***
Когда-то давно утро не приносило столько депрессивных мучений. Оно было яснее, свежее, бодрее. Теперь на вкус напоминает горькую пыль из самого дальнего угла за старинным шкафом с очередным антикварным барахлом. В такое утро ты не просыпаешься — открываешь глаза, а тело… Оно такое же, каким было последние три года этой проклятой супружеской жизни, — тяжёлое, неповоротливое, иссохшее. Прислуга снова принесла яблоко. Оно ждало Асторию на подносе с золотыми ручками, оставленном на прикроватном столике. Там же покоился сборник женских романов, — единственное развлечение, которое позволил иметь Драко для самой себя. Всё остальное — для цели. Всё остальное — свод указаний и правил. Яблоки пугали Асторию. Плод сиял ярко-красным оттенком на фоне мрака спальни. С одной стороны так и просился на зубы, а с другой… Что если оно опять укушено? Астория решила отложить ответ на этот вопрос. Слишком тяготила её ночнушка из тёмно-синего шёлка, содержавшая воспоминания об очередной ночи, проведённой в изматывающих попытках зачать. Драко был беспощаден. Давление Люциуса и Нарциссы сделали его и без того полыхающую одержимость родить наследника ещё более масштабной и зловещей. Секс с ним — пытка в чистом виде. Рваные толчки, тупая боль во время оргазма. Не одного — а пятерых. Больше спермы больше шансов зачать? Да, последний год двадцатисемилетний наследник Малфоев придерживался именно этой теории. Астория прошла в гардеробную и услышала, как скрипнула дверь спальни. — Я в состоянии одеться сама, — ощетинилась девушка, подойдя к отсеку с платьями. — Господин велел передать, чтобы вы надели сегодня красное платье, которое он привёз из Мюнхена. — Оно тесное. Я хочу одеть то, что купила вчера… — Господин велел передать, что это его приказ, — настояла служанка натянутым, но полным твёрдости тоном. Престарелая змея. Это не служанка, это нянька-тиранша. Так похожа на деспотичную мать, и так просит грязных выражений в свой адрес. Деваться некуда. Астория нашла платье, сняла ночнушку и поёжилась. Приказы Драко в постели не отдавал, но сквозь его неумолимо жестокие движения всегда сочилось одно условие — беременность. Она не наступала без видимых на то причин. Драко настолько помешался на детях, что всю жизнь своей жены прибрал к рукам и дёргал за те ниточки, за какие считал нужным. Вот он уже присматривается к её друзьям, вдруг из-за них она пьёт противозачаточные зелья втайне? Или её питание? В нём определённо недостаёт яблок! А одежда? Чем сексуальнее дома для мужа, тем больше «женской магии» и шансов наконец стать отцом. Ничего сверх этого, ничего для себя. Служанка Рейз подошла сзади и принялась шнуровать корсет. Астория шипела, намекая на то, как ей туго, но морщинистые руки продолжали натягивать завязки. Этот корсет не просто сдавливал талию, он буквально глотал её жизнь. В зеркале Астория видела жуткую версию себя, — сухую, уставшую… Почти изнасилованную. Капля, оставленная мужем внутри побежала по ноге и девушка сверкнула зубами от омерзения. Будто-то ещё раз под ним, будто он снова берёт своё супружеское, и не даёт никакого тепла взамен. Слёзы защекотали глаза, но Астория позволила себе разве что надрывный вздох. Один единственный, как учила мать. В аристократической традиционной семье женщина может показывать эмоции только подушке. — Яблоко, госпожа, — деланно опекающе произнесла Рейз. Астория кивнула и зашагала к кровати. Тем временем служанка принялась рыться в обувном шкафу. Благо хоть обувь можно носить, какая нравится. Лишь бы сочеталась с цветом платья. Шаг, шаг… Ковёр под стопами будто вот-вот провалится в неизвестность. Язык немеет, пространство становится туманной мутью. Вот что испытывала Астория каждый раз перед тем, как прикоснуться к яблоку. Она взяла его в руку и перевернула. Надкусано. — Рейз! — окликнула Астория служанку твёрдым голосом. — Я просила следить за яблоками, которые ты мне приносишь. Это опять надкусано. — Госпожа, это всё ваши провалы в памяти из-за недоедания. Наверное, вы сами откусили и не заметили. Астория сухо сглотнула. Память её как и восприятие действительно утратили точность, но… Это уже тринадцатое яблоко. Да и след от зубов совсем другой, не такой как у неё. Удивительный факт — место укуса никогда не успевает окислиться и обратиться оттенком ржавчины. Всегда происходит строго до того момента, как Астория поднесёт плод к своим губам. И она поднесла. Вгрызлась в яблоко, ощутила какое же оно, вашу мать, сладкое! Все надкусанные яблоки сладкие, а те которые приносит Драко омерзительно кислые. И хоть подобная паранормальщина пугала до колик на нервных окончаниях, было в этом что-то… возбуждающее? Будто язык флирта с призраком, который тайно наблюдает за ней. И вместе с тем что-то жуткое проползало через кости холодными влажными щупальцами. Причина неврастении, бессонных ночей, страха в стенах собственного дома. Овсянка, ровно двести грамм. Чёрный чай без сахара, одно яйцо. Желудок съёжился, Астория тяжело вздохнула, сминая кружевную скатерть обеденного стола на своих коленях Тик, заработанный из-за дыхания страха внутри дома, — искать поддержки у предметов, к которым прикасались пальцы. Другой получить невозможно было даже у мужа. А родители? «Слушайся супруга, и будет тебе счастье» — твердили они в каждом письме. Рейз поставила рядом с чашкой блюдце с черносливом и грецкими орехами, когда её молодая но уставшая миледи закончила завтрак. Астория сморщила нос, разглядывая блестящую поверхность сухофруктов. Она ненавидела чернослив. — Я… — Мне жаль, миледи, но вам придётся это съесть, — проговорила Рейз, забирая у домовика маленькую фарфоровую чашку с кофе. Любимый ритуал этой горгульи — наслаждаться кофеином, пока Астория с рефлексом тошноты поглощает «полезности». Раздался грохот со стороны кухни, где уже полным ходом шли приготовления к обеду. Рейз тут же сдвинула густые седые брови, отставив чашку на стол, засеменила в кухню, сопровождая шаги тихой бранью. Астория проводила её взглядом и когда служанка скрылась, она смогла, наконец, выдохнуть. Впрочем, расслабляться было рано, предстоит проглотить чернослив и… Астория посмотрела на блюдце, где всего каких-то десять секунд назад лежал чернослив… Больше его там не наблюдалось, остались только орешки. Сухой сдавленный глоток медленно перекатился по горлу. Глоток страха. Что это? Вряд ли Астория могла забыть, что проглотила эту гадость. Обязательно бы ощущала её противный привкус на языке ещё некоторое время. Но привкуса нет, и чернослива нет… В купе с и так раздражённой мистикой психикой это надавило на нервы. Астория подорвалась с места и попятилась назад. Врезалась копчиком в комод, на котором зазвенели фарфоровые статуэтки. Нет, она не сошла с ума, не выдумала невидимого призрака, который стремился укусить её за рассудок побольнее. В доме, где и так не существовало спокойствия, кто-то играл с ней в скрытую игру. И в эту игру Астории не дано было стать победительницей. — Ох, миледи, наконец-то вы съели чернослив без лишних истерик. Слова Рейз утонули за толстой пеленой, в ушах звенело, сердце заходилось от частых ударов, но… Служанке было всё равно. Бессердечие и чопорность — её родные стихии. — Миледи, доешьте, пожалуйста, ваш завтрак. Астория присела за стол, руки дрожали так сильно, что чайные капли рассыпались по скатерти, когда девушка взяла в руки чашку. Строгий взор Рейз не выпускал её из своих тисков, старуха оставалась безучастной, стоя в тёмном углу обеденной залы. — Рейз… — попыталась заговорить Астория, — я думаю, в нашем доме завёлся призрак. — Не беспокойтесь, миледи. Я скажу господину, чтобы он ещё раз вызвал вам психиатра.***
Капли… Эти капли как освежающий бисер скатывались по холодной коже. Почерневшие от воды волосы слиплись в блестящие пряди, их кончики касались боковых окружностей грудей. Туалет и душ — единственные места, куда Астория могла отправиться в полном одиночестве, передохнуть. Извлечь из себя занозы, освободить лёгкие от тяжёлого плесневелого запаха собственной жизни. Дом, в котором по заветам сказок ей полагалось быть счастливой, наводил на неё страх и ужас. И только тут, посреди графитового кафеля, в воде, скатывающейся по натянутой на кости коже, было чувство безопасности. Временное, всего на двадцать минут, но тем не менее. Правда сегодня эта передышка скорее тяготила Асторию, чем успокаивала. Перерыв плох тем, что он имеет свойство заканчиваться. А потом… Снова ночь полная болезненных попыток зачать наследника, упрёки Драко после очередного отрицательного теста на беременность, сухие и острые комментарии свёкра и свекрови по поводу фертильности своей невестки. И конечно же, Рейз… Рейз там, Рейз тут… Там призрак, тут… Пропадающие вещи, яблоки, странные звуки, которые шепчет поместье, врач психиатр который пропишет очередную настойку, единственная польза которой будет заключаться в продолжительном сне. Сном была вся жизнь Астории последние несколько лет. Таким, где ты бежишь, пытаясь спастись от опасности, но она полупрозрачными тенями набрасывается на твой рассудок и толкает к отчаянной мысли со всем покончить раз и навсегда. Путей много — верёвка, прыжок, яд… Вот только одно беспокоит — что счастье так и не было познано за эти годы жизни. Его вкус остался где-то в детстве, смазанный и такой желанный. Банального хорошего секса хватило бы Астории чтобы продержаться ещё немного, пожелать жить. Но Драко думал о наследнике, о своём оргазме. Рейз о том, как поплотнее затянуть корсет, даже если ломаются позвонки, а призрак… Он тоже, видимо, желает довести до сумасшествия. — Что за ерунда? — вопила разозлённая Нарцисса, когда Астория на следующий день сидела в саду с книгой. — Простите, госпожа, я не знаю, как это вышло! — трепещал эльф-садовник. — Я ненавижу эти цветы! Немедленно исправьте! — Мы пытались, но ничего не получается! — Если не хотите чтобы я покрасила их в им положенный цвет вашей кровью, лучше не раздражайте меня! Рейз! Служанка, сидевшая всё это время с Асторией, тут же подскочила на ноги и расправила чистенький передник. — Собрать всех домовиков прямо сейчас! Пусть перетряхивают наше хранилище с рассадой! Я хочу знать, кто додумался заказать эту гадость и откуда она у нас взялась! — строго приказала Нарцисса, домовик рядом с ней трясся от ужаса. — Госпожа, разве я не должна присматривать за Асторией? — резонно поинтересовалась Рейз. С хозяйкой дома её тон всегда заметно менялся на более покладистый. — Ничего, пусть читает свою пошлятскую безвкусицу, — процедила старшая миссис Малфой и засеменила стуча каблуками по дорожке в сторону дома. Рейз и домовик последовали за ней. Выдох, такой облегчающий. Но в тоже время интерес — что так вывело из себя обычно уравновешенную свекровь? Астория обернулась, убедилась, что кроме неё в саду никого не осталось, отложила книгу, встала и направилась к участку, скрытому в тени под навесом из виноградника. Земля в начале показалась Астории чем-то пугающим, будто сотни маленьких дьяволят взирали на неё тёмно-фиолетовыми глазками но… На самом деле перед ней раскинулся огромный ковёр из чёрных орхидей. Завораживающих, мистически притягательных, с лепестками словно роскошный бархат. «Зелье тайного обожания» — так назывался сорт. Астория знала, потому что по странному совпадению этот сорт орхидей был её любимым. Впервые за столько недель, месяцев и лет на её лице отобразилась искренняя улыбка. Цветы, такие живые и прекрасные, как дни в Хогвартсе. Его кабинет, его мантия, его чёрный непроницаемый взгляд… Воспоминания о первой школьной любви потекли по венам, проникли глубоко в иссохшее сердце и оно начало наполняться кровью. Цвет лепестков так напоминал цвет… Цвет его сущности. Сущности, в которую юная Астория горячо и пылко влюбилась, будучи подростком. В тембр, в волосы, в манеру говорить, влетать в аудиторию… Астория никому не говорила о своей тайной страсти, ведь… Кто мог её понять в том, что она выбрала своим сердцем не кого-то из смазливых одноклассников, а скрытного и угрюмого профессора Снейпа? Он был её самым горячим желанием двадцать четыре часа в сутки, императором её мыслей. Даже когда была её свадьба, Астория смотрела не на жениха, а на него. Молчаливого, одиноко сидевшего с бокалом вина под ветвями ивы. Все эти цветы, которые возненавидела Нарцисса так тихо шептали его имя, наполняя кровь пузырьками возбуждения, что Астория прикусила нижнюю губу… Было столько вещей, которые она хотела проделать с профессором на его столе, заставить его показать эмоции, беспомощно застонать… И сейчас кожа так просилась в его руки, далёкие… По последним слухам, оставшиеся на постоянную жизнь в Норвегии. Астория принялась расстёгивать пуговицы на платье. Одну за другой. Взгляд её был загипнотизированным, застывшим в полотне чёрных лепестком. Тяжёлая ткань упала на землю, за ней последовало нижнее платье, кружевное бельё. Астория не понимала, что она делает, почему она оголилась в скрытой части сада. Но это было так правильно, так… справедливо по отношению к цветам, что она не могла иначе. Орхидеи делились с ней своей красотой с ощущением любимого профессора и Астория хотела поделиться с ними собой. Поделиться собой с ним… Тёплый ветер качнул бутоны, скользнул шёлковым прикосновением между ног. Одного этого было достаточно, чтобы между половых губ появилась серебристая капелька, каждая частичка которой содержала в себе пристрастие к Северусу Снейпу. Улыбнувшись своему вожделению, Астория рухнула на цветы. Её оголённая кожа ощутила прикосновения десятков лепестков, аромат мускуса обнимал её изнутри, терзал. Астория перевернулась на спину, прислонила к губам сорванный цветок, с её рта слетел слабый стон. Она так долго подавляла в себе любые чувства, давала им длительное заточение за дверью супружеского долга, что теперь натурально сходила с ума. Её жемчужно-белая кожа смотрелась на фоне чёрных цветов как поверхность греческой статуи. Её движения, истеричные, но с грацией аристократки вызвали интерес у севшего на ветку ворона. Плевать было на призрака, на свекровь, на то, что в таком развращённом виде девушку могли застукать. Она видела только горячо любимую черноту, ощущала каждым нервом прикосновения, которые, как ей казалось, были похожи на его! Потому что он был таким же мрачным, мистическим, прекрасным в своей тёмной и холодной стати. Состояние мощной эйфории постепенно овладевало разумом и телом. Астория не пыталась сдерживаться, ей хотелось этой пошлой голой радости, хотелось трогать свою грудь, двигая бёдрами так, как если бы Северус, её любимый и одинокий Северус, входил в неё. Если бы он, мужчина её мечты, показал ей сказку — настоящее занятие любовью. Она бы целовала его, гладила его острые плечи, терлась носом о его шею, повторяя слова, которые её юная версия сутками крутила в своей голове. — Я люблю вас, профессор, люблю! — пронеслось над орхидеями. Как хорошо, что весь дом был отвлечён скандалящей хозяйкой, только птицы в густых кронах пели трели, а Астория выдавала стоны, купаясь в океане из орхидей. Она не видела, как спали дезиллюминационные чары. Как тёмные глаза под тяжёлыми веками следили за её эротическим припадком, слышали каждое признание. Она была от него всего в двух метрах, полностью готовая, как самка в период гона. Но только в Астории было что-то большее, чем просто инстинкт. Она была телом своей влюблённости. Северус обещал себе лишь следить за ней, делать её жизнь лучше, стараясь не попасться. Ещё тогда, на свадьбе, он ощущал, как трескается сердце. Девушку, хрупкую изящную, у него отобрала чета Малфоев. А что он? А он не мог явить этим глазам изнанку своих чувств. Чувств начавшихся с её робких взглядов на уроке, продолжившихся его тайными фантазиями, разбитыми её браком с высокомерным Драко. — Ох, профессор! — ворвалось в его уши набатом. Северус отошёл от транса и увидел, как девушка его мечты трогает себя. Его зрачки увеличились едва ли не в два раза. Соблазн сладким пьянящим вкусом капнул на нутришко, призывая к действиям. Северус вздрогнул. Он хотел этой любви больше всего на свете! Прямо сейчас! Господи, как же развратно и одновременно прекрасно выглядела эта девушка во время акта нежной мастурбации! Влага блестела на её пальце и блестела она благодаря мыслям о… Нём… Лезвие желания перерубило ниточку, связывавшую Северуса со здравым смыслом. Он двинулся чёрному бархатному океану, отстёгивая мантию, сбрасывая чешую бесчувственности. Прежде чем Астория могла хоть что-то заметить, он накрыл её тело своим, поместившись как раз между разведённых ног. Она стонала, выгибалась от самоудовлетворения, и пришлось приноровиться, чтобы поймать её губы. Когда Северусу это удалось, Астория шокировано взглянула на него. Она хотела задать так много вопросов, проверить себя — не галлюцинация ли это, но… Его требовательные губы, запах, оттеснили любое желание на выяснение обстоятельств. — Как же ты прекрасна… — прошептал Северус между поцелуями, избавляясь от плотно сидящего пиджака. — Профессор, как…? — Северус украл ещё один поцелуй, подыгрывая её молодой изворотливости, — Я… Астория замолчала, потому что профессор предстал перед ней без рубашки. Голый торс был испещрён шрамами, следами от магических ранений. Астория, пребывая в полунеадекватном состоянии, всё ещё не понимая, галлюцинация это или реальность, потянулась к нему. Подарила каждому заметному шраму исцеляющий поцелуй. Северус зашипел, прихватил её за плечи, двинулся вниз, обрисовывая пальцами локотки, затем талию, бёдра. Астория легла на спину, давая ему возможность испытывать её чувства слабыми поцелуями в шею. Они становились всё более напористыми, смешивались с изящным вылизыванием, прикусыванием кожи, наконец, сладким засосом. Его пах вдавливался в её промежность, чёрная ткань брюк впитывала горячую влагу и Северус дурел от того, как ему хотелось вонзиться в свою бывшую ученицу. Терпение кончилось, когда он начал ласкать затвердевшие соски и понял, что последняя крупица вот-вот перевесит чашу весов терпения. Пальцы Астории нырнули в его чёрные волосы, и она взвыла что-то нечленораздельное. Северус понял — им нужно их долгожданное взаимное удовольствие. Быстро избавился от брюк и белья, немного подвигал рукой по затвердевшему члену. Багровая головка требовала женской плоти, сочилась серебристыми каплями. Астория притянула Северуса за шею к себе и с глубокой жаждой посмотрела в глаза. — Умоляю… Мольба была услышана. Северус вошёл резко, заставив Асторию прогнуться в спине. Ей не нужно было время чтобы привыкнуть, не нужна была осторожность. Только режущая страсть, только рвение изголодавшиеся друг по другу плоти, их тесное потирание. Контакт тел, душ, сердец в биении реалистичного миража. — Да! — выкрикнула Астория, когда любимый профессор сделал несколько фрикций. Он нашёл нужную точку, от воздействия на которую Астория словно ожила, зацвела, пустила в воздух одурманивающий аромат. Всё вокруг стало мутью из смеси зелёного и чёрного. Звуки, ветер, обязательства, чувство стыда, — всё закрывалось пульсом сладострастия, горевшего в обоих телах. Наслаждением был наполнен голос Северуса, от его мужественных стонов, похожих на звуки страдания, Астория заводилась ещё сильнее. Подмахивала бёдрами, целовала острые черты лица, губы. И, конечно же, наполняла его лёгкие собственными возгласами. Он проглатывал их своим дыханием, дальше они проваливались в желудок, а ниже сочленялись со сладким запретным спазмом. Её плоть так туго, но так восхитительно насаживалась на его твёрдый член, что казалось вот-вот удовольствие разрушит тело изнутри. Поцелуи в шею, мочку уха, ключицу, — как много было мест, к которым её пугающий, но любимый призрак так часто хотел прикоснуться. Следил, желал, надкусывал яблоки, лишь бы дать своей слюне, наполненной специальным зельем, зарядить плод сладостью. Теперь этот вкус был сутью всех ощущений. И плевать на Малфоев, плевать, что она замужем. Главное сейчас, в эту самую секунду, когда орган протискивается в ней туда-сюда, она счастлива. — Ты был моим призраком… — произнесла девушка и задвигалась интенсивнее, заставляя и Северуса поддаться безумному порыву. — …Я… — ответил он. Он мечтал быть чаем в её чашке, каплями дождя на её ресницах, пером в руке и, самое главное — быть её любимым мужчиной. И теперь он был им в полном смысле этого слова. Её личность стирала его угрюмость, открывая миру другого Северуса Снейпа. Вспотевшего, беззащитного в своём приступе удовольствия. И она под ним. Леди, которой положено держать себя, теперь затянута в процесс развратного танца с новоиспечённым любовником. Да, Астория поняла, что это была не галлюцинация, когда Северус приподнялся, придерживая её за колени и начал вбиваться изо всех сил. Пот стекал по граням его сухих мышц, скользил по животу и терялся у основания органа. Он не был таким, как в мечтах Астории… Он был куда лучше. Потому что демонстрировал те эмоции, которые могла видеть только она. Наконец мощная игла наслаждения стала втыкаться в два тела, щекотать чувствительные точки, заставляя чувства то сжиматься, то расширяться в приступе предвкушения. Это были секунды самого интенсивного блаженствования. Спустя несколько невозможно прекрасных толчков Северус максимально вошёл и громким стоном излился окончательно и бесповоротно. Астория дрожала, оргазм выдавил из её горла громкий крик. Прошло несколько минут, прежде чем двое обменялись странными взглядами. Взгляд Северуса говорил: «Какого чёрта мы только что сделали?». Взгляд Астории: «Вы заставили меня долго ждать и мучатся, профессор». — Что тут происходит?! — раздался голос Нарциссы. И что-то подсказывало Астории, что свекровь возмущалась на этот раз вовсе не из-за орхидей.