Выбор

Королева кажется маленькой, хрупкой. Как будто не способной бросить вызов огнедышащему монстру, только что убившему десятки людей. Но именно это и сделала её тётя Алисента. В ту секунду она слишком сильно напомнила девушке мать. Говорят, что Кейтилин Старк приставила нож к горлу дочери Фрея, требуя освободить Робба. Однако теперь Санса видит в Алисенте себя. И снова отмахивается от мысли, которая поначалу едва не свела с ума. Что, если всё это плод её воображения? Эхо и воспоминания, принявшие форму живых людей с именами из старой книги? Это казалось бы самым логичным объяснением, если бы Санса бредила сейчас где-то в криптах Винтерфелла, за стенами которого бушевала битва с нежитью. В таком случае Алисента действительно Кейтилин Старк, Рейнира и её возлюбленный Деймон — Дейенерис и Серсея, слившиеся воедино, покойный король Визерис — Роберт Баратеон, дед Отто — Петир, Хелейна — Мирцелла, а может быть, опять же, сама Санса... Почти исчезнувшая часть Сансы, которая мечтала родить Уилласу Тиреллу дюжину детей и кататься на лодке по Мандеру. Маргери не приняла чужой облик. Возможно, их дружба была такой же хрупкой, как мечты о Хайгардене... Джофф тоже здесь. Санса долго не могла решить, кто из трех её кузенов Хайтауэров является его воплощением. Дейрона, милого и доброго мальчика, можно отбросить сразу — она без труда узнала в нем Робба. Но Джоффри... Санса каждый день пыталась убедить себя, что самая главная разрушенная иллюзия приняла облик второго принца, а не Эйгона Старого. Это должно было уберечь от неприятностей. Но внутри неё по-прежнему жила глупая девчонка с глупыми мечтами, твердившая совсем другое. Джон. Джон. Джон. Второй сын, более достойный, более умелый, более сдержанный, одержимый понятиями долга и чести. И если в нем и было что-то от Джоффри, так это ярость, жажда во что бы то ни стало отомстить тем, кто причинил зло. И в то же время ей казалось, что она никогда не встречала человека, который так сильно любил бы свою семью. Только Джон мог любить так преданно, так самоотверженно. Джофф не любил никого. Алисента превратила Эймонда в того, в кого не смогла превратить будущего короля. И теперь нервно поглаживала шею, пытаясь успокоиться. «Худшее впереди, тётя, — захотела сказать Санса, — так что не тратьте силы на мысли о мертвецах, Рейнис и неверном выборе» Бран ясно видел будущее, но ни с кем им не делился и наблюдал, словно паря в небе над хаосом. Видения Хелейны непонятны самой принцессе, но она упорно пытается предупредить родных. Санса не похожа на них, ведь знания черпает из памяти предков, а не из снов. Однако с детства её считали немного сумасшедшей, как и Лейну. Кузина утверждает обратное. Да, она действительно чужеземка и на самом деле ещё не родилась. Позже Санса сделала всё возможное, чтобы дед и отец, — эти люди из исторических хроник, — не почувствовали подвоха и признали её гением. Маленькая Алисанна научилась читать и писать раньше всех, знала наизусть все знатные дома Вестероса, а в искусстве вести светскую беседу ей не было равных с ранней юности. Отто не мог нарадоваться и быстро понял, что внучка может быть полезной и послужить, как он предпочитал говорить в разговорах с ней, общему благу. На самом же деле и Отто, и принц Деймон преследовали сугубо личные цели, прикрываясь заботой о Вестеросе и мнимом величии династии Таргариенов. Ещё один вопрос, который Санса часто задавала себе... Почему все произошло именно так и почему бог Мелисандры решил, что она может всё исправить, оказавшись в Королевской Гавани? С каждым годом леди Старк убеждалась, что изменить ситуацию, предотвратить войну практически невозможно. Она не хотела играть по правилам Отто — Отто изводил её напоминаниями о долге. Когда к ней пришла Красная Женщина и рассказала о планах Рглора, она без раздумий согласилась. Магия, свет, сила — нельзя было сказать, что именно, — пронзили всё её существо. Санса успела подумать, что сгорит заживо и обнаружит себя на каком-нибудь пожарище во времена восстания Роберта. Всё оказалось гораздо сложнее: пришлось буквально родиться заново, сразу же потерять мать, не покончить с собой от отчаяния к пяти годам и приспособиться к новой жизни, которая по-прежнему напоминала жестокую шутку воспаленного разума. Увы, самый смекалистый ребенок Хайтауэров слишком глуп, чтобы помочь старшим избежать кровопролития, несмотря на то, что знает больше остальных. Санса бы сдалась, но Алисанна любит их... Кем бы они ни были — обречёнными членами королевской династии или отголосками её настоящей жизни. — Дорогая, — наконец нарушает молчание тётушка, — не стой. Присядь рядом со мной. Санса повинуется. Вблизи королева похожа на юную деву. А волосы в свете пламени свечей — почти как у Кейтилин Старк. Глупое сердце, молчи — ты обманулось в тысячный раз. — Сегодня вечером... — голос Алисенты дрожит. — Я осознала ясно, что сделаю всё, чтобы никто не причинил вреда моим детям. Санса не знает, что ответить, и просто кивает. Она не сомневалась. — Знаешь, что ещё я поняла? — королева поворачивается к ней лицом, и Санса видит блеск слез в усталых глазах. — За десять лет я ни с чем не справилась. Не уберегла их от опасности, не доказала, что люблю. «Мне тоже похвастаться нечем» — в мыслях отвечает Санса. — Я и тебя люблю, Искорка, — Алисента осторожно касается её предплечья, наученная горьким опытом и обычной реакцией Хелейны. Санса не шевелится и одаривает тётю полуулыбкой. Королева сразу же чувствует, как исчезает груз, тянущий на дно. — Если я и была груба с тобой или холодна, то только потому, что боялась... — Не надо меня бояться, тётушка, — хмыкает Санса. — Я сама много чего боюсь. Боюсь, что не пройду испытание и Рглор не вернёт меня. Боюсь, что он вернет меня, и я снова останусь совсем одна. Боюсь, что дочь Баратеона может завоевать сердце вашего сына, и он забудет обо мне, даже если я останусь здесь и продолжу каждый день попадаться ему на глаза. — Я не хочу, чтобы ты запомнила меня как человека, презирающего тебя. Потому что это не так. Санса хочет утешить её, но в то же время не может найти в себе силы подобрать слова. Ужасный день. Она бы солгала, если бы сказала, что не испугалась. — Можно я обниму тебя, дорогая? — Конечно, тётушка. Алисента действительно хрупкая, как тростинка. — Так-то лучше, — шмыгает носом королева. — В семье не должно быть ссор и недоразумений. Какая прекрасная мысль накануне Танца Драконов. Отстранившись, Алисента гладит волосы племянницы, как это сделала бы мать. Санса старается незаметно проглотить застрявший в горле ком. — Знаешь, Искорка, ещё не родившись, ты стала особенной. — Есть какое-то пророчество, касающееся нашей семьи? — усмехается она. — Я думала, это больше о Таргариенах. Алисента улыбается и качает головой. — Всё гораздо проще, но не менее удивительно. Моя невестка, да упокоится её душа с миром, была уверена, что дитя её умерло в утробе. Это подтвердили мейстеры. С каждым часом ей становилось хуже, и брат ожидал худшего. — Но матушка действительно умерла... И труп сбросили в реку. Королева кивает и снова обнимает Сансу. — Дитя вернулось к жизни. Что это, как не чудо и милость Семерых? Скорее, Владыки Света. Хотя он не выглядит милосердным. Может, ему просто понравился девиз Хайтауэров, и он решил немного поразвлечься. — Мне никогда о таком не рассказывали… — протягивает Санса, не слишком удивляясь. Теперь ясно, в какой именно момент произошло... перемещение. Но от этого не легче и не особо понятнее. — Мне жаль, что ты не знала свою матушку… — вздыхает Алисента. — Она была добросердечной и остроумной. В отличие от меня. — Не будьте так строги к себе. Годами процветания государство обязано вам и вашим усилиям. И если боги будут добры к нам, Эйгон сохранит его в целости. Санса радуется, что они ещё не разорвали объятий и что королева не может понять по выражению лица племянницы, что та вряд ли верит в это. — Мы все знаем, что Эйгон недостоин бремени, которое ему суждено нести. — Было много недостойных правителей, но мало тех, кто осознал степень своей недостойности и решился сбежать, чтобы не носить короны. — отмечает Санса. — Уже одно это делает моего кузена лучше. «Лучше тех, кто придет после него, но которых вы все не сможете увидеть» — говорит она себе. Алисента размыкает объятия во второй раз. Теперь она выглядит гораздо спокойнее. Санса решает воспользоваться моментом и задать вопрос, который волнует её больше всего. — Тётушка, Эймонду обязательно завтра лететь в Штормовой Предел? Королева хмурится, словно от мигрени, и Санса не может не думать об Эймонде и его непрекращающихся болях. Из-за раны, оставленной Люцерисом. Вот, что она должна предотвратить. И вряд ли ей удастся. Она потратила годы на то, чтобы смягчить сердце Эймонда, заставить его забыть о мести. Никогда нельзя забыть того, кто нанес тебе самые страшные шрамы. Она помнила Рамси и то, как Джофф приказал раздеть её и избить перед всем двором. Она была готова низвергнуть суженого в пекло и последовать за ним. Туда же она отправила и своего второго мужа. Сансе следовало бы перестать говорить о недопустимости мести. Но на теле Алисанны только один шрам, который она сама оставила на тыльной стороне ладони, чтобы... помнить о других. И Алисанна, полусумасшедшая, имеет право говорить Эймонду, что боги придумывают наказания более изощренные, чем люди. И что Стронги не заслуживают того, чтобы на них даже смотреть. Неизвестно, подействовали ли эти слова. Она повторяет их время от времени, но её прекрасный принц лишь ухмыляется. Тогда она повторяет то же самое уже в постели. Похвала странно действует на Эймонда. Но что влияет на неё, некогда воспитанную и целомудренную, Санса сказать не может. Она лишь пьет свой лунный чай и молится, чтобы те, кто слышит стоны, и дальше не обращали на них внимания. Ведь никто не осмелится осудить Таргариенов, не так ли? — Да, это необходимо. Возможно, кто-то и осмелится. — Союз с Баратеонами укрепит наши позиции, — королева поднимается и складывает руки на груди. — Безопасность — самый важный вопрос на данный момент. И долг каждого — трудится на благо государства. Эймонд это тоже касается. Ты, как никто другой, должна понимать, моя дорогая. Семья. Долг. Честь. Сансе это хорошо известно. Как и то, что тётя явно не намерена продолжать разговор. Вряд ли она верит в правдивость слухов об Алисанне и втором принце. Но отношение королевы к слухам уже давно стало очевидным. Санса встает и делает реверанс. — Конечно, Ваше Величество. Я всё понимаю. Спокойной ночи. Замок погрузился в тишину. Затишье перед бурей — звук шагов Сансы не разбудит спящих. Сейчас лучше не привлекать ничьего внимания. Однажды она встретила Лариса Стронга прямо у своих покоев и от испуга чуть не выдала себя северными ругательствами. Все они чего-то хотят от неё. Отто — беспрекословного повиновения и превращения Алисанны в безвольную пешку. Алисента хочет, чтобы племянница вела благочестивую жизнь, просто потому, что так правильно. Рейнира хотела узнать, нет ли раздора между принцами, а лорд Стронг оказался самой неприятной деталью в новой реальности, к которой она не успела до конца привыкнуть за семнадцать лет. Здесь, как и в прошлой, — или единственной настоящей? — жизни, никому нет дела до ее собственных желаний. Может, это какое-то личное проклятие? В таком случае как его снять? Что нужно сделать? Нарушать все существующие законы и плевать на всех — удел не леди Хайтауэр, а принцессы Рейниры с отпрысками. Джон остался бы весьма недоволен знакомством с ними. Санса хихикает и старается открыть дверь как можно тише. Хорошо, что её покои не охраняются — никто не заметит, как она уходит и возвращается. Когда ты обитаешь в логове зверя, это уже повод для радости, неважно, со львами имеешь дело или с драконами. Но разве может маленькая птичка, живущая в таком месте, удивиться тому, что её убежище посетил дракон? Принц по-прежнему смотрит на огонь, хотя не мог не заметить прихода кузины. Сансе становится и тревожно, и забавно одновременно. Она долго сопротивлялась, слишком долго подавляла чувства. Смеялась над ними. Однако разум перестал бороться с сердцем. Глупая девчонка научилась многому, но не всему. Она заходит в дом, но держится на расстоянии от гостя. Завтра он должен сделать выбор. Выбор, который запустит механизмы разрушения. Или другой... О, если бы только можно было увидеть своими глазами, что там произошло! Если бы только Санса могла узнать, каковы его мысли на самом деле... Конечно, они уже давно откровенничают друг с другом. Это началось ещё тогда, когда у Эймонда не было Вхагар. И всё же он остается самой непостижимой загадкой. Неизвестно, почему и за что она так сильно любит этого человека. Возможно, опять потешается Владыка Света. «Она — не её отец» «Но она гораздо красивее!» Эймонд считает себя уродливым и искренне не понимает, почему кузина смотрит на него так, как придворным дамам и в голову не пришло бы смотреть. Санса обычно отвечает, что они глупы. — Где ты была, Алис? — Я же просила не называть меня так... Он поворачивается лицом к Сансе. Знакомая ухмылка на губах слишком соблазнительна. — Полагаю, это лучше, чем Санна. Почему тебе не нравится? «Потому что я не хочу иметь ничего общего с твоей ведьмой, — думает она. — Я хочу услышать от тебя то, что ближе всего к моему настоящему имени. И забрать с собой туда, где я смогу быть Сансой, леди Винтерфелла, дочерью Неда Старка и сестрой Джона Сноу. Хочу, чтобы ты познакомился с Джоном и Арьей и наконец-то вздохнул свободно» Но приходится отвечать по-другому. — Санна... как солнце. Эймонд кивает, хотя всё ещё настроен скептически, и жестом просит подойти ближе. Санса не спешит, но не потому, что боится его. Она чертовски устала. Устала бороться, искать решение, отталкивать его, чувствовать вину за то, что нарушила правила, хотя не стала бы этого делать, когда была волчицей, а не Искоркой. Как только девушка оказывается в пределах его досягаемости, Эймонд привычным движением пытается усадить её к себе на колени, но Санса дёргает плечом. — Послушай, я знаю... — мягко говорит он. — Догадываюсь, почему ты злишься. Санса отводит глаза, чтобы он не заметил, как они начинают блестеть от непрошеных слёз. — Я не сержусь. Ты выполняешь долг. На твоём месте я бы тоже так поступила, даже если бы это означало, что мне придется переступить через себя. — Иногда мне кажется, что мы с тобой единственные, кто готов к этому. Санса закатывает глаза. Если бы всё было так, они бы держались подальше друг от друга, а она оставалась бы девственницей. Новую проблему придется решать, когда дедушка найдет ей жениха. И снова речь идет о союзах. Нет, возможно, он прав. — А потом вспоминаю, сколько раз мы уже нарушали правила. В итоге матушка и Коул остаются одни в лагере непогрешимых. Санса издаёт хриплый смешок. Потом ещё один. А потом зажимает рот рукой, чтобы не перебудить весь замок. Непроизвольно она сгибается пополам от смеха. И принц всё-таки добивается своего. В его объятиях она не чувствует страха даже сейчас, перед роковым для всех них днём. Он целует сначала в скулу, потом в шею, в плечо. Она закрывает глаза и открывает их снова лишь тогда, когда губы касаются шрама на её ладони. Принц не верил, что его милая кузина сама порезала руку, и поклялся найти и наказать виновного. Много лет прошло, но Санса помнит тот момент в мельчайших подробностях. — Солнце моё, одно только слово, и я останусь дома, — его шепот громче самого пронзительного крика. — Никто никогда не выбирал меня, не ставил на первое место... Прикажи, и я буду с тобой, а не с девчонкой Баратеона!.. «Выбирай, выбирай!» — эхом отдаётся в её сознании, затуманенном от счастья и потрясения. Сансу словно озарило. Выход есть. Чёртов Люк не умрёт, а они получат время и преимущество. Это ради высшего блага. И впервые — ради её собственного.