вьюга на кончиках пальцев.

скуднословный декабрь сменяется мрачно-отшельническим январём. привычные серо-белые краски всё сильнее сгущаются, а неестественно обширная синева, в очередной раз разделившая (хотя скорее поспособствующая разделению) мир на «до» и «после», приобретает всё более тёмный оттенок. стало быть, старо-новое творение больного подсознания, этот чёртов полупроницаемый монстр, возникший традиционно излишне несвоевременно, норовиться покрыть собою вездесущую мелодию. расплывчатый необъятный демонический образ вообразил себя настолько важным… однако в конечном итоге его самомнение - абсолютно надуманное и совершенно не имеющее ничего общего с реальностью. «around the bend» навечно въелся в смолеточащее сердце ещё в тот самый вечер. его теперь оттуда не выкурить ни тёмным дымом костра, ни многократно раздражающим взгляд рогозом, ни, пожалуй, даже вожделенным душным запахом пещеры. теперь он несомненно будет воспроизводиться вновь и вновь, даже после наступления условного конца всего. это его ничтожное наследие. холод вызывает мелкую болезненную дрожь, отдающуюся малоприятными покалываниями по всему ослабленному высохшему телу. сквозь мозолистые пальцы сочится одинокая струйка крови - очередной прокол от какой-то назойливой щепки сосны грозится загноится через день-другой в тщетных попытках избежать занесения инфекции. было бы, наверное, лучше просто изъять его оттуда вручную сейчас, но перспектива сделать «лучше» не привлекает настолько давно, что и подумать страшно... существа будто столько и не живут. потерянный взгляд эйри внезапно цепляется за снующего по кустам волка - потрёпанного, блохастого, волочащего за собой отказавшую заднюю лапу и настолько обездоленного, что ему в голову даже и не приходит мысль разорвать двухногую одинокую фигуру на куски. лохматый доходяга сиюминутно ассоциируется с самим собой, отличие только в том, что четверолапому не суждено даже краем когтя докоснуться к той истине, в которой утонул он... а насколько они похожи? насколько быстро решится волк сгнить от холода и прервать весь этот страдальческий цикл, чтобы навсегда избавиться от пожизненного заключения здесь? к слову, самое время переступить небольшой деревянный порог и вернуться в заточение четырёх удушающих стен. прогулка на этом закончена. посиневшие конечности безбожно трясутся, не имея ни единой возможности остановится, напротив - тремор, и без того повсеместно тревожащий с утра до ночи последние недели, с каждой секундой будто усиливается. потрескавшиеся пересохшие губы, полностью покрытые неестественной налётной белизной, нервно содрогаются при внеочередном миоклоническом приступе, который ударяет по ослабленному телу подобно разряду молнии, ни на миг не прерывая нескончаемый цокот уже пожелтевшего зубья. есть ощущение, что всё это скорее как-то касается фрагментарно существующего в памяти детства или же напрочь позабытого юношества, однако… догадки эти излишне сомнительны, да и никому уже не интересны. кому вообще сдалось разбираться с этим мимолетным бредом, когда в голове помимо него, существует миллиард и одна мысль подталкивающая к… далеко не самым лучшим навязчивым желаниям. эпизоды… и сколько сотен их ещё будет? когда ждать следующего? и когда же вновь их накопиться достаточное количество, чтобы спровоцировать начало дичайшей, почти демонической, и тотчас такой вожделенной игры на выживание? как же, в глубине смолёной души хочется вновь ввязаться в это клишированное игрище с чужими чувствами, планами и разорванными на потроха грёзами. хочется, но совсем не можется, так что лучше забыть об этом. пока что забыть. эйри думает, что уже никогда не сможет перестать быть этой отвратной мертвячиной, живущей от фазы до фазы, от эпизода до эпизода, с каждым разом всё сильнее слетая с катушек. ну и пусть; сожаления запечатаны в покрытых инием лианах, своим скромным занавесом укрывая последствия изоляции. сейчас же главное - включить компьютер.