alone together

      Бессонница была скорее непризнанной истиной, чем всем известным секретом; не то чтобы Гоуст когда-либо притворялся, что спит как следует, бодрствуя всю ночь напролёт, но и не похоже, чтобы он когда-либо напрямую обращался за помощью — для этого пришлось бы признать, что у него есть проблема, слабое место в фасаде, который Гоуст построил вокруг себя.       Тем не менее, любой мог понять, что происходило между новой и повышенной раздражительностью, поникшими плечами и фиолетовыми пятнами под глазами, независимо от того, признавался Гоуст в этом или нет — две миссии подряд, бумажная волокита, с которой он разбирался, и учебная подготовка сбили весь режим, заставляя Гоуста просыпаться перегруженным. Это ещё не было переходом границ, и он всего лишь огрызнулся на четырёх солдат и старшего офицера, но он определённо не должен был стучать в кабинет Мактавиша в половине первого ночи, стуча по дереву больше кастетами, чем самими костяшками пальцев.       В кабинете Мактавиша было темно, лампы горели бледно-жёлтым светом, который, отражаясь, закрывал вид на ночное небо за окном. Он активно разбирал стопку бумаг на своём столе, когда Гоуст постучал, и остановился, чтобы поднять глаза.       — Райли?       — Капитан.       Дверь распахнулась, и Гоуст, не заходя, остановился в дверном проёме. На нём снова была толстовка с капюшоном, мягкая ткань позволяла ему чувствовать себя комфортно, даже когда он был буквально закутан в неё; капюшон поднят, под ним — простая маска, и одна рука держалась за дверную ручку. Его глаза были опущены, он потёр их свободной рукой и, прежде чем что-то сказать, сунул её в карман.       — Что такое?       Гоуст слегка пожал плечами, прислонившись к косяку. Коридор позади него был тёмным, и он почти сливался с ним, только в глазах его отражался свет.       — Выкладывай, лейтенант.       — Можно… мне поспать здесь, сэр?       Мактавиш моргнул.       — Что?       — Ты работаешь до утра по средам. Только до тех пор, пока ты не уйдёшь.       Гоуст явно достаточно устал, чтобы задать этот вопрос, даже несмотря на то, что скрестил руки на груди и старательно избегал смотреть в глаза. Усталость смягчила резкие черты его лица, и он моргнул, когда Мактавиш ничего не сказал, рефлекторно напрягаясь; он уже протянул руки, чтобы взяться за дверную ручку, когда тот заговорил:       — Хорошо. Я разбужу тебя, когда буду уходить.       — Спасибо, — тут же пробормотал Гоуст, пинком захлопывая за собой дверь и направляясь к дивану.       Он лёг без долгих уговоров. Мактавиш поднял толстовку с капюшоном, висевшую на спинке стула, и накинул её на него, так, что она легла ему на лицо.       — И зачем это? — нахмурился Гоуст, глядя на него снизу вверх.       — Одеяло.       — Как заботливо, сэр, но оно немного велико, — ответил Гоуст, натягивая толстовку так, что она едва прикрывала его торс. — Можно задохнуться.       — Это могло бы быстрее тебя усыпить, — сказал Мактавиш; Гоуст фыркнул и снял маску, чтобы следом стянуть толстовку и придать ей более удобную форму. Затем он снял перчатки и подсунул свою импровизированную подушку под подлокотник дивана, устроив голову в безопасном уголке. Маска и перчатки были аккуратно сложены возле его головы, а складки толстовки Мактавиша скрывали лицо, когда он свернулся калачиком, так что на самом деле была видна только копна его белокурых волос.       Однако сон его был неспокойным; Мактавиш вернулся к своей работе, пока Гоуст ворочался с боку на бок: он ворочался и вытирал руки о толстовку, а потом кожа начинала скрипеть, и он снова прижимал голову к толстовке, и Мактавиш, наконец, потерял терпение, когда Гоуст сел, видимо, вспомнив, что не снял ботинки, и начал дёргать за шнурки.       — Райли.       — Что?       — Знаешь, ты не уснёшь, если так и будешь ёрзать.       — Не думаю, что я вообще засну, — проворчал Гоуст, развязывая шнурки. Его ботинки, как и перчатки, были аккуратно расставлены рядышком у кровати. Мактавиш покачал головой, прежде чем увидел его носки: чёрные, с узором из крошечных привидений, вьющихся кольцом вокруг его лодыжек.       Он не думал, что внешне как-то отреагировал, но, должно быть, так оно и было, судя по тому, что Гоуст тут же нахмурился, по-кошачьи прищуривая глаза, и поджал губы.       — Это был подарок.       — Конечно.       — О, да отвали ты. Они удобные.       — И очень модные.       Гоуст сердито смотрел на него, пока до него, похоже, не дошло, что ему всё ещё нужно поспать — он снова лёг, по-прежнему скрестив руки на груди и уставившись в потолок.       Несмотря на свою энергичность, было очевидно, что он устал: его глаза не закрывались, когда он сонно моргал, глядя в потолок, и он продолжал ворочаться, только тише, потому что, казалось, не хотел привлекать к себе внимания.       — Райли, — снова обратился Мактавиш через несколько мгновений.       — М-м?       Мактавиш оторвался от своего ноутбука, чтобы посмотреть на него. Гоуст придвинул голову к столу Мактавиша и посмотрел на него сквозь ресницы.       — Что поможет тебе уснуть?       — Я тебя отвлекаю? — спросил Гоуст, слегка приподнимаясь.       — Нет, но… да брось, ты устал. Что поможет?       — Я… — Гоуст моргнул, как будто действительно не ожидал какой-либо помощи от Мактавиша. Он обдумывал это, прокручивая в голове, а затем улёгся обратно на бок, чтобы можно было поднять голову и увидеть Мактавиша. — Это из-за тишины. В моей комнате слишком тихо.       — Да?       Гоуст снова заёрзал, так что большая часть его лица оказалась спрятана в толстовке.       — Расскажи мне о прицелах, которые здесь есть, сэр.       — Ты же был там сегодня.       — Я знаю.       — Ладно… эм… у них есть твой SUSAT, а ещё триджиконские ACOG, и я знаю, что у нас теперь есть коллиматорный прицел, но я не понимаю, почему…       — Помедленнее, — пробормотал Гоуст, пряча лицо в сгибе локтя. И затем: — У тебя есть какой-то любимый, сэр?       Мактавиш фыркнул, немного удивлённо, немного недоверчиво. Когда он ничего не сказал, Гоуст моргнул, глядя на него, и в голубых глазах отразился тёплый свет.       — Нет, не думаю, — пробормотал он тихим от усталости голосом.       Мактавиш покачал головой и выдвинул нижний ящик своего стола. В своей последней посылке его сестра прислала ему одеяло, ворсистое и с ромбовидным узором, и обычно оно лежало у него в комнате. По средам он всегда задерживался в офисе допоздна, чтобы разобраться с задолженными отчётами после миссий вместо других офицеров, и он принёс одеяло в свой кабинет на случай, если станет очень поздно и ему понадобится немного вздремнуть, чтобы потом вернуться к работе. Ему пришло в голову, что Гоуст знал об этом; однако, то, как он это сделал, предстояло выяснить в другой раз. Поэтому вместо этого он вытащил одеяло и подошёл к Гоусту.       Брови Гоуста нахмурились в недоумении. Мактавиш, не обращая на него внимания, накинул на него одеяло, убедившись, что оно как следует укрыло его.       — Что это?       — А на что похоже?       — Это для меня?       — Нет, — ответил Мактавиш, укрывая его плечи, — для дивана. Тебе придётся спать на полу.       — Засранец.       — В целом, фаворитом является Trijicon, — начал Мактавиш, слегка улыбаясь и усаживаясь обратно. — Эм… ACOG — это усовершенствованный боевой оптический прицел, разве нет? Более прочный, с возможностью изменения увеличения обзора. Specter тоже неплох.       — Да?       — Широкий угол обзора, подходит как для малой, так и большой дальности… ты правда хотел, чтобы тебя это усыпило?       — Я слушаю, сэр.       — Это твоё понимание сказок на ночь, лейтенант?       — А что, есть что-нибудь получше? — спросил Гоуст, вновь поднимая на него глаза.       — Да ладно, у тебя же наверняка было что-то любимое, когда ты был ребёнком, верно? Лучше, чем прицелы для оружия?       Гоуст издал короткий смешок, кутаясь в толстовку, и снова завернулся под одеяло. Оно было мягким, тёмно-синий с белым; его ресницы затрепетали, когда он не ответил. Поправляя бумаги на своём столе, Мактавиш снова посмотрел на него.       — Нет?       — Нет. Никаких сказок на ночь, — ответил Гоуст, закрывая глаза.       Мактавиш не знал, почему это заставило его так замереть; когда он ничего не сказал, Гоуст глянул на него, а затем нахмурился.       — И чего ты на меня так смотришь?       — Как?       — Чёрт возьми, — Гоуст приподнялся, чтобы сесть, — это не так уж и печально. У тебя такой вид, будто я только что пнул собаку.       — Не люблю собак. Не думаю, что сильно бы расстроился, если бы ты её пнул.       — Остынь, сэр, — ответил Гоуст, ложась обратно. Однако он не закрыл глаза, и было видно, как он моргает, глядя в потолок. — Я прекрасно спал и без этого.       — Откуда ты знаешь, если тебе никто никогда не рассказывал?       — Это не та история, которая помогла бы мне уснуть, сэр, — отозвался Гоуст, смотря на него снизу вверх. Мактавиш вдруг осознал, что на самом деле о Гоусте он знает не так много, как ему хотелось бы, и он склонил голову набок, глядя на того в ответ.       — Тогда что помогло бы?       Без маски Мактавиш мог видеть, как на губах Гоуста появилось подобие улыбки, прежде чем он покачал головой, глядя перед собой и обдумывая вопрос.       — Не знаю, — наконец сказал он. И затем, с лёгким смешком: — Тюрьма, наверное.       Если новость о сказках на ночь не заставила его задуматься, то это уж точно заставило. Гоуст не стал дожидаться его реакции, но, казалось, всё равно сделал паузу, словно собираясь с духом — через пару секунд Мактавиш вернулся к своему ноутбуку, набирая ещё несколько букв, и Гоуст издал звук, который мог быть ещё одним коротким смешком или вздохом.       — Эта книга всё ещё здесь?       — Хм? О, да, — ответил Гоуст и переместился, чтобы залезть под диван. — Это единственное место, где я могу спокойно её прочитать.       Сама книга была потрёпана, пластиковая обложка отслаивалась у него в руках; Гоуст пролистал её, используя мышечную память, прежде чем снова опустить руку, удерживая книгу пальцами. Мактавиш наблюдал, как его большой палец скользит по корешку, оставляя складки и пометки в том месте, где Гоуст переворачивал книгу, чтобы прочитать.       — Дай мне.       — Капитан, — ответил Гоуст, мгновенно сообразив, что к чему; он приподнялся на локте, выглядя удивлённо и недоверчиво.       — Лейтенант.       — Ты серьёзно?       — Абсолютно.       — Нет.       — Это был прямой приказ, лейтенант.       Гоуст открыл было рот, чтобы возразить, но наткнулся на невозмутимое выражение лица Мактавиша; он закрыл рот, не зная, что сказать, а его щёки слегка порозовели, что определённо означало смущение. Мактавиш протянул руку — Гоуст встал, передал ему книгу и плюхнулся обратно на диван, снова завернувшись в одеяло. Ему было уютно, под одеялом и в носках, но он старательно избегал чужого взгляда. Мактавиш посмотрел на книгу в руках.       — Рядовой Писфул. Про что это?       — Про Первую мировую. Два брата. Одного из них зовут Томми.       — Устраивайся поудобнее.       Мактавиш был хорошим читателем; он не собирался лгать и говорить, что читать истории кому бы то ни было — обычное дело, но он был самым молодым капитаном в SAS не просто так: он точно знал, как стиснуть зубы и вести себя так, будто знает, что делает.       — Где твоя закладка?       — Начни с любого места. Без разницы.       — Хорошо, — ответил Мактэвиш, — эм…       Он открыл книгу на случайной странице, облизывая губы; Гоуст лежал, всё ещё глядя на него так, словно не верил в то, что тот собирался сделать. Это, казалось, только придало ему сил, и он начал читать.       — «Двадцать пять минут четвертого. Мышонок снова здесь. Он то и дело останавливается и смотрит на меня снизу вверх».       Мактавиш взглянул на Гоуста, который наблюдал за ним с лёгкой недоверчивой улыбкой на губах. Когда их взгляды встретились, Гоуст качнул головой, пряча улыбку.       — «Он раздумывает, друг я ему или враг и стоит ли ему убегать», — Мактавиш остановился, чтобы прочитать следующие несколько слов, не веря глазам.       — Продолжай, — подтолкнул Гоуст, — конечно, ты бы нашёл эту часть.       — «Крошечный, изящный, ласковый зверёк», — прочитал он, произнося слова с акцентом. Он взглянул на Гоуста и обнаружил, что его губы едва шевелятся, когда он произносит эти слова. — Ты знаешь эту часть?       В ответ тот слегка пожал плечами, прикрыв глаза.       — Знаю всё. Однажды я читал её дважды в день в течение месяца.       — Тебе так понравилось? — спросил Мактавиш, склонив голову набок. Взгляд Гоуста метался между ним и книгой, и он потянулся, чтобы осторожно подёргать завязки своей толстовки, пряча зевок в сгибе локтя.       — Не особо. Но я был заикой… много лет назад, — тихо ответил он, как и всегда, когда рассказывал что-нибудь о себе. — Логопед посоветовал мне попробовать читать вслух. Это была школьная книга моего племянника, и он не мог справиться с ней самостоятельно. Я тренировался целый месяц, прежде чем смог делать это как следует.       — Ты хотел прочитать ему?       Ещё одно пожатие плечами, но на этот раз глаза Гоуста закрылись, и он намеренно заморгал, стараясь держать их открытыми. Мактавиш обнаружил, что всё равно смягчается, и откинулся на спинку стула, чтобы продолжить чтение.       — «Я не знаю, что означает половина слов, но я всё равно знаю это стихотворение. В школе мисс Макалистер заставила нас встать и прочитать его наизусть в День Бёрнса. Она сказала, что нам полезно навсегда запомнить хотя бы одно великое шотландское стихотворение». И она права, — вставил Мактавиш, вызвав тихий смешок Гоуста. — «Этот маленький зверёк, конечно, робкий, но он не шотландец, он бельгийский мышонок. Я все равно читаю ему стихотворение. Он…»       Он услышал медленный выдох и поднял взгляд; Гоуст, похоже, устал настолько, что это оказалось всем, что ему было нужно. Он всё так же был завёрнут в одеяло и снова прикрыл лицо рукой — толстовку он бережно держал при себе, как будто ожидал, что Мактавиш заберёт её обратно.       — «Кажется, он всё понимает, потому что вежливо слушает», — заключил он, когда Гоуст начал медленно и ровно дышать. — «Я читаю с шотландским акцентом мисс Макалистер».       Гоуст определённо уснул; через несколько мгновений Мактавиш встал, подошёл и бесшумно убрал книгу под диван, прежде чем выключить свет и продолжить работу в тусклом свете своего ноутбука.