Останься со мной

Возвращение Крокодайла было встречено загадочной ухмылкой Дофламинго, который, казалось, наслаждался тайной отсутствия Крокодайла. — хм, тебя не было пять месяцев. Где ты пропадал? — загадочно ухмыльнулся Дофламинго смотря на то как Крокодайл стоит в дверном проёме двери — неважно, — буркнул Крокодайл и направился к Дофламинго, который проснулся от ощущения что кто-то рядом с его спальной Когда хватка Дофламинго ослабла, Крокодайл обнаружил, что бесцеремонно упал на пол, его тело протестовало от внезапного удара слабым ворчанием. Его взгляд оставался прикованным к блондинке над ним, в глубине его глаз мелькала смесь раздражения и предвкушения. Хотя он неохотно признавал необходимость отдыха, его разум гудел от электрического напряжения, которое висело между ними, зажигая внутри него огонь, который отказывался погаснуть. — Есть и другие желания, которые требуют нашего внимания, Доффи Дофламинго впивается в сухие губы властным грубым поцелуем, размыкает их и вторгается, как полноправный хозяин к себе домой. Крокодайл сердито рычит, оттягивая длинные светлые волосы на затылке Шея Дофламинго пахла свежим потом и терпким, мускусным запахом, от которого мышцы живота сладко напряглись. Крокодайл медленно провёл носом вдоль бешено бившейся жилки, чётко видной под кожей, но не прикоснулся ни губами, ни языком. Он хотел, чтобы наглый эгоистичный ублюдок попросил его, умолял и обещал сделать что угодно ради мимолётной ласки. Коротко длинные волоски за ушами стояли дыбом, чуть тронешь — и Дофламинго встряхнёт, как от глубокого минета. — Кроки, я чую от тебя запах крови, — лукаво произнёс Дофламинго — скоро сам узнаешь, — ответил Крокодайл. Его перстни путались в волосах Дофламинго, его пальцы мягко зацепили волосы блондина и они снова слились в горячем и головакружающем поцелуе. Они уже лежали на кровати. Запах крови, вплетенный в кровать, стал сильнее, заставив Дофламинго обеспокоенно нахмурить лоб. Периодическая дрожь Крокодайла намекала на дискомфорт, как будто что-то его кололо. Почувствовав беспокойство своего партнера, Дофламинго деликатно снял с Крокодайла шубу, отбросив ее в сторону. С тщательной точностью пальцы Дофламинго провели по пуговицам рубашки Крокодайла, намеренно расстегивая каждую. Когда последняя пуговица поддалась, улыбка Дофламинго расширилась, обнажая перевязанный живот под рубашкой Крокодайла, молчаливое свидетельство той борьбы, которую он пережил. — Малыш Кроки, опять попал в передрягу? — лукаво и насмешливо поинтересовался Дофламинго смотря на живот Крокодайла Хитрый и насмешливый вопрос Дофламинго о состоянии Крокодайла вызвал молчаливый ответ стоического человека. Вместо этого Крокодайл перекатился на живот, обнажив повязки, закрывающие его спину, молча приглашая Дофламинго позаботиться о его ранах. С осторожным любопытством Дофламинго начал развязывать повязки, обнажая свежие и болезненные раны, портившие когда-то гладкую кожу Крокодайла. Следы от кнута украшали его спину, свидетельствуя о жестоком обращении в Импел Дауне, которое он перенес, но больше всего внимание Дофламинго привлек свежий малиновый шрам. Было ясно, что это ранение было недавним, скорее всего, полученным в жестоком бою с пиратом или бандитом. — Тот врач которого я нашёл, оказался шарлатаном. Он не смог мне нормально продезинфицировать эту рану и поэтому я пришёл к тебе, - отозвался Крокодайл, в его голосе звучала смесь разочарования и надежды на помощь Дофламинго. — Крок-ублюдок, а я то думал что ты пришёл ко мне потому что ты скучал по мне и хочешь от меня секса, а ты хочешь меня эксплуатировать, — пожаловался Дофламинго, мускул не дрогнул на его лице Крокодайл молча лежал ожидая ответа. Выражение лица Крокодайла оставалось бесстрастным, пока Дофламинго высказал свою жалобу, и в уголках его губ играла тонкая ухмылка. Он ожидал насмешек Дофламинго, прекрасно зная сложности их отношений. Ему было стыдно признать что он нуждается в помощи Дофламинго, но не только нужда в дезинфекции раны и дальнейшей заботы правило Крокодайла к Дофламинго, что-то большее. — Ладно, Кроки, я окажу тебе помощь В ответ на неохотное согласие Дофламинго помочь, ухмылка Крокодайла слегка расширилась. Он знал, что за фасадом насмешки скрывалась готовность помочь ему, свидетельство сложного танца, который они разделяли. — Спасибо, Дофламинго, — пробормотал Крокодайл, его голос был пронизан искренней благодарностью, с оттенком чего-то большего, чего-то невысказанного между ними. — иди в ванную, хочешь прими долгий душ, там ещё лежат горячие полотенца, как ты любишь. Халат не надевай, не стесняйся выйти ко мне голым. Пока ты будешь мыться я подготовлю бинты и мази для дезинфекции, — без эмоционально проинструктировал Крокодайла Дофламинго Крокодайл встал с постели и направился в ванную Как приказал Дофламинго, Крокодайл встал и направился в ванную. Его шаги были медленными, обдуманными, и он вел себя целеустремленно, спокойно принимая заботу Дофламинго. Как только Крокодайл исчез в ванной, Дофламинго не мог не пристально смотреть на искажённый гобелен изуродованной спины Крокодайла. Его взгляд был смесью восхищения и зависти, зацикленного на остатках физических мучений, причиненных его любимому спутнику. Под кипящей ревностью и горечью Дофламинго всплыли более глубокие и сложные эмоции – бурный вихрь собственничества и тоски. Несмотря на стоический вид, сердце Дофламинго болело от осознания того, что он не может стереть шрамы, портившие плоть Крокодайла, напоминания о встречах, находящихся вне его контроля. Пока он готовил бинты и мази с отработанной эффективностью, в разуме Дофламинго метались противоречивые эмоции. Он жаждал объявить Крокодайла своим, оставить свой неизгладимый след на этом манящем холсте кожи. Тем не менее, он также возмущался вторжением других, тех, кто осмелился захватить то, что он считал своей территорией. Мысль о чьем-то прикосновении к телу Крокодайла разожгла в нем огонь собственничества, заставив его вернуть себе то, что, по его мнению, принадлежало ему по праву. С каждым мгновением желание Дофламинго владеть Крокодайлом, телом и душой, разгоралось ярче, подпитывая его решимость защитить его от дальнейшего вреда и утвердить свое господство над любым, кто осмелился оспорить его притязания. Ревность и недовольство смешалось внутри Дофламинго. Опять кто-то оставил свой след на теле Крокодайла, те следы страсти которые оставляет Дофламинго на этом теле исчезают, а эти рваные и продолговатые раны оставленые чужими — нет. Крокодайл вышел из ванны более свежим. Тёплая вода и хороший душ смогли сделать своё дело. Крокодайл стоял перед Дофламинго, тепло душа все еще прилипало к его коже, его взгляд был неподвижен, пока он переносил дискомфорт процесса дезинфекции. Каждое шипение, сорвавшееся с его губ, было свидетельством его стойкости, молчаливым признанием заботы Дофламинго. — Где же ты был столько месяцев? Сколько бы я не посылал своих подчиненных на твои поиски в итоге находили их трупы, а когда я старался по их трупам найти твои следы, эти следы резко обрывались, — удрученно поинтересовался Дофламинго приступая к перевязыванию спины бинтами Пока Дофламинго обрабатывал его раны, Крокодайл слушал его вопрос с непроницаемым выражением лица. Месяцы разлуки тяжелым бременем легли на них обоих, между ними пролегла пропасть тоски и неуверенности. — У меня были свои причины, Дофламинго, — загадочно ответил Крокодайл низким и загадочным голосом. Он не предложил никаких дальнейших объяснений, зная, что некоторые истины лучше оставить невысказанными, погребенными под слоями тайны и желаний. С каждым наложением повязки взгляд Дофламинго задерживался на спине Крокодайла, тихая скорбь о потерянных моментах и ​​шрамах, украшавших его бледную кожу. Тем не менее, среди боли тоски сохранялась искра собственничества, молчаливая клятва защищать то, что принадлежало ему, любой ценой. С каждым деликатным движением рук Дофламинго, когда он обрабатывал раны Крокодайла, по нему пробегала дрожь ощущений, смешивающаяся с болью от ран. Он подавил шипение боли, не желая выдавать уязвимость, скрывавшуюся под его стоическим фасадом. — Доффи, я ведь пришёл не только за тем чтобы ты за мной поухаживал, — тиха произнёс Крокодайл когда Дофламинго затянул повязку на его спине Их лица уже были рядом, Крокодайл смотрел на Дофламинго с желанием и нотками благодарности. Крокодайл взял в свои зубы нижнюю губу Дофламинго и оттянул её, затем Сэр целомудренно быстро поцеловал Дофламинго в губы пытаясь раззадорить его — Кроки, если ты и вправду хочешь со мной секса, то ты потерпишь до конца этого месяца, — с усмешкой прошептал Дофламинго, резко вся похоть и желание Крокодайла улетучились оставив после себя не понимание происходящего Крокодайл начал перебирать возможные варианты в голове. Проверка на верность? Тупая птица банально не хочет его отпускать? Или этот ублюдлок хочет установить власть и контроль над Крокодилом Глаза Крокодайла слегка сузились, в их глубине плясала вспышка замешательства, когда слова Дофламинго хлынули на него, как внезапный ливень, погасив пламя желания, которое горело в нем всего несколько мгновений назад. Его разум метался, пытаясь справиться с неожиданным поворотом событий, пытаясь найти скрытый смысл загадочного обещания Дофламинго. Однако, как бы он ни старался, Крокодайл оказался не в состоянии разгадать загадку, лежавшую перед ним. Со смиренным вздохом он слегка откинулся назад, выражение его лица было маской настороженного нейтралитета, когда он изучал черты Дофламинго в поисках любого намека на обман или скрытые намерения. — Я буду держать тебя в этом, — ровно ответил Крокодайл, его голос не выдавал никакого смятения, которое бурлило внутри него. — Но до тех пор, я полагаю, мне придется найти другие способы занять свое время. Призрак ухмылки заиграл на его губах, когда он наклонился ближе, дразнящее обещание того, что должно было случиться, тяжело висело в воздухе между ними. — помнишь моего младшего брата? — Дофламинго немного похолодел от воспоминаний про своего младшего брата, но ухмылка только расширилась, — он меня предал, и ты знаешь какая участь его постигла. Выражение лица Крокодайла оставалось бесстрастным, хотя при упоминании Донкихота Росинанта по его спине пробежал холодок. Он понимал вес слов Дофламинго, скрытую угрозу, тяжело висевшую в воздухе, словно грозовая туча, готовая взорваться. Взгляд Крокодайла стал жестким, в глубине его глаз мерцал проблеск неповиновения, когда он слушал слова Дофламинго. Тонко завуалированная угроза, пропитанная собственничеством и манипуляциями, только разжигала огонь бунта, который тлел внутри него. Медленным, обдуманным движением Крокодайл поднялся на ноги, его поза излучала ауру спокойной власти, когда он встретился взглядом с Дофламинго. Его слова повисли в воздухе как вызов, молчаливое заявление о своей автономии и отказе от контроля. И все же под видимостью неповиновения внутри него вспыхнула искра предвкушения, жаждущего увидеть, как Дофламинго отреагирует на его неповиновение. — Я не собираюсь предавать тебя, Доффи, — ровным голосом ответил Крокодайл, в его голосе прозвучал оттенок стали. Его взгляд смотрел на Дофламинго с непоколебимой решимостью, молчаливый вызов эхом отдавался в глубине его глаз. Хотя угроза гнева Дофламинго зловеще нависла над ним, Крокодайл отказался сдаться, решив отстоять свою независимость и бросить вызов цепям манипуляций, которые пытались связать его. — Твоё неповиновение меня только заводит, — в шёпоте голоса Дофламинго звучала игривость. Крокодайл почувствовал волну противоречивых эмоций, захлестнувшую его при словах Дофламинго. Смесь желания и опасений танцевала под его кожей, как лесной пожар, разжигая первобытный голод, пульсирующий с каждым ударом его сердца. Он не мог отрицать опьяняющую привлекательность присутствия Дофламинго, необузданную силу и магнетическую харизму, которые, казалось, притягивали его, как мотылька к пламени. И все же под поверхностью сохранялось чувство беспокойства, гложущее сомнение, нашептывавшее об опасностях, скрывающихся под фасадом игривого подшучивания. С тихим вздохом Крокодайл заставил себя отбросить свои сомнения, позволив себе окунуться в пьянящий прилив адреналина, хлынувший по его венам. — Ладно, Кроки, тебе надо выспаться, — тиха прошептал Дофламинго и лёгким движением уронил Крокодайла на подушки смотря на него сверху. Крокодайл сощурился. Ближайший месяц ему придётся торчать здесь в ожидании когда Дофламинго будет втрахивать его в подушки. *** Этот месяц прошёл мучительно Обычно Дофламинго предлагал секс и нехотя с вялостью Крокодайл соглашался, а сейчас ему это нужно было, у него не было секса пять месяцев. Разочарование Крокодайла кипело под поверхностью, пока он переносил мучительное течение времени. Впервые за целую вечность он почувствовал, что жаждал прикосновений Дофламинго, тосковал по интимной связи, которую они разделяли. Однако, к его ужасу, Дофламинго, казалось, держал его на расстоянии, лишая его освобождения, которого он так отчаянно искал. Хотя передышка на Дресс Розе давала временный выход из хаоса их обычной рутины, она также оставила Крокодайла болезненно брошенным и одиноким. Обычно их секс инициировал Дофламинго, а Крокодайл соглашался на его ухаживания со смесью нежелания и ленивой снисходительности. Но теперь, когда месяцы прошли без малейшего намека на секс, тоска Крокодайла росла с каждым днем. И хотя Дофламинго таил свои собственные желания втрахивать в подушки Крокодайла до тех пор, пока тот не затаил дыхание и не стал умолять о большем, он оставался непоколебимым в своей решимости ждать до конца месяца, наслаждаясь предвкушением их воссоединения. Для Крокодайла каждый день без прикосновения Дофламинго казался вечностью, но он находил утешение в осознании того, что их воссоединение будет еще более приятным в ожидании. Но вот настал месяц последних чисел Помещения освещалось лучами, которые проникал через окна достигающих до каменного пола. Крокодайл сидел за столом и маленьким ножиком разрезал яйцо пашот, он наслаждался запахом недавно приготовленного блюда. Бокал замкнул о блюдце и Крокодайл закрыв глаза в наслаждении когда тёплая жидкость разлеглась по его телу. Всё же завтракать в тишине это прекрасно. Поставив кружку с кофе обратно на фарфоровое блюдце, он взял в руку вилку и ловко подцепив отрезанный кусочек от блюда Сэр с удовольствием поднёс его к своему рту, нежный кусочек растворился во рту принося наслаждение. Но завтрак Крокодайла испортил приход Дофламинго в обеденную комнату. Дофламинго подозрительно ярко ухмылялся подходя к обедающему Крокодайлу. — Кроки, сегодня вечером я жду тебя у себя в комнате, — хитро прошептал Дофламинго Сердце Крокодайла пропустило удар, когда слова Дофламинго вызвали у него волну предвкушения. Отложив посуду, он встретил взгляд Дофламинго со смесью удивления и желания, воздух между ними потрескивал от напряжения. Хитрая ухмылка тронула губы Дофламинго, его глаза озорно загорелись, когда он наклонился ближе к Крокодайлу. Обещание их предстоящей встречи тяжело висело в воздухе, разжигая внутри Крокодайла огонь, грозивший поглотить его. С легким кивком в знак подтверждения Крокодайл почувствовал, как прилив волнения затопил его вены, его разум уже метался в фантазиях о том, что ожидало его за закрытыми дверями. Крокодайл сохранил своё холодное выражение лица, хотя он испытывал трепет от осознания, что месяц долгих ожиданий был не напрасен. Он сделал вид, что не заметил Дофламинго и продолжил ловко одной рукой завтракать. — Кроки, обрати на меня внимание, или ты сейчас будешь голым лежать на столе, — сладко провозгласил Дофламинго Пульс Крокодайла ускорился от многообещающих слов Дофламинго, его разум мгновенно вызвал яркие образы их тел, переплетенных на столе, охваченных страстью и желанием. От этой мысли по нему пробежала дрожь предвкушения, разжигая пламенное желание, которое грозило поглотить каждую его мысль. Слегка прикусив нижнюю губу, Крокодайл встретился взглядом Дофламинго, в его глазах тлела смесь желания и решимости. Хотя его предпочтение мягкой постели было хорошо известно, перспектива потакать своим желаниям прямо здесь и сейчас вызвала волну возбуждения, пробежавшую по его венам. — Я приду к тебе ровно в семь часов вечера, — строго, но с желанием ответил Крокодайл Тем не менее, с твердостью, которая противоречила его внутреннему смятению, Крокодайл сохранял самообладание, предлагая размеренный ответ, который маскировал пылающий внутри него голод. Когда Дофламинго ушел с понимающей ухмылкой, Крокодайл остался один, чтобы насладиться давним обещанием того, что ожидало его этим вечером. С каждым мгновением предвкушение росло, разжигая пламя желания, которое грозило поглотить его целиком. И когда назначенный час приблизился, Крокодайл обнаружил, что отсчитывает минуты, прежде чем сможет, наконец, поддаться опьяняющему очарованию прикосновения Дофламинго. *** Уже было семь часов, Крокодайл подошёл к двери комнаты Дофламинго. Сохраняя правила приличия постучался в дверь и Дофламинго открыл дверь. Он молча положил свою руку на талию Крокодайла и легонько подтолкнул Крокодайла к себе. Когда Сэр поддался мимолётной ласке и зашёл в комнату Дофламинго закрыл за собой дверь, это была точка невозврата — Мой терпеливый Кроки, твои ожидания оправдаются, — ласково прошептал на ухо Дофламинго и закусил мочку уха Крокодайла — Я надеюсь, — Сэр молча поддался влечению и просто наслаждался Дофламинго аккуратно снял с Крокодайла шубу, тяжёлая, и уронил её на пол. Сэр цокнул языком и его брови надломились на переносице, ведь Дофламинго медленно кончиком носа начал проводить по его шеи пытаясь поймать момент, чтобы коснутся своими тёплыми губами его шеи. Сэр сдержал короткий стон наслаждения когда почувствовал на своей бледной коже мягкие губы и последующий алый поцелуй Дофламинго мягко уронил Сэра на подушки и тот немного поморщился. Дофламинго начал медленно чуткими пальцами расстегивать пуговицы сочетающимися с цветом рубашки Крокодайла. Рубашка, а затем и штаны с нижним бельём были брошены на пол. Дофламинго тяжело вздохнул, остались бинты на теле любовника, Сэр вздрогнул когда Дофламинго стараясь как можно аккуратнее снимать с него бинты, постепенно заживающие раны на спине начали щипать, особенно огромный подрез кинжалом на спине от бандита. Затем и бинты были сброшены на пол, а ведь Дофламинго старался когда завязывал бинты на Крокодайле с непривычной заботой. У Крокодайла перехватило дыхание, когда прикосновение Дофламинго зажгло в нем яростное пламя желания. Каждая ласка вызывала дрожь удовольствия, пробежавшую по его телу, разжигая огонь, пылавший между ними. Безмолвно кивнув, Крокодайл отдался опьяняющему очарованию объятий Дофламинго, его сердце колотилось от предвкушения. Когда Дофламинго умело раздевал его, Крокодайл почувствовал прилив возбуждения от интимного прикосновения их кожи друг к другу. Затянувшиеся шрамы и раны служили напоминанием о битвах, которые они пережили вместе, только усиливая их связь. Со смесью удовольствия и боли Крокодайл позволил себе окутать себя теплом объятий Дофламинго, его тело охотно откликалось на каждое прикосновение и ласку. Когда они погрузились в плюшевые подушки, чувства Крокодайла были охвачены пьянящим ароматом желания, витавшим в воздухе, доводя его до грани экстаза Крокодайл подцепил пальцами очки Дофламинго, тот ворчал, но позволил брюнету снять с себя солнцезащитный очки. Очки Дофламинго, это его защита, та же защита, что и у Крокодайла в виде его золотого крюка. Крокодайл неприлично долго смотрел на мягкий, но серьёзный взгляд Дофламинго, который пристально смотрел на Крокодайла Держа в руке очки Дофламинго, Крокодайл не мог не почувствовать прилив восхищения перед человеком перед ним. Их взгляды встретились в молчаливом обмене взглядами, каждый проникал в глубины души другого со смесью любопытства и желания. Медленным, обдуманным движением Крокодайл снял очки Дофламинго, обнажая уязвимость, скрытую за уверенным фасадом. Он восхищался мягкостью взгляда Дофламинго, который так отличался от той резкой напряженности, которую он привык видеть. На мгновение время, казалось, остановилось, когда они смотрели друг другу в глаза, каждый молча признавал невысказанную связь, которая связывала их вместе. В этот краткий момент уязвимости Крокодайл почувствовал, как его охватило прилив желания, разжигая неистовую страсть, которая горела сильнее, чем когда-либо прежде. С понимающей улыбкой Дофламинго протянул руку, чтобы обвести контуры лица Крокодайла, от его прикосновения по его коже танцевали искры электричества. В тот момент они были уже не врагами и не союзниками, а двумя душами, стянутыми непреодолимой силой притяжения. — Кроки, надеюсь ты не против если с нами повеселится мой клон Дофламинго было достаточно пошевелить пальцами и из нитей начала вырисовываться похожая фигура Дофламинго, клон увидев картину перед собой понял без слов, что от него требуется Чувства Крокодайла вспыхнули, когда Дофламинго и его клон смотрели на него с голодом, их желание осязалось в воздухе. Несмотря на его попытки сохранить самообладание, его тело предало его, отреагировав на дразнящее прикосновение, от которого по спине пробежала дрожь. Когда их руки бродили по его обнаженному телу, его охватила волна эйфории, смешанная с пьянящим предвкушением того, что должно было произойти. Внезапное отдергивание их ладоней только усилило его жажду, его взгляды встретились с молчаливой мольбой о большем. С первобытной интенсивностью Дофламинго и его клон набросились на него, их губы и языки разжигали огненную бурю ощущений, уделяя внимание его груди. Сдержанность Крокодайла рухнула под натиском удовольствия, его стоны эхом отдавались в интимном пространстве между ними. Когда их ладони достигли его груди, внезапное отстранение только усилило его желание, заставив жаждать большего. Когда Дофламинго и его клон опустились на его грудь, запреты Крокодайла полностью рухнули, уступив место первобытному желанию, которое пульсировало в его венах. Вспышка экстаза вспыхнула, когда их языки танцевали по его чувствительным соскам, посылая волны удовольствия, пробегающие по его телу. Не в силах больше подавлять свои первобытные побуждения, Крокодайл поддался опьяняющему блаженству, низкий гортанный стон сорвался с его губ, когда он отдался плотским желаниям, которые поглотили его. Чувства Крокодайла пылали от удовольствия, когда Дофламинго и его клон умело манипулировали его чувствительными сосками, каждое прикосновение посылало электрические токи экстаза, пробегающие по его телу. Влажное тепло языка Дофламинго, касающегося его соска размером с бусину, разожгло в нем огонь, а нежное сосание его клона вызвало первобытные стоны удовольствия. Ощущение того, как влажный язык Дофламинго чертит круги вокруг его соска, вызвало дрожь по спине Крокодайла, разжигая первобытный голод, который пожирал его изнутри. Тем временем нетерпеливые сосания клона только усиливали его возбуждение, с каждым мгновением приближая его все ближе к грани экстаза. Когда Крокодайл поддался всепоглощающему удовольствию, с его губ сорвался гортанный стон, а тело задрожало от безудержного желания. Не в силах сдержать волну ощущений, охватившую его, он потерялся в вихре экстаза, его запреты растворились в небытие. Несмотря на переполняющие ощущения, Крокодайл потерялся в эйфории, не в силах сопротивляться охватившему его всепоглощающему удовольствию. Его попытки сохранить видимость контроля потерпели неудачу, когда тепло оргазма нахлынуло на него безжалостными волнами, лишив его возможности сопротивляться. Когда пальцы Крокодайла нежно пробежались по волосам клона, с его губ сорвался тихий одобрительный шепот: — хороший мальчик, — Крокодайл погладил по волосам клона Дофламинго, который в отличии от настоящего Дофламинго не кусал его соскок — Кроки, не обесценивай меня! - немного недовольно процедил Дофламинго смотря как Крокодайл гладит по волосам клона мимолетный момент нежности среди поглотившей их необузданной страсти. Тем не менее, неодобрительное бормотание Дофламинго послужило напоминанием о сложной динамике игры, молчаливым признанием хрупкого баланса между желанием и доминированием. — Доффи, похвалив твоего клона я не обесценил тебя, — хрипло и со скрытыми нотками соблазнения ответил Крокодайл. Когда шепот Крокодайла ободрил его, черты лица Дофламинго смягчились, в его глазах заплясала вспышка уязвимости среди пыла желания. Встав на колени перед Дофламинго который тоже встал на колени, чтобы Крокодайл было удобнее. Крокодайл нежно обвил мощную шею Дофламинго своими руками. Крокодайл прижался к Дофламинго и тот положил свои руки ему на талию. Когда их губы встретились в жгучем поцелуе, между ними пронеслась волна электричества, разжигая огненную бурю желания, грозившую поглотить их обоих. Пальцы Крокодайла запутались в волосах Дофламинго, притягивая его ближе с нежной настойчивостью, которая красноречиво говорила о его тоске. В этот момент не было места колебаниям или сдержанности, только опьяняющее блаженство их общей страсти, ярко горящей и непреклонной среди окружавшей их тьмы. Целовался Дофламинго неплохо, с азартом и вызовом, что хотелось прижаться ближе, позволяя больше, глубже, откровенней касаться, обладать, срывать тихие стоны и прятать смущение за ещё более страстным напором. Клон подполз сзади за спину Крокодайла. Когда поцелуй Дофламинго и Крокодайла оборвался, то клон настойчиво, хоть и молча, но начал требовать тоже поцелуй в губы от Крокодайла, что Крокодайл охотно сделал начав целовать губы удовлетворённого этим клона. После того как поцелуй с клоном был закончен, клон и Дофламинго переглянулись, на их лицах появилась хищная ухмылка. Дофламинго снова начал своими пальцами щупать соски Крокодайла и тот застонал от резкой и приятной боли. Крокодайл откинулся голову назад и давления экстаза сыграл свою роль, он стонал протяжно, от игры Дофламинго с его сосками. Клон оглянул комнату в поисках тюбика со смазкой. Она лежала на предкроватной тумбочке. Клон с помощью нитей подтянул к себе смазку, он начал медленно откручивать колпачок от лубриканта. Намазав ей свои два пальца, клон рукой мягко скользнул к анусу, пока только кружа вокруг да около, давая привыкнуть хотя бы немного. Тело Мистера 0 ожидаемо напряглось, пытаясь ускользнуть от неприятного проникновения, но клон держал крепко, не давая вырваться. От резкой боли и наслаждения в интимном месте Крокодайл гулко застонал разрываясь между игранием с его сосками и приятным растягиванием его мягких тканей, и этих жадных поцелуев то Дофламинго, то клона который ожидаемо заявлял на них свои права Когда же тяжёлое дыхание Крокодайла стало эхом отдаваться в ушах Дофламинго, а кровь начала стучать в висках, клон не выдержал: длинные пальцы, разрабатывающие желанный проход, покинули тесный, жаркий плен — я войду первым, — сладко прошептал Дофламинго — почему ты первый в него войдёшь?! Я сделал больше труда чтобы растянуть его дырку, — клон недовольно посмотрел на Дофламинго, который ухмыляясь смотрел на него в ответ — я с ним уже двадцатьтри года занимаюсь сексом, — спокойно ответил Дофламинго смотря на то как клон цокнул языком — тем более…— Дофламинго снова посмотрел на Крокодайла который фоном вздыхал и иногда с его губ слетали стоны от пальцев внутри себя, — малыш Кроки, уже возбуждён и он не может ждать из-за наших споров, — Дофламинго лукаво облизнул губы Дофламинго провёл пальцем по возбужденному половому органу Крокодайла убеждаясь что Крокодайл возбужден и готов к сексу Дыхание Крокодайла сбилось от дразнящего прикосновения пальцев Дофламинго, его тело охотно откликнулось на ласку. С каждым мгновением пламя желания разгоралось внутри него все жарче, его возбуждение достигало апогея, когда он отдавался опьяняющему удовольствию их общей страсти. Охваченный экстазом, запреты Крокодайла растаяли, оставив его уязвимым для капризов своих желаний. Когда прикосновение Дофламинго разожгло в нем дикий огонь ощущений, он обнаружил, что балансирует на грани забвения, потерянный в дымке удовольствия, которая грозила поглотить его целиком. С лукавой ухмылкой Дофламинго наклонился ближе, его горячее дыхание касалось уха Крокодайла, и он прошептал сладкие обещания экстаза и блаженства. В этот момент не было места для колебаний или сдерживания, только первобытный голод, пульсировавший внутри них, приближал их все ближе к грани экстаза. Крокодайл лёг на мягкие подушки и раздвинул ноги. Дофламинго ловко положил ноги Крокодайла себе на плечи. Положив ноги на плечи Дофламинго, он выгнул спину в предвкушении, его дыхание стало прерывистым, ожидая натиска ощущений. Когда Дофламинго наносил скользкую смазку на свой пульсирующий член, сердце Крокодайла колотилось от волнения, его тело тряслось от предвкушения. Повернув голову в сторону Крокодайл увидел как клон стоит перед его лицом на коленях и с пошлостью в глазах кивает на свой член намекая, что нужно сделать Крокодайлу Крокодайл взял губами вначале головку члена клона от чего тот монотонно выдохнул. Чужой язык тоже явно пробовал его на вкус, изучал каждый миллиметр, пока плоть наливалась кровью и твердела прямо во рту. Крокодайл поднял взгляд и нарочно чуть повернул голову, натягиваясь щекой на головку, и клон Дофламинго не мог не признать, что зрелище это было весьма соблазнительным. Интересно, кому-то еще Крокодайл устраивал такие оральные ласки? Если да, то вряд ли эти люди остались в живых, чтобы рассказать об этом. Крокодайл восхитительным образом ритмично пропускал член в горло и на обратном движении каждый раз задерживался языком под головкой, надавливая на уздечку. Возбуждение накатывало горячими волнами, но будто бы нехотя — конечно, распалиться после оргазма заново было сложновато, но Крокодайл явно с этим был не согласен, глядя, как клон ерзает то пытаясь толкнуться навстречу, то, наоборот, желая уйти от прикосновений к слишком чувствительным сейчас местам. Крокодайл выпустил член изо рта с тихим смехом и прислонился щекой к бедру. Мягкие светлые волоски щекотали кожу, заставив тихо фыркнуть и снова поднять голову, в которую неожиданно пришла озорная идея. Не хочет быстро кончать, значит? Облизав губы, он устроил головку на языке и плавным движением опустился до самого основания так, что кончиком носа задел волосы на лобке, а затем шумно втянул носом воздух, хорошенько наполняя легкие, и принялся двигать головой так, будто пытался высосать чужую душу таким нетривиальным способом. Клон убрал руки от лица и удивленно уставился на прикрывшего то ли от удовольствия, то ли от старания глаза Крокодайла, правда смотрел он недолго, потому что с надрывистым стоном запрокинул голову и приподнял бедра навстречу. Мышцы внизу живота уже начало сладко сводить в предвкушении, член пульсировал на ловком языке, когда головка скользила в узкое горло, и вот уже клон зажмурился… Крокодайл с влажным причмокиванием отстранился, пережав пальцами основание члена и хрипло посмеиваясь, пока клона било крупной дрожью на грани оргазма, который так и не наступил. Дофламинго наблюдавший эту картину наконец то вошёл одним толчком в нутро Крокодайла. Реакция на это любовника последовала незамедлительно – сначала негромкий вскрик, скорее от неожиданности, чем от боли, затем невнятные ругательства, чередуемые неловкими попытками задать нужный темп процессу. Пот стекает по плечам, груди, бёдрам… Капает меж ягодиц смазка, с пошлым звуком соединяются тела, и кажется, что это безумие длится уже целую вечность. Член Донкихота начал потихоньку раздвигать эластичные, цвета бархата стенки анала Сэра Пока Дофламинго держал голову на месте, Крокодайл отдался наслаждению, жадно удовлетворяя клона ртом, будучи охваченным опьяняющими ощущениями, нахлынувшими на него. Сэра бросало в жар при каждом рваном толчке. Его брови надламывались, морщины разглаживались и становились еле заметными. Он весь полыхал, его щёки горели, не от стыда, а из за чего друго, то что может дать только Донкихот. По его лицу стекал пот, иногда он закрывал глаза на несколько минут и снова их открывал. Из привычной укладки Крокодайла торчали две немного длинных пряди волос, которые падали ему на лицо, все его волосы уже были растрепанны. При каждом толчке Дофламинго видел эту картину и наслаждался этим, нет, не мужчиной, а произведением искусства По позвоночнику стекает пот, дыхание сбивается, внизу живота стягивается узел, чтобы спустя несколько томительных «боже-быстрее-сейчас движений» взорваться ужасающим по силе фейерверком. Оргазм пронизывает каждую клеточку тела, кончики пальцев едва заметно колет, а расслабленная улыбка стоит всего золота мира. Редко выпадает шанс видеть Донкихота Дофламинго таким… открытым, доверчивым и нежным. По крайней мере, до разрядки он Крокодайла доводит не руками, а языком, от чего пальцы на ногах Сэра поджимаются, а голос срывается всё-таки на сиплый, жалобный стон. Крокодайл был обессилен, рядом с ним лежит Дофламинго и клон созданный Дофламинго. Оба удовлетворённо смотрят на Крокодайла, их глаза стараются быть нежными и почти любящими. Дофламинго поцеловал Крокодайла в щёку от чего тот нахмурился, а затем и клон поцеловал в другую щёку Крокодайла и захихикал увидев смущение Сэра — мне надо покурить, - коротко отрезал Крокодайл приподнимаясь на кровати с желанием выйти на балкон, — тупая птица, ты снял с меня шубу и куда-то откинул её, подай мне портсигар и зажигалку — эксплуатируешь меня, Кроки - лениво отозвался Дофламинго и также лениво с помощью своих нитей дотягивается до портсигар и зажигалки, и Дофламинго благополучно отдал их Крокодайлу Крокодайл берет портсигар и зажигалку из рук Дофламинго, его движения медленны и обдуманны. Его глаза на мгновение встречаются с Дофламинго, прежде чем он поворачивается, чтобы выйти из комнаты, его тело все еще гудит от удовольствия. Выйдя на балкон, Крокодайл зажигает сигарету легким движением запястья, глубоко вдыхая дым, наполняющий его легкие. Прохладный ночной воздух мало что облегчает жар, все еще текущий по его венам, но, по крайней мере, дает некоторую передышку от интенсивной сексуальной энергии, которая поглотила его несколько мгновений назад. Выдыхая клуб дыма в ночное небо, Крокодайл чувствует, как его охватывает смесь удовлетворения и вины. Он знает, что то, что он делает, запрещено, но не может отрицать очарование соблазнительного взгляда Дофламинго или дразнящего прикосновения рук его клона. Несмотря на свою внешнюю силу и стоицизм, Крокодайл обнаруживает, что его тянет в их запретные объятия, и он не в состоянии сопротивляться первобытным побуждениям, текущим по его венам. Но когда он стоит один на балконе, под тяжестью своих желаний, давящих на него, Крокодайл не может не задаться вопросом, стоит ли этот мимолетный момент удовольствия неизбежных последствий, которые обязательно последуют. И все же, хотя сомнения гложут его совесть, он знает, что не может повернуть назад, потому что он уже пойман в запутанную паутину желания, сплетенную злыми чарами Дофламинго. Тяжело вздохнув, Крокодайл затягивается еще раз, горький вкус смешивается со сладким ароматом возбуждения, все еще сохраняющимся на его коже. И глядя в темноту, он понимает, что бессилен противостоять соблазну запретной страсти, чего бы ему это ни стоило. Зайдя обратно в комнату Крокодайл увидел как Дофламинго сидел на диване расположенным рядом с кроватью. Он лениво выпивал виски из стеклянного стакана. Клон же будто ждал Крокодайла, иногда он наклонялся к Дофламинго и они с ухмылками о чём то перешептывались, и клон украдкой смотрел на Крокодайла с похотью и желанием — Кроки, развлекайся пока с моим клоном, а я посмотрю за этим, — Дофламинго с похотью в глазах наблюдал как его клон окутывает тело Крокодайла своими руками — Ну, Кроки, твой муж хочет видеть наше развлечение, — обманчиво нежно клон притянул Крокодайла к своей груди и поднял ноги Крокодайла на свои предплечья. Дофламинго с похотью наблюдал как у Крокодайла перехватило дыхание, когда руки клона обняли его, дрожь предвкушения пробежала по его телу. Со смесью удовольствия и неохоты он поддался объятиям клона, подняв ноги на его предплечья. Глаза Крокодайла сузились, когда он увидел сцену перед собой, на его губах заиграла хитрая ухмылка, когда он понял намерения Дофламинго. Хотя он не мог отрицать привлекательность прикосновения клона, он знал, что это была всего лишь еще одна игра в сложной паутине желаний Дофламинго. С тихим смешком Крокодайл позволил клону заключить себя в объятия, его тело охотно откликалось на помощь клона. Когда его подняли на предплечья клона, с его губ сорвался тихий вздох, и его глаза встретились с Дофламинго со смесью вызова и предвкушения. — Кажется, твой клон знает, как доставить удовольствие, — промурлыкал он хриплым от желания голосом. — Но помни, Доффи, меня не так легко удовлетворить. С игривым блеском в глазах Крокодайл отдался опьяняющему удовольствию момента, зная, что с каждой секундой пламя желания разгоралось между ними все жарче. Его ноги были широко расставлены, соблазнительно уязвимы, когда клон расположил его именно так, вызвав первобытный стон с губ Крокодайла, когда его наполнила восхитительная боль. Клон не церемонился он медленно насаживал Крокодайла на свой член. Он начал медленно двигать его вверх-вниз, он пару раз пропустил только головку внутрь, но тут же снимал Крокодайла с неё, соскальзывал. Получается, дразнил он больше себя, но до одури хотелось ощутить, как струна чужого терпения лопнет. Но клону терпения не хватило. Клон резко насадил Крокодайла на член и тот протяжно застонал. Стоило Крокодайлу расслабленно улыбнуться, привыкая к движениям, плавными и неторопливыми, чтобы клон целовал шею, как тот вцепился зубами в тонкую кожу до металлического привкуса на языке. По комнате разнесся протяжный стон. Мышцы вокруг члена судорожно сжались, а Крокодайл мелко задрожал. Клон кусал болезненно, совсем не так, как обычно делают, чтобы добавить ласкам перчинки, а по-настоящему впивался зубами и отпускал аккурат за секунду до того, как прокусить кожу до ран. Неторопливый ритм превратился в бешеные скачки с влажным чвоканьем смазки Взгляд Дофламинго, полный похоти, только разжигал пламя желания, которое поглотило их всех. С каждым толчком Крокодайл все больше отдавался пьянящему экстазу их союза, его мир сужался до ощущений, которые потрясли его до глубины души. В тот момент был только накал страсти и обещание неукротимого удовольствия. Пока их тела двигались как одно, потерянные в муках желания, Крокодайл не мог не наслаждаться первобытным ритмом их запретного танца, его чувства пылали сладостной капитуляцией, которая ожидала их всех. — Мгх, — Дофламинго залпом выпив виски со льдом в стакане наблюдал с вожделением как его клон развлекается с Крокодайлом. Как Крокодайл выгибает спину и гулко стонет. От просмотра такого шоу Дофламинго не мог не возбудиться снова. Его горячие ладони помогли ему в его мастурбации. Он громко выдыхал удовлетворяя свой член а заодно и себя, иногда его вздохи смешивались со стонами Крокодайла когда в него глубокими толчками входил клон Крокодайл лежал на кровати, его грудь поднималась и опускалась с каждым трудным вдохом. Эхо их страстной встречи все еще разносилось по комнате, смешиваясь с запахом пота и секса, тяжело висевшим в воздухе. Дофламинго, на мгновение утолив свое возбуждение, с удовлетворенной ухмылкой наблюдал, как его клон распадается на нити, оставляя после себя лишь затянувшееся воспоминание об их плотских объятиях. Легким движением запястья он налил в стакан ещё виски, лед зазвенел о стакан, когда он поднес его к губам. Пока он пил, взгляд Дофламинго задержался на Крокодайле, его желание вновь разгорелось при виде усталой, но все еще соблазнительной фигуры, лежащей перед ним. С тихим рычанием возбуждения он отставил стакан и подошел к Крокодайлу на кровати, его руки уже чертили узоры желания на коже другого мужчины. И когда они снова поддались опьяняющему танцу страсти, Дофламинго знал, что их запретная связь с каждым мгновением будет только становиться все интенсивнее, вихрем желания и удовольствия, от которого не будет спасения. — Мне этого мало, Кроки, — прошептал Дофламинго не позволяя Крокодайлу перевернутся на спину. Крокодайл зашипел от того что продолговатая рана, которая начинает заживать начала щипать из-за того что Дофламинго лёг на неё всем своим весом У Крокодайла перехватило дыхание, когда вес Дофламинго прижался к нему, жало от раны вызвало резкую боль в теле. Несмотря на дискомфорт, трепет предвкушения пробежал по нему при словах Дофламинго, зажигая огонь в его венах. — Тогда покажи мне, чего ты на самом деле желаешь, Доффи, — пробормотал он низким рычанием потребности. — Я в твоем распоряжении. С вызывающим блеском в глазах Крокодайл выгнул спину, предлагая себя ненасытному голоду Дофламинго. Каждое прикосновение, каждая ласка только разжигали пламя желания, горящее между ними, доводя их обоих до грани экстаза. И когда они потеряли себя в пылу момента, Крокодайл не мог не упиваться осознанием того, что он наконец-то нашел кого-то, кто может сравниться с его собственным энтузиазмом. Крокодайл приподнял бедра и качнул ими навстречу. Донкихот знак понял и протолкнул пальцы внутрь. Стояло до боли, но и этим он наслаждался, оглаживая горячие стенки медленно, нарочно поддразнивая: пройтись по простате, слегка согнуть пальцы, надавить хорошенько, а затем нежно приласкать ее круговыми движениями. Он, честно говоря, не ожидал отзывчивости, но Крокодайл шумно выдохнул и сильнее прогнулся в пояснице, выставляя зад повыше. И как перед этим можно было устоять? У Крокодайла перехватило дыхание, когда пальцы Дофламинго вошли в него, разжигая первобытное желание, от которого по его спине пробежала дрожь. Несмотря на первоначальный дискомфорт, он обнаружил, что поддается ощущениям, его тело отреагировало с такой интенсивностью, которую он не ожидал. С каждым намеренным прикосновением, каждой дразнящей лаской возбуждение Крокодайла достигало новых высот, его стоны наполняли комнату пьянящей смесью удовольствия и боли. И когда Дофламинго заменил свои пальцы на свои внушительной длины член, Крокодайл не мог не поддаться всепоглощающему экстазу, охватившему его. Когда прикосновение Дофламинго коснулось его рваных ран, возбуждение Крокодайла резко возросло, смешанные ощущения заставили его впасть в безумие желания. С каждым дразнящим поглаживанием, с каждой шепотом угрозы он полностью отдавался опьяняющему удовольствию от их союза. В тот момент их было только двое, погруженных в танец страсти и желания, не знающий границ. И когда они поддались первобытным побуждениям, текущим по их венам, Крокодайл не мог не наслаждаться необузданной интенсивностью их связи. Но среди экстаза был намек на боль, напоминание о битвах, в которых они участвовали, и о шрамах, которые они несли. Тем не менее, даже в агонии страсти Крокодайл обнаружил, что не может сопротивляться магнетическому притяжению прикосновения Дофламинго, его желание поднимало его на новые высоты удовольствия. С каждой дразнящей лаской, каждым шепотом обещания они танцевали на грани эйфории, потерянные в мире, где боль и удовольствие сливались в одну опьяняющую симфонию. И когда их страсть достигла своего пика, Крокодайл полностью отдался удовольствию, зная, что с Дофламинго рядом с ним нет ничего, что они не могли бы преодолеть. — я пойду помоюсь. Слезь с меня, — недовольно процедил сквозь зубы Крокодайл лёгшему на него Дофламинго, — тяжёлый кабан — Кроки, как мне обидно что ты сравнил меня с кабаном, — с сарказмом и поддельной грустью отозвался Дофламинго, но отпустил Крокодайла Он вздохнул про себя и встал с постели, чтобы вымыться. Дофламинго остался лежать, с комфортом устроившись на смятых простынях, и провожал Крокодайла взглядом, пока тот не скрылся в ванной. Он услышал шум душа и лениво облизал губы. Послеоргазменная слабость ещё не отступила, и Дофламинго плевать хотел на учиненный ими беспорядок. Он не сильно возражал, когда Крокодайл спешил в душ почти сразу после секса. Или вообще сбегал, оставляя его в одиночестве до следующей приятной встречи. В принципе, Дофламинго находил забавными отчаянные попытки Крокодайла отрицать их связь. Их разные взгляды на мир только подогревали их пламенное общение, добавляя элемент интриги в их тайный роман. И хотя Крокодайл пытался убедить себя в обратном, Дофламинго знал, что их связь выходит за рамки простого физического влечения. Погруженный в свои мысли, Дофламинго развлекался дикими фантазиями о слиянии в одно целое с Крокодайлом, чудовищным существом, питаемым их общим желанием разрушения и хаоса. Это была мимолетная мысль, отвергнутая его рассудком, но мучительно манящая его эмоции. Со смиренным вздохом Дофламинго стряхнул абсурдность своих размышлений, прекрасно понимая тщетность подобных фантазий. И пока он лежал там, ожидая, пока Крокодайл выйдет из душа, он не мог не задаться вопросом, какие новые приключения ждут их в запутанной паутине их запретных желаний. Он вздохнул. Безумные мысли. Умом он понимал это, но чувства, однако, были глухи к доводам разума. Крокодайл вышел из душа. Тёплая вода смогла немного расслабить его. Выйдя из ванной и укутавшись в халат Крокодайл взял в свои руки пачку бинтов. — перебинтуй мне спину, — коротко отрезал Крокодайл кидая маленький рулон бинтов Дофламинго, который лежал на кровати и над чем-то задумался. Крокодайл сел на угол кровати и обнажил перед Дофламинго свою спину. Дофламинго уже месяц обрабатывает спину Крокодайла, так что он не удивился просьбе Крокодайла и на этот раз позаботится о его спине. Дофламинго молча взял у Крокодайла повязки, с нечитаемым выражением лица он начал осторожно ухаживать за раненой спиной Крокодайла. Вид шрамов, портивших когда-то безупречную кожу Крокодайла, вызвал в нем странную смесь эмоций — беспокойство, любопытство и, возможно, даже намек на собственничество. Работая, Дофламинго не мог не вспомнить месяцы разлуки, которые они пережили после хаоса в Маринфорде. Неопределенность местонахождения Крокодайла грызла его, заставляя идти на отчаянные поиски загадочного пирата. И когда Крокодайл, наконец, появился снова, неся с собой свидетельства своих испытаний в виде преследующих его шрамов, Дофламинго почувствовал прилив противоречивых эмоций — облегчение от его возвращения, гнев на того, кто осмелился причинить ему вред, и странное чувство близости. в том, что ему доверили его заботу. Несмотря на серьезность ситуации, в этот тихий момент между ними была определенная близость, молчаливое признание связи, которая связывала их вместе, несмотря на их бурную историю. И пока Дофламинго ловко перевязывал раненую спину Крокодайла, он не мог избавиться от чувства, что, возможно, в этом маленьком акте нежности заложена возможность чего-то более глубокого между ними. — Я уйду завтра утром, — прервал тишину Крокодайл смотря себе под ноги — опять пропадёшь на несколько месяцев и не оставишь о себе весточки? — не вопрос, а утверждения. Дофламинго молча продолжал перевязывать спину Крокодайла — а ведь он тоже пропал на несколько лет, но затем он вернулся и предал меня, — Дофламинго резко затянул бинты на Крокодайле, тот зашипел сузив глаза от резкой боли Крокодайл понял что пытается донести ему Дофламинго, он боится что Крокодайл предаст его Крокодайл слегка вздрогнул, когда Дофламинго затянул повязки, чувствуя скрытое напряжение в словах своего спутника. В гневе Дофламинго была грубая уязвимость, страх предательства, порожденный шрамами их бурного прошлого. И когда Крокодайл встретился взглядом с Дофламинго, он не мог не почувствовать прилив чего-то вроде... удовлетворения. Он слегка наклонил голову, и на его губах играла тень ухмылки, пока он говорил, его голос был низким и скрипучим. — Ты слишком много волнуешься, Дофламинго. Но, возможно, твое беспокойство не совсем напрасно. Его слова повисли в воздухе между ними, наполненные невысказанным смыслом. Крокодайл откинулся назад, позволяя себе расслабиться в прикосновениях рук Дофламинго к своей спине, молчаливом приглашении продолжить. И когда Дофламинго возобновил свою работу, Крокодайл не мог не почувствовать чувство… растущего внутри него предвкушения. Потому что в тонком танце доверия и предательства, который определял их отношения, он знал, что каждое прикосновение, каждый шрам только скрепляли их еще сильнее. — так уж ли плохо задержаться тут подольше? Куды ты так спешишь? — Дофламинго ослабил хватку и бинты перестали давить Крокодайла — И я ещё считал что хоть ты меня поймёшь, — недовольно буркнул Крокодайл когда Дофламинго завязал узел из бинтов закрепив перевязку на спине Крокодайла — Фу-фу-фу, ну я понимаю, — усмехнулся Дофламинго. Донкихот положил свои ладони на живот Крокодайла заключая того в своеобразные объятия, — но, у меня такое чувство будто ты специально бежишь от меня, — Дофламинго положил свой лоб на плечо Крокодайла и наслаждаясь мимолетной нежностью и не привычным покоем в присутствии Крокодайла Крокодайл почувствовал, как хватка Дофламинго ослабла, тонкий сдвиг в их взаимодействии говорил о многом. Его взгляд слегка смягчился, когда он встретился с глазами Дофламинго, напряжение между ними на мгновение сменилось мимолетным чувством понимания. Он тихо вздохнул, разочарование было очевидным в его голосе, когда он ответил: — Дело не в том, остаться или уйти, Дофламинго. Речь идет о выживании. Есть дела, которые требуют моего внимания в другом месте. Пока Дофламинго закреплял повязку, Крокодайл не мог не почувствовать укол разочарования из-за упущенной возможности сблизиться. Но когда руки Дофламинго легли на его живот, тепло разлилось по груди Крокодайла, чувство, которое он не мог уловить. Он наклонился к прикосновениям Дофламинго, наслаждаясь редким проявлением привязанности. — Убегаешь, хм? Возможно, ты прав, — пробормотал Крокодайл с ноткой озорства в тоне. — Но будь уверен, в конце концов я всегда вернусь к тебе. Слова Крокодайла повисли в воздухе, тяжелые от невысказанной тоски, а прикосновение Дофламинго зажгло в нем огонь. Тепло объятий Дофламинго опьяняло, затягивая Крокодайла глубже в запутанную паутину их сложных отношений. Когда их тела прижались друг к другу, Крокодайл не мог отрицать волну желания, охватившую его, смешивающуюся с затянувшимися следами разочарования и тоски. Он слегка откинул голову назад, позволяя себе насладиться близостью, тепло дыхания Дофламинго на его коже вызывало дрожь по спине. С тихим смешком Крокодайл хрипло прошептал: — И когда я вернусь, Дофламинго, возможно, ты обнаружишь, что я принес что-то... интригующее, — Его слова повисли в воздухе, как обещание, дразнящее приглашение для Дофламинго вместе исследовать глубину их желаний. Крокодайл вырвался из объятий Дофламинго. Мимолётная ласка и проявление уязвимости сейчас были неуместны. Завтра ему надо будет снова пропасть на неопределённый срок, струны привязанности к Дофламинго, которые были затронуты этим вечером не должны откликнутся завтра и ввести Крокодайла в состояние тоски от разлуки с Дофламинго — Мне надо спать, - недовольно буркнул Крокодайл ложась в кровать при этом снова надев на своё обнажённое тело халат и накрылся одеялом Дофламинго лёг рядом смотря на Сэра который отвернулся от него на бок. Но даже наслаждаясь своим господством, Дофламинго не мог не почувствовать укол чего-то более глубокого, шевелящегося внутри него. За садистским удовольствием, которое он получал от контроля над другими, была часть его, которая жаждала подлинной связи и близости. На мгновение он позволил себе представить, каково было бы по-настоящему открыться кому-то, позволить им увидеть сквозь фасад власти и контроля, который он так гордо носил. Но он быстро отбросил эту мысль, зная, что уязвимость — это слабость в его мире. Когда он заснул, его разум все еще был наполнен мыслями о власти и господстве. Мечты о завоеваниях и покорении танцевали в его подсознании, отражая самые глубокие уголки его желаний. Тем не менее, в те тихие мгновения, прежде чем он погрузился в сон, в глубине его сердца шептал легкий проблеск тоски. Дразнящая возможность найти кого-то, кто мог бы сравниться с ним по силе, бросить вызов его доминированию и пробудить эмоции, которые он давно похоронил. По мере наступления ночи Крокодайл снова ускользал, оставляя Дофламинго тщетно искать неуловимую фигуру, которую он так жаждал. И все же, когда Крокодайл вернется, их танец желания и недоверия начнется заново, каждый из которых столкнется с тонким балансом между силой и уязвимостью. Снова Крокодайл уйдёт, снова пропадёт без вести, будет скрываться намерено от Дофламинго, пока сам Дофламинго не жалея сил будет пытаться найти Крокодайла. Снова Крокодайл в один момент придёт к нему, но в этом месяце Сэр пришел к нему прося о помощи в дезинфекции ран на спине их обработке Дофламинго думал, что он поймает Крокодайла и не отпустит, но это оказалось всего лишь мечтой, которая всегда будет ускользать сквозь пальцы Донкихота.