Pied Piper

Хун-эру исполнилось пятнадцать лет, когда он впервые осознал свою ориентацию. Он по-настоящему ненавидел себя: родиться геем в Китае не было чем-то слишком необычным, однако местные ещё не научились принимать таких, как он. Он пытался рассказать об этом лучшему другу, но тот, вместо того, чтобы поддержать, просто неловко отсмеялся. «Х-хорошие у тебя шутки, Хун-эр». Хун-эр прекрасно понял намек и больше не поднимал эту тему. Родителям или старшим братьям он даже и не пробовал рассказать. С самого детства его матушка грезила о том, как будет ухаживать за своими невестами, а отец приучивал сыновей быть «мужиками». Он показательно громко оскорблял каждого «пидараса», если кто-то, слишком на его взгляд жеманный, появлялся в экране телевизора. Не позволял Хун-эру проявлять слабость, так что, даже в возрасте семи, когда мальчик упал, сильно покалечив себе глаз, он почти не плакал. У сегодняшнего Хуа Чэна комплексы и агрессия по отношению к себе — он не относится к геям плохо, но почему именно он? Поначалу, принимать себя даже не хотелось. Он думал, что не расскажет об этом никому и никогда, женится на девушке и проживет свою жизнь, сохранив такую противную о себе деталь втайне, но затем… Затем случился Се Лянь. Се Лянь, который не боялся заявить о себе. Се Лянь, который говорил о своей ориентации в открытую. Се Лянь, чьи разговоры на стримах в итоге стали отдушиной Хуа Чэна. «Это естественно. Нет ничего такого в том, что ты гей. Это никак не влияет на то, какой ты человек. Ты — это ты и ты полноценный». Юзер с никнеймом wuming, кажется, влюбился в него в тот же день. Это случилось внезапно: он поплёлся на выступление ещё неизвестного ему певца из-за мольбы друга не оставлять его наедине вокруг этих «девочек», — Хэ Сюань не был избирателен в выражениях, когда дело касалось парней, что красились, одевались в стразы и «светили жопой», но зато он очень сильно любил свою девушку, которую он попросту не смог оставить одну на концерте любимых исполнителей. И сам тоже не мог находиться там, не комментируя происходящее каждые пять минут, а потому и попросил лучшего друга пойти с ним. Посмеяться с педиков, да. Хэ Сюань о его ориентации, кстати, пока ещё не знал. Се Лянь выступал на разогреве перед концертом реальных знаменитостей и обычно таких как он зрители не то, чтобы запоминают, однако для Хуа Чэна то были минуты, которые он навсегда оставил в своей памяти. Ведь Се Лянь был очарователен: у него нежный голос, медленные, выверенные движения во время пения, а то, как он смотрел на зрителя… Хуа Чэн думал, что Се Лянь глядел в самую его душу. Он ничего не мог поделать с мыслью, что Се Лянь смотрит именно на него, ровно так же и ничего не мог поделать с осознанием, что это ему нравится. Ему никто никогда не нравился настолько сильно. * Хун-эр не пропускал ни один эфир, где прекрасный, добрый, искренний Се Лянь с мирной улыбкой на лице рассказывал о чём-либо. О своей жизни, о том, что происходит в студии, о грядущем альбоме или о милой одинокой бабушке, что довела его до слёз рассказами о своём прошлом. По общим меркам стримов было много: пять-шесть раз в неделю, но тем не менее, Хуа Чэну и этого иногда оказывалось мало. Временами Се Лянь устраивал распаковки, а если стрим попадал на выходной, то у них со зрителями даже получалось смотреть фильмы. Хуа Чэн обожал то, как красиво смеялся Се Лянь, когда он шутил над происходящим на экране. В такие моменты Хун-эр представлял, что они только вдвоём. Однако он быстро возвращался в реальность, когда глаза случайно натыкались на вкладку с комментариями, где с каждым месяцем становилось все невозможнее и невозможнее прочитать хоть что-нибудь. Фанатов становилось больше. А вместе с ними появился он. В соцсетях его прозвали «безликий» — больной поклонник Се Ляня, что цеплялся к нему постоянно. Сначала то было безобидно: как и многие его зрители, человек с ником white calamity, часто спамил чаты Се Ляня всякими милыми фразами вроде «ты красивый», «я хочу быть с тобой», «выходи за меня» и певец не сильно обращал на всё это внимание, вежливо улыбаясь, отклоняя такие просьбы шуточным «не могу, ты ведь далеко», пока однажды его не ввело в ступор одно предложение этого пользователя: «Так открой дверь». Сердце Се Ляня пропустило удар. он быстро отмахнулся — довольно часто фанаты неудачно шутят и, наверняка, то была одна из таких глупых попыток рассмешить Се Ляня, пока пользователь white calamity не начал спамить чат. Ни фанатам, ни Се Ляню в ту минуту смешно не было. Певец посмотрел прямо в камеру, на полном серьезе заявляя: — Прекращай свои шутки. Мне не нравится. Он выдохнул спокойно, когда модераторы выкинули пугающего пользователя из чата, но его спокойствие не продлилось долго, ведь через минуту и зрители, и Се Лянь услышали стук в дверь его квартиры. Се Лянь выключил стрим и ещё долго не появлялся в сети. Ситуацию с ним его компания никак не комментировала, а фанаты, что обычно были сильны в поисках информации, так и не смогли выйти на пользователя под ником white calamity. За что ему и дали его прозвище. Через пару недель после происшествия компания заявила: Се Лянь принял решение расторгнуть контракт, но волноваться за знаменитость не надо — все в порядке. Хун-эр был в ярости. «Всё в порядке»? Кто поверит в этот бред? Но что он мог сделать будучи подростком семнадцати лет? Его слабость сломила его. Неспособность видеть Се Ляня, узнать, как он, да хоть не от него самого, а от его глупых бывших продюсеров, что просто держали язык в заду, довела в то время не только Хун-эра. Вот только Хун-эр по ощущениям был по-особенному привязан к своему любимому айдолу. Бесконечные видео с теориями, завирусившиеся тиктоки с тем жутким моментом, когда к Се Ляню постучались, еще долго преследовали подростка в интернете. Он блокировал каждое видео, но со слезами на глазах возвращался, чтобы найти хоть одну зацепку, хоть одну подсказку, чтобы понять, что в итоге произошло. Ничего не выходило. Он скатился. Так сильно, что наплевал на школьные занятия, грядущие экзамены и собственную жизнь. Всё, о чём он мог думать — знаменитость, о которой забыли все. Хуа Чэн не заметил, как сильно исхудал. Его кожа от постоянного недоедания стала бледной, а под глазом появились язвы от постоянных слёз. Однако ему было всё равно — хорошо ему было или плохо, Се Ляня это не вернёт. Отец, что ранее постоянно ругал его, теперь часто хмурился, глядя на сына. Мать Хуа Чэна уже не знала чем помочь, стараясь лишь вовремя кормить свое дитя и иногда спрашивать, как он себя чувствует. Братья часто интересовались его состоянием, но они не были сильно близки Хуа Чэну, поэтому он молчал. Ведь что он мог им сказать? «Я люблю айдола и к сожалению не смог ему вовремя помочь»? Звучит глупо. Становится ещё глупее, когда осознаёшь, что всем уже наплевать. Мир шоу-бизнеса, как река, постоянно в движении. Сегодня говорят об одной знаменитости, завтра обсуждают свадьбу другой, а послезавтра — появление кого-то нового. Сколько еще таких певцов, которым в итоге не смогли помочь? Скорее всего, Се Лянь в глазах окружающих такая же карикатурная картинка. Со временем жизнь Хуа Чэна перешла в более или менее стабильное состояние. Он смог сдать гос. экзамены, смог поступить в ВУЗ, но как был депрессивным и пессимистичным, так и оставался. Иногда его накрывало и он подолгу плакал, неспособный придти в себя. Он плакал от того, что не смог помочь, что не смог вовремя защитить или хотя бы заставить людей не забыть о Се Ляне. Для него Се Лянь был тем, кто позволил ему действительно задышать. А он, глупый слабый человек, никак не смог его отблагодарить. Хуа Чэн учился на композитора. Он открыл в себе интерес к музыке достаточно поздно, в возрасте семнадцати, когда вдохновился одной из песен любимого певца, но его талант преподаватели в музыкальном училище заметили сразу же. Сегодня он, будучи второкурсником одной из самых престижных музыкальных академий, уже и сам вовсю сочинял мелодии и выкладывал их в соцсети. Конечно же, не под своим настоящим именем — ему не хотелось лишнего внимания к своей персоне в его учебном заведении, а потому он выбрал никнейм «crimson rain» и оставался незаметным. Он достаточно быстро набрал популярность. Он считает, так и должно было произойти: ведь в его композициях он со всей искренностью описывал то, насколько был прекрасен Се Лянь. Свою любовь к нему. То, каким парень был в глазах Хуа Чэна. Музыка, не нуждающаяся в словах, рассказывала о потерянном мальчике-айдоле. Хуа Чэну кажется, что если бы не записи в интернете, он бы совсем сошёл с ума, не понимая, существовал ли вообще Се Лянь? Быть может, он был просто выдумкой его больного сознания? Попыткой мозга защитить психику от нежелательной агрессии со стороны самого же Хуа Чэна. А что? Он и вправду мог себе навредить. Ведь даже в родном Китае ему все еще нет места. * К своему темпу жизни, Хуа Чэн, если честно, привык. Он знал — завтра будет такое же, как и вчера, знал, куда его приведет то или иное действие, и потому, желая ощутить хоть что-то, он иногда шел на риск. Что, по итогу, всё равно ничего ему не давало: даже находясь на волоске от смерти, он не пугался от слова совсем. Но испугался очень сильно, когда… xianle: привет. …Случилось нечто странное. xianle: у меня такое ощущение, будто я уже где-то слышал твои песни. xianle: мне очень нравится как ты пишешь. и хотел попросить тебя помочь мне. Хуа Чэн не глядя на то, что там ему пишут дальше, напечатал ответ. crimson rain: я не пишу на заказ. xianle: <прикрепленный файл> xianle: ох, правда? в таком случае, прошу прощения. xianle: <стикер> Хуа Чэн даже не заморачивался с тем, чтобы открыть файл. Он вышел из чата, пожелав собеседнику всего хорошего в будущем. Однако через пару дней, когда Хуа Чэн, помирая со скуки, удалял старые чаты, он застыл, увидев на аватарке у xianle подозрительно знакомое лицо, закрытое медицинской маской. Глаза определенно были похожи на одного парня, однако… Нет, таких совпадений быть не может. Он приближал аватарку, но пользы это не давало. Ничего подтверждающего, что перед ним его знаменитость, не находилось. И всё же, раз уж он зашёл в этот чат, и раз уж этот парень заставил его сердце глухо застучать, он решил немного пролистать их разговор в попытке найти что-нибудь интересное. Файл, который ему прислал этот пользователь, будто бы напрашивался на то, чтобы его открыли. Хуа Чэн кликнул дважды. Следуй за звуком флейты, Это может быть немного рискованно, но я буду очень милым Я здесь, чтобы спасти тебя, я здесь, чтобы уничтожить и возродить тебя Ты тот, кто призывает меня Я тебя контролирую. Хуа Чэн приподнял бровь в изумлении. crimson rain: ответ <прикрепленный файл> это ты написал? Ответ на сообщение пришёл почти сразу же. xianle: да. Хуа Чэн подождал немного, думая, что xianle напишет ему что-нибудь еще, но так и не получив сообщения, спросил сам. crimson rain: ты хочешь, чтобы я написал к ним музыку? xianle: ну, я хотел бы, но раз уж ты не хочешь, то и я не буду настаивать. xianle: <стикер> Наверняка, подумал Хуа Чэн, есть и другие композиторы, что согласились бы написать к этим словам мелодию. Однако, прочитав строки, Хуа Чэн понял, что не хочет, чтобы кто-то сделал это вместо него. Более того, он вдруг осознал, что очень, очень хочет познакомиться поближе с автором песни, кто, по его ощущениям, совсем отличался характером от того, что пишет. crimson rain: хорошо. xianle: что хорошо? crimson rain: я напишу. crimson rain: бесплатно. xianle: это значит, что тебе понравилось? Хуа Чэн вздохнул. Что эта информация даст xianle? crimson rain: да. xianle: <стикер> Хуа Чэн слегка улыбнулся. Он мысленно отметил, что xianle бы хорошо подружиться с Цинсюанем - тот тоже обожает заваливать чат стикерами с котиками. xianle: буду рад сотрудничать с таким прекрасным композитором! Кровавый Дождь вышел из чата. * Помните, Хуа Чэн говорил вам, что он испугался? Так вот, Сянлэ - тому причина. Сквозь переписки они с парнем действительно узнали друг друга получше. Сянлэ, хоть и казался милым пареньком на первый взгляд, оказался тем ещё чертёнком. Он и сам не понял, когда начал ждать сообщений Сянлэ так сильно, в какой момент он начал так часто улыбаться и ох… Он осознал, что прямо-таки нуждается во встрече с этим прекрасным парнем. Сянлэ вызывал у него доверие настолько сильно, что он признался ему в своей ориентации, (на что, кстати, тот отреагировал весьма положительно), а когда их переписка стала уж очень душевной, он даже не постеснялся рассказать Сянлэ о своей любви к Се Ляню. «Да, это нездорово», - сказал тогда Хуа Чэн, - «Но я не могу не думать о нём. Как он там? Всё ли с ним хорошо? Жив ли он?». И тогда Сянлэ отвечал ровно так же, как и все, у кого спрашивал Хуа Чэн. «Всё с ним в порядке, я уверен. Не переживай за него так сильно. Он не был маленьким тогда, он в любом случае справился с происходящим». Однако именно словам Сянлэ парень отчего-то верил. Тот, в свою очередь, доверился Кровавому Дождю. И тогда Хуа Чэну пришлось узнать, что слова к этой песне парень написал после того, как долго избегал преследований своего поклонника. Хуа Чэн, стараясь хоть как-то морально поддержать, вспоминал слова Се Ляня и цитировал их парню. Часто, после такого, однако, Сянлэ надолго пропадал из сети. Это расстраивало композитора, потому что ему хотелось тратить на друга всё свое свободное время. От переписок с парнем веяло таким теплом и заботой, как веяло когда-то от стримов с его любимым исполнителем. Где-то в этих мгновениях он понял, что испытывает к Сянлэ самые теплые чувства. Иногда Хуа Чэн ощущал стыд, потому что думал, что остался недостаточно верен Се Ляню. Он часто переживал об этом, но всё-таки осознал одну вещь: Хуа Чэну до ужаса хочется защищать Сянлэ. Хочется спасти хотя бы его. Когда xianle впервые отправил ему голосовое, Хуа Чэн думал, что он вознесся. Когда xianle скинул файл, где он поёт созданную ими песню, Хун-эр незамедлительно позвонил ему, чтобы убедиться, что ему не показалось. (Хотя всё и так было понятно). - Алло? - ответил ему до боли знакомый голос. Сердце Хуа Чэна громко стучало. - Се Лянь? Ты - Се Лянь? - Его губы дрожали. Хуа Чэн сжал трубку в руке, чтобы успокоиться. Кажется, телефон сейчас сломается. - Да. - улыбку можно было услышать, - Я в порядке, видишь? Тебе не стоило так переживать. После их долгого ночного разговора Хуа Чэн так и не смог уснуть. Через несколько дней он уже был в Гуанчжоу, возле любимой знаменитости, прикасаясь к нему, как к чему-то очень дорогому.