Дорогой игрок!
Система рада приветствовать вас в эротической игре «Сладкие грёзы» ♡
Желаете приступить к настройке профиля?
— Ч-что? — Чимин ошеломленно моргает, потерев глаза ладонью, но зависшее перед глазами игровое окно, окаймленное пошлым узором в виде сердечек. Глупо пропялившись на него еще какое-то время, он вскрикивает, отшатнувшись: — С-система? Я что, умер?! Игровое окно мигает как-то даже укоризненно:Вы абсолютно точно живы, дорогой игрок! Фактически, ваше физическое тело сейчас спит, а вы являетесь лишь его игровой проекцией.
— Проекцией? — Чимин всё ещё глупо повторяется, но уже гораздо более спокойно, чем раньше. Мысль о том, что он жив, приносит странное удовлетворение. — В смысле, как игровой персонаж? Но почему я?Именно, дорогой игрок! Вы были выбраны среди множества других игроков случайно, поскольку обладаете рядом необходимых качеств и сильным ореолом привлекательности ♡
После прохождения игры все воспоминания о ней будут сохранены в памяти оригинала. Желаете приступить к настройке профиля?
— Оке-ей? — Чимин слегка склоняет голову к плечу, окончательно свыкнувшись со странным концептом своего сегодняшнего сна, явно вызванного чрезмерной усталостью после усердной работы, и старается устроиться в странном пространстве поудобнее, подобрав под себя ноги. Окошко системы снова мигает, и перед присвистнувшим Чимином разворачивается целый интерфейс.Прежде чем приступить к загрузке персонажа, пожалуйста, выберете привлекающие вас пункты из графы «Кинки и Предупреждения». Количество возможных пунктов неограниченно. Желаете попробовать рандомный набор?
— Рандом? Нет, спасибо, — Чимин негромко фыркает себе под нос и ведёт по окну пальцем, как по большому монитору, пролистывая длинный перечень, но чем больше он в него погружается, тем сильнее краснеют его щеки. — Кхм. Чимин смущенно заминается, не решаясь что-то выбрать. Как айдолу, всегда находящемуся под пристальным вниманием общественности, ему крайне ответственно приходилось подходить даже к самоудовлетворению. Опасаясь возможных взломов, Чимин обычно предпочитал полагаться чисто на своё воображение, и из-за этого в те редкие моменты, когда всё-таки удавалось выкроить себе возможность подрочить на что-то, он обычно… честно сказать, ударялся во все тяжкие. С другой стороны, ведь невозможно, чтобы хакеры смогли взломать его собственный странный сон, правильно? Чимин облизывает пересохшие губы, зачем-то опасливо оглядывается и только после этого, решившись, нажимает на пункты, похожие на те, что он сам обычно выбирал в поиске.♡ Майндбрейк
♡ Ахагео
♡ Мэнхендл
♡ Большой член
♡ Грязные разговоры
♡ Анальный секс
♡ Оральный секс
♡ Повышенная чувствительность
♡ Множественные оргазмы
♡ Кинк на контроль
♡ Кинк на силу
♡ Кинк на мольбы
♡ Порка
♡ Одержимость
♡ Асфиксия
Он ещё раз пробегается глазами по получившемуся списку, чувствуя себя несколько неловко, и потирает затылок, нажимая на кнопку «продолжить». Система снова мигает:Отличный выбор! Желаете ли вы добавить в список что-то ещё?
Чимин отрицательно машет головой, украдкой покосившись на пункт с большим членом. Значит ли это, что система повлияет на его физическое состояние? Он уже собирается было задать этот вопрос, но окошко вспыхивает новой надписью:Настройки приняты! Удачной игры ♡
А затем всё вокруг резко вспыхивает. Чимин жмурится, снова прикрывая глаза от яркого света, а когда промаргивается, то понимает, что смотрит на… потолок своей спальни? Он озадаченно приподнимается в постели, оглядываясь, но всё выглядит точно так же, как всегда. Чимин слегка потирает лоб, пробормотав: — Странный сон. Он сладко зевает, потянувшись, и расслабленно растягивается на кровати, наслаждаясь приятным чувством неги. Обычно в свои выходные он любит поспать подольше, но сейчас чувствует себя неожиданно бодрым. Поворочавшись ещё некоторое время, Чимин недовольно вздыхает и, еще раз потянувшись, всё-таки встаёт с кровати. Он лениво бросает мимолетный взгляд в зеркало и немного озадаченно замирает, наклоняясь поближе и разглядывая своё лицо. Времена, когда Чимин был в себе неуверен, уже давно прошли — со временем он полюбил черты своего лица, мягкие щеки, губы и веснушки, но сейчас… Пак слегка приподнимает брови, скользнув пальцами по плюшевой, идеально гладкой щеке и розовым, словно накрашенным губам. Даже обычно спутанные после сна волосы сейчас лежали аккуратными ровными прядями. Озадачено рассмотрев своё подозрительно привлекательное лицо и невольно вспомнив про систему, Чимин щипает себя, но только тихо шипит от боли, потирая пострадавшее место. Он негромко бормочет себе под нос: — Странный день. Качнув головой, он выходит из своей комнаты в сторону кухни, чтобы приготовить себе кофе и проснуться более обстоятельно. Задумавшись, Чимин не сразу замечает у столешницы широкую спину Юнги-хёна, но когда замечает… вдруг совершенно не может найти в себе силы, чтобы отвести взгляд. Юнги сильно изменился по сравнению с самим собой времён их дебюта, набрал не только мышечную массу, но и то холодное, уравновешенное спокойствие, которого не хватало его жесткому прежде характеру. Чимин прекрасно отдавал себе отчёт о том, что со временем его уважение к хёну становилось лишь глубже, но сейчас… Широкие, крепкие обнаженные плечи, мускулистая спина, крепкая красивая шея, рельефные даже в расслабленном состоянии руки с большими, грубыми ладонями и длинными пальцами. Чимин глотает тихий судорожный вдох, сжимая дрогнувшие бёдра. Низ живота плавит длинная, тянущая судорога, отдающаяся дрожью в коленях, щеки горячеют от судорожного румянца, и Чимин с ужасом осознаёт возбуждение, накрывающее его удушливым вязким жаром. Хуже было только то, что восхитительный музыкальный слух Юнги легко позволял ему различать знакомых по самым незначительным звукам. Он слегка поворачивает голову, приподняв уголки губ в улыбке: — Чимин-а? Доброе утро. Хриплый после сна, глубокий, низкий голос прошивает Чимина до самого основания костей. В голове становится так мутно и вязко, что остаётся только одно желание, низведенное практически до уровня инстинкта. Чимин не осознаёт, как оказывается перед Юнги на коленях. Гипнотизирующе тёмные, внимательные глаза Мина расширяются, красиво очерченные губы приоткрываются в растерянном вдохе. Его ладонь ложится на горячечно румяную щеку Чимина, оглаживая её большим пальцем, обеспокоенный хриплый голос проходится лаской вдоль болезненно чувствительной кожи: — Чимин? Тебе плохо? Чимин приоткрывает пухлые губы, чувствуя в них зуд от необходимости ощутить прикосновение, и слегка поворачивает голову, вбирая в рот большой палец Юнги. Он не может сдержать сладкий тихий всхлип, туго сжимая губы и беря его до самого основания. Крупный и твёрдый, с слегка грубоватой подушечкой, отдающий привкусом оставшегося на руках Юнги кофе. Чимин очарованно смотрит на Мина снизу вверх из под ресниц, отчаянно сжимая бедра и мелко ёрзая. Его член пульсирует от возбуждения. — Блять, — Юнги хрипло ругается, заставляя Чимина задрожать от возбуждения и ведет пальцем, скользя между послушных пухлых губ, оглаживая и надавливая на нижнюю с грязным мокрым звуком. — Ты… ты будто под кайфом. Чимин, ты что-то принимал? Слово «принимать» проходится по всему телу горячей волной. Чимин прерывисто возбуждённо выдыхает. У него совершенно не остается самоконтроля на то, чтобы хоть как-то помешать себе. Пак льнет ближе, пользуясь тем, что Юнги опирается о столешницу, и бесстыдно скользит ладонями по крепким бёдрам вверх, сжимая уже частично затвердевший член сквозь тонкую ткань домашних штанов. Юнги сверху ошеломленно свистяще выдыхает, распахивая глаза, пока Чимин прижимается к его члену щекой, потираясь лицом и жадно вдыхая. Он пошло прижимается к стремительно твердеющему стволу губами, пачкая в слюне хлопок, и сбивчиво выдыхает, умоляюще сведя брови: — Хён, пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, можно мне отсосать? Пожалуйста, хён… — Чимин, блять, — большая, грубая ладонь вплетается в его пряди, сжимая их, и Чимин стонет высоко и отчетливо, закатывая от удовольствия глаза. Твёрдый член под его пальцами вздрагивает. Юнги сжимает его волосы, вынуждая откинуть голову назад, и сам склоняется, глядя в лицо. Мин практически рычит: — Что ты принял? — Н-ничего, — Чимин дрожит от подавляющего чувства силы, исходящего от Юнги, покорно глядя ему в глаза. Ему приходится с силой сжать бёдра между собой, чтобы не кончить прямо сейчас. У Юнги, выглядывающего ему в лицо, ошеломленно расширяются зрачки. Он звучит ошарашено, и хватка в волосах Чимина на мгновение слабеет: — У тебя… сердечки в глазах? Что, бля.. Пользуясь коротким моментом его замешательства, Чимин довольно бесцеремонно дергает штаны вниз и… чёрт. Мин Юнги обладает достаточным уровнем самоуверенности, чтобы не носить дома не только верх, но и нижнее белье. Длинный, толстый член упруго подпрыгивает, шлепнув о низ рельефного живота — крупная, сочная головка, тугие канаты взбухших вен, перевившие ствол, тяжелые крупные яйца. И без того не отличающийся сейчас привычной сообразительностью, мозг Чимина отключается окончательно. Он приоткрывает рот, прижимаясь пухлыми губами к сочащейся смазкой, горячей головке, посасывая её и причмокивая. Густой, вязкий запах чужого возбуждения ввинчивается в нос с каждым судорожным вдохом, и Чимин пьянеет всё сильнее и сильнее. — Блять, малыш, — Юнги хрипло выдыхает, закрывая верхнюю половину лица ладонью. Его бёдра подрагивают от напряжения, а пальцы в волосах Чимина сжимаются, словно не находя в себе силы, чтобы оттолкнуть. — Что же ты… блять. Чимин с громким чмокающим звуком выпускает головку изо рта. Он наклоняется к самому основанию ствола и прижимается к нему сладкими поцелуями, позволяя тяжелому члену лечь себе на лицо, пачкая в смазке. Чимин трется о него щекой, полуразумно глядя на хёна снизу вверх в полной подчинения позе, мокро, грязно скользит языком от основания члена до головки, и берёт в горло, плавно опускаясь до тех пор, пока его туго растянутые губы не прижимаются к коротким жестким волосам. Он не задаётся вопросом о том, откуда у него, за всю свою не слишком долгую жизнь вступавшего в отношения с девушками, такие навыки. О том, как вообще оказался на коленях перед Юнги на их совместной кухне, куда в любую минуту мог зайти ещё кто угодно из мемберов. Но момент, когда член Юнги оказывается у него во рту, кажется настолько правильным, что будто что-то меняется в самой его сути. Чимин скользит мокрым, ловким языком, очерчивая пульсирующую длину у себя во рту, практически полностью снимается, оставляя только головку, а затем снова опускается. Он двигает головой быстро и ритмично, туго сжимая губы, а затем, движимый чем-то неосознанным, сжимает толстый ствол в услужливых пальцах обеих рук, мягко прокручивая их и лаская. Голос Юнги ввинчивается в уши, сосредотачивая на себе всё его существо: — Блять, блять, где ты… Чёрт, крошка, твой рот. Блять, Чимин, ты сводишь меня с ума, блять, ч-чёрт. Хриплый, низкий голос — бархатный, чередующий отрывистые ругательства, мурлыкающие, обволакивающие нотки и короткие низкие стоны, такой же потрясающе многогранный, как и флоу Юнги. Где-то на периферии сознания отстраненно мелькает мысль о том, что он больше никогда не сможет спокойно слушать, как хён читает рэп. Чимин чувствует, как толстый член у него во рту начинает пульсировать — он растягивает горло так туго, что Чимин чувствует пульсации в нём кожей. Он сладко сглатывает, сжимая горло сильнее, берёт член до основания, и смотрит Юнги в глаза. — Блять, — Мин кусает нижнюю губу, нахмурившись — на его скулах выступают желваки, волосы растрепанны, и Чимин не может не засмотреться на Юнги, пока тот кончает, глубоко наполняя его горло. Он послушно сглатывает всё до последней капли, а затем медленно выпускает член изо рта, чмокнув напоследок головку. Взгляд, которым на него смотрит Юнги, кажется мутным: — Чимин… — Хён, — Чимин выдыхает слегка хрипло, чувствуя, как приятно саднит хорошо отодранное горло, и поднимается с колен только для того чтобы плотно прижаться к широкой, часто вздымающейся груди. Большие ладони Юнги подхватывают его под бедра, крепко сжимая, и Чимину кажется, будто от этого прикосновения прошивает всё его тело. Он всхлипывает, выгибается, выпячивая задницу и сжимая в пальцах крепкие плечи, и скулит, утыкаясь горящим лицом хёну куда-то в шею: — Хён, хён… — Тише, — Юнги коротко хрипло рыкает и опускает одну из своих потрясающих ладоней на просительно повиливающую задницу, оставляя тяжелый звонкий шлепок. Кажется, у Чимина из глаз сыплются искры, когда он издает громкий и сладкий, полный удовольствия стон. Юнги от него словно каменеет. — Блять. — Отшлёпай меня, — Чимин тянется себе за спину, чтобы сжать в подрагивающих пальчиках крупные запястья Юнги и переместить жадные горячие ладони на свою попку. Они тут же сминают её так властно и сочно, что у Чимина откровенно начинают дрожать колени. Он дышит часто и сбивчиво, укусив Юнги за краешек уха и снова стонет прямо в него: — Возьми меня. Разрушь меня. Я хочу, чтобы ты заставил меня плакать, хочу, чтобы у меня дрожали и разъезжались ноги. Пожалуйста, хён… — Ты… — голос Юнги больше похож на низкое рокочущее рычание, на нависающий над головой девятый вал. Чимин давится восторженным стоном, когда хён подхватывает его под бёдра, поднимая на руки одним движением, в несколько шагов доносит до обеденного стола и властно вжимает в него. Длинные крепкие пальцы сжимают шею, вминая в твердую столешницу, и Чимин стонет, вываливая язык. От возбуждения темнеет в глазах. Мин вжимает его всем телом, всем своим жаром и весом, наклоняясь вплотную к уху. Низкий голос проходится вдоль позвоночника мурашками: — Хочешь, чтобы я тебя выпорол? Чтобы я тебя разрушил? Даже здесь, зная, что в любой момент сюда может войти кто угодно? — Да, — Чимин прерывисто, судорожны выдыхает, трепеща ресницами. Возбуждение наполняет его тело, перетекает по нему, словно переполняющая сосуд вода, нуждающаяся в том, чтобы выплеснуться наружу. Он оплетает пальцами запястье Юнги, вжимая чужую ладонь в свою шею только крепче: — Да, дадада, да, да, пожалуйста, хён… — Маленькая блядь, — густой сатури стекает с языка Юнги в его губы как сочащийся мед. Чимин скулит. Мин Юнги целуется так же, как читает или пишет музыку — властно, уверенно и медленно, перекрывая доступ к кислороду пальцами и языком, неотвратимо и невыносимо горячо. Пальцы Чимина дрожат точно так же, как колени. Он судорожно глотает воздух только тогда, когда Юнги позволяет ему это сделать, и от этого плавится голова и ноет всё внизу. Мин целует его жадно, взахлёб, так, словно много лет не мог думать ни о чем другом. Полностью поглощенный им, его поцелуями, Чимин лишь податливо изгибается, позволяя избавить себя от одежды и оставить полностью обнаженным. Слабо извиваясь на твёрдом столе под прожигающим насквозь взглядом он чувствует себя самым желанным блюдом. — Блять, крошка, — взгляд, которым Юнги скользит по его телу, кажется физически ощущаемым. Чимин подрагивает, сбивчиво застонав, когда жаркие ладони грубо оглаживают его бёдра, сминая, а горячий рот прижимается к внутренней поверхности жгучими поцелуями и укусами. — Твоё тело. — Хён… — Чимин сладко тянет, бесстыдно изгибаясь — его бедра красиво напрягаются, а живот поджимается от возбуждения. Почему-то он совершенно не чувствует стеснения, когда плавно разводит ноги и скользит ладонью по своим бёдрам, обласкивая гладкую кожу. Юнги жарко смотрит на него, а потом вдруг напрягается, бросив длинный взгляд на входную дверь. Чимин только взвизгивает от неожиданности, когда хён вдруг одним подозрительно умелым движением взваливает его к себе на плечо, тяжело шлепнув по попе. — Ах! — Тише, — Юнги придерживает его за задницу и под коленом, слегка подкинув на плече, чтобы перехватить поудобнее, и Чимин только издает невнятные короткие звуки. Широкое, крепкое плечо упирается ему в живот, а сильные пальцы с откровенным обещанием сжимают нежную кожу, ревниво прикрывая беззастенчиво обнаженную задницу. Чимин невольно кусает губу, абсолютно влюблённым взглядом оглаживая роскошно широкую, мускулистую спину, оказавшуюся прямо у него перед лицом. Есть что-то невероятно притягательное в том, как грубо и как уверенно Юнги несёт его в свою комнату, как… дико. Он успевает оставить несколько поцелуев и мягких укусов на напряженных мышцах чужой спины прежде чем Юнги наконец усаживается на своей кровати и сноровисто устраивает его животом у себя на бёдрах. От предвкушения хочется заскулить. Чимин непроизвольно задерживает дыхание, сжимая в пальцах тяжелое хлопковое одеяло, и изгибается в пояснице, выпячивая полную задницу. Тяжелая ладонь Юнги ложится ему на загривок, надавливая, буквально вжимая грудью в постель, и медленно ведёт вдоль всего позвоночника, пока не оказывается на беззащитных ягодицах. Чимин прикусывает нижнюю губу, глотая стон и буквально вынуждая себя не ёрзать. Бабочки у него в животе словно сходят с ума. Юнги звучит практически ласково и так повелительно, что поджимаются пальчики на ногах: — Ты хорошо себя вёл, малыш? — Не-ет… — Чимин сладко выдыхает, оглядываясь через плечо и жадно разглядывая лицо Юнги. Оно выглядит так восхитительно, когда хён возбужден и уже почти не может сдерживать себя. Пак приподнимает бёдра, слегка покачивая ими, и сбивчиво бормочет: — Я вел себя так плохо, хён… Очень плохо… — Ты даже не пытаешься оправдаться, ха? — с губ Юнги срывается короткий тихий смешок. Его горячая ладонь медленно скользит по нежной, гладкой коже, так же медленно отрывается, а затем резко, властно опускается с громким грубым шлепком. — Как грубо. Чимин дрожит. Он отчаянно сжимает в пальцах одеяло, сводя лопатки, и бессмысленно глядя перед собой широко распахнутыми глазами. Пульсирующее ощущение удара проходится по всему телу тяжелой волной, оставляя после себя жалящий жар. Пак судорожно сглатывает, скользя языком по пересохшим губам, и утыкается лицом в постель, приподнимая дрожащие от напряжения бедра выше. Хён снова поглаживает его по тому же месту, по которому шлепнул, и сейчас это ощущается ещё более чувствительно, чем раньше. Кажется, будто Юнги оставил на нём отпечаток своей ладонью. Юнги бьёт ещё раз. Чимин всхлипывает, пряча лицо и отчаянно сжимая пальцы — кажется, что он кончит прямо сейчас, от нескольких ударов и от тяжелого взгляда, от которого короткие волоски на загривке поднимаются и встают дыбом. Чёрт. Убийственно точно чувствующий его слабости, Юнги беззастенчиво давит на них, когда властно вплетается пальцами свободной руки в растрепанные волосы и заставляет Чимина поднять голову, изогнувшись. Его голос набирает опасный, обволакивающий бархатный тон: — Я разве разрешал тебе прятаться от меня, Чимин-а? — Нет, хён, — Чимин выдавливает это с трудом. Его член, плотно прижатый к бедру Юнги, пульсирует, грудь вздымается часто и судорожно, а задница горит от отпечатков ладони. Он скулит: — Пожалуйста… Ах! Чимин взвизгивает, когда чувствует ещё один удар, более сильный, чем предыдущие. Пальчики у него на ногах сладко поджимаются, а ресницы намокают от полных удовольствия слез. Юнги медленно тянет: — Я разве разрешал тебе разговаривать? Чимин невнятно хнычет, слабо помотав головой. Пальцы Юнги всё ещё вплетены в его волосы, держат крепко и властно, практически не оставляя пространства и делая это ещё более возбуждающим. Хён хмыкает, когда сочно бьет ещё раз: — Вот видишь. Как мало нужно, чтобы ты стал послушным, Чимин. Дрожащий и нуждающийся, обволакиваемый глубоким баритоном хёна, Чимин совершенно не в состоянии больше себя сдерживать. Он слабо извивается, ёрзает, пытаясь потереться, чтобы кончить, и Юнги негромко хрипло смеётся, вызывая волну крупных мурашек вдоль позвоночника: — Не-ет, малыш. Так не получится. Хён тяжело надавливает ему на поясницу, фиксируя и буквально лишая возможности двигаться, а затем… Он бьет. Снова и снова, методично и неторопливо, чередуя покрасневшие ягодицы, но не давая и мгновения на то, чтобы расслабиться. Чимин хнычет. Он стонет и сучит ногами, слабо извиваясь, скулит, заводя руки за спину и слабо хватаясь пальчиками за крепкие запястья Юнги. Стимуляция кажется такой подавляющей, её так много, и так горячо, и… Под бёдрами вязко и мокро. Пульсирующий член пачкает в сперме и его самого, и Юнги, но хён совершенно не обращает на это внимание, продолжая шлепать его снова и снова. Чимин невнятно выдавливает между короткими вскриками и стонами: — Х-хён, п-пожалуйста… Я буду, б-буду хорошо себя вести, п-пожалуйста, хён… Тяжелая ладонь остается на его коже с очередным шлепком. Попка Чимина горит, безжалостно отхоженная, выпоротая, как хён и обещал, невероятно чувствительная. Чимин содрогается всем телом, когда Юнги нежно поглаживает его по горящей коже: — Будешь вести себя хорошо? Разве хорошие мальчики кончают без разрешения? — Н-нет, — Чимин всхлипывает, качнув головой, и слабо оборачивается, глядя Юнги в глаза. При взгляде на его заплаканную, раскрасневшуюся мордашку зрачки хёна притягательно расширяются. — Прости, хён… Юнги дёргает уголком губ. Его крепкие руки легко подхватывают тонко хныкнувшего Чимина, поднимает, переворачивая и укладывая спиной на кровать. Крупный, разгоряченный Мин нависает сверху, упираясь ладонью рядом с головой, и нежно трется кончиком носа о горячую щеку, ласково шепнув: — Тебе идут слёзки. Ты был таким уверенным, когда взял у меня в рот на кухне, а теперь хныкаешь и дрожишь, стоило только повести себя с тобой грубо? — Хён, — Чимин возбуждённо содрогается, скользнув ладонями по напряженным плечам Юнги, оглаживая загривок и слегка дёргая за кончики тёмных прядей. Он приподнимает голову, просительно выдыхая в чужие губы: — Хён… Юнги бормочет что-то успокаивающее прежде чем глубоко и медленно его поцеловать. Чимин мычит от удовольствия, податливо открывая рот, и тянет Юнги к себе ещё ближе, заставляя буквально вжать себя в кровать. Юнги скользит ладонями по его талии, оглаживает плоский, поджавшийся живот большим пальцем, обещающе надавливая на низ, и уверенно сжимает бёдра. Чимин всхлипывает ему в рот. — Возьми себя под коленям, детка, — Юнги плавно соскальзывает ниже всем телом, и его спина красиво напрягается. Мышцы плавно перекатываются под кожей, словно у неторопливо перебирающей кольцами змеи, и Чимин не может сдержать дрожь, прошившую всё его тело, когда податливо поднимает ноги, прижимая их к груди. Ладони Юнги ведут по ним вслед за подрагивающими пальцами Чимина, грубовато фиксируя: — Вот так. Всё внизу пульсирует. Чувствительный после оргазма, снова затвердевший член, выпоротая покрасневшая попка, дырка — Чимин слабо извивается просто от ощущения воздуха. Юнги смотрит на него снизу-вверх пристально и жарко, немигающе, когда медленно ведёт языком по горящей ягодице, оставляя на ней неторопливый поцелуй. Пальчики на ногах откровенно поджимаются. Хён оставляет ещё несколько поцелуев, дует на разгоряченную кожу, вызывая мурашки, а затем уверенно склоняет голову, чтобы размашиста провести языком по всей промежности, от дырки до поджавшихся яичек. Чимина выгибает — он запрокидывает голову, широко распахивая невидящие глаза, давится ошеломленным стоном и содрогается, когда слышит опасное низкое рычание: — Смотри на меня, Чимин. Глаза снова начинают слезиться. Чимин кусает нижнюю губу, разводя колени шире, чтобы послушно посмотреть между ними. От одного взгляда на Мин Юнги в таком положении низ живота ноет практически болезненно. Юнги усмехается: — Вот так. Он ведёт языком по дырочке, прижимается к ней губами с мокрым пошлым звуком, и уверенно толкается внутрь языком. Чимин стонет, отчаянно сжимая себя под коленями и почти наверняка оставляя синяки. Удовольствие кажется всеобъемлющим, несравнимым с тем, когда он ласкал себя, когда сжимал и трогал член — то, как ласка ощущается там… Юнги внимательно смотрит на его лицо, ритмично двигая длинным, ловким языком. Пальчики Чимина дрожат, колени разъезжаются, и хён, невнятно хмыкнув, сжимает его щиколотки в пальцах одной ладони. В таком положении ноги Чимина всё ещё высоко задраны, но разъехавшиеся колени совершенно не мешают видеть его лицо. Неохотно отстранившись и скользнув языком по мокрым губам, Юнги грязно сплевывает на дырку, и плавно надавливает на неё указательным пальцем. Чимин стонет, отчаянно извиваясь и сжимая в пальцах простыни. Палец входит и туго, и легко одновременно, от ощущения наполненности трясутся ноги и пустеет голова. Мин низко тянет, медленно двигая пальцем и наблюдая за лицом Чимина: — Ты часто играешь с собой внизу? — Нет… — Чимин выдавливает это с трудом, мелко двигая бёдрами и ёрзая. Желание получить больше и глубже, непривычное, но невероятно подавляющее, сводит с ума. Он жалобно бормочет: — Ещё, хён, пожалуйста, пожалуйста… — Врунишка, — Юнги беззлобно фыркает, мокро чмокает пульсирующую дырку, туго растянутую вокруг пальца, и медленно толкается вторым. — Ты слишком хорошо принимаешь меня внизу. Щёки загораются приятным жаром. Чимин действительно никогда не трогал себя внутри, но мысль о том, что он хорошо принимает, кажется настолько правильной, что дырочка непроизвольно сжимается. Длинные, грубые пальцы Юнги с крупными костяшками, мокрые от слюны, плавно разъезжаются внутри ножницами, и между ними упруго толкается ловкий язык — Мин действует уверенно и последовательно, подготавливая для себя тугую дырку, горячее упругое местечко. Мелкие судороги сжимают низ живота, когда Чимин думает, как толстый и твёрдый член хёна войдёт внутрь, не оставляя пустого места, чтобы хорошо наполнить его спермой. Чёрт. Он тянется дрожащими пальцами вниз, чтобы сжать пульсирующий член у основания и не позволить себе кончить без разрешения. Юнги тихо хмыкает, слегка приподняв голову и толкнувшись внутрь третьим пальцем: — Так быстро, Чимин-а? Ты действительно нуждающаяся крошка. — Твои пальцы… — Чимин невнятно бормочет, его язык путается, а в голове приятно пусто. — Так много… Я хочу, чтобы во мне не осталось пустого места, х-хочу кончить, хён. Можно мне кончить, пожалуйста? Юнги хрипло ругается. Его пальцы ускоряются, толкаются внутрь грубо и ритмично, разъезжаясь и растягивая дырку. Хриплый голос отдаёт низким рокотанием грубого сатури Тэгу: — Ты кончишь с моим членом внутри. Ясно, малыш? — Д-да, — Чимин сладко всхлипывает, сжимаясь. Он чувствует возбуждение Юнги, чувствует, что его движения становится более порывистыми, грубоватыми. Хвалёный самоконтроль хёна постепенно подтачивается, и это возбуждает неожиданно сильно. Чимин издает невнятный ноющий звук: — Хён, пожалуйста… Я хочу больше. — Блять, — Юнги хрипло ругается. Он разжимает пальцы вокруг щиколоток Чимина и рывком поднимается выше, позволяя подрагивающим ножкам удобно устроится на широких плечах, практически складывая Чимина пополам. Его волосы растрепаны, тёмные пряди расчерчивают лоб, глаза чёрные и немигающие. Юнги смотрит ему прямо в глаза, низко пророкотав: — Попроси меня правильно. — Хён… — Чимин глотает короткий вдох. Его ладони подрагивают, когда он скользит ими по щекам Юнги, притягивая его к себе, и стонет в поцелуй: — Юнги. Трахни меня уже. — Как скажешь, — Юнги роняет короткий смешок, нежно кусает его за нижнюю губу, и мокро, вкусно целует податливо открытый рот. Чимин широко распахивает невидящие глаза, застонав, когда крупная горячая головка, мокрая от смазки, наконец прижимается к его дырке. Хён входит медленно. Плавными короткими толчками, постепенно проникая внутрь, и его чертовски огромный член растягивает Чимина настолько сильно, что выбивает из груди весь воздух. Чимин беспомощно приоткрывает рот, чувствуя, как Юнги сцеловывает невольные слёзы с его щёк, хрипло застонав: — Блять, в тебе так узко, Чимин. — Ты такой чертовски б-большой, — Чимин задушенно выдыхает, судорожно сжимаясь вокруг растягивающей его длины. Между их животами мокро, потому что, кажется, он только что кончил просто от чувства этой невозможной наполненности, но Чимин совершенно не обращает на это внимание. Он скулит, когда хрипло ругающийся Юнги упирается своим лбом в его лоб. — Двигайся, блять, Юнги, пожалуйста… Первый толчок, кажется, выбивает из него все остатки мыслей. Юнги двигает бёдрами медленно и плавно, и из-за этого Чимин чувствует каждый сантиметр медленно скользящего члена. Чёрт. Он невнятно стонет в очередной поцелуй, когда Юнги переплетает их пальцы, вжимая его ладонь в кровать. — Юнги… — Чимин всхлипывает. Практически полностью выйдя, Мин толкается внутрь до пошлого, гулкого шлепка кожи о кожу. — Боже, Юнги… Ещё, ещё! Он рычит. Чимин закатывает глаза, беспомощно невнятно заскулив, когда чувствует, что хён начинает наращивать темп. Быстрые, ритмичные, безукоризненно точные толчки — крупная головка безжалостно проезжается по его простате каждый раз, буквально выдаивая оргазм. Юнги опускает голову чуть ниже, жадно прихватывая крупноватыми клыками беспомощно открытую шею, оставляя следы от укусов и жадных поцелуев. Чувство принадлежности от них накрывает настолько сильно, что Чимин только беспомощно всхлипывает. Он кончает ещё раз. Содрогается всем телом, высоко застонав, но Юнги даже не собирается замедляться. Он хрипло невнятно ругается ему в шею, кусает ещё раз, а затем и вовсе сжимает беззащитное горло в сильных пальцах. Перед глазами темнеет. Чимин задушено стонет, заламывая брови и чувствуя, как умелая хватка перекрывает доступ к кислороду, оставляя лишь тот необходимый минимум, чтобы не потерять сознание. Его тело снова сжимает глубокими резкими судорогами, низ живота поджимается, плавясь, а член слабо дёргается, кончая уже, кажется, на сухую. Юнги разжимает пальцы, позволяя ему жадно глотнуть воздух, и тут же отбирает эту возможность, глубоко и грязно целуя распахнутый рот. Чимин задыхается. Юнги стонет ему в губы, грубо сжимая бедра чуть ниже колен, когда вбивается особенно сильно, словно желая отпечатать себя внутри, и горячая, вязкая сперма наполняет его живот. Чимин дрожит. Его пальчики на ногах конвульсивно поджимаются, грудь часто, судорожно вздымается, а руки и ноги дрожат. Кажется, все его лицо мокрое от слез и слюны, но он совершенно не обращает на это внимания, когда Юнги, хрипло проворчав что-то невнятное, снимает его дрожащие ноги со своих плеч, позволяя наконец выпрямиться, и наваливается сверху своим жаром и тяжестью. Его горячее, сорванное дыхание обжигает шею, и Чимин слабо скользит ладонями по крепким плечам, вжимая хёна в себя ещё сильнее. Он чувствует, как Юнги медленно ведет по его бедрам, оглаживает талию, зарываясь лицом глубже куда-то в стык между плечом и шеей, и хрипло бормочет: — Ну и что это было, Пак Чимин? — Это… — Чимин с трудом собирает мысли воедино, собираясь ответить, когда цепляется взглядом за уже знакомое окно системы.Поздравляем, дорогой игрок! ♡
Шкала привязанности объекта симпатии «Мин Юнги» заполнена полностью, открыты вероятности дальнейшего пути развития ♡
Система вынуждена сообщить, что произошёл небольшой баг, и проекция вашего игрового профиля была по случайности наложена на оригинальное тело. Поздравляем с неожиданным открытием не-виртуальной реальности! Разработчики эротической игры «Сладкие грёзы» озадачены ¯\_(ツ)_/¯
Однако, принимая во внимание последствия, готовы предоставить вам ряд игровых бонусов! Желаете приступить к их просмотру? ♡
Приятный белый шум в голове, всё это время легко отрезающий стыд и воспоминания о том, что они всё ещё находятся в общежитии с другими мемберами, резко исчезает. Всё это время он… Он просто взял и… Чимин глотает судорожный вздох, непроизвольно прижимая Юнги ближе к себе, сжимается, заставляя хёна хрипло коротко застонать и смять его талию сильнее, и чувствует, как лицо стремительно начинает полыхать. — Блять. — Чимин? — Юнги неохотно приподнимается на руках и слегка приподнимает брови, глядя на его горящее красным лицо. В голосе хёна проскальзывает усмешка: — Хочешь мне сказать, что ты решил смутиться сейчас? — Х-хён, я… — Чимин закрывает ладонями полыхающее лицо, лихорадочно пытаясь понять, что вообще говорить. Он запинается: — Я… — Ты, крошка? — Юнги мягко сжимает его запястья в пальцах, разводя в стороны и открывая лицо. Он коротко целует приоткрытые пухлые губы и негромко бормочет: — Не торопись. Признавайся мне, Пак Чимин, ты всё-таки что-то принял. — Хён, ты… — Чимин невольно давится почти нервным хихиканьем. Он смотрит на лицо Юнги, спокойное, но уже слегка встревоженное, кусает нижнюю губу, и постепенно накрывающая его паника вдруг отходит на второй план. Чимин неожиданно просто признаётся: — Ты мне нравишься. — Ты меня напугал, — Юнги очевидно расслабляется, негромко заворчав. Он наклоняется для нового поцелуя, мурлыкнув ему в губы: — Ты мне тоже нравишься. Чимин вплетается пальцами ему в волосы, углубляя поцелуй, и совершенно не обращает внимание на звуки уведомлений, с которыми всплывают новые окошки Системы. По сути… он ведь может разобраться с этим позже, верно?