Zärtlichkeit sind wir.*

Бежать по мокрому асфальту не самое лучшие чувство. Ноги путаются, волосы, под тяжестью воды, прилипают ко лбу и лезут в глаза. Этот ужасный свитер липнет к моему худому телу, кажется, что за мной кто-то гонится. Поворачивать направо - уже становится привычкой. Заходить в лифт - привычка. Нажимать кнопку «4» - привычка. Стучать в его дверь - привычка. Видеть его, такого домашнего, с собранными волосами, в шортах, без футболки - самое лучшее. - Трэвис, иди сюда. Он обнимает меня, тыкается носом в шею. Я дрожу уже не из-за смены температур, я дрожу из-за него. - Заходи, отца нет. И не будет несколько дней. Садись на диван, сейчас принесу вещи и полотенце. Я захожу, даже не помню как снимаю мокрые кеды со своих ног. В его квартире тепло, лучше чем у меня. Здесь нет запаха воска, от которого меня воротит, нет никаких библий, мантий и крестов. Здесь меня согреют, а потом я сам спущусь в самую пучину ада. Салли за год сильно подрос, но его вещи до сих пор мне немного малы. Он вытирает меня полотенцем, сказав что-то вроде: - Раздевайся. Я ничего не слышу, уши заложило. Мне кажется, что я начал дрожать ещё сильнее. Его руки стягивают с меня мокрые тряпки, кидая их рядом. Я стою по середине комнаты, не хочу садиться на мокрое пятно. Кружка в моих руках отогрела мне пальцы. Крестик валяется где то на диване - вместе с остальными вещами. Фишер снимает свой протез и распускает волосы. Он подходит ко мне сзади, опуская свои теплые и сухие руки мне на плечи. Шея покрывается мурашками, когда он немного прикусывает кожу на ней, а после целует - как бы извиняясь, а руки обхатывают мой торс. - Трэв, пойдем в комнату? Там в разы теплее. Ты весь дрожишь. Живот скручивает снизу узлом, бабочки явно стараются выбраться оттуда. Я не хочу разговаривать вообще, но мне нужно что-то сказать, я тихо выдавливаю: - Пойдем. Он берет меня за руку и тянет за собой, я не сопротивляюсь. В его комнате ещё теплее чем в гостиной, Гизмо плетется за нами. Я сажусь на кровать и закидываю голову назад. - Я сейчас вернусь, уберу твои вещи в стирку. Посиди тут. Он говорит и быстрыми шагами уходит в зал. Хорошо, посижу. Мне некуда идти, я и не собирался уходить. Я закрываю глаза и перестаю слышать звуки, чувствую, что Гизмо залезает на кровать - мебель продавливается под весом животного. Кажется пришел Сал, он прикрывает дверь. Слышится стук, скорее всего он положил протез на тумбу. Я открываю глаза. Я чувствую свои слезы. Я устал. Как же я устал. Фишер залезает на кровать,берет меня за руку. - Иди сюда. Этой никчемной фразы хватает. Я начинаю целовать его. Каждый шрам, каждый кусочек его лица. Всего его. Кажется я начинаю плакать. - Тише, тише, Трэв… Его руки оказываются у меня на талии, он целует меня медленно, мокро - с языком. Я снова покрываюсь мурашками. Салли обнимает меня, и я утыкаюсь ему в ключицу. - Поспи немного, я рядом. Отдохни. Я слушаюсь его и киваю. Практически сразу проваливаюсь в сон, слыша фразу: - Все хорошо, мы вместе. Я знаю, что мне снится ад. Это можно понять по жаре. Кажется меня наказывает Бог за мои грехи, я уже ничего не хочу. Слышится какой то до боли знакомый голос, который говорит где-то сверху: - Я всегда буду рядом.