Происшествие на Бумажной улице

На Бумажной улице наступила весна, на деревьях, растущих во дворе, набухали первые почки. Солнце светило через не слишком чистые окна старого особняка, и в его лучах отчётливо виднелись частички поднятой новыми обитателями пыли. Обезьянки с наступлением весны кажется стали работать в ещё более бешеном темпе, чем до этого. Во дворе появилось несколько новых овощных грядок, что казалось вполне разумным, раз уж население особняка так сильно возросло. Цветы, как ни странно, обезьянки тоже посадили. Такие, небольшие, фиолетовые цветочки. Я в цветах не очень разбираюсь. Марле могли бы такие понравится, правда она больше к нам не приходит. Уже пару недель как не приходит. Они с Тайлером поругались, из-за его, как она сказала…? “Непостоянства”? А ещё из-за того, что она “не понимает, что с ним происходит”. Я Тайлера иногда сам не понимаю, да и постоянства в нём особого не вижу, но это же не повод уходить. Бумажная улица за последние пару месяцев преобразилась почти что до неузнаваемости, на ней сейчас очень славно живётся. Обезьянки работают день и ночь, занимая только первый этаж и двор. А на втором, до ухода Марлы, мы жили только втроём. Ну, теперь уже вдвоем, как в старые добрые времена, когда были только я и Тайлер. Вместе против всего мира. Я даже рад, что так всё вышло. К Марле я может и успел привыкнуть, но она всё же отнимала у Тайлера свободное от проекта время, которое он мог бы провести со мной. А я между прочим его лучший друг и променять меня на женщину, которую он почти не знает – с его стороны то ещё свинство. В последнее время он совсем замкнулся и со мной почти не говорит. Ни о проекте, ни просто так. Последние пару дней мы видимся только в ванной второго этажа, когда оба чистим зубы. Я спрашиваю его, “как сам?”, а он в ответ только кивает и говорит “всё путём”. Он даже в ответ не спрашивает. У меня так-то тоже “всё путём”, и я может хочу, чтоб он об этом знал. Боже, да я даже не знаю, чем он занимается сейчас. Только вижу всю эту работу вокруг особняка и кучу каких-то папок с документами в шкафу рядом с кухней. Я перестал пытаться их читать, когда открыв одну штуку обнаружил внутри карту, изрисованную детским красным мелком. Круги, стрелки, всё перечеркнуть. Это план чего-то? Я не знаю, Тайлер не говорит. Никто не говорит. Обезьянки молчат, когда я их спрашиваю, говорят, что они просто выполняют приказ и вопросов задавать нельзя. А когда я спрашиваю Тайлера на прямую, он отвечает: “Спроси что-нибудь ещё”. И тогда наступает мой черед молчать. Бывают дни, когда я в принципе не вижу Тайлера, да и обезьянок не особо. У них сложная система посменной “работы”, отряд функционирует двадцать четыре часа в сутки, работая группками поочередно. Однако, смены не повторяются, и если в этот вторник я вижу определенных трёх парней, то в следующий вторник в это же время я вижу уже не их. А когда я пытаюсь помочь им с работой или записаться в какую-нибудь из смен, они просто… прогоняют меня? “Вас не велено пускать” – слышу я почти каждый день. Но не оставляю попыток. Меня уже тошнит от того, что я ничего не делаю, ни по дому, ни для проекта, ни для Тайлера лично. Я ем еду, которую приносят и готовят обезьянки, я пользуюсь всем, что они приносят. Да что там тем, что они приносят – я ношу одежду, которую они стирают. Один человек делает это руками, он тоже постоянно меняется, но не так часто, как остальные рабочие. Наверное от того, что стирки в нашем доме мало. В действительно чистой одежде в город выходим только мы с Тайлером. Дом в последние месяцы тоже чистят, не до блеска, но тоже сойдёт. И мне и в этом помочь нельзя. Сегодня Тайлер ест за большим столом вместе со мной и обезьянками. Я, конечно, сижу к нему ближе всех, как второй по важности человек в нашем маленьком обществе. У меня в кои-то веки есть шанс попробовать нормально заговорить с ним. И я спрашиваю: – Почему я не могу вам помочь? – Разве тебе не нравится отдыхать? – приподняв бровь улыбается он. – Нравится, пожалуй, но…Я устал не делать ничего вообще…– немного замявшись говорю я. Тайлер меня немного смутил своим вопросом, потому что я в какой-то степени действительно мечтаю никогда не работать вовсе. – Хорошо, тогда как насчёт сходить в бар неподалеку сегодня вечером? Как в старые добрые, что скажешь? – Я не это имел ввиду. – Так ты не хочешь проветриться? – спрашивает Тайлер снова, наматывая остывшие макароны на вилку. – Хочу – ответил я. Он, скорее всего, намекает мне на какой-то разговор о проекте и о моей в нём роли. Обезьянкам действительно ни к чему такое слушать. Всё таки верхушка организации обсуждает что-то очень важное и от них не зависящее. Да и мы действительно давно не выходили из особняка. Здесь есть всё, что нужно и из-за этого иногда забываешь, что где-то за забором есть целый мир, который всё еще открыт для посещения каждым желающим. Без Тайлера мне выходить не хотелось, смысла в этом было мало. Что я буду делать один в городе? Только если ночами бывать на сходках бойцовских клубов, но занятие это по сути не долгое и я буквально через пару часов буду вынужден вернутся в особняк. В особняке уже не было ничего, чего я не изучил. Я читал все старые журналы, которые складировал предыдущий владелец. Если показать мне обложку любого из них, я смогу рассказать о чём был весь номер. Вот что делает с человеком отсутствие всякой работы и обязанности. Одна радость – я стал спать больше, бессонница уже не мучает меня так же сильно, как раньше. С полноценной бессонницей я бы наверное выучил все журналы наизусть. Раньше Тайлер читал со мной, или катался на велосипеде по второму этажу, пока я зачитывал вслух смешные части этих дурацких журналов. Теперь он был занят, а велосипед куда-то подевался. Я мог и бы и сам на нём кататься, но только во второму этажу, снизу я очень рискую на кого-нибудь наехать. Забавно было бы сбить человека на велосипеде в собственном доме. Хотя я бы лучше проехался по улице, погода на улице в самый раз, сезон велосипедов открыт уже неделю как. Только вот обезьянки куда-то задевали велосипед. А это ведь мой велосипед. Или Тайлера. Я, если честно, не знаю. Наш велосипед? Последнее время я не знаю, что моё, а что его. Сейчас у нас даже гардероб общий, пускай некоторые мои вещи ему не по размеру. Ничего кроме одежды мы в общем-то и не держим, других вещей у нас сейчас и нет. Был один велосипед. Мебель мы не покупали, только всё самое нужное. Не уверен, что инструменты, которыми пользуются обезъянки, не ворованные. В этом доме нельзя быть уверенным в законности происходящего, что бы ни происходило. Пару дней назад я обнаружил во дворе, на грядке с цветами, пару человеческих зубов. Они просто немного показались из под земли, и я из чистого любопытства немного раскопал это место. Зря я это сделал, очень зря. С тех пор я часто думаю о нашем дворе, и о том, что там происходит, не набираясь смелости спросить об этом.