• • •
Сложить кусочки мозаики несложно: дело в Кэйе. Альбедо закрывает журнал со своими заметками и смотрит на циферблат, гадая, уместно ли навестить его за час до полуночи или лучше подождать до утра, даже если ждать не хочется. Теперь, когда он знает, каково это — слышать окружающий мир без посторонних голосов, — он хочет этого едва ли не больше всего на свете. Пусть даже хотя бы на несколько минут. В конце концов, он решает, что Кэйа не обидится, если Альбедо придет так поздно. А если и обидится, то так можно будет проверить теорию о том, какие именно прикосновения заглушают голоса. Кэйа открывает дверь после второго стука. Альбедо удивленно вскидывает бровь. У-хо-ди Он жмурится и усилием воли не хватает Кэйю за руку тут же. — Что-то случилось? Что-то с Кли? — Нет. С ней все в порядке. Кэйа прищуривается. — А с тобой? Может быть, Кэйа не тот человек, которому стоит доверять так легко, но у Альбедо есть только голоса в голове и ощущение пристального взгляда, а выбора — нет. — Со мной — нет. Кэйа кивает и пропускает его в дом. Не-под-хо-ди — Чай? Вино? — Руку. Кэйа скользит по нему оценивающим взглядом. Голоса становятся громче и громче, чем ближе Альбедо к нему подходит. Как он не замечал раньше? Почему не думал об этом? Когда между ними остается шаг, голоса переходят на визг. — Для опытов? Альбедо нервно дергает уголком губ. Кажется, что если Кэйа не возьмет его за руку прямо сейчас, случится что-то — может быть, не ужасное, но явно нехорошее. Он хватает Кэйю сам. Визг затихает, оставляя звенящее эхо в мыслях. Альбедо выдыхает и смотрит в пол. — Объяснишься? — Кэйа руку не убирает, но, конечно же, это не мешает ему задавать вопросы. Альбедо понимает его и не понимает себя — почему он не придумал, что будет говорить, до того, как сюда пришел? — Это долгий разговор. — Мы никуда не торопимся. Альбедо кивает и идет за Кэйей в гостиную.• • •
Это входит в привычку — видеться хотя бы пару часов в день, чтобы Альбедо мог сосредоточиться на важном, а не на попытках не слышать голоса. Они по-прежнему не говорят ничего важного, только просят убить, не приближаться к Кэйе, разрушить и уничтожить. Ничего нового. Но Кэйю они, кажется, боятся, и Альбедо может только догадываться почему.• • •
Они не видятся целую неделю. Альбедо погружается в работу и почти не спит — с закрытыми глазами от голосов избавиться еще тяжелее. Кэйа обещал прийти, как только будет возможность, и Альбедо не имеет права его торопить, но становится хуже. Громче. Пронзительнее. От голосов ни скрыться, от невидимых глаз не спрятаться. Альбедо бы сошел с ума, но, может быть, ему уже не с чего сходить. К вечеру восьмого дня он перестает различать сон и явь. Вероятно, ему не стоило привыкать к тишине, если теперь ему так тяжело. Или прикосновения Кэйи имеют побочный эффект и за час молчания Альбедо вынужден расплачиваться неспособностью отвлечься самостоятельно. Ему кажется — сильнее, чем раньше, — что за ним наблюдают. Со стен, с потолка, с пола, из окон — на него смотрят чьи-то глаза, которых, он знает, там нет, их просто не может там быть, но ощущение не покидает. Он почти видит их: разных цветов, синие, зеленые, карие, с одинаковым звездчатым зрачком. Альбедо жмурится, прижимает ладони к лицу. На секунду становится легче, а затем — нестройный хор голосов звучит с новой силой. убейуничтожьуходиразрушайнеоставьничеготебениктоненуженонивсепыльубейубейубейубей Альбедо шипит, кусает ребро ладони. Боль не отрезвляет. Мог бы догадаться, что когда-нибудь он потеряет власть над собой. Раздается стук — Альбедо не уверен, что это по-настоящему. Может быть, ему просто послышалось. Сон, явь, настоящее, выдумка — грани истончаются, растворяются в небытие. И Альбедо хочет раствориться вместе с ними. Если так он останется в тишине. Голоса говорят и говорят. Повторяют одно и то же, не замолкая. Онизаслужилисмертьубейубейнеоставляйникоговживыхтызнаешьчтотакбудетлучшетызнаешьтызнаешьтызна… Альбедо открывает глаза, но ничего перед собой не видит. Он ждет, что голос заговорит снова. Продолжит фразу. Но проходит секунда, две, пять — и тишина не исчезает. Альбедо промаргивается, медленно осознавая себя в пространстве. Что-то сжимает запястье. Что-то теплое, настойчивое. Держит уверенно. Альбедо дергает руку, пытается вырваться, но его не пускают, и он почти кричит. Голос, звучащий по-настоящему, опережает: — Тише. Я здесь, не беспокойся. Кэйа. Кэйа. Альбедо выдыхает так громко, что становится даже стыдно. Кэйа сидит рядом с ним, рассеянно поглаживает большим пальцем выступающую косточку. Альбедо прислоняется спиной к стене, переплетает их пальцы и понимает, что ни на нем, ни на Кэйе нет перчаток. Кожа к коже. Так близко. И так тихо. Кэйа обнимает его, позволяя уткнуться лбом в плечо. По шее бегут мурашки, голову будто сжимает, но сжимает приятно. Альбедо закрывает глаза, больше не боясь, что услышит чужие голоса. Страха не будет до тех пор, пока Кэйа здесь, пока Кэйа будет рядом, касаться и позволять касаться в ответ. Страха не будет. Будет тихо. Потрясающе, оглушительно тихо. Архонты и Бездна, как же долго Альбедо этого ждал.