Родственные связи

Сынок Наобито неразумный. В памяти живы воспоминания почти десятилетней давности — обычная шестилетка, в жопу целованный наследник клана, еще и с отцовской техникой. Несмотря на то, что Тодзи распрощается с кланом через далекие пять лет, ничем особенным сынок Наобито не запоминается: ну будет ходить за ним, думая, что незаметен, ну будет подглядывать на тренировках, шепча что-то под нос, ну будет притаскивать то полотенце, то еду. Внимание золотого ребенка тешит и баюкает эго внутри, но ровно настолько, чтобы спокойнее переносились надоевшие рожи окружающих идиотов. Наобито наблюдает за всем этим со стороны, не вмешивается, но и не одобряет. Возможно, привязанность сына — одна из причин, по которой Тодзи спокойно дают покинуть клан и прихватить в арсенал пару дорогих проклятых мечей. Уходя, он, возможно, совсем чуть-чуть жалеет, но, именно, ровно настолько, чтобы едва покинув пределы поместья, вспомнить его пару раз. Сынок Наобито красивый. На очередную встречу Наобито притаскивает наследника с собой. В детстве серая мышь, а тут — загляденье: смазливое лицо, ладная фигурка, запястья хрупкие, что легко одной рукой обхватить можно. Волосы уже наполовину обесцвеченные, по серьге в каждом ухе, старательно пытается в сторону Тодзи не смотреть, но постоянно срывается. Ерзает рядом с отцом, мнет идеально выглаженное кимоно, то подергивая вниз рукава, то руки в них прячет. Наобито оставляет их наедине на минуту, сынок успевает проехаться стопой по ноге Тодзи до колена, ткуться в бедро, испуганно дернуться, когда его ловят, даже дыхание задерживает. И кажется, что до конца встречи вообще вдохнуть боится. Тодзи ногу его не отпускает, мнет свод, оглаживает фаланги, обхватывает ладонью — их разница разительна: пацану почти шестнадцать, а ножка — само очарование — мягкая кожа, точеные косточки, сильные мышцы. Когда настает время прощаться, сынок Наобито сбегает в туалет, почтительно удаляется, Наобито на него машет рукой и остается допить свое сакэ, Тодзи не упускает шанс. Найти его проще простого, зажать в углу еще проще, встреча случайна лишь для одного из них, Тодзи одним движением сдергивает хакама, другим разворачивает к стене, сжимает в руке идеально прямой член, аккуратный и, как и весь мальчишка, красивый. Он течет пуще любой девчонки, даже слюна не нужна, чтобы начать дрочить ему сразу в быстром темпе. Пацан цепляется сначала за чужие плечи, пытаясь оттолкнуть, потом чтобы прижать ближе, стоны скачут от стен, резонируя и множась. Затыкая рот пальцами другой руки, Тодзи прижимает влажный язык, трет его между большим и указательным, чувствуя, как пацан кончает, почти срываясь в глухой крик. Пока он в себя приходит, не чураясь, Тодзи вытирает руку о его хакама, следом достает свой член и мокрой от слюны ладонью дрочит уже себе, задирая выше кимоно по бледной спине. Сынок Наобито опять дышит через раз, дрожащими руками помогает поддержать ткань, стонет в унисон, когда сперма белесыми полосами ложится на поясницу. Тодзи, не удерживаясь, гладит стройный мальчишеский зад, тыкается головкой между ягодиц, ощущая, как моментально напрягаются мышцы. Давит сильнее, по сперме он проталкивается совсем чуть-чуть, рычит, но отступает. Сынок Наобито остается на месте, пока Тодзи не покидает туалет, а потом и вовсе ресторан. Сынок Наобито старательный. Слезы ручьями текут по красивому личику, а он молчит, только глубже в горло член проталкивает. Давится, выпускает изо рта, чтобы снова присосаться к головке так, будто от нее зависит жизнь. Единственная вещь, что имеет смысл. Тодзи любит деньги, оружие и пачкать лица хорошеньких наследников клана спермой, размазывать потом пальцами. Сынок Наобито рад, сосет их не хуже члена, коленями разъезжается, стискивает мокрое пятно в паху тонкими ручками с хрупкими запястьями. Теми, что перехватить одной рукой можно, а вывихнуть еще проще. Тодзи давит в себе порыв ткнуть пацана лицом в пол, зато позволяет снова сунуться к опавшему члену и в этот раз спускает в узкое горло. Сынок Наобито весь перевозбужденный, трется щекой о колено, ведет языком вдоль бедра, на каждое касание к своей коже стонет, шипит и по-мальчишечьи краснеет от щек до самой груди, что видна в распахнутом кимоно. Тодзи меряет его взглядом: кадык ходит вверх-вниз, воздух с хрипом в себя втягивает, когда на член нога опускается. Первоначально уйти от касания хочет, но остается, смиренно глаза потупляет, позволяет себе шлюший взгляд из-под ресниц, у него колом стоит, плевать, что за отсосы он, почти не притрагиваясь к себе, дважды кончил. Под ступней холодно, ткань хакама жесткая, трется о головку под давлением, сынок Наобито стонет и хнычет, царапает ногтями под выступающей косточкой на лодыжке, обхватывает над ней руками, сильнее к стволу притесняет. Тодзи ногу убирает, кивком разрешает подрочить, а сам смотрит-глядит на изящную шею, розовый рот и мелькающий между губ язык. Сынок Наобито громкий. Он яростно возмущается недоумками из клана, шуршит тканью кимоно, ругается, когда не получается вывести ровные стрелки с первого раза. Шумно дышит, царапая руку, давящую на кадык, в нетерпении рычит, подстегивая, хрипит после. Нетерпеливо щелкает пальцами, когда не может что-то вспомнить, злобно стучит по клавишам телефона, шелестит страницами учебника, но смотрит больше на Тодзи, чем поглощает новые знания. Тодзи польщен. Он глядит, как сынок Наобито ссорится на весь двор с его, Тодзи, братом, презрительно кривит губы, унижает и играючи скачет из стороны в сторону при нападении. Вечером он орет, срывая голос, когда Тодзи позволяет ему сесть на лицо и трахает языком. На разные лады выстанывает, частит имя лучше любой подстилки из красного квартала. Тянет гласные, глотает окончания, захлебывается воздухом. Пацан весь из себя вкусный, даже сперма будто сладкая, Тодзи выдаивает его так сильно, что тому остается только рыдать в сухих оргазмах. Тодзи сплевывает ему сперму в рот, заставляет глотать до тех пор, пока сынок Наобито не начинает сам послушно раскрывать губы и вытаскивать наружу язык. Сынок Наобито ненасытный. Тодзи впервые трахает его через год, перегнув через диван, вжимая пальцы в бока так сильно, будто талия это рукоять искусного меча. Он трахает его перед встречей с Наобито, после нее — по вытекшей сперме. Раскрывает его пальцами — четыре входят легко, заставляет вылизать руку и отпускает к отцу, подхрамывающего, но старающегося держать осанку. Он трахает его у стены поместья, в другой раз — в своей бывшей комнате, утыкает все же лицом в пол, разводит ягодицы в стороны и смотрит, как член погружается в тело. Сильнее оттягивает края, жмет на них большими пальцами, пытаясь скользнуть внутрь. Сынок Наобито впервые взбрыкивает, изворачивается и бьет ладонью наотмашь по щеке, тут же испуганно замирает. Тодзи скалится так сильно, что снова начинает ныть шрам, пересекающий губы, рывком кладет пацана на бок, задирает ногу себе на плечо и так рьяно втрахивает в жесткие деревянные доски, что на белой коже расцветают ожоги. Он не обижается, седлает Тодзи каждый раз, стоит тому поманить. Прижимается тонкой ручкой с хрупким запястьем ровно к невидимому следу от пощечины. Принимает в себя член, пальцы, изощренную игрушку, Тодзи удается достать духа, копирующего первого касавшегося человека, пацан принимает и его, пока рот занят членом, а горло сдавливает сильная ладонь. Сынок Наобито умудряется выдерживать все, что подкидывает ему Тодзи: член вместе с пальцами, два члена, когда они с духом трахают его на весу, по указке развлекается с духом в одиночку, но не отрывает от Тодзи взгляд, а после когда дух исчезает, изгнанный точным разрезом по шее, сильнее разводит ноги в стороны, поднимает их, давая смотреть на незакрывающуюся сокращающуюся дырку, толчками выплескивающую темное проклятое семя. Тодзи, ухмыляясь, добавляет туда свое. Он сидит на члене во время разговора с отцом по телефону, ходит до краев заполненный спермой, которая струится по ногам и пачкает клановую форму. Прокалывает уши еще раз, следом и соски, стонет от боли, когда Тодзи крутит воспаленную плоть, но принимает, принимает и принимает. Жмется к ногам, носит ошейник, кольцо на члене, Тодзи его терзает и мучает, не дает кончать часами, наслаждается его слезами, мольбами, раз за разом протаскивает по полу, колени сбиты в мясо, вставляет кляп, завязывает глаза, трахает сначала извивающимся дилдо, потом членом, каждым толчком бьет по простате, пока пацан истекает слюной вокруг кляпа без сил, неспособный даже стонать. Оставляет одного, запрещая трогать себя. Весь потерянный, до чертиков красивый, даже испачканный, Тодзи спускает ему на лицо, стягивает кольцо и только касается головки, как чувствует скользкую влагу. После оргазма брать его еще приятнее. Он наряжает его в тонкое кружево, которое стаскивает потом зубами, достает красивый лисий хвост с пробкой, выгуливает его с ним в ночи обнаженным на поводке, чтобы сидя на скамейке в парке посадить на колени и трахнуть, прикусывая за мочки ушей. Они возвращаются в квартиру Тодзи почти под утро, сынок Наобито ползет рядом на четвереньках, виляя хвостом из стороны в сторону. Тодзи награждает его сном в одной постели. Сынок Наобито недовольный. Он хмурит тонкие брови, крутит в пальцах обесцвеченные волосы, у него на шее содранная кожа от цепи к Перевернутому Копью Небес, кровящая ранка на нижней губе и воспаленные уголки рта. Новость о стычке с отпрыском клана Годжо он воспринимает в штыки. — Ты умрешь. — Совсем в меня не веришь? Больше они об этом не говорят. Тодзи напоследок обводит губы Наои пальцем, тот целует руки. Он оставляет ему свой первый клинок, Наоя не отказывается, прячет танто за вырез кимоно ближе к сердцу. Наоя жжет ему спину взглядом, когда они, не попрощавшись, идут в разные стороны. Если он умрет, то хоть кто-то будет его оплакивать.