***
Оливия никогда не понимала неистовую тягу своего молодого человека к спорту. Он мог сутки проводить на площадке, напрочь забывая обо всем, в том числе и ответить на её сообщения, чем регулярно вызывал волны раздражения у девушки. Был бы в этом смысл; прогресса не замечал ни он сам, ни его друзья, но Таргариену видимо доставляло удовольствие скакать часами под палящим солнцем и трепать этим нервы своей возлюбленной. С его невысоким ростом и достаточно хрупким телосложением не было никакого смысла даже начинать, но привычка повторять абсолютно все за старшим братом, начиная от предпочтений в еде и заканчивая выбором кроссовок, не позволяла поступать иначе. Брюнетка хмурится, плюхаясь на железную скамью на небольшом возвышении, откуда на площадку открывался идеальный обзор. Она уже обливается потом, хотя провела здесь всего пару минут, а тренировочная игра между дворовыми командами ещё не успела начаться. Скучающий взгляд обводит сидящую неподалеку группу старшеклассниц, которые, судя по их оживленному разговору, в отличие от неё испытывают куда больший энтузиазм. Выглядят они тоже иначе; складывается ощущение, что здесь будет происходить что-то похожее на модельный показ; другой причины нацепить длиннющие шпильки Мартелл не видела. — Ты пришла! Она и рта не успевает открыть, как Дейрон налетает на неё с чередой коротких поцелуев, чем вызывает явное неудовольствие у собравшихся рядом дам. — Слишком жарко, — фыркает Оливия, стараясь как можно нежнее отлепить от себя блондина, — Вы скоро начнете? — Через пару минут, — голубые глаза загораются в предвкушении, — Ждём Эйгона, он опа… Брюнетка косится на взорвавшуюся визгом и писком компанию, как на слабоумных. Взгляд скользит вниз, за спину Дейрона, и причина такой бурной реакции становится очевидной. Почти двухметровое блондинистое нечто, появившееся на площадке, привлекает всеобщее внимание, даже парни толпятся вокруг него, стараясь поскорее пожать ему руку в качестве приветствия. Поцелуй, оставленный на лбу, горчит приторной нежностью. Оливия искренне старается не поджать губы, внутренне удивляясь собственной реакции. — Пожелай мне удачи, — он улыбается во все зубы, сбегая по ступенькам, — Люблю тебя! Он почти кричит, бросая напоследок эту фразу, и девушка будто кожей ощущает осуждающие взгляды, но моментально забывает об этом, поднимая глаза. Ей кажется, что на неё таращатся два круглых куска льда, причём ничего хорошего в этом взгляде она не видит. Впрочем, детально разглядеть каждую эмоцию ей не удается, и глубоко внутри она искренне этому рада. — Не расстраивайся, — резковатый голос справа вырывает её из собственных мыслей, — Ты можешь говорить, что встречаешься с Таргариеном, пусть все завидуют! Оливия решает игнорировать блондинку, концентрируя все внимание на начавшейся игре, но новый подкол, отпущенный её подругой, будто выбивает землю из-под ног. — Только не уточняй, с каким! Взрывы смеха такие громкие, что у неё начинает звенеть в ушах, а между бровей от злости закладывается морщинка.***
— Не отвечает? От мягкости голоса и обеспокоенного тона Оливии становится неуютно, а мысль, что такого отношения она и подавно не заслуживает, крепко сидит у неё в голове. — Нет, — улыбка выходит чересчур наигранной, что не скрывается от внимания Хелейны, но та предпочитает вежливо это проигнорировать, — Не важно, сама доберусь. Осень выдалась поистине насыщенной, и, будучи человеком ответственным, Оливия с самого начала последнего учебного года начала задаваться вопросом, в какой из многочисленных университетов Лос-Анджелеса ей стоит отправить свои документы. Дейрон, казалось, пропускал её рассказы и планы мимо ушей, на носу был очередной товарищеский матч, к тому же он уже успел вляпаться в долги по учебе, поэтому поступление Мартелл его мало беспокоило; он был убежден, что её с руками оторвут, с её-то оценками и тягой к знаниям. Но отвезти её в один из выбранных институтов на день открытых дверей согласился. Не без уговоров, конечно, но цель была достигнута. Мысленно проклиная Таргариена, обещавшего забрать её после школы, брюнетка бредет по лабиринту из одинаковых, на её взгляд, коридоров, пытаясь найти выход. Университет ей, безусловно, понравился, преподаватели показалось милыми, а студенты дружелюбными, но заблудиться после окончания мероприятия было чересчур даже для неё. Она тянется в карман за мобильным, на губах играет разочарованная улыбка. Ни одно из многочисленных сообщений, которые она отправляла парню, не было даже прочитано. Оливия хочет отправить ещё одно, но не успевает; её чуть не припечатывает к стене идущая мимо фигура. — Осторожнее, — вымотанная окончательно, Мартелл почти рычит, оборачиваясь, но чуть не роняет телефон, когда осознает, кто так бесцеремонно толкнул её локтем. Эйгон, повернувшись не до конца, выглядит чересчур расслабленным. Взгляд, такой же холодный и отстраненный, как и в первую их встречу, кажется, проникает под кожу. — А, — он хмыкает, запустив пятерню в волнистые волосы, — Подружка Дейрона. А я думал, ты школьница. Оливия игнорирует внезапно нахлынувшее желание как можно сильнее его ударить. Лишь закатывает глаза, стараясь выглядеть при этом максимально красноречиво, всем видом демонстрируя, что ей не хочется поддерживать этот бессмысленный диалог. То, что при взгляде на парня все её внутренности скрутились в один большой узел, она списывает на то, что не ела уже несколько часов. — Заблудилась? — ни капли сочувствия в голосе, о желании помочь и речи нет. — Как будто ты тут ориентируешься, — огрызается брюнетка неожиданно для самой себя. Эйгон усмехается, прислонившись к стене, делая вид, что не замечает, каким взглядом Мартелл проходится по его рукам и плечам. — Два года учебы здесь будет достаточно, чтобы начать ориентироваться? Оливия сглатывает, желая оказаться на другом континенте прямо сейчас. — Подскажешь, где выход? Он смеётся так, что по коже бегут мурашки. На мгновение Оливия даже понимает тех девушек с баскетбольной площадки, но следующая его фраза заставляет раздражение вспыхнуть с новой силой. — Нет. В следующий раз будешь вежливее. Брюнетка прожигает взглядом удаляющуюся спину и со всей присущей в ней злостью шипит сквозь зубы короткое «Мудак».***
Оливия благодарит судьбу за то, что она подарила ей прекрасных друзей. Джейхерис с Хелейной, будучи крайне обеспокоенными её состоянием последние пару недель, чуть ли не за уши тащат на одну из гремящих в городе вечеринок. Мартелл такие мероприятия всегда любила, но, ставшая привычной тревога из-за предстоящих выпускных экзаменов и странных взаимодействий с Дейроном, мешала согласиться. Первые пару минут. Блондинка умела убеждать, а её парень тем более отличался красноречием, поэтому протесты Оливии никто и слушать не стал. Маневрировать на каблуках, будучи в абсолютно нетрезвом состоянии, удается сложно. В ушах звенит от бьющей по мозгам музыки, перед глазами все плывет, но она чувствует волну облегчения, замечая на парковке пентхауса знакомый автомобиль. Тот факт, что Дейрон решил забрать её даже без просьбы, умиляет и заставляет появиться легкую улыбку на лице. Чуть не растягиваясь перед машиной, Оливия заливисто смеётся от собственной неуклюжести, резко открывая дверь и вскарабкиваясь на пассажирское сидение. Она устало прикрывает глаза на мгновение, но чуть не подпрыгивает, стоит услышать знакомый и пробирающий до самых костей голос. — Ты что тут делаешь? — ей сложно это заметить, но Эйгон выглядит искренне удивленным, если не напуганным. — Ты? — её глаза округляются, она открывает и закрывает рот, стараясь внятно сформулировать предложение, — Это же… машина Дейрона! Эйгон усмехается как-то мрачно, оглядывая внезапно оказавшееся рядом с ним пьяное существо. Чрезвычайно милое существо — отмечает он у себя в голове, но вслух, естественно, это не озвучивает. — Моя машина. Мелкий просто берет её иногда, — взгляд скользит по внушительного размера декольте чёрного платья в пайетках, — Когда у меня хорошее настроение. Оливия булькает что-то невнятное, стараясь открыть дверь, чтобы ретироваться как можно скорее, но сильная рука пригвождает её к месту, вынуждая испуганно пискнуть. — Куда? — он заводит машину, игнорируя сведенные к переносице женские брови, — Ты в таком состоянии пешком не пойдешь. Спорить нет сил; она чувствует, как ноги становятся ватными, и лишь закусывает губу, искоса поглядывая на острый профиль старшего Таргариена, сконцентрированного на дороге. — Не пялься. Её будто бы ушатом холодной воды обливают, по коже вновь пробегают знакомые мурашки. — Я не… — Дураку какому-нибудь это расскажи, — грубо перебивает её парень, притормаживая на повороте; Мартелл сглатывает, догадываясь, кого он может иметь в виду. Эйгон паркует машину возле её дома, но Оливия чувствует себя слишком пьяной, чтобы поинтересоваться, откуда вообще он знает её адрес. Выплюнув что-то отдаленно похожее на «спасибо», брюнетка тянется к ручке двери, но после пары неудачных попыток до неё доходит, что она заблокированна. Зеленые глаза недоуменно встречаются со спокойными голубыми. — Пришло время разобраться, — он смотрит на неё так, будто видит насквозь, впрочем, девушка не сомневается, что так и есть. — С чем? — голос звучит слишком тихо, но они на таком расстоянии друг от друга, что Эйгон её прекрасно слышит. — С твоим поведением рядом со мной, для начала. Огрызаешься, игнорируешь, а сама краснеешь, как девственница. Ей снова хочется со всей силы вмазать по его самодовольной физиономии. — Просто ты ведешь себя, как мудак, — слова срываются с губ прежде, чем она успевает задуматься о том, что это может быть небезопасно. По бледному лицу пробегает тень, рот Эйгона кривится, а в глазах блестит что-то пугающее, но одновременно и манящее до потери сознания. — Да, — внезапно для Оливии соглашается он, — Я мудак. А знаешь почему? Брюнетке хочется ответить что-то язвительное, но в ушах стучит, а в горле моментально пересыхает от напряжения, искрящего между ними. Он дёргается вперёд, не оставляя Мартелл и шанса отодвинуться. Поцелуем это сложно назвать, Эйгон буквально вгрызается в её губы, практически сразу проталкивая собственный язык ей в рот. Оливия не влепляет ему пощечину, не пытается откусить ему язык. Она лишь удивлённо стонет в поцелуй, отвечая ему, дрожащие тонкие пальцы мягко вплетаются в белоснежные волосы. Он отстраняется первый, слегка прикусив её опухшую от поцелуя нижнюю губу, тяжелое дыхание обдает лицо. — Хорошо подумай, — он ловко щелкает пальцем по кнопке, разблокировав двери автомобиля, — Заслуживает ли тебя тот, кто даже с вечеринки забрать не может. Оливия пулей вылетает из машины, не думая о том, что может споткнуться и сломать себе что-то.***
Стоя на пороге дома Таргариенов, Оливия молится всем высшим силам, чтобы разговор прошел гладко. После инцидента в машине с Эйгоном она пряталась дома, избегая любых пересечений со своим парнем, который, в общем-то, и не настаивал на встречах, ссылаясь на то, что занят. Разговор о расставании засел на подкорке ещё давным-давно, но за неделю до экзаменов держать в себе этот груз не было сил. Он не знал; в этом Мартелл была убеждена, иначе бы уже разразился скандал. Переступая с ноги на ногу, она злится, что вот уже пару минут никто не удосуживается впустить её внутрь. Оливия заносит руку для очередного громкого стука, как дверь распахивается, являя её глазам мужскую фигуру с мокрыми белоснежными волосами и одним лишь полотенцем на бедрах. Ей кажется, что судьба наказывает её за все грехи. В том числе за последний. — Дейрон дома? — голос подрагивает, но звучит довольно глухо. — Уехал на сборы ещё позавчера, — Эйгон кажется ей спокойным, как удав, впрочем, привычное его состояние, — Даже не удивлен, что не сказал тебе. Брюнетка кивает, закусывая губу. О чем речь, если Таргариен прав? Их отношения давно успели превратиться в пепел, а из пепла, как известно, ничего возродить нельзя. — Эй, — он резко дергает её за руку, замечая, что Оливия тут же собирается уходить, — Не так быстро. Она чувствует, что не может ему сопротивляться. Физически, морально, никак. Внутри все переворачивается и лопается, она трепещет, осознавая, куда вляпалась. Самое страшное даже не в этом; Мартелл не хочет уходить, и Эйгон прекрасно это понимает, когда одним рывком затаскивает её в дом, свободной рукой захлопывая дверь. Оливии хочется кричать от безвыходности ситуации, в которую попала по собственной глупости. Крик из горла не вырывается; сложно даже дыхание контролировать рядом со старшим Таргариеном, тем более, если он стоит в нескольких сантиметрах от неё, демонстрируя обнаженный торс и поджарый живот. Зелёные глаза прослеживают путь капель воды, падающих с прядей на ключицы и скользящих по бледной коже крепких, сильных рук. — Ты не рассказал? — глупый вопрос, но единственный, который приходит на ум. Словно чувствуя её растерянность, Эйгон пожимает плечами. — Не думаю, что это его волнует, — взгляд тяжелый, обжигающий, — Как и что-либо другое, даже косвенно связанное с тобой. — Я расскажу, — звучит, как обещание, Оливия чувствует неизвестную уверенность, что сдержит его, стоит ей в следующий раз увидеть Дейрона. — Про поцелуй? — снова блеск в глазах, не сулящий ничего хорошего, но отступать некуда; лопатки упираются во входную дверь, — Это скучно. Не забудь упомянуть ещё и об этом. Оливии кажется, что она падает в пропасть, хотя где-то под ребрами вспыхивает слабая надежда, что летит в бездну она не одна, а захватив Эйгона вместе с собой. Он налетает на неё, подобно дикому зверю, что так долго выслеживал добычу, но не мог найти подходящий момент, чтобы впиться клыками в горло. Мартелл чувствует железную хватку на своих бедрах, настолько сильную, что он мог бы сломать её пополам, если бы захотел. Эйгон настойчив; второй раз клеймит её губы поцелуем, заставляя полыхать что-то погребенное глубоко внутри. Оттягивает нижнюю губу зубами, рычит в поцелуй, намереваясь прокусить плоть до появления первых капель крови. Его язык вновь по-хозяйски орудует в её рту; брюнетке кажется, что это то, что должно быть, что-то предначертанное высшими силами. Тонкие пальцы путаются во влажных локонах, ногти легко царапают кожу голову, пока девушка тихо стонет в поцелуй, плавясь от его горячих прикосновений. — Какая покладистая, — дразнит Эйгон, перемещая ладонь с тонкой талии на шею, слегка сжимая, — Не огрызаешься. Язык проглотила? Он, впрочем, не дает ей времени ответить, целуя вновь, ещё более страстно и глубоко. Переплетает язык с её собственным, в моменте начиная толкать её в сторону одной из комнат. Как именно она оказалась в спальне Эйгона, Оливия не помнит. Но даже спустя годы будет ощущать ожоги от прикосновений пальцев к фарфоровой коже. Падая на кровать, она кусает губу, глядя, как Таргариен забирается за ней следом, пожирая её взглядом. Дрожащие пальцы тянут за махровое полотенце, открывая взгляду напряженный член с блестящей каплей смазки на головке. Он подрагивает, и щеки Мартелл розовеют от осознания, что это из-за неё. — Так нечестно, — он шепчет низким, дьявольским голосом, — Ты все ещё одета, а я перед тобой во всей красе. Хлопковое летнее платье летит на пол, побуждая Оливию инстинктивно прикрыть руками небольшого размера грудь с затвердевшими сосками. — Ну, — мурчит Эйгон, — Перестань, — он льнет к ней, подобно коту, вбирая в рот темную горошинку, пока пальцы играют с другой, скручивая и поглаживая. Оливия стонет. И этот звук кажется самым сладким, который блондин слышал за всю свою жизнь. — Громче, чем с Дейроном, — будто бы для себя отмечает он, встречаясь глазами с недоуменным взглядом, — Что? Конечно, я вас слышал. — Когда? — силы остаются лишь на сдавленный шепот. — Много раз, — сухие губы пятнают тонкую шею нежными поцелуями, — Он просил громко стонать для него? Зубы цепляют чувствительное местечко рядом с ухом; от стен отражается очередной громкий вскрик. — Просил, — выдыхает Оливия, сил сопротивляться нет, — Хотел, чтобы ты завидовал. Он улыбается, гортанный смех вибрирует в горле. Длинные пальцы мягко оглаживают живот, медленно, но верно приближаясь к кромке чёрных кружевных трусов. — Мне нечему завидовать, — отвечает он, поглаживая край нижнего белья, но не торопясь проникать внутрь, — Со мной ты будешь стонать громче. Эйгон замечает, что у него самого подрагивают пальцы, когда он избавляет её от последнего элемента одежды, зарываясь лицом между женских бедер. Видя выступившую на половых губах влагу, он самодовольно усмехается, бесцеремонно проводя языком от входа до набухшего клитора. Небрежное движение, казалось бы, но даже оно способно вызвать у Оливии сдавленный вскрик. Ему кажется, что её мускусная сладость на его языке станет любимым блюдом. Пальцы до красных отметин впиваются в молочную кожу дрожащих бедер, пока он старается удержать её на месте. Юркий язык порхает над клитором, слегка надавливая на него, а после погружается во влажный жар её лона, начиная поступательные движения. Мартелл становится тяжело дышать, она кусает костяшки пальцев, жмурится, её бьет крупная дрожь. Таргариен, безусловно, имеет огромный опыт, раз может довести её до безумия парой ритмичных толчков, получая чрезмерное удовольствия от её стонов, пока продолжает безжалостно трахать её языком. Внезапно язык заменяют два пальца, скользящие быстро и четко. Никаких поддразниваний, что удивительно, он явно преследует конкретную цель. Оливия визжит, когда губы смыкаются на клиторе, посасывая его, а пальцы задевают особое местечко внутри. Её прошивает волной удовольствия, какое ей ещё не удавалось испытать, в уголках глаз собираются слёзы, а бедра инстинктивно сжимаются вокруг его головы. Эйгон скалится, отрываясь от ее промежности и облизывая губы. Оставив легкий поцелуй на внутренней стороне бедра, он смотрит на раскрасневшееся лицо, растрепанные по подушке тёмные волосы и ее дрожащие ресницы. Стоит пазлу сложиться, Таргариен открывает рот в изумлении. — Он никогда не доводил тебя до оргазма, — озвучивает свою догадку, сам не веря в произнесенные слова, — Как много потерял. Оливия тянется к нему, невесомо касаясь губами щеки; на Эйгона такое невинное действие оказывает дикое влияние; он рычит, впиваясь в покрасневшие губы, хватая лежащую на прикроватной тумбе упаковку презервативов. Мартелл обвивает руками потную шею, с пылом отвечая на очередной пьянящий поцелуй, пока парень пристраивает головку к влажному входу. Первый толчок выбивает воздух из лёгких у обоих; Эйгон гортанно стонет, чувствуя вокруг себя тугой, обволакивающий жар. Брюнетка стонет, выгибая спину до хруста, стоит Эйгону начать набирать быстрый, беспощадный темп. Он проезжается членом по тому самому чувствительному месту глубоко внутри неё, заставляя задыхаться и плавать в пучине первобытного желания; зелёные глаза вспыхивают настоящим огнем; Таргариен даже замедляется на пару мгновений, созерцая красоту пухлых алых губ и длинных ресниц. Толчки быстрые, уверенные, на мускулистых руках набухают вены от напряжения, но он словно забывает от усталости, подмяв под себя желанную девушку. Он знает, что может сделать её самой счастливой, он сделает, бросит весь мир к её ногам, но начинает с малого, жестко вбивая её в кровать, вырывая из груди всхлипы и крики, наполненные удовольствием. Зубы оставляют на нежной коже лиловые отметины, которые станут ещё заметнее на следующий день; он целует Оливию так, будто не нужен кислород, с необъятной нежностью и похотью одновременно. Его бедра дрожат в предвкушении скорой разрядки, толчки становятся более хаотичными и резкими. Свободная рука скользит по плоскому животу ниже, между их тел, находит покрасневший от возбуждения клитор и начинает потирать его в такт темпу. Зеленые глаза распахиваются, губы открываются в немом крике. Оливию сотрясает мощный оргазм, она распадается на тысячи осколков, ощущая прыгающие звезды у себя под веками. Сжимающиеся стенки не дают Эйгону возможности продержаться долго, он глухо стонет, делая последние движения бёдрами, после чего изливается в презерватив, зарываясь носом в изгиб её шеи. Сильные руки обвивают талию, притягивая уставшую, потную и, безусловно, удовлетворенную Мартелл ближе к себе. — Теперь, — он усмехается, дразня, — Ты можешь рассказать Дейрону не только о поцелуе. Она закатывает глаза, кусая Эйгона за мочку уха. — Какой же ты дурак, — выдыхает брюнетка со смехом, медленно поглаживая его мягкие волосы.