его волосы, то на руки, то на лицо. Специально их там, в Полисе, таких красивых выводят, что ли? Или это от того, что у них горячая вода прямо в домах? Пальцы свело от желания прикоснуться к пышным кудрявым волосам, проверить, какие они на ощупь – жесткие или мягкие. Какие у этого браслетника руки – холодные или теплые? Очертить резкую линию челюсти, чуть более плавную носа, прикоснуться к красивым губам. Сперва пальцами. Потом, возможно, ртом. Бродяга негромко ругнулся, вырвался из рук Музы и широкими шагами пошел прочь. Торчать рядом с браслетником и дальше было опасно. Оставалось только надеяться, что этот неженка из Полиса удовлетворил свое любопытство и больше не появится. Надежды Бродяги были обмануты буквально пару дней спустя, когда эта кудрявая напасть объявилась снова, одетая в этот раз куда практичнее – в бежевый комбинезон с карманами. Комбинезон явно шили специально по фигуре, иначе Бродяга не мог объяснить, почему вроде как рабочая одежда подчеркивала широкие плечи и тонкую талию браслетника. Волосы гость стянул в узел, но кудри держаться в нем не пожелали и парили вокруг головы легким пушистым облачком. −Где Бард? – бесстрашно поинтересовался браслетник, и у изгоя возникло нехорошее подозрение, что лагерь он уже считает едва ли не вторым домом. −Ушел. – нелюбезно буркнул Бродяга, подкидывая в костер еще хвороста. Не лень же этому кудрявому таскаться сюда ночью. Как только еще с мурзиками не встретился? −А Муза? – и не подумал смутиться браслетник. −Шляется. – так же угрюмо отозвался Бродяга, потом вспомнил улыбку сестры и все-таки смилостивился. – Скоро придут. −Мы в прошлый раз так и не познакомились. – браслетник бестрепетно присел на бревно совсем рядом и протянул Бродяге руку. – Меня зовут Икар. На протянутую ладонь изгой уставился с неподдельным изумлением. Бард рассказывал, что до Падения Неба было принято так здороваться. Неужели в Полисе сохранили этот обычай? −Бродяга. – все-таки выдавил он и осторожно коснулся чужой ладони. Рукопожатие у Икара оказалось крепким и уверенным, а ладонь широкой теплой и слегка шершавой. Отнимать руку Икар не спешил, и Бродяга почему-то тоже никак не мог разжать пальцы, внутренне обмирая от этого прикосновения. −Бродяга – это такое имя? – сморщил породистый нос Икар. Убери он сейчас руку, изгой не постеснялся бы рявкнуть что-нибудь обидное. Но тонкие цепкие пальцы по-прежнему сжимали его ладонь, и Бродяга неожиданно для себя ответил вполне мирно: −Прозвище. Меня зовут Персей. −Красивое имя. – одобрил Икар. От улыбки вокруг его голубых глаз обозначились тоненькие лучики-морщинки, уголки рта приподнялись вверх, и Бродяга разглядел на полной нижней губе два коротких, но глубоких шрама. Интересно, где под Куполом вообще можно получить шрамы? Пожатие они все же разомкнули. Бродяга мысленно обругал себя последними словами, но все равно застыл, глядя, как причудливо свет пламени играет в кудрях Икара. Браслетник явно проследил его взгляд, потому что вдруг вздохнул и потянулся к волосам, стягивая с них резинку. Мелкие пышные кудри рассыпались по плечам. Икар наклонил голову и проговорил: −Да трогай уже, не бойся. −Зачем? – опешил Бродяга, отклоняясь назад, как от Медузы Горгоны. Икар закатил глаза и усмехнулся: −Я же вижу, как ты на них смотришь. Трогай уже, и закроем эту тему. Бродяга фыркнул, но сил сопротивляться прямому предложению не нашел. Осторожно протянул руку, коснулся сперва кончиками пальцев. Потом осмелел и положил ладонь браслетнику на голову. Волосы были очень мягкими и пушистыми, а еще какими-то странно-легкими, словно так и хотели воспарить над головой хозяина. Икар ничего не говорил и не двигался. Только улыбался по-прежнему весело и понимающе. −Ты всем, что ли, потрогаться даешься? – съязвил Бродяга, осторожно поглаживая так и льнущие к ладони кудри. −Еще чего. – усмехнулся Икар. – Просто я вижу, что вы с сестрой, как мой друг. Не успокоитесь, пока то, что понравилось, не потрогаете. Бруту тоже мои волосы нравятся. Титаническим усилием воли Бродяга убрал руку, стиснул кулак и, глядя в костер, сказал: −Это же ненормально. −Нормально. – пожал плечами Икар. – Каждый познает мир по-своему. Кто-то глазами, кто-то ушами, кто-то на ощупь. Широкая ладонь браслетника легла Бродяге на плечо. Сжала коротко, но ощутимо даже сквозь плотную ткань куртки. Бродяга вздрогнул, но не отстранился. −И вообще я сам такой. – со смешком заявил Икар. Бродяга замер, когда браслетник коснулся его рукава. Осторожно потянул ткань вверх, открывая покрытую узором татуировки руку. Чуткие теплые пальцы принялись медленно обводить не очень ровные черные линии. Нащупали рубцы шрамов. −Кто тебя так? – тихо спросил Икар. −Вилорог. – дернул острым плечом Бродяга. – Гадкая тварь. Чуть руку не откусил. Пальцы Икара замерли в нерешительности, а потом скользнули по самому длинному и широкому шраму так легко и мягко, словно открытую рану обводили. −Ради чего вы каждую секунду рискуете жизнью? Бродяга повернул голову, сталкиваясь с показавшимися огромными глазами Икара. Глубоко вдохнул, пытаясь подавить невольный трепет от случайной ласки его прикосновений. −Ради свободы. – отозвался он и опустил глаза на платиновую полоску вокруг запястья Икара. Икар тоже взглянул на плотно обнимающее его руку, мигающее индикаторами кольцо. −Эта вещь тоже дала мне свободу. – хрипло выговорил он. Тишина повисла такая густая и плотная, словно между ними бетонная стена опустилась. Бродяга молча смотрел в постреливающий яркими искрами костер. Икар задумчиво вскинул глаза к черному полотну неба в разрыве древесных крон. Теплая ладонь браслетника по-прежнему лежала поверх покалеченной руки изгоя.