Где мой муж?

Они узнают от Ферита о том, что Сейран везут в больницу, и всей семьёй едут туда. – Госпожа Шефика, – Суна успевает заглянуть на кухню, пока они все собираются. – Пожалуйста, проверьте Асуман. Я не уверена, дал ли ей кто-нибудь хотя бы еду и воду за день. В больницу они приезжают позже, чем Сейран и Ферит. Врачи немногословны, но сейчас самое главное, что сестра жива, хоть и спит пока. С ней в палате разрешено остаться только одному человеку, и никто даже не пытается спорить с Феритом. Они все остаются в коридоре, надеясь, что Сейран скоро придёт в себя. Халис сидит рядом с Хаттуч, кажется, успокаивая её, что невероятно сильно раздражает Суну. Она пытается держаться, быть сильной, как учил её муж. Она сидит рядом с мамой, со второй стороны от которой сидит Гюльгюн, и они втроём действительно пытаются держать ради Сейран. – Мама, может принести тебе воды, ты очень плохо выглядишь, – предлагает Суна. – Давайте я схожу, – предлагает Гюльгюн, вставая со своего места, но не успевает далеко уйти, потому что в коридор с лестницы заходит Орхан и Казым. Суна остаётся одна, потому что женщины тут же бегут к своим мужьям, и Суна тоже неспеша встаёт, держась за спину, которая ужасна болит в последнее время. Она хочет спросить у отца, впорядке ли он, поблагодарить за спасение сестры, но её взгляд падает на заходящего на этаж Абидина. Она не понимает, почему даже он уже здесь, а её мужа всё ещё нет. – Папа ты в порядке? – коротко спрашивает Суна, пытаясь убедить себя, что Кайя мог задержаться, чтобы зайти купить воды или кофе для них. – В порядке, дочка. – Ты не видел Кайю? – Казым отрицательно машет головой, и Суна думает, что Абидин точно должен знать ответ на её вопрос. – Господин Абидин, где Кайя? – её пугает то, как он опускает взгляд вниз, его молчание и его слёзы. Что он, чёрт возьми, хочет этим сказать? – Я вас спрашиваю, господин Абидин, где мой муж? Разве он не уезжал с вами? – её голос становится выше с каждым следующим вопросом. – Почему вы все уже здесь, а его нет? – она дрожит от слёз и непонимания происходящего. – Да скажите уже хоть что-нибудь, – она пихает его в грудь. – Где мой муж? – Я не знаю, – в наступившей тишине, под взорами всех окружающих, его голос звучит очень тихо. Чего не скажешь о звуке пощёчины, которая прилетает ему от Суны. – Господин Орхан, – Суна практически подбегает к нему, – вы же тоже там были. Где Кайя? Вы видели его? Он жив? Судьба определённо играет с Суной, издевается над ней, будто мстит за все её мысли, хоть никогда и не озвученные, но очень настойчивые. Мстит за каждый раз, когда она сознательно или несознательно желала другим зла. Сейчас мстит особенно изыскано, потому что в сторону операционной врачи везут пострадавшего. – Что случилось? – Суна даже не улавливает, кто задаёт этот вопрос. – Мужчина, до тридцати лет, огнестрельное ранение, – слова врача эхом звучат у неё в ушах. – Нееет, – её крик разрезает тишину больницы. – Кайя, Кайя, – шепчет она. Становится тяжело дышать, кажется, что от страха онемело всё тело. Суна хватается за сердце, за живот, за горло, пытается сделать глубокий вдох, да хоть какой-нибудь вдох, пока перед глазами не появляется пелена, и она не теряет сознание. Орхан успевает поймать девушку, тут же отправляя жену за врачом для Суны. Да, Нюкхет просила его присмотреть за сыном, а он ловит после обморока её невестку, пока тот самый сын неизвестно где. Врачи забирают Суну в палату, медсёстры несколько раз входят и выходят оттуда. – С моей дочерью всё в порядке? – останавливает молодую медсестру Эсме. – Это просто обморок, от стресса, не переживайте. Мы взяли анализы и назначим соответствующее лечение. Вам не о чем волноваться, – Эсме и Орхан выдыхают, когда слышат эту новость. – Это не Кайя, – к ним присоединяется Казым. – Я узнал у медсестры описание пациента, и это точно не Кайя. Возможно Акын, не знаю, что у них там произошло с Феритом. – Оставайтесь здесь, а я найду Абидина, и мы попробуем найти Кайю.

***

– Абидин, – Орхан находит его на улице разговаривающем по телефону. – Где Кайя? – Я действительно не знаю, господин Орхан, – он снова смотрит вниз, и не нужно быть очень умным, чтобы понять, что он в чём-то виноват. – Он убил снайпера на крыше во время перестрелки, с первого выстрела. Потом перестрелка закончилась, и я его больше не видел. Не думаю, что могут быть проблемы. Он стрелял уверенно. Может снова решил не ночевать дома? – Ты совсем идиот? – Орхан срывается на крик. – Он убил человека, а ты только сейчас об этом говоришь? Мы едем туда немедленно! – Господин Орхан, не преувеличивайте, с ним ничего не случится, – пытается успокоить его Абидин, с трудом поспевая за широким шагом мужчины в сторону автомобиля. – Послушай сюда, щенок, – Орхан хватает его за полы пальто почти поднимая над землёй. – Ты представить себе не можешь, какой это стресс. Молись, чтобы Кайя оказался достаточны сильным и не застрелился от такого. Потому что, если с ним что-то случится, я лично закопаю тебе в землю живьем, – Орхан резко отпускает его, так что Абидин чуть не падает. – Поторапливайся. Абидин ведёт машину нарушая все возможные правила дорожного движения, но от Орхана идёт такая злость, что он думает, что лучше заплатить сотню штрафов, чем хоть на минуту продлить нахождение с ним в одной машине. Абидин показывает Орхану место, где они стояли во время перестрелки, и Орхан находит Кайю недалеко, сидящим на земле и прислонившимся спиной к стене. Пистолет отброшен в сторону, во взгляде Кайи даже в темноте читается страх. – Сынок, – Орхан берет Кайю сзади за шею, заставляя посмотреть на него. – Это очень сложно, я знаю. Но тебе нужно прийти в себя. Слышишь, Кайя, возвращайся на землю. Твоя жена нуждается в тебе, давай, вставай. – Что с Суной? – его взгляд всё еще напоминает загнанного зверька, но в нем уже немного больше осознанности, чем минуту назад. – Она упала в обморок, когда услышала, что в больницу привезли мужчину с огнестрельным ранением. Собирайся с силами, сынок, и поедем. Ты нужен Суне. И она нужна тебе. Вместе вы обязательно справитесь. Кайя поднимается, опираясь рукой на стену, пальто все в грязи, как и руки, но это не особо волнует. Он пытается держаться, пока идёт к машине с зажжёнными фарами. Ему нужно быть сильным. Ради жены. И ради самого себя. – Избавься от этого, – Орхан отдаёт пистолет Абидину, предварительно протерев платком все отпечатки пальцев на нём. – И не смей играть со мной и пытаться подставить Кайю, я уже предупредил тебя, какие будут последствия. Когда они приезжают в больницу, Орхан уговаривает Кайю зайти в туалет умыться, потому что с руками в земле его всё равно не пустят к Суне в палату. – Я буду рядом с тобой до последнего, Суна, – говорит он своему отражению в зеркале. – До той секунды, пока ты будешь готова принимать меня таким, или до той, когда откажешься. Он еще раз умывается холодной водой, и наконец берет себя в руки. – Где моя жена? – его голос разрезает тишину, как только Кайя поднимается на лестницу. Он бросает грязное пальто на свободный стул, еще раз повторяя свой вопрос. – Где моя жена, я вас спрашиваю? – Эсме даже успевает подумать о том, что и представить не могла, что Суна и её муж так держатся друг за друга. – Она вот в той палате, – Эсме подходит к Кайе, указывая рукой на комнату, где лежит его жена. – У неё доктор сейчас, – доктор выходит из палаты одновременно со словами женщины, и Кайя оказывается рядом с ней за одну секунду. – Как она? Доктор, скажите, что с моей женой, – взволнованно спрашивает Кайя. – Успокойтесь, – она говорит тихо, заставляя интонацией и Кайю прийти в себя. – С вашей женой всё в порядке. Госпожа Суна пришла в себя. Но, прошу вас, придите в себя и вы, прежде чем зайдёте к ней. В состоянии госпожи Суны она уже и так пережила больше стресса, чем ей стоило когда-либо. – О чем вы? Каком состоянии? – Кайя тоже говорит тихо, глубоко дыша и пытаясь прийти в себя. – Вы не знаете? – удивляется женщина, и Кайя хмурится, совсем ничего не понимания. – Ваша жена беременна. Это ограничивает наши возможности дать ей успокоительное, но мы поставили ей капельницу с витаминами, которых ей тоже очень не хватает. Постарайтесь вы успокоить её. Понимаю, что будет нелегко, но скажите ей что-нибудь хорошее. И лучше пока не говорите про ребёнка, это вызовет у госпожи Суны чувство вины, которое ей сейчас совсем не нужно. – Хорошо, спасибо доктор, – он пытается улыбнуться этой женщине, которая так мила с ним. – Вот теперь можете идти, – она отходит от палаты, пропуская Кайю. – Суна, я здесь. Как ты? – он улыбается ей, как только входит в палату, и спешит к её постели, чтобы поскорее взять за руку свою нимфу. Им обоим нужна эта поддержка. – Кайя, что с тобой случилось? Где ты был? – он вытирает её слезу, уже успевшую сбежать из глаза. – Это сейчас не важно. Я здесь, с тобой. Мы оба в порядке, – Суна тянет его за руку, желая, чтобы муж хотя бы сел на постель, а не просто стоял рядом. И он с готовностью повинуется ей желанию. – Я очень испугалась, когда услышала о мужчине с огнестрельным ранением. Все приехали, но тебя не было, и никто не говорил мне, где ты. Так что я подумала, что кто-то выстрелил в тебя. – Тише, – Кайя прикладывает указательный палец к губам жены, хотя хотел бы остановить поток её слов поцелуем. – Это был не я, так что пожалуйста, успокойся. Со мной всё хорошо, и тебе нужно беречь силы. Врач сказала, что твой организм истощён. Так что, пожалуйста, Суна, прекрати думать о плохом. Я здесь со мной всё в порядке. С тобой всё хорошо. С твоей сестрой всё хорошо. Пожалуйста, не волнуйся больше. – Ты можешь меня обнять? – неожиданно для него просит девушка. Кайя улыбается ей, снимает обувь и ложится рядом. Кровать не слишком широкая, а Суна не может лечь на бок из-за капельницы, так что Кайя аккуратно устраивается на краю, хотя и Суна чуть двигается, чтобы освободить ему место. Он лежит на боку, помогая Суне лечь на его левую руку, так что теперь он поглаживает ею её плечо, пока его правая рука тянется к животу девушки, на котором лежит и её правая рука. Он улыбается, потому что знает, что неосознанно, но она уже защищает их ребенка. Кайя переплетает их пальцы, и молится, чтобы Суна не захотела отказаться от этого ребенка. – Спасибо, – шепчет Суна. – Спасибо, что спас Сейран и что сейчас рядом. – Ты просила не отказываться от нас, так что я не откажусь, пока ты сама не откажешься, – он позволяет себе наглость и целует её в щеку, лишь слегка отодвигаясь после этого поцелуя. Она поворачивает голову и сама целует его, на этот раз в губы.