Удавка

Он был настолько близко, что в медовой радужке можно было найти собственный осоловелый взгляд. Отражение, сотрясшее тихую гладь, вынудило тут же судорожно отвернуться с четким пониманием — слишком поздно, попался. Попался, как мальчишка, потянувшийся за спиной матери к запретным сладостям до обеда, а теперь будет пожинать плоды своей неосмотрительности в ближайшее время. Наивно надеяться на чужую невнимательность к подобным мелочам. К сожалению, Веритас Рацио никогда не был глупцом. Задирающим вечно свой нос придурком — может, но не тем, кого можно уличить в какой-либо глупости. Скорее, он старательно делал вид, будто имеет сердце холоднее стали. Будто бы ничто не может пошатнуть каменную уверенность, однако, по какой-то причине любил избегать неловкости за невидящим взглядом гипсовой головы, пока собственные глаза говорили за хозяина абсолютно все. Ох, нежные очи доктора… стопроцентному большинству они кажутся лишенными каких-либо положительных эмоции, но Авантюрин точно видел в них что-то недоступное для других и очень хотел этим потешить свое самолюбие, либо почувствовать себя в какой-то степени особенным. По другой догадке — он начал сходить с ума именно в тот момент, когда Рацио взглянул исподлобья, из-под длинных выразительных ресниц, волей случая позволяя находиться на уровень выше. Тот не делал практически ничего для того, чтобы заставить авгина чувствовать себя беспомощным и строить домыслы о собственном безумии. Пожалуй, в данном случае безумие оказалось еще и заразным. Авантюрин не мог с уверенностью подтвердить или опровергнуть намерения доктора: они были оба весьма подвыпившие, захмелевшие не столь сильно, но достаточно, чтобы один не отпихивал брезгливо руку второго, стоило тому подойти чуть ближе и зажать между пальцев плотную ткань галстука, легко потянув на себя. Рацио обычно не беспокоился о своим имидже, рубил с плеча твердой прямолинейностью, как и тогда же — его, кажется, совсем не трогало большое количество сотрудников КММ вокруг. А Авантюрин никогда не упускал возможность схватить момент за хвост и тащить за собой: он перехватил галстук доктора поувереннее, один раз обмотав вокруг кулака, потянул ближе, не встречая толком сопротивления. Любопытство, смешанное с открывшимся желанием, искрилось в двух лазурных леденцах глаз парня, смотревшего на Рацио с некоторым вызовом, пока вторая рука, спрятанная за спиной, заметно подрагивала от волнения. Ни одна мышца на лице доктора не дернулась, его руки были плотно сложены на широкой крепкой груди, правда, зрачки, обрамленные золотистом окантовкой, начали метаться по лицу Авантюрина, ища, за что бы зацепиться. А тот смотрел в упор, наслаждаясь внутренней дрожью от чужого легкого смятения, растягивая уголки губ, смоченных приторной усладой, в вызывающей ухмылке. —Что, доктор, хотите упрекнуть меня в пересечении всех границ? — фамильярно переходя на «вы», которым успел пренебречь сотни раз в общении с Рацио, Авантюрин склонил голову к плечу, еле слышно звякнув громоздкой серьгой в ухе. Он слегка сощурился, опираясь локтем о барную стойку. — Вас не так уж сложно заставить замолчать, не правда ли? О чем они пару минут назад спорили? Не особо важно. Важно лишь то, что доктор то ли намеренно, то ли из ослабевшей бдительности, проглотил наживку и повелся на уловку хитрого картежника. —Вы грязно играете. — коротко отрезал Рацио, перехватив авантюринову руку, сжимающую галстук. Сквозь ткань перчатки отчетливо чувствуется тепло, исходящее от чужих пальцев. Его ладонь больше и шире. Веритас в целом — больше и шире, сильнее… и может с легкостью щелкнуть белокурую симпатичную голову Авантюрина, зажав в сгибе локтя, словно орешек. Ох, он позволит, стоит только этому мужчине задержаться взглядом, подведенным яркой красной подводкой, еще чуть дольше. —Почему же? Я вас смущаю? — проворковал Авантюрин, игриво подергивая за галстук. — Вам же приятно мое внимание, я прав? Вокруг так много ваших коллег, а вы все еще сидите здесь, со мной, и позволяете мне выводить вас из себя… Доктор скептически приподнял одну бровь, отнимая чужую ладонь от своего галстука, педантично тут же его поправив. Сложно сказать, что у того творится на душе, стоит ему прикрыть глаза и потереть переносицу двумя пальцами. Кажется, Рацио раздражен. Правда, для Авантюрина это не повод прекратить свои провокации. То, что тот стал столь немногословен, говорит о многом. —Не обольщайтесь. Из двух зол я всегда выбираю меньшее. —Ох, Веритас, я для вас зло? — ласково понизил голос Авантюрин, протягивая свою загребущую ручонку обратно. Он легко коснулся кончиками пальцев колена доктора, а потом потянулся выше, прям по бедру, нагло запуская их под портупею, стянувшую ляжку. Выпитая до этого услада явно брала свое. — А мне доставляет удовольствие находиться рядом с таким привлекательным, умным и сексуа-… —Мне заставить тебя заткнуться? — перебил угрюмо Веритас своего собеседника, нагло пренебрегая вежливостью точно также, как тот пренебрег всеми рамками приличия, продолжая толкать свои руки туда, куда тому захочется. Мужчина откашлялся, бегло оглядываясь по сторонам, и вытянул ладонь авгина из-под портупеи. По его виску еле заметно потекла капелька пота. — Вам следует прекратить это публичное представление и вернуться к теме нашего разговора… почему я должен думать о вашей без того неважной репутации? Отнюдь это — не моя забота, если поползут сплетни. Представьте, вот же потеха: пьяный топ-менеджер стратегических инвестиций КММ домогается прямо при всех к члену гильдии эрудитов! — прячет он за насмешкой собственную неловкость. —Враки, доктор! Вы сами позволяете мне это делать… разве не в ваших силах одним пальцем заставить меня отшатнуться на пару метров? — мурлычет Авантюрин с сверкающим взглядом, словно у сороки, увидевшей блестяшку, гладит доктора по крепкому предплечью, намекая на его физическое превосходство. — Вы тоже меня поймите: я неплохо выпил, атмосфера бара располагает приятной музыкой, никому до нас нет никакого дела, а напротив меня сидит столь привлекательный мужчина, который строит из себя какую-то недоступность… тяжело не поддаться соблазну, правда? И правда, очень тяжело. Рацио хотел смотреть куда угодно, лишь бы не на лицо Авантюрина, продолжающего строить ему глазки прямо перед салатом другого сотрудника, сидящего буквально в метре от них за барной стойкой. Не то, чтобы тому было дело до каких-то распрей: только Веритас мог видеть пожирающий взгляд напротив. То, как чужие скрещенные бедра, обтянутые белыми брюками, еле заметно сжимаются и разжимаются с точной регулярностью прохождения взгляда доктора по лицу авгина. Его пальцы, скользящие вверх-вниз по ножке бокала, едва заметно подрагивают, а по губам то и дело пробегает язык, облизывая. В том-то их отличие и заключается: пока Рацио стойко держит себя в руках (как сам думает), вид Авантюрина яро кричит о его нескромных желаниях. То всегда было проблемой: этот павлин мог распустить свой хвост прямо на виду у окружающих, вызывая у доктора смятение. Оставалось лишь игнорировать до поры до времени, прячась за очередной порцией алкоголя. Хотя Рацио прекрасно осознавал, на что подписывался, принимая приглашения сходить в бар вместе с сотрудниками КММ. Он знал, что там будет один самодовольный попугай, без внимания которого оставаться, увы, не приходилось. А ведь все начиналось не так плохо! Достойные коктейли, приятное приглушенное освещение, вовсе не давящая на уши тихая музыка — в общем, атмосфера, располагающая к спокойному отдыху после долгого рабочего дня. Сиди себе, потягивай алкоголь через витиеватую трубочку, отпускай все мысли, накопившиеся за последнее время, отдыхай. Но только до тех пор, пока не почувствуешь на своих плечах чью-то ушлую ручонку и звонкий голос, прорезающий спокойствие пополам. Самому себе не признаешься в томном ожидании всего происходящего. —А я ведь рад вас видеть, док, — между тем хитрющий авгин пододвинулся вместе с барным стулом еще ближе, улыбаясь так обворожительно и зазывающе, будто собирался заново штурмовать неприступную крепость. Их колени соприкоснулись, разрушая личную дистанцию в пух и прах. — Не думал, что вы почтите сегодня нас своим присутствием… —Я собирался отдохнуть. — фыркнул Веритас, больше не предпринимая попыток выгнать Авантюрина из своей интимной зоны. Пусть балуется, пока не перейдет черту окончательно. —Не все же потеряно? Приятнее отдыхать с кем-то, а не одному, — голос парня напоминал, скорее, мурлыканье кота, как и его манера открыто флиртовать. — Я бы мог помочь: мы же партнеры, помните? —Каким таким образом, позвольте поинтересоваться? —Ну-у… — протянул Авантюрин, уводя свой взгляд куда-то в сторону. Его ладонь вернулась на бедро доктора, куда наглее прежнего оглаживая к внутренней стороне. — Я чувствую напряжение, — нашелся он, останавливаясь в опасной близости к паху Рацио. — И, понимаете, мне не очень нравится ходить вокруг да около. Я бы очень хотел прямо сейчас раздвинуть эти крепкие бедра и на некоторое время застрять между них своей головой, пока вы будете держать меня за волосы и… Грязный авантюринов рот в одно мгновенье захлопывается вместе с тем, как быстро его за руку сдергивают с барного стула, дезориентируя до пляшущих перед глазами огоньков. Чаша терпения доктора в этот раз заполнилась слишком быстро, полилось через край, прямо на виновника всего происходящего. Авантюрина волоком тащили через толпу захмелевших людей: он в какого-то врезался, извинялся, одновременно с тем пытаясь не свалиться с ног и успевать за широким шагом Рацио, грозной тучей возвышающимся впереди. —Док, постой, я же не хотел так сильно тебя злить! Куда мы идем?! Я разве заслужил быть выброшенным на улицу за какие-то шалости?! Подожди, давай я заглажу свою вину… Парень спотыкался на ходу, тараторил, чувствуя, как рука Рацио сильнее сжимается на его запястье. Внутри разыгралось нетерпение, обжигая лицо и внутренности, подкидывало мысли разного содержания и откровенности. Доигрался. Но разве игра не стоила свеч? Тем более, с каждым разом приходилось прикладывать все меньше усилий для получения желаемого. Все меньше приходилось стараться, чтобы увидеть напротив себя, сверху, этот огненный взгляд, ощутить все то же самое, что ощущал Авантюрин, стреляя себе в грудь из рук Рацио холостыми выстрелами. От одних воспоминаний об этом по всему телу приходит приятная дрожь, почти такая же, как та, вызванный грубым рывком и ощущением холодной стены, к которой прижали щекой. —Ох, Веритас… — проскулил Авантюрин смазано, чувствуя, как его руки заламывают за спину. — А тебя стало еще проще вывести из себя! Смотри-ка, парочка фраз и ты уже пыхтишь мне в затылок, готовый разорвать на части… —Размечтался, — грубо отрезал доктор, одной рукой удерживая чужие, а второй стаскивая со своей шеи галстук, за который этот извращенец несколькими минутами ранее нагло дергал. — Ты не получишь то, ради чего устроил это представление. О, нет, не думай, что я так просто возьму и ублажу твои грязные желания. —А если я хорошо попрошу? В ту же секунду Авантюрин сдавленно пропищал, ощущая дрожь в коленках. Рацио прижал его к стене всем своим телом и лишил любой возможности двигаться, крепко связав авантюриновы запястья галстуком. От нехватки воздуха перед глазами заплясали цветные звездочки, а собственное тело ярко прострелило нечто иное, заставляющее лицо налиться красным, словно спелое-спелое яблоко. Дыхание стало судорожным, рваным, парень пыхтел все громче и громче по мере того, как сильно бедра доктора давили на него сзади. Сквозь одежду он ощущал что-то такое, отчего был готов уже сейчас упасть к чужим ногам без всяческих прелюдий. —О чем ты собрался просить? — строго и вкрадчиво прошептал Рацио прямо в ухо авгину, опуская свои широкие горячие ладони ему на талию. Давление спало, заставляя Авантюрина сконцентрироваться на голосе и горячем дыхании, от которого по спине и рукам побежали мурашки. — С чего ты решил, что можешь о чем-то просить? Я же могу в любой момент вернуть тебя в зал. И справляйся со своими проблемами самостоятельно, без меня. Авантюрин прикусил язык, чтобы ни одна мольба не сорвалась с него: ясно понимал, если прямо сейчас начнет скулить, то Рацио действительно развернется и уйдет, оставив в таком плачевном положении. Прямо посреди пустого коридора, куда в любой момент может кто-то зайти. Сглотнув, парень еле разлепил губы, поворачивая голову к доктору, надеясь, что выглядит не таким уж нуждающимся и жалким. Встретившись с чужим тяжелым взглядом, Авантюрин поджал губы и издал резкий всхлип, сжимая свои бедра сильнее — плохи дела. Нужно как-то выкручиваться. —Дышать нечем, Веритас… отодвинься! — он заерзал, вжимая голову в плечи, когда почувствовал настойчивые касания к носом шее, которые, да, очень сильно плавили, но и мешали столько же. — Ты меня задавишь быстрее, чем я успею о чем-то попросить… Не привыкший к таким сопротивлениям Рацио тут же отстранился и с толикой недоумения взглянул на авгина, когда тот развернулся и прижался спиной к стене. Руки его были по обе стороны от головы Авантюрина, предоставляя немного пространства, но и уйти явно не дадут просто так. —Я перегибаю? — осторожно поинтересовался доктор, проводя тыльной стороной ладони по красной авантюриновой скуле. — Раньше ты не жаловался. Мне перестать? Он моргнул пару раз, строя жалобный взгляд, кивнул и потянулся вперед, к чужой груди, ожидаемо ощутив теплые руки на своих плечах. Вздохнул, прижавшись щекой к шее Веритаса, дождался, когда тот начнет дышать спокойнее и перейдет к легким поглаживаниям (провинился же!), а потом аккуратно просунул свои руки под его, сжимая в правой галстук. Пожалуй, Рацио прав — Авантюрин действительно очень грязно играет. Пользуется тем, что тот может ослабить бдительность и подставить себя самого удар. Оттого оказывается тут же в удавке прижатым к стене и видит перед собой крайне довольную улыбку во все тридцать два с пониманием, что повелся. Маска слетела ровно в этот же момент, как Авантюрин перекинул дважды через шею доктора галстук, притянул к себе ближе и, ловко извернувшись, сам прижал того, победно ухмыляясь. Провел. Провел, как мальчишку! —Влюбленный волк уже не хищник, правда, доктор? — зашептал авгин, привставая на носочках к чужому уху, чувствует жар, явно не от себя. — Раньше и ты не был таким чувствительным ко мне, да? Мне так приятно… ах, каким чутким ты стал! Теперь можно было сполна насладиться теплом этого горячего тела. Авантюрин прильнул к широкой крепкой груди и обвил руками шею Рацио, любовно проводя носом по тонкой коже, под которой чувствуется биение сердца. Но тот не спешил тянуться в ответ, наоборот же, сам уперся ладонью в грудь парня, слегка отстраняя, чтобы тот обнаружил на себе тяжелый взгляд, явно не настроенный на ласки. —Что такое, Веритас? Доктор вздохнул, поджимая губы. Он аккуратно убрал за ухо белокурые прядки, упавшие на светлое лицо авгина. —Не делай так больше, — серьезно пробормотал он, все же укладывая руки на лопатки Авантюрина, чтобы прижать к себе. — Мальчик тоже кричал: «Волки! волки!», а я хочу верить тебе и не хочу причинять боль. Не пытайся больше меня вот так подловить, иначе в следующий раз могу и не поверить. Растерянность с лица авгина также быстро пропала, как и появилась, когда он понял, к чему ведет доктор. Увы, в распаленном состоянии думать приходилось только о желании выйти победителем. —Ох, да, хорошо… извини. Я не подумал об этом. — смущенно прокашлялся парень, засовывая смятый галстук с шеи Рацио в карман его пиджака. — Просто мы так давно не виделись… я соскучился, и ты выглядишь так здорово в этом костюме, что я, эм… не мог больше сдерживаться…. Нам стоит видеться чаще. Но на большие откровения о чувствах Веритаса Рацио Авантюрин мог не надеяться. Тот был скуп на их искренние проявления, но никогда не жалел касаний, когда они оставались наедине. И уже через некоторое время у авгина не было необходимости удерживаться на носочках, чтобы дотянуться до сладких губ доктора. Они всегда целовались достаточно долго, мокро и очень глубоко, шаря руками по желанным телам друг друга. Авантюрин обычно наслаждался крепкими мышцами Веритаса, шарил ладонями по груди, спине, предплечьям, вздыхая каждый раз, когда бедро того, вклинившись между авантюриновыми, приподнималось, насаживая парня на себя. Шуметь нельзя, но так хотелось не глушить стоны в чужой шее, выгибаясь под желанными касаниями. —Сильнее, Веритас… — шептал в запале Авантюрин, берясь обеими руками за чужое выразительное лицо. Он терял голову от каждого поцелуя, поглаживания, в особенности от впивающихся в ягодицы пальцев, но продолжал смотреть прямо в пылающие глаза напротив, чувствуя электрические разряды по всему телу. — Да, пожалуйста… укуси меня побольнее, дай мне почувствовать себя твоим, вот так… Глуша стон в ладони, Авантюрин сильнее запрокидывал голову в сторону, готовый был упасть с бедра Рацио, удерживаемый только одной его руки. Вопреки просьбам, Веритас не оставлял на нежной коже авгина глубоких следов, зацеловывал места легких укусов, ни разу не прикоснувшись зубами к клейму на чужой шеи, лишь губами. Он не ощущал от стимуляций сквозь одежду таких сильных ощущений, в большей степени получал удовольствие от того, насколько привлекательно лицо Авантюрина искажается в удовольствии. Сколько не упирайся, тяжело не признавать то, как же красив этот самодовольный парень. Из раза в раз хочется сделать ему как можно приятнее, увидеть, как изгибаются к переносице светлые брови, и умоляюще смотрят пара конфетных глаз, начиная слезиться к тому моменту, когда Авантюрин начнет просить быстрее и жестче. Рацио даст ему все, что сможет, пока они оба не выдохнутся от интенсивных потираний сквозь одежду и поцелуев. —О чем ты хотел попросить меня? — ласково прошепчет доктор сквозь тяжелые вздохи на ушко парню, убрав с его лица прилипшие влажные волосы. —Ох, Веритас, я был хорошим мальчиком, правда? Поэтому ты наконец решил узнать, чего бы мне сейчас хотелось? — язвительно добавит авгин, вспоминая про свое уже забытое желание. — Нам стоит переместиться в мой номер… И они доберутся до заветного укромного места, правда, несколько раз споткнувшись и зависнув в лифте в очередном затяжном поцелуе, заставившем Рацио задуматься: не сходит ли он с ума, теряя счет времени в объятиях этого хитрого обольстителя? Определенно сходит, раз готов на все, что тот попросит. По крайней мере сейчас.