Наш кровавый новый год

В шумной комнате, под веселые возгласы людей, я сидел и сверлил салат перед собой. В уютной комнате играла нежная музыка. Комната была мне знакома, ведь она моя и прямо сейчас она была такой шумной и наполненной. Все праздновали праздник, но не я, мне было гнусно, а взгляд часто падал на моего парня, что стоял у другого края стола и шушукался с другом. Этот новый год был крайне ярким, улицы замело снегом, а люди с веселыми возгласами праздновали. Чуть-ли не каждое окно горело светом, веселые силуэты людей двигались из стороны в сторону в этих окнах. Но самим ярким было окно на самом верхнем этаже хилой многоэтажки. Окно было украшено забавными гирляндами, а в окне так же горел свет и шумела музыка. Это было мое окно. "Окно Эбардо", так называли это окно соседи, эти соседи были мне не приятны, и им я. Все любили моего парня, Сан-Франа, беловолосый веселый парень, что вечно был готов помочь, забавные маленькие косички висели с обоих сторон его лица, я часто теребил их, а тот угрожал мне, что отрежет их, если я не перестану. Я был как луна, а он как солнце. Усталым взглядом я смотрел на тебя, как ты наливаешь всем шампанского и всем становится весело. Когда ты с звонким смехом реагируешь на прикосновения к тебе, когда ты пьяный в стельку не против того, что какой-то левый парень трогает тебя за талию. Я хотел остановить это, но ты просил меня не портить праздник, что ты знаешь что делаешь, что я просто не понимаю шуток. Но я не мог смотреть на это. Костяшки на руках белели, но когда мои угрюмые зеленые глаза сталкивались с твоими, теплыми, успокаивающими, темными глазами, я успокаивался. Когда твое лицо озаряла нежная улыбка, улыбка обращенная не к этим олухам, а ко мне, улыбка которой ты улыбаешься только мне. Я вновь опускаю взгляд в салат, теребя вилкой огурец в нем, я задумывался. Глаза поднимаются на настенные часы, похоже уже четыре двадцать. Праздник затягивается. Тут я тяну руку к водке на краю стола, я наливаю себе водки, и всем становится страшно. Некоторые глазеют на меня с сомнением, осторожностью. Один из парней, что только недавно трогал тебя за талию, говорит что уходит, ты удивляешься, но одобрительно киваешь ему. И снова шампанского выстрелы, каждый должен делать только лишь то что хочет, но я хочу сломать кому-то череп, делать что хочу, не так ли? Рюмка в моих руках вновь наполняется жидкостью. Еще одна девушка уходит под моим холодным взглядом. Ты не подозреваешь, что все эти люди уходят не из-за того что уже поздно, не из-за того что у них дела, не из-за того что их ждут, они уходят из-за меня. Под терзаниями суровых зеленых радужек, они уходят. Один за другим, комната постепенно пустеет. Ты явно замечаешь это, но считаешь что это нормально, почти пять утра как бы. А я только в мыслях посмеиваюсь с твоей наивности. Я тем временем пью уже бог знает какую рюмку. Голова падает под напором назойливых мыслей. Когда ты убираешь последний бокал, ты обеспокоенно подходишь ко мне. —Эбардо, сколько ты выпил вообще..? —я вижу в твоих глазах, как тебе неприятно от того что я чуть-ли не весь праздник сидел на одном месте, а в итоге выпил крепкой водки. —Кто был тот парень? —Какой? —Который трогал тебя за талию, —сурово отвечаю я, игнорируя прошлый вопрос о моем состоянии. —А, это. Помнишь того парня из магазина? Это был он. Это было по дружески, не волнуйся, дорогой, —ты никак не волнуешься с ответом, ты так честен со мной, что хочется рыдать. —А другой? Который специально пил с тобой из одного бокала. —Это было не специально, по крайней мере я так думаю, —улыбка на твоем лицо дрогнула. —Ты же знаешь, что мне не по нраву такие шутки? —эти слова заставляют страху всплеснуть в твоих глазах. Как взрыв вулкана, он вырывается. —Я... Знаю... —тихо ворчишь ты. Я сжимая руки в кулак. Если знал, почему же не остановил? Ты надеешься что я пойму, что ты был в пьяном состоянии, что не осознавал критичность происходящего, но нет, я не слушаю свои здравые мысли. —Я пьян, все еще, и только после твоих слов, осознаю что же я натво-... Ты не успеваешь договорить, ведь я жестоко хватаю тебя за шею, перекрывая воздух. Твои глаза в страхе расширяются, а рот в мольбе открывается. Ногтями ты терзаешь мне руки, оставляя глубокие царапины, но ни один мышц на моем лице не двигается. Я ничего не чувствую, видя как ты в агонии смотришь мне в глаза, как былая нежность уходит, не оставляя и следа. Ноги в панике забиваются в стороны, и сам того не понимая, ты ударяешь меня в коленную чашечку. Я сгибаюсь от внезапной боли, отпуская тебя. Я слышу как быстрыми шагами ты бежишь в ванну, осознавая что входная дверь закрыта, ты сам закрыл ее совсем недавно и убрал ключи, и я прекрасно уверен, что прямо сейчас ты больше всего жалеешь, что закрыл ту. Слышится громкий хлопок, а затем такой же щелк ключа. Я. хромая, поднимаюсь на ноги, переводя взгляд на дверь, за которой ты весь дрожа сидел и вероятнее всего тихо рыдал. Непоколебимо, я беру бутылку со стола, и плетусь к заветной двери в конце коридора. Я ничего не чувствую, ни сочувствия, ни волнения. Я пьян, это ведь оправдывает меня? Ты тоже оправдался тем что пьян, значит-ли это, что я тоже могу прямо сейчас избить тебя, и оправдаться тем что я был пьян? Тяжелыми шагами, я дохожу до двери и наношу удар бутылкой, разбивая ее. Лицо мое сменяется диким, зрачки сужаются, а от улыбки и следа не остается. Прямо там за дверью, сидишь ты, жертва моих терзаний. Я предвкушаю, как ты изгибаешься подо мной с воплями, а я в свою очередь ломаю тебе лицо тяжелыми ударами. Я слышу твои мольбы, тихим заикающимся голосом, ты ворчишь что-то в трубку. Ты можешь звонить в полицию, да хоть блять в пожарную, а лучше сразу в скорую, мне плевать, я все равно настигну тебя раньше, чем они меня. —Давай выходи с-с-сука, —я тошнотворно тяну букву "с". Ты можешь прятаться в ванне, до того момента как она проломится под моими ударами. Ты же так любил веселится, давай устроим веселье, по хардкору. Мои кулаки уже все в крови, а кусок бревна медленно крошится под напором моего тела. Я прижимаюсь к ней всем телом, слышится противный треск, от чего что-то щелкает в тебе и ты вскрикиваешь от страха. Я слышу как ты стараешься подвинуть шкаф, но это бессмысленно, он намертво прикреплен в стене и трубам в ней. Слабая улыбка появляется на моем лице, от осознания своего величия, и твоей слабости передо мной. Дверь вновь трескается, как и твое сердце, что с такими же успехами трескается на куски. Дверь окончательно ломается, а запах крови виснет в душном коридоре. Ты напугано поворачиваешься ко мне, выставляя руки перед собой. Не обращая внимания ни на крики, ни на мольбы, я хватаю одну из твоих рук, появляется желание резко повернуть руку по кругу, и сломать тебе руку. Но я не успеваю и обдумать это, как ты с напором ударяешь кулаком меня в живот. Я вновь чувствую поражение и хватаюсь за живот. В эту же секунду, ты выскакиваешь из ванны с невероятной скоростью, но тебя хватают за волосы. Эти белоснежные волосы, которые я часто любил поглаживать, сжимаются в моем кровавом кулаке. Ты вновь вскрикиваешь и чуть-ли не падаешь. Силы не возвращаются ко мне, но даже с этим, я хладнокровно ударяю тебя головой об стену сзади. Хватая руками тебя за запястья. —Убери свои руки! —в истерики кричишь ты, пытаясь докричаться до меня. Что бы мне не кричали, я все равно ничего не слышу. Как машина, я меланхолично ударяю тебя затылком об стену. Твои покрасневшие от слез глаза, в агонии расширяются, а из твоего рта выходит очередной стон боли, а затем крик, гораздо громче предыдущих. Я уверен, что соседи уже сотый раз успели вызвать полицию, если это так, я должен поспешить. Я жалею что так думал, жалею что поступил так, что вместо того что бы думать о тебе, я думал о том, как бы побыстрее расправится с твоим бедным телом. Я неимоверно жалею, что поступил так с тобой в тот новогодний вечер. Когда стена уже окрашивается в красный, а твоя голова уже не может держаться, я отпускаю твои волосы. Твои больные глаза с мольбой смотрят прямо в мои, такие напуганные и разбитые глаза, в коих отражалась вся горечь. Я не задерживаюсь на рассмотрении твоих глаз, это мне не нужно. Схватив тебя за руку, игнорируя твои вопли, я кидаю тебя на стол, своим телом ты сносишь пол еды со стола, а нож со стола неприятно тычется тебе в спину, но также падает следом за другими предметами. Ты вопишь, кричишь, извиваешься, но очередной удар в живот заставляет тебя заткнуться и заскулить от боли. Уши наслаждаются этой мелодией боли, желая большего. Чувствовать как эти кости проламываются под ним, как кровь хлещет на стены, а жертва постепенно умирает, как и ее надежда на спасение. Грубо схватив тебя за челюсть, я впиваюсь в твои искровавленные губы, кусая их и буквально поедая, и конечно-же, я получаю не взаимность. Отстраняясь от тебя, я смотрю как ты готовишься вновь бросить оскорбление в меня, попытки остановить меня словами заканчиваются. Подняв кулак, я ударяю тебя по руке, я вижу как в тебе не осталось сил, как ты не можешь сопротивляться, но ничего уже не останавливает меня. Мне кажется, или я сломал тебе руку? —Что с тобой!? Блять, Эбардо! Остановись! Мне больно! —эти слова ударяют мне в голову, я ошарашенно смотрю на тебя, а ты на меня своими напуганными глазами. —Что со мной? Да лучше не спрашивай! —как ошпаренный кричу в ответ я, замахиваясь для очередного удара, но меня останавливает бутылка, что глухо ударяется об мою голову. Она сразу разбивается, выливая остатки напитки на мою голову. Здоровой рукой, ты ударил меня меня бутылкой от шампанского, а я и не заметил как ты успел ухватить со стола бутылку. От такого удара я падаю со стола. В голове начинает звенеть, а взгляд не может сосредоточиться. Осколки падают мне на лицо, а ты садишься мне на живот, и с яростным выражением лица берешь вверх и мстишь. Разбивая мое лицо, ты вероятно думаешь, правильно-ли ты поступаешь? Правильно, я не заслуживаю пощады, я поднял на тебя руку, не пожалел тебя. И прямо сейчас, когда ты после того как здоровой рукой сломал мне нос, я молю тебя не останавливаться. Я не хочу жить дальше с этим грузом, знать, что я когда-то избил тебя. Я ведь знаю, что попаду в тюрьму после этого. Смерть от твоих рук куда лучше, чем мучаться всю жизнь от терзаний совести. От воспоминаний с каким-же упоением я слушал твои всхлипы становится тошно. Осознания приходит только сейчас. Я разрушил всю свою жизнь, если бы не моя глупость, я бы прямо сейчас лежал с тобой на диване и смотрел фильм, а может даже спал, а может кушал вместе с тобой. От этих фантазий по моему сломанному лицу скатываются слезы. А после становится так больно, что глаза прикрываются. Спокойствие накрывает меня с ног до головы, я не заслужил этого спокойствия. Я не знаю как ты там, жив-ли ты, не мучаешься-ли. Но знаю одно, тебе хорошо без меня, а мне без тебя - нет. Я не знаю что меня ждет там, за жизнью, но знаю, что точно не счастья, а главное - тебя.