О пользе решафлов

когда на смену илье приходит камиль, мага, если честно, выдыхает с огромным облегчением. не потому, что результаты стали лучше, по этому поводу он рад отдельно. всё дело в мире. мага куколдом себя никогда не считал, более того, для него измена всегда была чем-то низким и аморальным. но это ведь не измена, если всех всё устраивает? камиль тоже устраивает. причём обоих. и не только как игрок, хотя, в отличие от ильи, адекватность которого была под очень большим вопросом и поиск её был той ещё задачей со звёздочкой, кома на его фоне выглядел как образец собранности и здравомыслия. но это главное для команды. для маги же главное то, что камиль мире… нравится? если колпакову вообще может нравиться хоть что-то, кроме как плеваться ядом во всех окружающих в радиусе атомного взрыва. и мага, да. мага ему нравится. но, как выяснилось, не он один. и халилов совершенно не против. кома приятный в общении, приятный внешне и имеет какую-то нездоровую потребность оголять верхнюю часть тела на огромную аудиторию. что конкретно из этого зацепило колпакова, мага не знает, но подозревает, что последнее. потому что там объективно есть, на что посмотреть. и безбожно залипнуть. мага был на сто процентов уверен, что он, вообще-то, однолюб, третий лишний и вообще это какие-то европейские извращения. но тонко — на самом деле вполне прямо — намекнувший мира, что, на минуточку, секс с мужчиной мага тоже считал извращением и собственное залипание на биктимирова перевернули его мировоззрение. что, собственно, даже к лучшему. хотя бы потому, что мира, всеми силами строящий из себя снежного принца, не чувствует себя виноватым. и пусть колпаков ухмылялся и отшучивался, во взгляде мага видел самые настоящие извинения, которые мира, в силу своей сучьей натуры, не в силах сказать вслух. но теперь всё в порядке. а ещё — с маги, наконец, свалилась часть ответственности за неуёмное либидо миры, которое с весной дало о себе знать в двойном объёме. ну, он так думал. ровно до момента, пока мира, с самым наглым видом, сидя верхом на коме, такой преступно одетый на контрастно полуголом камиле, не начинает требовать к себе удвоенное внимание. отказывать мире — грех, причём кара за него поступает обычно незамедлительно. а ещё мага просто не любит ему отказывать. ни в чём. ни сомнительных мувах на лайне, ни в третьем-не-лишнем, ни в сексе. потому что всё, что делает мира, обязательно принесёт удовольствия. кроме лейнинга, само собой, но это другая история. — мага. смотрит мира с совершенно блядским блеском в глазах, повернув голову. ухмыляется ещё так паскудно, точно змей-искуситель, и всё, что остаётся маге, это обречённо вздохнуть и повернуться тоже. смотреть на такого миру и не трогать — пытка, но мага выбирает самоистязание осознанно, не двигаясь с места, и смотрит-смотрит-смотрит за тем, как худые бёдра, затянутые в ткань, плавно двигаются на чужих, за тем, как камиль почти глаза закатывает, но руками к мире не лезет, потому что команды никто не давал. мага вообще удивляется этому — как же легко колпаков смог приручить ещё и кому. но камиль, кажется, ни секунды ни против, судя по тому, насколько довольным он сейчас выглядит. и мага ведь понимает его целиком и полностью — когда мира помимо суки включает ещё и сучку, тяжело оставаться равнодушным. — мага, блять. голос у миры недовольный, с нотками раздражения. так бывает всегда, когда мира теряет терпение. мага понимает — колпаков на пределе и очень-очень хочет к себе внимания. — ты так и будешь с-смотреть или сделаешь хоть что-то? это самое «хоть что-то» мага всё-таки делает. и для начала — поднимается с насиженного места и опускается на кровать рядом, лезет к мире руками, трогает бёдра и получает за это шумный, довольный вздох. и он — как сигнал к действию. вторая пара рук сжимает талию, лезет под футболку, гладит бледную кожу. снизу раздаётся смешок и мага своей рукой касается ладони камиля, призывая тактично заткнуться. дразнить миру вот так, насмешками, идея совершенно дурная, и коме это было сказано несколько раз, но его, как и в первый раз, бесконечно забавляет ситуация. мира — та ещё сука, которая пытается помыкать в постели сразу двумя, но камиль и, тем более, мага, знают прекрасно, что бывает дальше. знают, что лёд трескается, и знают, каким становится мира после этого. послушным — неправильное слово. мира как ураган, обуздать который в принципе невозможно. но он, как минимум, ругается в два раза меньше, меньше выёбывается и становится относительно ласковым. и этого более чем достаточно, чтобы терпеть его сучий характер до этого момента. и даже сейчас, от простых прикосновений рук, мира уже плавится, ластится к ладоням и игнорирует смешок камиля, что уже добрый знак. а дальше становится не до смеха. раздевать в четыре руки просто. ладони скользят по бледной коже, царапают короткими ногтями, оставляя едва заметные красные полосы, трогают везде, куда могут дотянуться. мира под этими прикосновениями растекается, позволяет себя касаться, сам подаётся рукам, то вперёд, к камилю, то назад, к маге. ёрзает нетерпеливо, дразнит сразу обоих, и первым сдаётся кома, ещё привыкающий к такому напору. мага про себя отмечает — камиль до безумия красивый, когда идёт на поводу мириных желаний. и прекрасно понимает, что сам мира в нём нашёл. мага отстраняется под недовольных выдох колпакова. ловит на себе его взгляд, брошенный через плечо, под ним же и раздевается, замечая, как всё недовольство сменяется совершенно сучьим желанием брать. именно брать, а не давать, потому что мира, несмотря на привычную для него позицию, остаётся главным и продолжает вести в любом случае, даже если поставить его на колени. но сейчас на коленях в равной степени себя ощущает что мага, что камиль. и обоих это устраивает. — подними жопу, а? — кома хлопает ладонью миру по бедру, призывая подняться, но сам поднимать не пытается. себе дороже. — в твоих интересах, чтобы я был без штанов. — где пожалуйста? — ты серьёзно? мага чувствует, как уголки губ дёргаются в улыбке. камилю ещё привыкать и привыкать. но у них достаточно времени. — пожалуйста, мира, подними жопу, — вздох у камиля трагичный и по одной лишь интонации можно понять, что он очень-очень хочет закатить глаза, но благоразумно решает этого не делать. и только после этого мира всё-таки решается приподняться. слезает с камиля, падается на кровать рядом, но делает это так, словно совершает величайшее одолжение в истории всего человечества. камиль, собственно, за это одолжение благодарен и сразу же им пользуется — стягивает мешающие спортивки, избавляется от ненужного сейчас белья и первым лезет обратно к мире. целует горячо, влажно, с неприкрытым желанием, и мага ловит себя на мысли, что откровенно этим любуется. потому что мира красивый. и кома красивый. вместе они сводят магу с ума с самом лучшем смысле. и мага не против даже просто посидеть рядом и посмотреть, подрочить на это абсолютно эстетичное порно, только мира уже выразил своё желание. и продолжает его выражать, потому что хоть он и целует кому взахлёб, закрыв глаза, но всё равно шарит рукой по кровати в поисках магиной ладони. и это не может не умилять. мага улыбается, тянется к чужой руке, сжимает и подносит к губам, касаясь даже сейчас прохладных костяшек. мира — всё ещё сука, но умеет выражать всё, что чувствует, даже без слов. — мне нужна рука, — только эту самую руку мага даже не думает отпускать первым. — ну, знаешь, для всякого. нет, я, конечно, могу… — не можешь. мира отрывается от камиля, смотрит на магу полупьяно, и нехотя отпускает чужую ладонь. и не прекращает смотреть даже тогда, когда мага поднимается с места и на заметно ватных ногах идёт к сумке, чтобы достать из неё смазку. все попытки приучить халилова не убирать её далеко не привели ни к чему и сейчас эта совершенно ненужная заминка отражается в недовольном мирином вздохе. но, к счастью для всех, в этот раз он выбирает никак это не комментировать. — как ты хочешь? маге, в общем-то, всё равно, с мирой хорошо всегда, но его желания он всегда ставит выше собственных. этот момент кома уловил сразу же, с первого раза, и сам охотно шёл на любые компромиссы. и то ли это мира так быстро его выдрессировал, то ли это собственный выбор камиля — для маги тоже загадка. — с двух с-сторон. на такой ответ камиль шумно выдыхает, только в этом вздохе мага слышит не удовольствие, а желание сказать что-то невероятно тупое в духе «как тебя ебать? куда тебя ебать?» с очень серьёзным лицом. камиль, собственно, в первый раз это и спросил. ну, или пре-первый раз, нулевой, потому что после такого вопроса ничего не состоялось. вот и сейчас мага смотрит на него, всем своим видом давая понять, что рот стоит держать закрытым, потому что когда доволен мира — довольны все, никто не поливается ядом и все наслаждаются временным затишьем. и кома выбирает прислушаться к безмолвному совету, кивает маге и также молча лезет снова руками к мире. трогает бока, гладит выступающую косточку на бёдрах, пока мага всё-таки открывает флакон, перестав неловко сжимать его в руках. — повернись на живот. второе «пожалуйста» мира не вытягивает, даёт маге совсем уж откровенную поблажку, на что кома тихо фыркает. колпаков отстраняется от него, поворачивается на живот, упирается коленями в кровать и выставляет задницу так призывно, что мага ловит себя на желании хлопнуть по ней, но всё-таки сдерживается. но камиль — нет. от своего языка, по крайней мере. — подвинься ко мне, — и, подумав с секунду, добавляет, наученный опытом, — пожалуйста. мира просьбу… даже не думает выполнять. смотрит снизу вверх, склонив голову на бок, и ухмыляется, как последняя сука. — сам двигайся. по взгляду камиля можно понять, что он задаётся лишь одним вопросом — что он вообще делает не так? мага ему, на самом деле, искренне сочувствует, но к мире нужно только привыкать. а ещё самому мире нужно привыкать и тогда коме откроется наименее колючая сторона. только никто не знает, сколько на это уйдёт времени. но камиль двигается. садится удобнее, позволяя мире оказаться у него между ног, бросает на магу короткий взгляд, словно уточняя, не ошибся ли он даже в этом, на что сам мага кивает ему — даёт понять, что всё в порядке. и только после этого камиль позволяет себе опустить ладонь на тёмный затылок. мира не трясёт головой, не пытается сбросить с себя руку, наоборот, подставляется ей, позволяет себя гладить, постепенно теряя весь свой образ наглой суки — он хочет внимания и всем своим видом даёт это понять. а затем — опускает голову вниз, жмется губами к основанию члена и мага ловит тяжёлый, судорожный выдох камиля. и это тоже сигнал к действию. мага льёт на пальцы смазку, растирает её, жмётся к анусу сразу двумя, потому что мире так нравится. а ещё потому, что колпаков пусть и немного, но всё ещё растянут с прошлого раза, и мага не думает о том, что сделает больно. пальцы входят легко и плавно под тихий мирин стон, довольный и жадный. он подаётся назад, навстречу руке, но мага плавно придерживает его за бедро, не давая лишний раз двигаться. — мир, я сам. ладно? вместо ответа — лишь тихое фырканье, которое мага принимает за согласие. хотя бы потому, что мира и правда прекращает дёргаться, сосредоточив своё внимание на камиле. маге со своего ракурса не видно, но он уверен — то, что там происходит, свело бы его с ума окончательно и бесповоротно. у миры язык длинный, разговорчивый, а когда он доходит до более плотских вещей, невозможно оторвать взгляд, пусть и глаза закатываются сами собой от удовольствия. примерно это и происходит с комой — он щурится, сжимает пальцы на тёмном затылке посильнее, то ли удерживая миру в узде, то ли пытаясь задать свой темп, дышит шумно через рот, пока мира своим ртом натягивается на член до основания. удержаться и не залипнуть на всё это действие тяжело и маге приходится себя одёрнуть. он всё ещё здесь, всё ещё тоже нужен мире. потому он вдыхает глубоко, отвлекаясь от похабных звуков снизу и не менее похабных сверху, берёт себя в руки, и мягко начинает двигать внутри пальцами. мира отзывается на это приглушённым, глухим стоном, от которого стонет уже сам камиль и лишь сильнее цепляется за пряди на затылке колпакова. а затем мага добавляет ещё один палец и мира вздрагивает всем телом, цепляется пальцами за простынь и, мага не видит, но абсолютно точно уверен, что принимает настолько просящий вид, что никто бы в это не поверил, если рассказать. но он не расскажет. пальцы двигаются внутри плавно и медленно, почти издевательски, но это — обычная для маги забота, пусть мира и плавится, желая получить больше, желая всё и сразу. но когда стон становится громче даже с занятым ртом, мага понимает, что тянуть дальше и правда сродни пытке. потому он вынимает пальцы, тянется снова к смазке, чтобы вылить сразу на член, без резинки — у миры вообще странный пунктик на них, ему хочется кожа к коже и, несмотря на всю свою брезгливость, чтобы прямо внутрь, пусть потом он и рычит, отмываясь и вымывая. мага обхватывает член ладонью, направляет головку к растянутой дырке и давит. мира под ним замирает, замирает и камиль, который, кажется, даже дышать перестал, зная уже, как сильно сейчас расплавит миру. и мага толкается внутрь. входит медленно, осторожно, одним толчком до самого упора. колпаков выгибается, стонет протяжно, сжимается на члене маги и глоткой сжимает член камиля, вызывая у комы резкий, судорожный выдох. камиль закатывает на мгновение глаза, отпускает чёрные пряди и цепляется за простынь уже сам, потому что пальцы сводит слишком сильно. и чтобы не причинить мире ненужную боль. только мага знает прекрасно — мире сейчас вообще наплевать. его мажет, размазывает от удовольствия, и всё, о чём мира может думать… на самом деле, мага лучше всех знает, что конкретно думать сейчас мира не способен от слова совсем. и это не то что бы минус. движения почти сразу становятся резкими, такими, какие любит мира, чтобы до вспышек перед глазами, до дрожи по всему телу и хрипящих стоном. и мага старается дать это в полной мере. камиль старается тоже, только ему стараться тяжелее вдвойне — мира сам двигает головой, сосёт глубоко и усердно, и всё, что остаётся коме, это лишь изредка подмахивать бёдрами по возможности, даже не настаивая на собственном темпе. мира и так справляется идеально. они все справляются идеально, на самом деле. и мага делает всё только лучше, обхватывая узкие бёдра, сжимает их так, что точно останутся следы пальцев, и резко натягивает миру на себя до основания с шумным, почти скулящим стоном, кончая глубоко внутрь. ему жарко, душно и нечем дышать, но он не позволяет себе остановиться, пока не чувствует, как мира сжимается на нём и замирает под хриплый стон камиля. и только после этого выходит. мага валится на кровать, сгребает под бок миру, едва соображающего, и тычется носом во влажный от пота загривок. пытается отдышаться, жмурится, впитывает дрожь чужого тела и инстинктивно пытается успокоить, прижимая миру к себе за талию только ближе. на собственной руке он ощущает чужую, горячую и сильно, и устало, но довольно улыбается. — охуенная трипла выходит, — камиль хрипит, вдыхает глубоко и резко выдыхает с каким-то облегчением. — есть момент. — а дашь мне миру на лайн в триплу постоять? мира, ещё не до конца подающий признаки жизни, находит в себе силы открыть хотя бы один глаз, но и этого достаточно, чтобы посмотреть на кому то ли как на идиота, то ли как на смертника. — а может ты на хуй п-пойдёшь? — справедливо. теперь от смешка не может удержаться уже мага. всё-таки, что мире, что камилю ещё привыкать и привыкать друг к другу.