Good morning(star)

Как отличить обычное утро от пробуждения после ночной близости? В основном спокойствием, близким опустошенности. Чувством, что у тебя была прекрасная эмоциональная разрядка часов пять-шесть назад, а потом сладкий сон без сновидений. Зачастую обо всём свидетельствовало чьё-то присутствие. Адам думает, что сегодня его ночь была просто прекрасной. Только с кем он её провёл? Он лежит в мягкой кровати и обнимает кого-то. Вероятно, одну из его девочек. Лют? Хрен его знает. Волосы мягкие, как-то приятно пахнут (спросонья не разберёшь, но чем-то сладким), кожа гладкая, нежная, талия просто шикарна. Адам не открывает глаза, пытаясь угадать, а кто же такая красивая кувыркалась с ним этой ночью? Было тепло. Чужое тело… чьё же оно? Адам перебирал все возможные варианты, кто это мог быть. Знал только, что плоских красавиц в его гареме было по пальцам сосчитать. Так кто же: Мэг, Лина, Дженнифер?.. Стройные руки обняли Адама. Он почувствовал приятную дрожь. Может, сейчас неплохой момент для утреннего секса? Всё так хорошо складывалось. Но вдруг кто-то заворочался, беззвучно вздохнул и мягкие (просто потрясающие, наверное) губы начали говорить. — Адам? — немного хрипло спросил сонный голос. Ни дать ни взять, мужской! Он в шоке раскрывает глаза и скотская, осточертевшая, ни капли не красивая от свежего румянца рожа его не радует. Ему слабо улыбается Люцифер, только что проснувшись, и чужая реакция для Адама кажется просто неописуемой. Так спокоен, сука! И даже умудряется сладко зевнуть, ничуть не смущаясь факта, что один из его врагов находится с ним в одной постели. Адам отстраняется от него насколько позволяет кровать. — Люц… сукин сын, какого ху!.. В кульминации его поехавшей крыши он принимает ещё один важный факт. Они тут оба в чём мать родила. А из-под спущенного одеяла Адам видит даже половинку чужой задницы в диких покрасневших следах от (пиздец) собственных рук. Что на него нашло после вчерашнего литра виски и небольшой ссоры с «Его Величеством» королём преисподней? –… Я был пьян, — безапелляционно заявляет Адам и бросается прочь из кровати. Не врёт. Остановить его не успевают, Люцифер только глаза продрал. К херам это утро, он совсем не в форме! — Адам!.. Ох, дьявол, подожди! — кричит ему Люцифер следом и сразу осекается. Возраст не тот уже так резко подпрыгивать ото сна. Перед глазами плывут чёрные круги. Адам не слушает его, собирая одежду и в спешке натягивая её на себя. — Это была случайность! — возражает Адам, и не поймёшь, кого он хочет уверить в этом: Люцифера или себя. Плевать. Главное сбежать отсюда как можно дальше и никогда, никогда не вспоминать ни короля Ада, ни проведённой с ним дьявольской ночи. Никогда! Блять, в каком же он дерьме… — Ну постой же, Адам! Не так быстро!.. — кричит немного просветлевший рассудком Люцифер. Он тщетно пытается вырваться из густого белого одеяла и, предприняв очень неправильный шаг, падает вместе с ним на пол. Пытаясь вырваться из этих пут он снова дёргается, и внезапной, ноющей болью в нём отзывается поясница. — О-ох, чёрт тебя дери, да что ж такое! Адам нехотя останавливается. Дверная ручка уже под его ладонью, осталось немного её повернуть и съебаться отсюда на все четыре стороны. Обозревает картину, где владыка Ада, первейший, чистейший когда-то серафим беспомощно, с отчаянием в глазах, пытается остановить его любой ценой. И сколь бы силы не таило его маленькое тело, он дезориентирован и слаб в самое уязвимое время дня — утром. Адам вздыхает от внезапно появившегося странного чувства. Оно заставило его разом остудить пыл и взглянуть на недвижимую фигурку Люцифера. Всклокоченный, покрасневший, кто это был вообще? Явно не владыка тьмы. Адам смотрел в глаза маленькому существу, которое больше всего сейчас боялось одиночества. — Немыслимо… — вздыхает первый человек, отвешивая себе тяжёлую ментальную затрещину. Он идиот. Но если незамедлительно свалит отсюда, то будет ещё и бессердечным конченым ловеласом, который взял да и покинул свою ночную пассию. А в том, что всё было именно так, Адам уверен. Сегодня память не подводила его ни на йоту. Он в два шага оказывается около демона, хватает его вместе с тяжёлым одеялом и бросает на кровать. Белый кокон немного раскрывается, обнажая стройные голени, грудь и шею, откуда до плеч спускались мириады алых укусов и меток. Адам заметил их всего на секунду, а сердце уже колотилось как бешеное. Он быстро отвернулся, чтобы больше не смущать демона и остудить свой пыл. Знаете, второе никак не получалось! Это чертовски взбесило, и Адам стал кругами измерять спальню. Как можно здесь что-то найти, тут одни грёбанные утки! — Где, блять, вся твоя одежда? — возмущается он, стараясь осматривать комнату так, чтобы вновь не заглядываться на чужую персону. «Адам, это ты должен знать. Сдирал её с меня как одичалый», — посмеивается внутренний голос, звучащий так сладко и похожий на звонкий тембр Люцифера. На самом деле тот ничего не отвечает. Приходится несколько раз пройтись по комнате, заслоняя глаза, чтобы не дай Боже не посмотреть на самого дьявола. В разных местах находятся помятые брюки и рубашка (доставать из-под кровати полосатый жилет у Адама не было никаких сил), и пока Люцифер переодевается, первый человек отходит к стенке, чтобы прислониться к ней лбом, положив руку между отвратительным красным и своей тупорылой башкой. Пока он не видит, Люцифер сматывается в ванную. Педант ебучий. Даже сейчас не изменяет своим привычкам. Но так, наверное, даже лучше. Адам остаётся в комнате наедине с разбросанными повсюду утками. Все эти жёлтые создания с пронзительными глазами-бусинками смотрят на него нагло и осуждающе. Растрёпанная большая кровать манит Адама своей мягкостью. Он слишком рано подскочил; не случись всего этого, лежал бы себе и спал, сколько душе угодно. Поднялся бы к обеду, а там его ждала бы Лют. Хм, мысль дельная. Пожрать бы, чтобы ни о чём не думать. Люцифера долго нет, а из-за двери вдруг доносится очаровательный запах. Пахнет сладостью, выпечкой. Противиться такому, знаете ли, невозможно. Через несколько коридоров он попадает на кухню, где прекрасный аромат достигает своего апогея. За плитой, пышущей адским огнем, трудится её обладатель. — Оу, смотрю, ты заждался? Я решил немного загладить свою, кхм, вину. — Это что, блинчики? — удивленно спрашивает Адам. Возможно, кому-нибудь это показалось бы отвращением, но он искренне не ожидал увидеть в Аду такой простой, привычной ему вещи — нормальной еды. Люцифер искренне этому улыбается. Да, в Аду есть всё и даже больше. И он готов этим поделиться. — Ну, да. Надеюсь, ты любишь. — Мне похуй. Давай их все сюда. Адам цепляет на себя недовольную гримасу, чтобы скрыть охвативший его восторг. Блины пахнут просто замечательно; у него почти слюнки текут. И ощущая себя полностью довольным, Адам даже забывает, в чём Люцифер провинился. Несмотря на потрёпанный вид он расслаблен. Из-под ворота рубашки до сих пор виднеются следы, даже залечить не удосужился. Или не захотел, чтобы дразнить ими как можно дольше. Он с истинной грацией скользит по маленькой кухне. В ожидании своей порции блинов, которые Люцифер с любовью жарит и складывает ровной стопочкой, Адам любуется картиной, ему представшей, и образ этого демона в постели не кажется таким уж гротескным. К нему приходят воспоминания ночи: размытые, красивые картинки. Возбуждённый, слабый от желания Люцифер. Собственный стояк. Чужие ловкие руки и неподражаемая поза раком в течении долгих минут наслаждения… Для прекрасной жизни здесь не хватало только солнечного света, голубого неба и облаков. Это удручало. — Вот какого хрена я должен оставаться в аду? — жалуется он с набитым ртом. Уставший, но разомлевший от горячего кофе Люцифер ленно наблюдает за его тирадой и ест блины вилкой, по кусочкам. Такой же чопорностью первый человек не отличался. — Адам, пятую тарелку уже доедаешь. Жевал бы получше. — Подумаешь! — бубнит он и не желает прислушиваться ни к одному слову. Он очень занят. Блины такие вкусные, что весь мир поблек на их фоне (а Адам знал толк в хорошей еде). Их трапеза продолжается долго. Пару раз Люцифер вновь вставал к плите чтобы повторить успех своих просто божественных блинчиков. За них Адам, похоже, отдал душу, и ни капли не жалеет о содеянном. Когда тарелка снова пустела, Адам пытался собраться с мыслями чтобы свалить отсюда. Его попытки замечались: в этот момент Люцифер просто пододвигал блюдце с вареньем к нему ещё ближе. Наконец даже Люциферу стало интересно, чем кончится ли эта незримая борьба ангелов и демонов внутри человека. Адам вытер руки и показав всем видом, что прилично засиделся, хмыкнул. — Знаешь, всё было классно, но мне пора. — Так ты уходишь? — наконец прямо спросил Люцифер. Что сказать, актёр он неплохой: действительно выглядел растерянным и озадаченным. Адам сделал вид, что глубоко задумался. — У меня куча дел даже в Аду, знаешь ли... Блины ещё есть? — спросил он. И от так мило улыбающегося демона услышал заветное: — Да, конечно. Сколько угодно… На радостях он проглатывает очередной блин со сладким сиропом и яблочным джемом, а пока Люцифер без дела сидит рядом, наклоняется к нему и целует. Также, как вчера вечером — чувственно, страстно, с жаждой. Его приходится держать почти на руках: король Ада млеет, жмется и, кажется, старая мысль об утреннем сексе синхронно всплывает у них в голове. Адам без стыда и задней мысли подхватывает такое лёгкое тело на руки. Воротничок белой рубашки призывно сползает в сторону, обнажая фарфоровую кожу. Так много ещё белого, чистого пространства для новых алых пятен… — Тогда остаюсь, — в самые губы шепчет Адам. К нему тянутся в ответ с поцелуем. Что ж, утренний банкет продолжается.