Тьма Сгущается

      Шэнь Цзю не боится темноты. Он лишь немного встревожен тем, что во тьме никого не увидит, и оттого становится более уязвимым. Но в остальном его, вроде бы, ничего не беспокоит.       Хотя, возможно, его все же беспокоит ощущение пристального взгляда из темноты, пока тот пытается заснуть. Цзю распахивает глаза и окидывает взглядом стены, углы, пол, потолок, но все тщетно. Никого нет. Должно быть, ему просто показалось. Он ведь почти уснул, а в промежутке между сном и бодрствованием мерещиться может всякое. По крайней мере, он каждый раз лежит уставший, так что досконально проверять все углы и щёлки он не хочет.       Через неделю это ощущение становится едва выносимым, поэтому мастер Сюя все-таки прицепляет к углам бамбуковой хижины пару заклинаний. Через пару дней выясняется, что и они не помогают, когда у тьмы появляются звуки.       Раньше в бамбуковой хижине было тихо, сейчас же все чаще начинают слышаться шорохи и едва уловимый шепот. Шепот слишком тих для того, чтобы разобрать его, поэтому Шэнь Цзю просто принимает факт того, что он есть.       Он ненадолго задумывается над тем, чтобы попросить совета или помощи у Юэ Цинъюаня, но одергивает себя. Он что, сам не справится? Чушь собачья. Со всем он справится. Эта тьма напоминает какого-то духа или призрака, но вовсе не старается навредить ему. Поэтому мужчина пока ничего не хочет делать. — Позор, — думает он. — ты заклинатель, но ничего не делаешь с не-то-призраком-не-то-духом. Какого хуя, Шэнь Цзю?       Он ругает себя, но в конце концов это его дом, и почти никто кроме него и злополучной темноты здесь на постоянной основе не обитает. Так что он не подведет никого, если подождет еще чуть-чуть. Только если себя, но это не так важно.       Тьма становится громче. Она обретает голос и начинает говорить, но мужчина не в силах понять ее говор. Пока он пытается уснуть, тьма бубнит на фоне, как надоедливый сосед. Она развевает холодную атмосферу одиночества хижины, хоть и смысл её слов неясен для мастера Сюя.       Иногда, от скуки, мужчина начинает говорить с темнотой вокруг. Из-за этого он чувствует себя сумасшедшим, но пока что только самую малость. Слетит с катушек он точно нескоро, у него еще есть дела, которыми стоило бы заняться до этого момента.       Затем Шэнь Цзю ловит себя на мысли, что начинает понимать то, что тьма ему говорит и даже отвечает на те её вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Это вводит его в замешательство, но в итоге он решает, что призрак по какой-то причине стал сильнее и прикрепляет к стенам заклинания поискусней и мощнее, чем прошлые, но последние не убирает. Так, на всякий случай, а вдруг пригодятся всё же?       Спойлер: они не пригодились. Вообще ничего, если честно, не пригодилось. Вместо этого он полностью начал понимать все, что говорит нечисть. А говорил он много: о том, как жалко, что он не может встретить рассвет с Цзю, как ему скучно без общения, более того, тьма уверяла мужчину, что эти безделушки (так он называл заклинания) не особо-то могут сдерживать его. Он, мол, так много времени провел в молчании, что теперь вода в жопе просто не держится и он очень хочет поболтать о мелочах. Мастер Сюя отвечал, что понял все про заклинания (хотя он, если честно, вообще ничего не понял, просто признаваться не хочет. Обычно же всякие талисманы и заклинания работают против слабенькой нечисти, так что пошло не так в этот раз? Неужели наш господин-тьма вовсе не «слабенький»?) и вдобавок исступленно просил заткнуться нахуй. Тьма, к счастью, повиновалась и давала отоспаться. Ну, хоть на этом спасибо.       Цзю проводит разные ритуалы, но тьма не уходит. Во время ритуалов она только жалобно взвизгивает и ослабляется на пару дней, но обязательно приходит вновь. Теперь его хижина с потолка до пола увешена заклинаниями различной силы, но ничего не помогает. Теперь он даже близко никого к своему жилищу не подпускает. Не то, чтобы он раньше был более гостеприимным, но сейчас многие обитатели пика начали беспокоиться о нем.       Он рявкал на них и говорил, что лучше бы о себе побеспокоились. От этих взволнованных взглядов было ощущение, будто эти люди не уверены в том, что Шэнь Цзю со всем сам справится. Или они думали, что он уже сошел с ума. Это же вздор, как они все могут сомневаться в ком-то вроде Шэня? Хотя если ещё и Нин Инъин тревожилась за его состояние, то ситуация не так плоха, как могла бы быть. Вопреки всему, мужчина может и потерпеть ради неё.       Тьма тем временем начала хныкаться о своем тяжком бремени. — Мастер Шэнь, вы на меня даже внимания не обращаете..       Шэнь Цзю сидел за прочтением свитков, когда слабый голос тьмы вдруг настиг его. Слабым он был потому, что тьмы как таковой почти не было – он сидел с зажжённой лампой. Он не почувствовал страха или волнения, только раздражённость тем, что теперь у него появился такой надоедливый собеседник. — Съеби, пожалуйста, отсюда. — Господи, вы так жестоки! — маленькая тьма снова начала клубиться вокруг заклинателя, плакать и всхлипывать противным (для Шэнь Цзю), слабым голосом.       Иногда Шэнь Цзю казалось, что он действительно сходит с ума. Без лампы тьма становилась чернее, гуще и клубилась вокруг него, как маленький щеночек. Она вечно канючила и всхлипывала, если ей грубо отвечали. Вечно хотела, чтобы с ней разговаривали. В хорошем настроении мужчина даже исполнял просьбы и говорил со своим мраком.       И он по удивительному стечению обстоятельств пропустил момент, когда у мрака появилось имя – Ло Бингэ.       И этот Ло Бингэ еще пуще прежнего начал клубиться и сгущаться вокруг заклинателя по ночам, когда тот пытался уснуть. Он пытался просочиться в хижину в любое время суток, но днём там было слишком светло. Какая-то тень, конечно, в углах образовывалась, но там Бингэ был слаб настолько, что даже шептать ничего не мог.       И когда Шэнь Цзю заходил в хижину днём и видел, как его маленький мрак пытается хоть что-то сделать, он каждый раз громко смеялся. В такие моменты из теней в углах доносилось урчание, шипение и шорохи. А по ночам тьма отрывалась по-полному и шуршала, урчала, шептала, пыталась трогать предметы в жилище и самого Цзю, как шкодливый кот, не давая заклинателю уснуть. Он засыпал только на рассвете, когда день вступал в свои права, а тьма слабела с каждым лучом солнца.

***

      По истечении нескольких месяцев выяснилось, что сосуществовать с Ло Бингэ в одном жилище не так уж плохо.       Шэнь Цзю открепил пару заклинаний с условием, что Бингэ не будет шалить слишком сильно. А в обмен на это он будет делать все, что ему скажет заклинатель.       Так у тьмы и появился собственный облик.       Статный юноша в два раза больше мастера Сюя. Длинные волосы, одежды – все тело было пепельно-чёрным, как и должно было быть у сущности, сотканной из тьмы. Только метка во лбу была темно-красной, а ресницы и глаза без зрачков были белыми, чтобы хоть как-то выделяться. Цзю даже присвистнул, когда увидел его. Бингэ в тот момент счастливо заурчал, зашипел и растворился в обволакивающей хижину тьме, как будто никакого облика у него вовсе не было.       Польза для Шэнь Цзю была в том, что при отсутствии пары-тройки талисманов и заклинаний на стенах Бингэ стал сильнее (и мужчина радостно ткнул того мордой в этот факт, потому что выходит, что эти пара-тройка заклинаний все таки запечатывали какую-то часть его силы) и теперь мог двигать и брать различные предметы. Цзю хотел бы использовать это для того, чтобы заставить нечисть подавать ему какие-то свитки или другие предметы, но так и не воспользовался этой возможностью. Чаще всего ему нужны были свитки для работы, а работал он преимущественно по ночам, поэтому в такое время в хижине было светло и мрак был слабым из-за этого. А главный минус силы Бингэ был в том, что он теперь не затыкал свой рот даже днем, существуя в тенях. Он не мог принимать свой облик, но все еще мог двигать предметы, стоящие в тени, хоть и с большим трудом. Зато поднимать предметов он не мог, соответственно не кидался в заклинателя, когда тот днём бесстыдно ржет над слабостью своего мрака.       Ло Бингэ, по видимому, особенно наслаждался тем, что выводит из себя заклинателя. При каждом срыве и волне отборных матов в его сторону мрак счастливо урчал, цокал, шипел – издавал любые звуки, на которые был способен.       В конце концов Шэнь Цзю ужился со своей нечистью. Он до сих пор часто злился, затыкал, шипел на него, но изжить со свету не спешил. Все же, у него остались вопросы к тьме. — Ты вообще кто такой? — заклинатель сидел за столиком, читая свитки. Справа от него – зажженная лампа, но в связи с тем, что он недавно попросил Юэ Цинъюаня приобрести в комнату ширму, сейчас эта самая ширма стояла слева от него и приглушала свет лампы в левой части хижины. Тем более, он ослабил свет лампы с помощью заклинания до того, что приходилось прилагать усилия, чтобы вчитаться в текст – настолько было темно. Это означало, что Бингэ вполне мог сейчас сидеть в углу в своем облике. — Как кто? Я – Ло Бингэ. Ты же знаешь меня, господин Шэнь, неужели тебе отшибло память? — Я не об этом. Демон, призрак – кто ты? — Я – Ло Бингэ. — Ты не Ло Бингэ. Ты, блять, тупой и не можешь ответить на мой вопрос. — Шэнь Цзю ближе пододвигает свиток, где записаны особенности разных мастей нечисти и признаки, по которым можно отличить один вид от другого. Он почти физически ощущает смех твари. Это даже не смех – это очередная смесь цоканья, урчанья, шипенья, рычанья и всех подобных звуков. Также он ощущает, как нечисть-тьма сгущается, становится темнее и дрыгается, клубится в углу, как в припадке.       Мрак снова не желает отвечать на вопросы. Он вновь повторяет, какой же Цзю все-таки жестокий и холодный, и как у Бингэ сердце рвется от его оскорблений (Шэнь Цзю напоминает ему, что сердца у него нет и быть не может, но нечисть ничего не отвечает на его замечание). Заклинатель в ответ цокает и игнорирует его. Бингэ завывает в очередном приступе под названием «попытка-обратить-на-себя-внимание-мастера-Шэня-и-заставить-его-пожалеть-меня», но в этот раз такое не работает. Мастер Цзю с яростью написал сильнейшее заклинание против нечисти, которое знает, и пришлепнул его к стене, возле которой сидит его нечисть. Ло Бингэ пронзительно взвыл и резко замолчал. Он растворился.       Часть Бингэ все еще оставалась в углу, но облик он поддерживать больше не мог. Он оставался тенью, но мог лишь тихо шипеть или изредка цокать. — А если бы молчал, такого бы не случилось. — Шэнь Цзю ухмыльнулся, отодвинул ширму за ненадобностью, снял заклинание, регулирующее свет лампы и продолжил неторопливо вчитываться в свитки. Тьма всхлипнула, поползла по ногам и принесла с собой небольшой холод, но после этого успокоилась, так как делать больше ничего не могла.

***

      Через какое-то время у заклинателя появилось желание отрезать Бингэ его эфемерные руки.       С какого-то хуя он в себя поверил и стал трогать Шэнь Цзю. Тьма гладила длину его волос, клала голову на плечо, прижималась к его спине или, того хуже, щупала талию.       Цзю орал, шипел и проклинал, но ничего не мог поделать: мрак не желал меняться. Даже после того, как к нему на неделю прикрепили то самое мощное заклинание и он не был способен делать хоть что-либо, он не желал прекращать лапанье. — Мастер Шэнь так жесток! Он совершенно не обращает на меня никакого внимания.. — Шэнь Цзю стоял у окна хижины, вглядываясь в даль, когда тьма снова прижалась к спине и обвила его когтистыми лапами. — Ещё раз так сделаешь и я правда оторву тебе руки. — он не меняет даже той позы, в которой стоит, и Бингэ так же ему не повинуется. — Что вы имеете в виду, мастер Шэнь? — когтистые лапы сползли и сжали талию, морда ткнулась в чужие волосы, а позже притерлась щекой к макушке. Цзю повернулся и рубанул по нему первым предметом, попавшим под руку – собственным веером. Бингэ, будучи эфемерным, растворился, цокая и урча, хихикая таким образом. Заклинатель постоял у окна под цоканье мрака, обдувая себя веером в попытке согнать с лица румянец от излишнего гнева.       Но Бингэ своих ошибках не учится, так что проворачивал подобные вещи и лапал своего мастера Шэня бесчисленное количество раз, не смотря на то, что к нему переодически прицепляли то самое заклинание, ненадолго ограничивающее его.       Бингэ заметил, что по ночам заклинатель стал надолго уходить из хижины куда-то. В ответ на вопрос о том, куда он ходит, Шэнь Цзю ответил, что тот уходит, чтоб Бингэ не видеть. — Мастер Шэнь, вы воистину жестоки.. Если бы я мог, я бы оторвал вам ноги, чтобы вы не убежали, и руки, чтоб не уползли. Может, тогда мое сердце будет спокойно от уверенности в том, что вы никогда меня не покинете? — У тебя сердца нет, придурок.       Что бы Бингэ не говорил, мастер Шэнь всегда уходит вопреки любым словам и уговорам.

***

      Шэнь Цзю действительно в замешательстве.       Он не был готов к тому, что нечисть, во-первых, так долго не будет пытаться навредить ему, а во-вторых, на постоянной основе будет говорить, что Шэнь Цзю ему нравится.       В первый раз, когда он сказал такие страшные слова, заклинатель лежал в кровати, пытаясь уснуть. Нечисть лежала сзади и как обычно притиралась ко спине, гладила бока и волосы. — Хватит меня трогать, нечисть. — Мастер Шэнь, вы такой грубый. Даже не пытаетесь быть вежливым. — Шэнь Цзю почувствовал, как сильно дергается его глаз. — Зачем мне пытаться быть вежливым с таким, как ты? — Мастер Шэнь, ну вы наверняка же такой добрый.. Как вы можете быть грубыми? — А как ты, нечисть, можешь быть такой мягкотелой? Прошел месяц, но ты даже не постарался мне навредить. Пытаешься сильнее втереться в доверие перед тем, как убить меня? — А вы вечно такой подозрительный, мастер Шэнь? — Шэнь Цзю неопределенно хмыкнул в ответ. — Что ж, сочту за «да». Я не хочу убивать вас.       Шэнь Цзю напрягся под когтистыми лапами, но терпеливо ждал, пока ему скажут продолжение предложения. Когда его не последовало, он повернул голову к Бингэ и спросил «и?» — Потому что вы мне нравитесь, мастер Шэнь.       Увидя, что Цзю вытаращил глаза и в общем-то выглядел так, будто это он сейчас убьет Бингэ прямо в кровати, он громко рассмеялся. Без цоканья и урчанья, обычным, человеческим смехом. Видимо, стал чуточку сильнее по какой-то причине (— Когда успел, щенок? — думал Шэнь Цзю), или же он перенял этот человеческий смех от Цзю. Хотя это было маловероятно – он улыбался-то нечасто, не то, что смеялся.       Ло Бингэ снова прижался к чужой спине, гладя плечи заклинателя и довольно заурчал, но его прервал чужой голос. — Зачем? — Что зачем? — Н.. Нра.. Нра.. — Шэнь Цзю раскрывал и закрывал рот, но ничего больше не выговорил. Он скомкано шикнул «Нахуй пошел..» и отвернулся. Бингэ сделал вид, что не услышал, но на деле ему просто захотелось подразнить мастера Шэня. — Что-что? Мастер Шэнь, я совсем вас не услышал.       В ответ ему показали фак, не оборачиваясь. — Мастер Шэнь?! — Бингэ был ошарашен, если честно. В хорошем смысле. Ну, если уж его мастер Шэнь намекает..       Бингэ развернул Шэнь Цзю и расселся у него на бедрах, упершись ладонями в живот мастера. Теперь настал черед заклинателя удивляться. — Ты что делаешь, Бингэ? — Но вы же сами намекнули, мастер Шэнь.. — На что я, блять, намекнуть успел, скажи-ка? — в такой позе Цзю начал нервничать и оглядываться в поисках веера, чтобы ударить им Бингэ. Но это было тщетно: веер лежал аж на столике, а тот был слишком далеко от мужчины. — Ну, мастер Шэнь, эх-хех, — Бингэ нервно хихикает, убирает руки с живота и принимается жестикулировать ими в воздухе — если так подумать, то фак похож на член из пальцев, вот я и подумал, что.. — Шэнь Цзю не выдерживает и ударяет Бингэ кулаком в челюсть, скидывает его с бёдер и убегает за дверь.       Слишком много ахуя за эти пару минут. В Цзю одновременно клокочет неистовый гнев и смущение, а потом он приходит к выводу, что не понимает, что ему вообще делать.       Но если так подумать, то если Ло Бингэ так льнет к нему и уже даже признается в том, что заклинатель ему нравится, значит ли это, что он приручил тьму?