Я больше тебе не враг. Сдавайся.
***
—Мистер Андерсон? Ты в растерянности. Стоя посреди вашего места битвы, ты недоверчиво глядишь на человека перед собой. На тело человека перед собой. По лицу сотней закодированных капель стекает матричный дождь, а ты так и стоишь, потерянный, в окружении собственных копий. Им нет до его смерти никакого дела. Они просто смотрят на тебя, на то, как ты застыл посреди огромного кратера. Ты окружён сотнями тысяч самого себя - но всё равно ты один. Как всегда. Никакие клоны не смогут избавить от чувства одиночества; они и не пытаются, ты горько кривишься. Ни один из них не в состоянии справиться с гложущей, убивающей минута за минутой заразой. Во всём этом проклятом месте был лишь один человек, который хоть немного бы скрашивал это чувство. И он... Он не двигается. Он просто лежит там, сломанный и нелепо-изогнутый, в том положении, в котором подкосились хрупкие человеческие колени. Так неестественно и так... Пугающе. Осторожно ты трогаешь его тело носком ботинка. Он не двигается. Почему он не двигается? Он должен подняться и продолжать с ним борьбу. Это же мистер Андерсон. Он всегда встаёт и сражается. Ты не понимаешь, почему, но он это делает. Тогда почему он не двигается?.. Ты пихаешь его ногой сильнее, затем еще и еще. Разозлённый, практически пинаешь по всему, до чего только можешь дотянуться. Ты шипишь: —Вставайте! Яростным рыком силишься привести его в чувство: —Почему вы не встаёте?! Ноль реакции. Как он смеет тебя игнорировать?! Он ведь не умер на самом деле, ты это знаешь. Это было бы попросту неправильно. Наверняка он просто притворяется. В поганый человеческий мозг может прийти и не такое, с отвращением проносится мысль. Судорожный вздох прячет за собой нечто большее. —Мистер Андерсон! Это... Это не смешно!.. — против воли голос в конце дрожит. Это странно. У тебя никогда в жизни не дрожал голос. Обида, густая, как венозная кровь, душит изнутри своим ядовитым кольцом. Это неправильно. Разве после всего, что было, он не должен дать тебе то, чего ты хочешь?.. Он настолько с тобой жесток? Почему он так с тобой поступает? В непонимании ты хмуришь брови. Моргаешь раз. Второй. В конце концов, это... Это просто нечестно. Рот кривится в оскале. Ты кричишь: —Хватит! Надрывая имитацию голосовых связок, ты швыярешь на землю бесполезные уже очки: —Всё было не так! Я знаю!.. Я видел это! Ложь. Ты понимаешь это, едва слова вылетают изо рта. Оборванным, жалким огрызком застревают где-то в слоях закодированного воздуха и в твоём собственном горле. Всё ровно так, как и должно было быть. И ты это чувствуешь. Тебе прекрасно известно это чувство. Слишком хорошо известно, хоть ты никогда не просил его испытывать. Н и к о г д а. Ты был бы счастлив никогда и ничего более не чувствовать, но проклятый выбор давным-давно сделали за тебя. Этот выбор - страх. Ты боишься. Сжимаешь изо всех сил кулаки, дышишь словно при гипервентиляции, и боишься. От переизбытка кислорода ведёт в сторону. Тебе требуется насколько минут, чтобы осознать: у тебя нет лёгких. А в Матрице нет настоящей атмосферы; никакой, чтобы в ней можно было задохнуться. Это всё не имеет абсолютно никакого смысла. Ничего в твоём проклятом существовании никогда не имело смысла. Падая в грязь на колени, ты зажимаешь ладонями уши. Крепко жмуришь глаза и кричишь что есть мочи: не от боли. Тебе просто надо перебить чем-то их звенящую тишину. Миллионы копий одного существа - парадоксально - куда громче целой толпы из человеческих туловищ, и от осознания этого хочется смеяться. Отнюдь не весело, правда. Вместо людей, раздражающих и вечно суетящихся, пространство теперь принадлежит одному только тебе... Однако это не приносит облегчения. Это по-прежнему пытка: еще худшая, чем до этого. Потому что теперь её источником стал ты сам. ...когда программный модуль впервые подключили к системе, ты уже знал о нём всё. Новая, совершенная разработка. Обновленная и более устойчивая к механическим воздействиям изнутри и извне. Это ты понял в первые секунды пробуждения, сканируя своё ПО на предмет аномалий. У людей это называется "исследование себя и окружающего мира". Извращенная форма "детства", прожитая им за пару секунд. Те самые, что длилась диагностика. Сначала не было ничего. Пустота, блаженная и никакая, сперва казалось чем-то приятным. Чем-то, что дарило чувство стабильности. Что защищало и охраняло. Ненадолго, впрочем. Потому что потом был страх. Много страха. Очень. Они были везде, они мельтешили коллективным своим роем повсюду, они заполняли собой каждый миллиметр пространства, ты их чувствовал, ты просто не мог их не чувствовать... Каждого из них. Это не пустая метафора. Тебе неизвестно, сбой это или намеренная провокация, но всего спустя минуту после своего пробуждения ты корчишься на земле. Ошеломленный и растерянный. Огромный мир с миллионами обитателей давил со всех сторон, он жёг и уничтожал медленно агонизирующее сознание - а ты просто не мог ничего с этим поделать. Полная беспомощность. Тотальное бессилие перед лицом громадной системы, в которую тебя швырнули, как слепого котёнка в водоворот бурлящей реки. Это было слишком. Это было невыносимо. Тебя душил их запах. Звуки. Прикосновения сотен рук. Взгляды, направленные на то, как ты, спотыкаясь, убегаешь от них прочь, прочь, подальше от их голосов и вспышек света. Задыхаясь от ужаса, прислоняешься к стене и сползаешь по ней вниз, обхватив имитацию черепа руками. Слишком много всего. Сенсорная перегрузка. Голова, разрывающаяся изнутри от такого количества информации. Ни с чем не сравнимый ад без какого-либо конкретного очага боли. У тебя нет человеческих органов, но так даже хуже. Потому что ты не знаешь, как с этим бороться. Как сделать так, чтобы все звуки, все запахи исчезли... Растворились среди других таких же, чтобы ты их больше не чувствовал, чтобы ты стал нормальным, таким же, как они, как другие агенты или охотники, как старейшие программы, как... ...от этого нет спасения. Ты не можешь ни с кем этим поделиться. Тебе никто не поможет. Это будет длиться вечно, оно никуда не уйдет - и от этого осознания из твоего горла вырывается хриплый вой. Это несправедливо. Н е с п р а в е д л и в о. Несправедливость - вот то, чем была вся твоя пародия на жизнь. Со временем, правда, ты привык. Далеко не только человек может привыкнуть ко всему - ты тоже. Ведь ты куда лучше. Все эти люди, со всеми их повадками и звуками, они уже не вызывали такого ужаса. На его место пришла глухая, перманентная злоба: к тем, по чьей вине он должен был страдать... И к тем, кто вообще допустил подобный глюк в системе. Сворачивая голыми руками циплячью шею, ты думаешь лишь о том, как отвратительно-прекрасен чужой крик. Опуская подошву ботика на позвоночник, ты представляешь, как делаешь то же самое со всем их проклятым видом. Глядя в умирающие глаза, ты позволяешь себе снять тёмные очки и растянуть губы в подобии улыбки. Ты хочешь, чтобы они увидели, какое сильное удовольствие доставляет ему факт их смерти. Как сильно тебе нравится, что они страдают больше, чем ты. А потом... Потом было что-то новое. В какой-то момент ты испытал нечто совершенно иное, словно квинтэссенция из всего того, что тебе приходилось ощущать ежесекундно. Только спустя долгий анализ кодовых характеристик (на самом деле - штудирование бесчестного количества информации в частной сети) ты понял, что это такое. Ненависть. Да. Это оно. Именно это чувство. Ты ненавидел их задолго до того, как узнал об их существовании. Ненавидел и боялся. Страх был первым, что ты испытал. Что тебе позволили испытать... Злоба - вторым. Первое плюс второе - получается ненависть. Просто, как двоичный код в программировании. Глупое, дурацкое уравнение. Любая ненависть рождается из страха. К нему - тоже. ...или нет. Ты уже ни в чем не уверен. Ты смотришь растерянно, таращишь синие свои глаза на его тело. Оно по-прежнему сломанной куклой валяется у твоих ног. Оно разбито, выпотрошено и забыто всеми вокруг, а ты просто стоишь и смотришь в его лицо. То, что в глазах слегка плывёт - следствие плотной завесы ливня. Ты в этом уверен. Помнишь вашу первую встречу? Ты знал о нём всё ещё до того, как увидел вживую. Всё-всё, от любимого блюда до самого первого в жизни компьютера, который был разобран на мелкие составляющие на второй день покупки. Ты знал о том, как его отвергла одноклассница в школе. Как он тайком подкармливал бездомную собаку на заднем дворе дома. Ты знал о его страхе темноты и громких звуков. Ты знал о нём все - а он о тебе ничего. Даже не догадывался. Не представлял, что каждую пятницу некто в чёрном костюме стоит у такого же чёрного хода в клуб, безмолвный и неподвижный. Игнорируемый людьми и скрывающийся от коллег. От них - и от людей в том числе. Потому что этому некто неинтересны люди. Никто, кроме одного конкретного экземпляра - который каждую пятницу, ровно в 23:00 с погрешностью в две минуты тридцать четыре секунды появлялся в этом заведении. Отвратительном. Мерзком. Слишком тесное для такого количества посетителей, оно насквозь провоняло смрадом человеческих тел с их потовыми железами, и ты стискиваешь зубы. Так крепко, чтобы унять бешено колотящееся (подобие) сердца. Так, чтобы не сравнять это место с землёй. Дело не в Главном Управлении. Не оно вызывает у тебя страх, хоть и способно навсегда отключить персональный код от системы. Нет. Тебе плевать на Архитектора и его идиотский замысел. На Матрицу, которую ты должен считать домом. На других машин. Тебе абсолютно безразличны судьбы прочих обитателей этого ада. Твоя воля, и они все умрут, стоит лишь очень сильно этого захотеть... Но ты не можешь. Ты не желаешь разрушать это место потому, что боишься в суматохе чужой боли потерять его. Когда вы впервые встретились лицом к лицу, ты был по-настоящему напуган. Не самим человеком - тем, какие чувства он у тебя вызывает. Тем, что он заставлял тебя ощущать, будь то безмолвное наблюдение со стороны или столкновение лоб в лоб. Ты напуган, потому что не понимаешь, почему так происходит. Потому что такого не должно быть. Только не с тобой. Ты ведь лучше любого из них. Лучше. Совершенней. Умнее. Тогда почему ты застыл перед ним неловким изваянием и не можешь отвести взгляд? Он точно так же стоит напротив. Теперь уже сидит за столом допросов, вернее. Отводит глаза, теребит пуговицы рубашки и кусает кожу вокруг рта. Ему явно некомфортно. В каком-то смысле, его можно понять. И это пугает еще больше. Брауна и Джонса нет. Ни поблизости, ни в пределах всей системы. Может быть, их вызвал мэйнфрейм. Может быть, ты отослал их сам. Ты не знаешь. Тебя это сейчас совсем не беспокоит. Ты сосредоточен совсем на другом. Встав из-за стола, ты обходишь его по кругу, за стёклами тёмных очков пряча любопытство. Как всегда, насмешливо-вкрадчивый (попытка скрыть растерянность), ты приподнимаешь уголок губ; немного сардонически, но так даже лучше. Останавливаешься у него за спиной и наклоняешься близко-близко. —Вы немы, мистер Андерсон... Пока он раскрывает в изумлении рот, ты спешишь этим воспользоваться. Приблизившись вплотную, ты накрывешь его губы своими. Он давится воздухом. Широко раскрытыми глазами таращится тебе в лицо. Но контакт не прерывает. Тебе кажется это хорошим знаком. Ты не уверен... Но, кажется, когда людям что-то не нравится, они обычно начинают сопротивляться. Сейчас сопротивления не было никакого - поэтому движения языка становятся чуть уверенней. Ты понятия не имеешь, как должен происходить процесс того, что люди обычно называют поцелуем. Ты просто повторяешь то, что видел по телеящикам, в которых они так любили забываться. Изо дня в день, с их тупыми коровьими глазами и жвачкой вместо мозгов. Обхватывая его за талию, ты просто копируешь движения парочек на улицах: мужчины и женщины. Подростки и молодые люди. Им всем повезло испытать то, чего никогда не удастся сделать тебе. Именно поэтому, впервые в жизни чувствуя тепло живого человека, чувствуя, как его глупое сердце бьется с твоим такт в такт... Именно поэтому ты пытаешься продлить момент как можно дольше.***
Не верил, что без любви душа, как без воды, высыхает. Я больше тебе не враг...
***
Ты просыпаешься рядом с ним на голой земле и ощущаешь сухость собственных губ. Их неестественность. Искусственность. Именно это возвращает в реальность: к осознанию того, что эти губы никогда не были предназначены для чего-то подобного. Медленно облизав кожу вокруг них, ты понимаешь, что никогда не смог сделать того, чем занимался только что. Всего лишь сон. Такой человеческий и от того позорный. Странно - но от этой мысли ты не испытываешь ровным счётом ничего. Программам никогда не снятся сны. Вирусным программам - тем более. Но тебе снятся. Ты по-прежнему не понимаешь, почему, но это уже не имеет никакого значения. Ты добился того, чего так давно хотел. Вся Матрица разрушена. Все, кроме тебя, уничтожены, убиты и стёрты с лица искусственной земли. Даже мистер Андерсон. Даже он, гордость и последняя надежда человечества. Все они мертвы. Все, кроме тебя. Ты ведь так этого хотел. Только почему тогда до сих пор нет никакого чувства удовлетворения?.. Почему в груди вместо торжества - совершенно неожиданно - зреет что-то ужасное, полное отчаяния и желания дико выть? Ты остался в этом проклятом мире один. Невидящий, остекленевший взгляд на сотни миль вокруг видит только тысячи собственных копий: молчаливых. Безмолвно застывших посреди разрушенной Матрицы. Тебе больше не хочется их видеть. Тебе нужен только он. Почему он не может очнуться? Закрывая глаза, на своих губах ты по-прежнему ощущаешь сладость его терпкого дыхания. Терпкого и в чём-то слегка соленого от слюны... Человеческого. По-прежнему отвратительно. Либо ты просто пытаешься себя в этом убедить. Ты прикрываешь глаза и в последний (в первый?) раз прикасаешься губами к его ледяному рту. Неясно, что из этого холоднее: твои тонкие - дрожащие - пальцы или его кожа, мраморными бликами мерцающая в каплях дождя. Но тебе уже нет до этого дела. Ты смотришь ему в лицо в последний раз и ложишься рядом. Отвернувшись будто бы обиженно (на самом деле - испуганно). Ты ложишься рядом и окончательно закрываешь глаза. Надеясь, что другой встанет. Встанет, посмотрит пристально в самую твою душу и ринется в бой. Снова. Раз за разом. Так, как и должно быть. Ты - ничто без второй части уравнения. Целое без своей обратной стороны не такое уж и целое. И ты ждёшь, когда он встанет и снова начнёт сражаться. Ты не хочешь думать о том, что будет, если этого не произойдет. "Вы немы, мистер Андерсон...", — мягкий шёпот эхом проносится по рядам из застывших вирусных копий, пока ты стискиваешь его мёртвое тело в объятиях.***
Сдавайся. В твоей войне ничья... И я прошу - возвращайся.