Выбор и последствия

      Мы сидели в очередной съемной квартире, обшарпанной и грязной. Обитателей дома можно было описать приблизительно также. Разговоры, голоса, стоны были слышны отчетливо: тонкие стены не приглушали звуки и шум.       На наших первых встречах я испытывала неловкость перед Ренато. Казалось, что я обманом заманивала святого отца в эти богом забытые места. Шептаться об общем деле под крики и ругань людей, которым хватало средств только на такое жилье, непросто.       Но и других вариантов не было — мы не могли видеться в публичных и приличных местах. Оставалось только договариваться об аренде на непродолжительное время, не привлекать внимание и не оставлять контактов. И к тому же маловероятно было встретить здесь кого-либо из Гнезда или Церкви.       В данную минуту казалось, что все вокруг меня медленно рушится. Я убеждала себя, что сделаю выбор после этой встречи, но обманывать себя уже не получалось.       Я предам Ренато и Церковь.       Я отгоняла от себя эту мысль ночами, пока не стала думать об этом и после пробуждения. Я выполняла и задания от Веспер, и задания от Ренато, и в голове каждый раз возникал выбор: Гнездо или Церковь.       Выбрать одно и сделать шаг навстречу — это только звучит легко. Но я знаю, что не могу просто выбрать одну сторону, предав при этом другую. Всю сознательную жизнь я работала на Церковь, принимала их идеалы за свои, забывала, кто я на самом деле.       Но Церковь никогда не примет меня, не простит мне мою сущность. Для их Бога я ведьма.       Но простят ли Веспер и обитатели Гнезда мое прошлое? Как они станут воспринимать милую и отзывчивую ловчую времени, когда узнают, как она попала к ним? Что это не череда случайных событий, которая свела нас, а план Кардинала?       Я сразу вспомнила, как встретила Шена в катакомбах Ватикана. Надо же, за решетку к нему случайно попадает именно ловчая времени. Такой редкий дар и вот так, в руки приближенного Веспер.       Какая удача.       Я вспомнила, как завязался разговор между мной и Шеном, как мы выбирались из подземного лабиринта вместе. Мне захотелось улыбнуться, но через мгновение я почувствовала резкую боль внутри.       Шен никогда не простит мне это. Никогда.       Я могла бы и дальше вновь и вновь перекручивать сотни мыслей в голове, но необходимо было собраться. Я на встрече с Ренато, и теперь играть роль союзника я буду перед ним.       Похолодевшие от страха руки я спрятала в карманы толстовки и перевела взгляд на человека напротив.       Молодой мужчина сидел в деревянном кресле, на его напряженное лицо с выступавшими на лбу морщинами падал тусклый свет торшера. Ренато выглядел здесь лишним. Слишком чистый для такой грязи. И, тем не менее, он здесь, готов выслушать отчет о проделанной работе.       Я специально села подальше от священника. Мне не хотелось, чтобы он увидел мое волнение. Я боялась, что он догадается, что что-то не так.       Ренато внимательно вглядывался в меня, а я пыталась понять, о чем он думает.       — Добрый вечер, Нова, — негромко поприветствовал мужчина и улыбнулся. Но, видимо вспомнив, зачем мы здесь, снова стал серьезен. — Есть ли что-то, что Вы хотели мне рассказать?       Стандартное начало диалога на наших «свиданиях». Я кивнула и начала сухо излагать информацию, из которой трудно было бы вычленить что-то стоящее, не вдавалась в подробности.       Священник внимательно слушал, но в какой-то момент нахмурился, из-за чего морщины на лбу стали заметнее. Я напряглась.       Не выдаю ли я себя случайно?       Сглотнув, я сжала дрожащие пальцы рук в карманах.       Но мужчина уже расслабился и сказал:       — Спасибо Вам, Нова. Вы проделали хорошую работу, несмотря на то, что на данный момент сведений мало. Сейчас я хотел бы подытожить сказанное и передать новые указания.       Священник стал поочередно делать выводы по пунктам моего «отчета», которые он выделил сам.       Я пыталась слушать Ренато, изображать причастность к делу. Мужчина говорил тихо и спокойно. За стеной раздался звук разбитой посуды, но он даже не моргнул. Я же нервно дернулась и уставилась в стену.       — Нова, — позвал меня священник. Я удивленно перевела на него взгляд. Он редко обращался ко мне по имени.       — С Вами все в порядке? — мягко спросил он.       — Да, — выдавила из себя я. Понимая, что ответ прозвучал неубедительно, я кивнула и добавила, — Не могу привыкнуть, что каждый раз в подобных местах вечно что-то происходит за стенами. Всё так слышно.       В памяти тут же всплыл эпизод, когда наш разговор прервали томные вздохи и стоны. Священник тогда остановился на полуслове, и мне показалось, что щеки его слегка порозовели.       Кажется, Ренато тоже вспомнил тот случай и смутился.       — Да, Вы правы, — ответил мужчина. Он позволил себе едва заметную улыбку. — Как некоторые верно подметили, стены здесь картонные.       Я попыталась улыбнуться в ответ.       — Союз Сожжения, судя по тому, что Вы рассказали, пока не планирует сделать то, что сможет нанести ущерб Церкви, но Кардинал решил… — священник продолжил говорить, и я, слушая, стала рассматривать мужчину.       Странно, но меня это успокаивало. Его невозмутимое выражение лица, спокойный голос, медленные движения. Я боялась, что выдам себя ненароком, но сам Ренато не вызывал у меня страха. Наоборот, где-то в глубине души, я была рада тому, что могу видеть его.       Я понимала, какой сложный выбор сейчас передо мной. И, как бы ни была наивна эта мысль, мне казалось, что Ренато будет единственным человеком, который не возненавидит меня.       Да, я предам его Бога. Но может священник поймет, почему я так поступила. Он испытал ко мне сочувствие в нашу первую встречу, когда увидел ожог на моей руке после ритуала. Разве такой, как он, может ненавидеть?       «Глупо, — с горечью подумала я. — Я ищу хотя бы одного человека, готового меня простить».       Скрывая чувство отвращения к самой себе, я продолжала всматривалась в Ренато.       «Он красивый, — промелькнула мысль. — Даже когда хмурится или преданно говорит о Кардинале».       О чем Ренато думал каждый раз на таких встречах?       Возможно, на самом деле он держался, чтобы не показать свое отвращение к такому отродью, как я? Или может молодому священнику и дела до меня никогда не было? Его задание — собрать и передать информацию, вот и все, а я уже решила выбрать его тем единственным, кто способен понять и простить взбалмошную ведьму.       Ренато служит Церкви уже давно. Вся его жизнь посвящена Богу. И моя жизнь была такой. Только я всегда слышала, что я не нормальный человек, а прокаженная.       В Союзе Сожжения мой дар считают особенным, а Церковь считает это проклятием. Я бы дальше служила Богу, если бы на ум не пришел вопрос, который сломал прочную стену из убеждений за мгновение.       Почему?       Можно задать еще множество вопросов после первого «почему».       Почему нас презирают?       Почему мы не имеем права ни на что?       Почему подвергаемся гонениям?       Я подумала об обитателях Гнезда.       Разве Хорхе — плохой? Разве он может навредить людям? Если только своими кулинарными способностями, и то не нарочно.       А Люсьен? Да, признаюсь честно, одно слово «вампир» будоражит все внутри, но не было случая, чтобы он причинил боль мне или другим людям.       «Веспер, Шен, Оникс, — с отчаянием я перечисляла имена в голове. — Они хотят добиться свободы, прав, ведь за нас решают, что дозволено, а что нет».       Католическая церковь имеет практически безграничную власть. Пойти против нее — отчаянный поступок, на который хватило смелости тем, кто с гордостью называет себя членом Союзом Сожжения.       «Я теперь в их числе, — с благоговением подумала я. — Как долго Кардинал пытался убедить меня в преступности и глупости плана Веспер, но теперь я знаю, кого поддерживаю на самом деле».       Кончики дрожащих пальцев слегка потеплели.       «Я докажу Союзу Сожжения свою верность. Примут они меня в итоге или нет, я хочу служить их делу».       — Нам нужно подумать том, как проводить встречи, если Веспер начнет подозревать Вас. Подобный формат, можно сказать, изжил себя, — сказал Ренато, прервав мои рассуждения.       Я снова лишь кивнула в ответ.       — Думаю, неплохо будет видеться в других местах, — священник слабо улыбнулся. — Вам больше не придется бояться шумных соседей.       Я невольно подняла брови.       Обычно Ренато вел себя очень сдержанно, говорил четко и по делу. Но сегодня казалось, что что-то изменилось. Мужчина шутил, улыбался.       В голове промелькнула еще одна дурацкая мысль:       «Ренато привык ко мне?».       — Какие варианты мы будем рассматривать? — спросила я.       — Скорее всего, передавать информацию в виде записок в «случайных» для наблюдателя местах. Следующая наша встреча пройдет в доме в трех кварталах отсюда.       Ренато внезапно встал. Я невольно выпрямилась, когда мужчина подошел ко мне.       — Вот, — он протянул мне небольшую карточку.       Я вытащила руку из кармана и хотела взять бумажку дрожащими пальцами, но случайно уронила ее.       — Ой, — я смутилась, чувствуя, как быстро забилось сердце.       — Ничего страшного, — зачем-то сказал Ренато, и мы оба потянулись за карточкой.       Наши пальцы соприкоснулись. Я тут же убрала руку.       Мужчина поднял карточку и вновь протянул мне. Я увидела, что Ренато улыбается, моя рассеянность явно его позабавила.       Нахмурившись, я аккуратно взяла бумажку, стараясь не коснуться еще раз теплой руки священника. На карточке был указан адрес и время встречи. Священник не озвучивал такие детали, вероятно, считал, что кто-то может подслушать.       Стараясь запомнить написанное, я бросила быстрый взгляд на мужчину. На мгновение показалось, что того смутила моя реакция. Ренато вел себя куда дружелюбнее, чем я.       — Запомнила, — наконец сказала я и протянула бумажку обратно.       Ренато, не касаясь моей холодной руки, забрал листок и положил в карман светлого плаща.       — Тогда до следующей встречи, Нова, — мужчина как-то странно выдохнул.       «Он расстроен?».       Пока я надевала пальто и поправляла одежду, Ренато отошел и стал искать что-то на полке. Я с осторожностью наблюдала за его действиями. Мужчина наклонился, и только тогда я поняла, что он пытается разжечь камин, едва заметный в слабо освещенной комнате.       — Вы разве не уходите? — я удивленно смотрела на священника. Мы не должны были выходить из квартиры вместе, обычно это делал кто-то из нас с разницей в полчаса или больше.       — По новому регламенту, я не должен уходить сразу же после Вас, — ответил Ренато, не поднимая головы. Он все еще пытался разжечь огонь. — Поэтому останусь тут до утра.       — Понятно, — только и ответила я.       «Ему не позавидуешь. Мне бы точно не хотелось провести ночь в этой квартире.       Интересно, как давно меняли здесь постельное белье?».       Я направилась в сторону двери, но Ренато прервал неловкое молчание между нами.       — Нова, — тихо позвал священник. — Погодите…       Я остановилась. Внутри свернулся тугой узел от страха. Я повернулась к мужчине.       Ренато стоял у стены. Ему удалось зажечь камин, и теперь по комнате тут и там прыгали огоньки света.       — Да?       Мужчина замялся. Мне казалось странным его поведение. Священника что-то тревожило.       — Простите, если это прозвучит грубо, — начал говорить он. — Но с Вами все хорошо?       Я опешила. Ренато всматривался в меня, и только сейчас я поняла, что он делал это всю встречу. И вопрос этот он задал не в первый раз, только тогда я восприняла его иначе.       «Наблюдает за мной?».       — Спасибо за беспокойство, — я постаралась улыбнуться и прозвучать убедительно. — Я просто немного устала.       — Простите, если мой вопрос задел Вас, — Ренато слегка поднял руки. Он выглядел так растерянно. — Не мог не заметить Ваше настроение, и подумал… — тут священник замолчал, и я поняла, что он решает, стоит ли ему продолжать. — Подумал, что Вам нужна моя помощь.       — Помощь? — удивленно переспросила я.       «Чего он добивается?».       — Вы — священник, Ренато, — сказала я. — Мне не нужна подобного рода помощь, но спасибо за беспокойство.       Мужчина не нашелся что ответить. Он кивнул мне, как кивала ему сегодня я весь вечер.       Я выстроила границу между нами. Мы не друзья с Ренато. Более того, теперь и находимся по разные стороны баррикад, только священник еще не знает этого. Как долго он будет оставаться в неведении?       Я почувствовала себя виноватой. Ренато искренне поинтересовался моим состоянием (и я не хотела сомневаться в этой искренности), и мне было приятно.       Но я больше не хочу притворяться. В Гнезде я то и дело играла роль. Когда люди делились со мной своими радостями и проблемами, я изображала заинтересованность. И сейчас мне мерзко от самой себя, когда я вспоминаю любой такой момент.       «Я выбрала сторону, Ренато теперь не мой союзник, а значит не нужно любезничать с ним. Иначе будет только тяжелее. Мне».       — До свидания, Ренато, — сказала я в дверях.       — До встречи, Нова, — тихо попрощался в ответ мужчина.       Как только дверь закрылась, Ренато вздохнул. Прежде, чем лечь, он долго смотрел в огонь. Его мысли были где-то далеко.