Twins

Как вы думаете, любовь – это прекрасное чувство? Скорее всего именно так и считают многие. Любовь, это окрыляющее чувство, которое способно затмить все другие. Всё верно, и так считает большинство, но не Чонин. Омега считает, что влюбиться в своего брата-близнеца это ужасно, к тому же, он альфа и влечение Чонина к нему совершенно понятно. Но он так же всё ещё его брат, поэтому омега и не знает, что делать. Кому рассказать? С кем поделиться? Да его в дурку вместе с этими чувствами отправят. Но страшнее всего рассказать об этом Минхо, ведь Чонин боится, что после такого признания альфа отдалится от него, закроется. Они уже не дети и Чонин понимает, что нельзя просто вывалить всё это на брата, а после ходить опустошённый. Нужно всё осторожно подвести к этому разговору, но Ли (т.к парни близнецы, то я взял фамилию Минхо и дал её Чонину) пока не придумал как. Он только уехал из дома в деревню под предлогом отдыха от городской суеты. В данный момент он находится на даче, читает очередную занимательную книжонку, но проку от этого мало, ведь мысли о брате никак не покидают его голову. Минхо такой прекрасный. В свои девятнадцать лет он добился много в нескольких сферах. Он прекрасный танцор, занимающий почётные места на соревнованиях и конкурсах, а так же он прилежный студент, который не даёт преподавателям сомневаться в его способностях. И как альфа он тоже хорош: цитрусовый аромат настолько приятный, что Чонин дышать им готов на постоянной основе. Может быть, Чонин что-то напридумывал себе, но он считает, что их с Минхо запахи просто созданы друг для друга. Чай с лимоном – это просто прекрасно. Да, аромат Чонина не такой как у типичных омег. У него насыщенный чайный аромат, который не всем пришёлся по вкусу, однако, он не жалуется. Да и какая разница на мнение других, ведь он родился с этим ароматом, а перебивать его ароматами духов и прочими химическими средствами парень не желает. Стук в дверь заставляет дёрнуться и зашипеть. Оторвавшись от преинтереснейшей книги, Чонин подходит к двери дома, поворачивает ключ в замке и толкает дверь, смотрит хмуро, но тут же успокаивает свой пыл при виде Минхо, который удивлённо смотрит, будто бы не верит глазам. Он одним взглядом спрашивает Чонина, что он тут забыл, но вслух не говорит ничего, лишь глазами удивлённо хлопает. Когда Чонин успел приехать сюда? Ещё вечера он был дома, а сейчас здесь. И машины его Минхо не заметил у ворот, на поезде приехал что ли? — Привет, Инни, — всё же отмирает альфа и проходит в дом. Он прикрывает за собой дверь и лишь пристально наблюдает за тем, как омега проходит к столу и присаживается на стул, склоняясь над книгой. — Родители попросили меня за домом… присмотреть. Тебя, похоже, в придачу отправили, — кажется, недовольно говорит альфа и подходит к столу, встаёт рядышком с братом и слегка хмурит свои тёмные брови, поджимает алые губы. Его тёмные волосы спадают на лицо, закрывают красивые голубые глаза, но ему это не мешает совсем. Он пристально наблюдает за профилем омеги, который сильно хмурит идеальные брови и поджимает пухлые алые губы. Чонин злится. Это видно невооружённым глазом, но Минхо совсем не понимает, что он уже сделал не так. Отношения у братьев, конечно, хорошие, крепкие. Они ссорятся лишь раз в год и то по обещанию; если нужна помощь, то оба готовы прилететь с другого конца света и помочь, но иногда… Иногда Чонин просто ведёт себя как истеричка, но Минхо честно старается закрывать на это глаза. У омеги, походу, переходный возраст ещё не прошёл. — Я всего лишь хотел отдохнуть, а тут ты объявился, — фыркает омега и поднимается из-за стола, дёргает головой и вздыхает. Он отходит к столешнице и плите, включает чайник и, поджав губы, складывает руки на груди, прикрывает глаза. Он так хотел побыть в одиночестве, так надеялся, что Минхо снова закопается работой, но как же он прогадал. Не думал он, что уехав вчера, он увидит брата уже сегодня вечером. А может быть это и к лучшему, может им удастся поговорить. Хотя, нет. Чонину духа не хватит просто. Он лишь будет злиться, сгорая от своих чувств внутри и не смея рассказать о них. — А… Прости, Хо-я. Ты мне ни в коем случае не мешаешь своим присутствием, извини, — спохватывается омега, несколько раз кланяясь брату в извиняющемся жесте. Он поджимает губы и сглатывает, думая, что срывается на ни в чем неповинного альфу, хотя это как посмотреть. Зачем Минхо родился таким красивым? И зачем он родился братом-близнецом Чонина? Не мог зародиться в утробе другой женщины, а там уж и Чонин легко смог бы охмурить его, не боясь быть осуждённым и отвергнутым. Ах, сложно. Влюбиться в брата – его самая большая ошибка в жизни. — Всё в порядке, глупыш, не загоняйся, — Минхо усмехается самыми уголками губ, наблюдая как Чонин нервно дёргается, и даже хихикает негромко когда он довольно громко ставит кружки на стол и спрашивает «чай, кофе?». Такой милый. Наверное, милее человека Минхо ещё не встречал. Чонин просто олицетворение красоты, доброты и мимишности. Он настолько мил, что на него хочется смотреть часами. А когда он смущается так вообще. — Чай, пожалуйста. Но ты совсем без настроения, братишка, что случилось? — ага, так Чонин прям и рассказал ему о своих чувствах и прочей ерунде. Вместо этого парень резко кладёт ложку на стол, которой мешал чай, и сжимает пальцы рук в кулачки, вздыхает. Только бы не сорваться, только бы… — Появится скоро, отстань, хён, — сорвался. Чёрт возьми! Эта вспыльчивость Чонина точно погубит, но он, к сожалению, ничего поделать с этим не может. Он просто пускает всё на самотёк, не желая это хоть как-то контролировать. Ой, божечки, намучается же он с этим. Минхо вскидывает удивлённо брови, открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь издаёт непонятный звук и поднимается. Похоже, Чонин не в настроении. Не стоит мешать ему злиться. С тихим фырком Ли-старший подходит к младшему, забирает кружку с чаем и удаляется в свою комнату, всем своим видом показывая, что обижен. Смотря ему в след, Чонин мысленно просит прощения за этот инцидент, но на деле же и слова сказать не может, ведь в горле ком встал от того, насколько насыщенный аромат альфы окружил его. Чёрт. Он очень нехорошо поступил.

***

Чонин еле-еле держит глаза открытыми. Он всё пытается дочитать книгу, ведь осталось совсем немного, но сил уже никаких нет. Время перевалило за одиннадцать вечера уже, а потому пора бы пойти лечь спать. Омега с удовольствием пошёл бы сейчас к себе, но он просто не имеет на это сил. Парень никак не реагирует на спешные шаги брата и его вопросы, лишь вздыхает и губы поджимает, когда тот треплет его по волосам, приводя в чувства. — Пойдём, Инни, тебе стоит лечь в кровать, — альфа треплет светлые волосы брата, усмехается тихому «нет сил» и «я буду спать здесь» и закатывает глаза. Милый Чонин. Такой ленивый, но милый при этом до невозможного. Минхо осторожно поднимает брата, берет на руки и небыстро идёт в сторону его комнаты. Лёгкий аромат чая окружает его, смешивается с лимонным, создавая прекрасную гармонию. Чонин сонно что-то бубнит, жмётся ближе и зевает. Он как-то подозрительно резко замолкает, вероятно, притворяется, что спит. Его губы расплываются в улыбке, когда сверху раздаётся недовольный бубнёж и шипение альфы, которое направлено на дверь. Но омега не двигается, ведь ему очень хочется подольше побыть в руках Минхо. От осознания этого Чонин вздрагивает, поджимает губы и сильно вжимается носом в чужую грудь. Может быть, он что-то путает и это просто родственная любовь? Если бы это было на самом деле, то парень не уезжал бы из города, лишь бы обдумать все. Он бы просто на это забил и продолжал жить как раньше, но с этими чувствами это невозможно. Когда Минхо наконец-то открывает несчастную дверь, он выдыхает и усмехается. В темноте не видно абсолютно ничего, но память ещё не настолько отшибло, чтобы не помнить, где стоит кровать, да и к тому же глаза потихоньку начинают привыкать к темноте. Альфа подходит к кровати, кладёт на неё брата, но тот сцепляет руки на его шее, не отпуская, и приоткрывает один глаз. — Полежишь со мной, Хо-я? — чёрт, этого Минхо точно не ожидал. Чонин не хило так испугал его, ведь он был уверен, что брат спит. Но показывать свой страх альфа не намерен. Он лишь негромко усмехается, присаживаясь на край кровати, и кладёт руку на ногу омеги спрашивает: — Тогда настроение лучше станет, м? — улыбается своей прекрасной улыбкой, которую в темноте все же видно не особо хорошо. Наверное, стоило свет включить. Помнится, в детстве Чонин очень любил спать с Минхо в одной кровати, а именно в зале, ведь там целый диван и помимо их двоих можно еще человек десять положить. Но братьям и вдвоём хорошо. Они могли так же ночи напролёт болтать о всякой разной ерунде, смеяться довольно громко, но достаточно тихо, чтобы по шее от родителей не получить. Всю свою сознательную жизнь они делали это, но совсем недавно Чонин начал как-то отдаляться от Минхо, начал избегать его, а в университете тем более. Омега буквально сбегает, как только брат решает подойти к нему и что-нибудь сказать или спросить. Это немного настораживает Минхо. Он даже напрямую спрашивал, что вдруг случилось с Чонином, но внятного ответа ему, естественно, никто так и не дал. — Тогда можно и у меня в комнате полежать. Я знаю, ты прохладу не любишь, но тёплое одеяло и мои объятия обязательно согреют тебя, — Минхо убирает пряди тёмных волос от глаз, усмехается негромко и поглаживает Чонина по ноге, ожидая положительного или отрицательного ответа. Он не видит, но знает, что омега поджал губы, а тело его напряглось так, будто вот-вот заряд тока излучать начнёт. И что он такого сказал? Чонин в последнее время стал очень нервным и раздражительным. И срывается он постоянно на Минхо, будто тот виноват во всех бедах и вообще он злодей мира. Это действительно задевает и делает больно. Минхо очень хотел бы знать, чем он так насолил брату и, может быть, прийти к какому-то компромиссу. Терпеть такое отношение к себе от человека, которого ты любишь далеко не в родственном смысле очень неприятно… — Ну… Я против твоей комнаты не имею абсолютно ничего, Хо-я, — улыбается Чонин и поднимается. Он зевает коротко и встаёт с кровати, поправляет футболку, которая задралась слишком высоко, и медленно идёт вперёд. Он останавливается в проходе, выпрямляясь словно струна, поджимает губы и выдыхает. В ответ на вопросительный взгляд брата лишь слегка улыбается и выходит из комнаты. До комнаты Минхо парни добираются быстро и уже через минуту Чонин валяется на его кровати, растянувшись в форме звезды. Минхо усмехается, бубня что-то о том, что он не ожидал того, что такой маленький Чонин займёт всю его кровать. Омега в ответ лишь цокает будто бы оскорбленно и складывает руки на груди, фыркает. Надо же. Минхо только что сказал, что его брат слишком «большой». Минхо уже собирается что-то сказать, но тут же извиняется, столкнувшись взглядом с чужим. Он, чтобы отвлечься, отходит к стене и включает ночник, а после забирается на кровать. Чонин шлепает его по плечу, мычит что-то и поднимается. Он хватает одеяло и укрывается им, отодвигаясь к стене. Взгляд его тут же начинает бегать по комнате, мысли об аромате лимона и самом альфе начинают заполнять его мысли, но он очень старается отогнать их. Чёрт возьми. Вот кажется это так просто взять и признаться, но на самом деле нет. Это совсем не просто. У Чонина просто язык не повернётся рассказать о своих гребаных чувствах, в которых он почти утонул. Минхо подтягивает брата к себе, отчего тот удивлённо вскидывает брови и поджимает губы. Омега укладывается на его грудь, прижимается к ней сильно и прикрывает глаза. Альфа смеётся, приговаривая, что он уже спит и даже сопит, но шипит тут же, когда острые коготки оставляют еле заметные полосы на его руке. Чонин смеётся тихо в ответ на шипение и сильнее сжимает руки, прижимается ближе. — Инни, ответишь на один вопросик? — Ли-старший путается пальцами в мягких, шелковистых волосах младшего, делает массаж головы и улыбается слегка, слыша звуки похожие на мурчание, которые издаёт Чонин. Омега ластится к его руке, слово котёнок, и мычит что-то положительное, пока наслаждается чужими манипуляциями. Минхо усмехается тихо, облизывает тонкие губы, выдыхает. Его брат слишком милый, но это не значит, что Минхо должен думать о нём в таком ключе. — Что ты хотел тут делать один? Только честно, — спрашивает альфа и переводит руку на мягкую щеку омеги, гладит, чтобы успокоить и дать понять, что он ничего выпытывать не станет, если тот не хочет, но его просто очень волнует этот вопрос. Чонин никогда не рвался в деревню, а тут уехал и даже не сказал ничего. Да и к тому же, альфа чувствует, что что-то тревожит парня, а потому всей душой желает, чтобы Чонин открылся ему. Если его что-то тревожит, то не стоит этого скрывать, лучше рассказать, верно? Нет. Верно. — Ну же, хитрый лис, колись. Можешь даже не придумывать бредни про отдых от города, я то знаю, что ты не любитель деревенских дебрей, — скользящая усмешка в чужом голосе заставляет Чонина смутиться. Он скатывается с чужого тела, поднимается и снова отползает к стене, обнимает крепко ноги руками и кладёт голову на колени, смотрит стеклянным взглядом, совсем не скрывая своей подавленности и слёз, которые готовы побежать быстрыми ручейками по мягким щекам. И Минхо снова берёт этот вид на свой счёт, решив, что задел чем-то брата. — Инни?.. — Хо-я… я боюсь, что моя правда оттолкнет тебя, — шепчет омега и прячет лицо, всхлипывает тихо, но достаточно громко. Он выставляет руку вперёд, давая молчаливый запрет на приближение к себе. Минхо, вытянувший руки, так и замирает, удивлённо наблюдая за братом. Чайный обычно сладкий аромат сейчас сильно бьёт по рецепторам из-за сильной горечи, которая появилась в нём так внезапно. Но стоит отметить, что волнение в нём только усилилось. По началу Минхо не обращал и не хотел обращать на это внимания, но сейчас это уже ни в какие рамки. Чёрт, он с ума сейчас сойдёт. Чонин сейчас так взволнован, отчего альфа тоже начинает волноваться, ведь их связывают родственные нити. Ли-старший кладёт руку на голову младшего, улыбается, когда тот поднимает её, и другой рукой жмёт на его колени, чтобы не мог больше прятать своё симпатичное личико и влажные от слёз глаза. Чонин должен выговориться, рассказать, что тревожит его, а не прятаться как ребенок. Минхо не может позволить этому чуду вот так грустить сильно. — Минхо, я… Ты… Мы.. Мы братья, Минхо, — выдыхает нервно омега и поджимает губы, когда улавливает в чужих глазах непонимание. Он замолкает на неопределённое время, смотрит точно в карие омуты напротив, словно забитый зверёк и всё хлопает ресницами, пытаясь сдержать непрошенные слёзы. Альфа смотрит всё ещё непонимающе, сканирует миловидное личико взглядом, ожидая продолжения, ведь он чувствует, что Чонин сказал далеко не всё. — Я не должен испытывать таких чувств к тебе. В смысле… — Чонин сглатывает, облизывает задрожавшие губы и поджимает, когда Минхо кладёт на них большой палец и мягко гладит. Чёрт… Что же он творит? — Я не должен влюбляться в тебя, — шепчет он и отстраняется немного, задирает голову и вдыхает глубоко, лишь бы успокоиться. Эти чувства свалились на него не так давно по сути, полтора года назад всего лишь, но они уже сожрали его изнутри. Такое вообще возможно? Чонин просто не может поверить в то, что есть возможность влюбиться в близнеа, во второго себя по сути. И он всё ещё считает, что это неправильно. Эти чувства действительно свалились на него с неба и не отпускают. Ещё, как оказалось, он большой ревнивец, а потому, когда некие студенты пытались клеиться и подкатывать к Минхо, эта самая ревность просто сжирала его, а потом он обязательно срывался на альфе из-за этого. Минхо прям любимец всех студентов университета, начиная с первого курса и заканчивая четвёртым. Он славится своей харизмой, добрым характером и яркой улыбкой, которая растягивает его губы постоянно, буквально 24/7. Девчонки любят его за то, что он постоянно делает им комплименты, парни же – за то, что умеет поддерживать даже самый дурацкий разговор, и умение заминать конфликты. Удивительно, но за всю свою жизнь он ни разу так и не подрался, постоянно разрешат споры и драки какими-то своими доводами. Чонин тоже не вступает в драки, в частности из-за того, что его просто забьют до смерти, но удивляется тому, как ловко его братец выкручиваться из них. — Так ты.. влюбился в меня, лисёнок? — Минхо неожиданно тоже переходит на шёпот. Он смотрит округлившимися, удивлёнными глазами и всё никак не перестанет облизывать свои губы, которые Чонин просто мечтает поцеловать и целовать на протяжении ещё очень долгого времени. А Минхо действительно удивлён настолько, что пары слов связать не может, ведь Чонин ему тоже нравится в таком ключе, и их взаимность точно подарок судьбы. Чонин мысленно удивляется тому, что Минхо всё ещё не оттолкнул его, услышав такое признание. Он лишь губы поджимает и отворачивается, будто чувствует себя виноватым, хотя чувство некой досады сейчас пылает в нём словно пожар. Сейчас Минхо уйдёт, оставит его в полном одиночестве, не получив ответ на риторический вопрос и не сказав ни слова. Всё по классике жанра. Всё просто как дважды два. — Ты не думал о том, что это просто… хм… родственная любовь, Чонин-и? — что ж, Минхо не оттолкнул, но ситуацию лучше не сделал. Да и зачем он задаёт этот вопрос? Лучше бы сразу сказал, что тоже чувствует это, а не издевался над бедным омегой. Чонин фыркает тихо и совсем отворачивается от него, хмурится сильно и даже издаёт тихий рык, который тут же сходит на нет, стоит альфе убрать прилипшие пряди волос с его лба. — Родственники не смотрят мокрые сны с участием… других родственников, Минхо, — о да. Чонину уже не раз снились мокрые сны с участием Минхо. Сны были достаточно откровенными, заставляли вскакивать среди ночи, чтобы унять быстро бьющееся сердце и вдруг возникшее возбуждение. А иногда даже приходилось среди ночи бежать в душ, чтобы охладиться, ведь простая дрочка никак не помогала. Наверное, это всё подростковые гормоны играли, ведь сейчас эти сны стали большой редкостью, да и возбуждение не особо часто настигает омегу. Что ж, оно и к лучшему, а то в последнее время Минхо начал часто ходить по ночам. Чонин сгорел бы со стыда, если бы альфа застал его дрочущим на мокрые сны с их участием. — Тебе снилось как мы… — Минхо замолкает, явно смущенный, но тут же усмехается тихо и подтягивает Чонина к себе, обнимает его, гладит по спине и шее, шепчет: — Сейчас ты можешь рассказать мне всё, Инни. Я не осужу, тем более главное я и так знаю. Обещаю, никто не узнает, — и игриво касается губами чужого уха, опаляет его горячим дыханием и снова целует. Этот жест, конечно, навряд ли раскрепостит Чонина, но и бояться омеге нечего. Минхо пообещал, что не осудит и, что никто об этом не узнает, а потому жаждет услышать хоть что-то. Он никогда не замечал (или не хотел) косых взглядов брата в свою сторону, но на ментальном уровне ощущал всю его злость. Это было так странно, но ещё более странным было ощущать, что эта злость направлена именно на тебя. И вот всегда, когда Минхо хотел поговорить и спросить, в чём дело, Чонин в мягкой форме посылал его и убегал куда-то, прихватив с собой друга – Джисона. А ещё хотелось рассказать, что же он чувствует к брату на самом деле, вот уже на протяжении семи месяцев. — Пожалуйста, не прячься от меня, Инни, давай обсудим это. Я клянусь, что это все останется между нами… — Ох… Не забивай голову этой ерундой, Минхо. Просто… забудь и давай жить как раньше, — Чонин падает на кровать, прижимает одеяло к себе, рычит на альфу, когда тот препятствует тому, чтобы он спрятался, и переключается на подушку, прячет лицо в ней, крепко обнимает. Чёрт. Лучше бы он молчал. Лучше бы молчал… Да уже невозможно было молчать. Эти чёртовы чувства просто вырвались наружу и вывалились на Минхо. Чонин этого не хотел, просто он послушал глупое сердце и выпалил всё-всё, о чём пообещал себе молчать. Чёрт, как же стыдно, неловко, даже больно отчего-то, хотя Минхо всё ещё не оттолкнул его. — Это не ерунда, — чуть недовольно отзывается Минхо и даже фыркает, притягивая Чонина ещё ближе к себе и откидываясь на подушку. Чонин точно сбрендил, раз называет всё это ерундой. Как так можно вообще? Если чувства для него ерунда, то Минхо не понимает зачем омега вообще заикнулся о них. А про сны эти… Если говорить откровенно, то альфе тоже не раз снились такие сны, но не именно с участием Чонина, а просто были откровенные сцены. Или может быть он просто не зацикливался на том, кто его ублажает во сне, ведь на месте этого человека можно представить кого угодно. — Уже полночь, Инни. Самое время для разговоров, помнишь? — улыбается Минхо и усмехается, сверкает глазами в не ярком свете ночника. Он помнит, как они в детстве устраивали вот такие посиделки и делились откровениями друг с другом. Помнит, как заговорщически обсуждали парней и просто сплетничали, не вынося из небольшого зала ничего за его пределы. Все сплетни и разговоры оставались строго в их кругу и пока никто из них ничего никому не разболтал. — Да что обсуждать? — выдыхает Чонин и удобно располагается под боком брата, поджимает губы. Неужели Минхо так просто примет его чувства? Это… Не этого ожидал омега, совсем не этого. Минхо так легко воспринял это, несмотря на мимолетный ступор, что парню показалось, будто альфа воспринял его чувства как глупую шутку. А может и правильно это? Можно же свести всё к шутке и забить на это. Но это совсем не легко. Как можно просто забить на эти чувства, когда они мурыжат парня долгие полтора года. Это просто невозможно… — Я втрескался в тебя по самое не хочу, как все те девчонки в универе, которые тебя одним взглядом раздевают… — бурчит Чонин, уже откровенно злясь на себя из-за этой всей ситуации. Он так долго хранил этот страшный секрет, а теперь почти прокричал это во всеуслышание. Минхо же мягко улыбается всей этой ситуации, крепко-крепко обнимает и гладит по голове. Если это какая-то магия, то Минхо рад, что она вообще существует. Чонин наконец-то смог выговориться, открылся ему. Альфа и представить не мог, что брат может рассматривать его в таком ключе, но это нисколько не отталкивает, скорее манит. За недолгие 19 лет у Минхо было много отношений. Каждые несколько месяцев он менял партнёров как перчатки, пытался найти того единственного парня. С девушками у него тоже было, но парни привлекают его больше. Но, к сожалению, он так и не нашёл того самого, поэтому всё ещё одинок. А потом чувства к Чонину просто свалились на него с небес… — Инни, ну что ты злишься? Посмотри на меня, — Минхо осторожно приподнимает чужую голову, чтобы взглянуть в голубые омуты напротив, улыбается, когда с губ омеги срывается усталый вздох. В свете ночника альфа замечает вновь выступившие слёзы в уголках глаз парня, которые тут же утирает большими пальцами, а после гладит по щеке. — Ну чего ты плачешь, братишка? Ты молодец, ты выговорился. Тебя никто не осудит, а я тем более. И никто об этом не узнает, ты же знаешь, что я не расскажу, — шепчет Минхо и приподнимается. Он оставляет мягкий поцелуй на макушке брата, подтягивает его повыше и крепче обнимает, утыкается тёплым носом в мягкую щеку. — Как давно ты живёшь с этими чувствами, Инни? — мурчит куда-то в линию челюсти омеги Минхо и оставляет на ней поцелуй, улыбается. Чонин в ответ молчит, губы то сжимает, то разжимает и всё задерживает дыхание, будто бы, если вдохнёт поглубже то мир взорвётся. Не хочет он отвечать. Хочет хотя бы эту информацию оставить в секрете. И Минхо не напирает, понимающие кивает на молчаливую просьбу, не убирая улыбки с лица. — Ну всё, всё, хватит хандрить. Хочешь, я поцелую тебя, чтобы грусть ушла? — Минхо вытягивает губы трубочкой, мычит, готовый поцеловать омегу взаправду, но усмехается тихому, застенчивому и недоверчивому «Хо». — Для тебя это ничего не будет значить, а для меня… — Почему ты так категоричен, Чонин? — выдыхает альфа и потирает пальцами переносицу. Он мягко улыбается, смотрит на миловидное личико и гладит снова щеку. Для них обоих это что-то будет значить, но для омеги куда больше, конечно. Минхо конечно мог бы открыто рассмотреть Чонина в таком ключе, но если бы не кровные узы, которые постоянно дают о себе знать. — Я просто пытаюсь трезво оценить ситуацию, Минхо. Я… — Просто замолчи и поцелуй меня, глупый, — альфа рычит тихо и зубами щёлкает, злится. Он хочет почувствовать эти губы на своих, хочет наплевать на все запреты и трезвость, за которой гонится омега. Это желание вдруг окатило его с головы до ног и теперь не отпускает. Он уверен, что губы Чонина сладкие и мягкие, ведь они такие красные и пухлые, похожи на… На ягоды. На смородину. Красная смородина, да. Чонин тихо выдыхает в ответ, поджимает губы и медленно приближается к лицу альфы, смотрит в его глаза пристально и прижимается к губам, прикрыв глаза. Смущает это. Он начинает медленно двигать губами, пробуя чужие на вкус, и даже негромко мычит, получая ответ. Их движения губ резко контрастируют на фоне друг друга, и это обоим очень даже нравится. Чонину нравится лёгкая грубость, с которой Минхо отвечает, а Минхо – нежность, с которой Чонин завлёк его в поцелуй. Они двигают губами и языками, пытаясь перенять инициативу, но в итоге просто разрывают поцелуй и пытаются восстановить дыхание. Чонин смотрит своими голубыми большими глазами на Минхо и всё губы облизывает, нервно дыша и сканируя взглядом чужое лицо. Он отводит взгляд и головой качает, отстраняясь от альфы. — Эй, Инни, ну чего ты? По прежнему считаешь, что для меня это ничего не значит? Глупый, — усмехается Минхо и сверкает своими тёмными глазами в не ярком свете ночника. Он подползает к омеге и кладёт голову на его ноги, смотрит снизу-вверх и хлопает глазами. — Минхо.. Что может значить для тебя один поцелуй, и то с парнем, к которому ты не испытываешь трепетных чувств? — фыркает Чонин и слегка дёргает ногой, давая альфе понять, что не надо его сейчас трогать и вообще. Но Минхо настолько упрямый, что лезет к нему с объятиями и даже зацеловывает милую мягкую щёчку, заставляя ещё сильнее задёргаться и вырваться из плена. Он также не реагирует на просьбы брата отстать, а лишь продолжает лезть к нему, пока тот не падает на кровать. — Ну отстань, Минхо, пожалуйста. Что ты пристал? Я.. я надеялся на совершенно другую реакцию, — бурчит омега и прячется под одеялом, мычит, когда вес чужого тела придавливает его к кровати, и пытается вывернуться. Да что такое? Минхо с ума сошёл? — Лисёнок надеялся, что я его оттолкну, верно? Но я ни за что не сделаю это с самым лучшим парнем и просто человеком на свете, — рычит в ответ Минхо и фыркает, скидывая с Чонина одеяло. Он снова наваливается на омегу всем весом своего тела и довольно урчит, отрезав ему все пути к отступлению. Тот негромко кряхтит из-за тяжести, но дёргаться перестаёт, лишь личико прячет на плече и поджимает губы. Он чувствует как пара слезинок скатывается по щекам и вздыхает. И чего вдруг он заплакал? Странная реакция. — Инни, твои чувства не ерунда и не глупость, и я готов их принять под условием, что ты станешь моим парнем, — мурчит альфа и прижимается губами к его щеке, а после поднимает с кровати и усаживает на свои бёдра, усевшись у стены. Омегу эта поза явно смущает, но аромат его усиливается явно не из-за смущения, и это очень льстит. Минхо негромко усмехается и успокаивающе гладит парня по спине, прижимаясь губами к шее. — Я стану твоим парнем с условием, что ты претворишь в жизнь один из моих мокрых снов, — парирует Чонин и немного откидывает голову назад, открывая свою шею для больших поцелуев и даже засосов. Он усмехается, слыша шумный вздох, и мычит, ощущая как мурашки разбегаются по шее от места, которое Минхо опалил горячим дыханием. Это так приятно. В ответ на его слова Минхо оставляет засос в месте, где находится запаховая железа, и поцелуй в том же месте. — Ты этого действительно хочешь, хитрый лис? Я устрою, — альфа усмехается и скалится довольным зверем, получая в ответ тихое «хочу» и горячий поцелуй в щёку. Чонин мычит негромко и ёрзает, сидя на чужих бёдрах. Он прижимается к чужому животу своим, немного ёрзает и выдыхает нервно, когда ощущает чужие руки на своих ягодицах. Минхо сминает упругие половинки, прижимая ближе к себе, и оставляет множественные поцелуи на нежной коже лица омеги. Чонин в ответ на это чуть ли не мурчит и даже в спине немного прогибается, чтобы получить немного больше касаний. — Минхо, почему ты делаешь это? Мне… Я не хочу обидеть, но мне просто непонятно твоё поведение, — Чонин прикусывает внутреннюю сторону щеки и вздыхает, заглядывая в красивые глаза брата. В них он видит лишь доброту, обожание и любовь. И всё равно это всё выглядит неправильно, но, кажется, обратного пути нет. — Давай уясним этот момент. Я не хочу.. чтобы ты шёл на поводу у моих желаний, Хо, — омега немного отстраняется, поджимает губы и прикрывает глаза. Это всё так неправильно. Но, чёрт возьми, жить с этими чувствами тоже очень сложно. — Что, если я тоже… что-то чувствую к тебе? И иду на поводу у своих желаний, — шепчет Минхо и прижимается к чужим губам в коротком поцелуе. Он отстраняется так же быстро, как и прижался, и кладёт руку на щёку омеги, поглаживает, заглядывая в голубые омуты напротив. — Скажи, как давно ты… почувствовал это по отношению ко мне? — альфа убирает светлую прядь волос за ушко омеги, вздыхает и улыбается, когда тот смущённо уводит взгляд и прикусывает губу. — Чего ты теперь смущаешься? Выкладывай, хитрый лис. А я взамен тоже отвечу на этот же вопрос, — хитрые искорки появляются в голубых глазах, губы растягиваются в ухмылке, а изящные пальцы перехватывают подбородок, подтягивая поближе. Глаза в глаза, губы в губы, и это дико смущает. Кажется, Чонин сейчас закипит от смущения. Лицо, уши и шея краснеют, глаза распахиваются широко, а губы чуть приоткрываются, словно приглашая чужие поцеловать их. Но Минхо не спешит. Он ожидает ответа и аурой давит на омегу, хотя раньше тот спокойно на неё реагировал, ведь они всё ещё братья, и даже несмотря на то, что он альфа, а Чонин – омега, никогда аура первого не была помехой для второго. Но сегодня явно что-то не так, и омега словно не может бороться с ней. Минхо это удивляет, но он не ослабляет свой напор, желая услышать ответ. — Минхо… — Чонин вздыхает, желая отстраниться, но сдерживается и, качнув головой, собирается с силами. — Вот уже полтора.. года ты мне симпатичен, как альфа, — он ведёт пальцами по широким плечам Минхо, вздыхает и поджимает губы, чувствуя нежные поглаживания на своей щеке. Альфа ведёт пальцами ниже, ласкает кончиками шею, заставляя задержать дыхание и вытянуться по струнке. — Хо, теперь твоя очередь.. — лепечет от смущения омега, но не отстраняется, позволяя ласкать свою кожу ненавязчивыми движениями. — Полгода, лисёнок. Не намного меньше тебя, — Минхо убирает руку от чужого тела под недовольное мычание и издаёт тихое «воу», когда Чонин резко прижимается к нему, обвив руки вокруг талии. — Знаешь, твой игнор в мою сторону очень… — Я знаю. Прости, Хо. Мне просто было сложно и я очень боялся твоей реакции. Никто не знает, какого это – испытывать далеко не родственные чувства к брату… — кажется, говоря эти слова, Чонин совсем не дышит. Его и без того большие глаза раскрываются шире, когда Минхо снова накрывает его губы своими, а руки цепляются за широкие плечи, пальцы сильно сжимают их, словно соломинку утопающий, а сердце делает кульбит, подскакивает до горла и в бешенном темпе заходится где-то там. Минхо напористо сминает пухлые губы своими, руками ведёт по тонкой талии омеги, изредка сильно сжимает её, заставляя того негромко мычать в ответ. Чонин прижимается к нему ближе, руками ведёт по плечам за шею, зарывается в тёмные волосы на затылке и выдыхает прямо в поцелуй, чувствуя горячие руки под футболкой, которые активно исследуют его тело. Минхо не спешит, лишь оглаживает нежную кожу брата под футболкой, а губами медленно ведёт дорожку поцелуев по его подбородку к шее, где прижимается к жилке, которую сильный пульс просто изводит своим быстрым темпом. Медленно двигаясь губами по нежной коже парня, альфа вскоре находит запаховую железу, в которую сильно вжимается губами, смакуя вкус чая. Он слышит тихий вздох омеги и отстраняется от сладкого места, чтобы проверить, всё ли в порядке. Чонин выглядит довольным, немного смущённым и уже распаляется, а его аромат становится слаще, кружит Минхо голову, но альфа всё равно не спешит, ведь ему нужно точно знать, готов ли брат к этому. — Чонин-и, ты уверен в том, что мы собираемся делать? — Минхо выдыхает, чувствуя прохладные руки омеги под футболкой, и прикрывает глаза, наслаждаясь. — Конечно, Хо-я. Да и ты так спрашиваешь, как будто я никогда ни с кем не был в этом плане, — Чонин насмешливо смотрит на Минхо и тянет его за собой, когда падает на кровать. Альфа нависает над ним, их лица снова находятся на расстоянии жалких сантиметров, и омега не может сдержать порыва, облизывает его губу, словно котёнок, и оставляет поцелуй. Минхо фыркает на него недовольно, заставляет хихикнуть и извиниться. Кому интересно слушать, что твой любимый был с кем-то другим? Да что говорить. Минхо даже ревновал Чонина к его друзьям-омегам. Но скорее всего, это было на почве того, что омега открыто избегал и игнорировал его. Минхо ведёт руками по животу Чонина, спускается ниже, задерживает их на бёдрах и с лёгкой усмешкой опускает взгляд на небольшой бугорок в области паха. Он накрывает его рукой через ткань шортиков, чуть сжимает и массирует под тихие стоны омеги. Омега пока не так сильно возбужден, но Минхо это исправит и обязательно подарит ему истинное наслаждение. Чонин ёрзает, желая избавиться от одежды, и стягивает с себя футболку, ведь остальная часть его тела, скрытая за одеждой, во власти Минхо сейчас. И альфа не растягивает этот момент, стягивает шорты с него, но не спешит трогать белье, наблюдая как то намокает от естественной смазки. Чонин в ответ лишь цокает, – так он скрывает своё смущение и в нетерпении вскидывает бёдра, давая Минхо очевидный намёк. Взгляд, которым тот его окидывает в ответ, заставляет успокоиться. Минхо оглаживает его колено рукой, целует и ведёт дорожку вверх по внутренней стороне бедра. Чонин ёрзает, ощущая горячее дыхание на нежной коже, и силится свести бёдра вместе, но успокаивается, чувствуя лёгкие поцелуи. Вскоре Минхо стягивает с него белье, являя взору небольшой аккуратный член, головка которого уже немного покраснела от трения о ткань одежды и блестит от капли естественной смазки. Альфа без церемоний проводит языком по плоти, собирая влагу, а пальцами окольцовывает основание, делает движение вверх, заставляя омегу обронить стон удовольствия. — Хо-я, давай без долгих прелюдий, пожалуйста, — просит Чонин и выдыхает, когда снова чувствует язык на плоти. Отрицательно мыча, Минхо пускает лёгкую вибрацию, от которой удовольствие растекается к каждой клеточке тела. Чонин не особый сторонник минета, но всё же это тоже довольно приятно, если человек умеет делать его. А Минхо точно умеет его делать? Наверное, если бы он не умел, то так не рвался бы к члену омеги. — Эй, Хо.. Ты же знаешь, я не… — Расслабься, лисёнок. Позволь мне доставить тебе удовольствие, — альфа оставляет лёгкий укус на коже парня и тут же целует его. После он поднимается, нависает над ним и заглядывает в глаза, чтобы найти протест. Но Чонин лежит совершенно спокойно, лишь пальцами рук сжимает одеяло под собой и кусает губы. — Позволишь? — спрашивает шёпотом и оставляет поцелуй на чужих губах, когда получает молчаливый ответ-кивок. Чонин негромко даже подтверждает свой ответ словами и улыбается, когда Минхо снова целует. Он прижимается к мягким губам сильнее, проводит по ним языком и прикусывает нижнюю, словно никак насытиться не может (хотя так и есть). Минхо на секунду опешивает от его напора, но поддаётся, не забывая руками ласкать его тело и член. Когда поцелуй разрывается, Минхо уползает вниз вновь. Он умело ласкает чужой член рукой, массирует головку и мошонку, заставляя возбуждение сильнее разгораться внизу живота. Чонин нервно выдыхает, пытаясь сдержать редкие стоны, и изредка напрягает бёдра, желая толкнуться в чужую руку. И Минхо ему это позволяет, захватывая плоть в кольцо из пальцев. Он почти доводит омегу до конца, но тут же убирает руку и заменяет её на свой рот. Чонин громко охает, ощущая горячую полость рта на чувствительной плоти, и тихо стонет, когда чужой язык активно начинает извиваться вокруг неё. Минхо так же практически сразу начинает двигать головой, вбирая член чуть ли не по основание. Изредка он выпускает плоть и ласкает её только языком, что не меньше сводит Чонина с ума. Когда Минхо заглатывает член омеги слишком уж глубоко, так ещё и сжимает чувствительную головку стенка горла, тот не выдерживает. Громкий стон разлетается по комнате, а белёсые капельки спермы окрашивают горло. Чонин дрожит, перед глазами в темноте мерцают звёзды, а приятное опустошение растекается по телу. Он хрипло выдыхает и на ослабевших вдруг руках приподнимается, чтобы взглянуть на довольного Минхо, который облизывается, словно кот, которому налили самое вкусное молоко. Чёрт. Лучше бы Чонин на него не смотрел. — Минхо, ты… — хриплым и дрожащим вдруг голосом шепчет омега и смотрит изумлённо на парня перед собой. Чёрт возьми, что он сделал? Чонин, кажется, сгорает от смущения, и это такое странное чувство. Он как будто действительно горит. А может быть, это от отголосков возбуждения, которое медленно, но верно покидает его тело. — Лисёнок, ты же меня знаешь. Если я чего-то хочу, то я сделаю. Я хотел попробовать тебя на вкус и попробовал, — Минхо поднимается, нависает огромной тенью над парнем и склоняется над его грудью, обхватывает сосок губами и обводит ореол языком, заставляя мурашки пробежать по телу омеги. Но, наверное, Чонин дрожит не от этого. Слова альфы заставили его дрожать, ведь это прозвучало так грязно и развязно, отчего он невольно вспомнил один из своих снов. — Мм.. Хо, почему ты так тянешь? — мычит Чонин, пытаясь отстранить парня от своей груди, и невольно стонет, когда тот клыками сжимает его. Это оказалось более приятно, нежели больно, хотя у него настолько чувствительная грудь сейчас, что, кажется, просто касание заставит его дрожать. — Пожалуйста, не тяни, — просит он и слегка приподнимает ногу, коленом упирается в пах альфы и ухмыляется, когда слышит низкий стон. Он несильно нажимает на явно возбужденную плоть альфы и дёргается, когда тот сильно сжимает его талию руками. Минхо отстраняется от Чонина, отходит к тумбочке за презервативом и возвращается. Под пристальным взглядом он снова размещается между разведенными ножками, оглаживает сжатое колечко мышц, собирает смазку и на пробу толкается, мысленно удивляясь тому, как легко, без особого сопротивления пальцы скользят внутрь. Возможно, этому поспособствовала смазка, но даже благодаря ей внутри не может быть настолько свободно. И, кажется, Чонина это самого смущает, иначе не объяснить, почему он закрывает лицо руками и сводит ноги. — Напомни-ка, что ты тут делал один, лисёнок? Отдыхал от городской суеты, да? — усмешка скользит в голосе альфы и смущает только сильнее. Чонин стонет, ощущая, как пальцы раздвигаются внутри на манер ножниц и постоянно касаются комочка нервов внутри. — Пожалуйста, избавь меня от участи отвечать на это, Хо, — на грани слышимости отвечает Чонин и выдыхает, сжимаясь вокруг пальцев при очередном толчке. Да, он уехал сюда не только, чтобы обо всём подумать, и что? Не говорить же, что у него тут и игрушки имеются. Меньше знаешь, крепче спишь, хотя у альфы и без того отменный сон. Минхо осторожно вынимает пальцы, вперивает взгляд на смазку, которая по ним стекает, и проводит языком, собирая её, под возмущенный стон омеги. Это очень хороший способ, чтобы добиться от Чонина правды, но Минхо пока что не собирается использовать его, ведь знает, что омега обижается, когда его шантажируют. Обижается очень сильно, и Минхо не хочет опять это познать, поэтому вытирает пальцы о плед и поднимается. — В этот раз тебе повезло, хитрый лис, — весело отзывается альфа и поспешно поднимается. Под тихий вздох омеги он наконец-то избавляется от одежды, недолго ласкает возбужденный член рукой и натягивает презерватив. Закинув ножки Чонина на свои плечи, он любовно их оглаживает, целует стопы и тихо выдыхает, когда тот нетерпеливо начинает ёрзать. — Чонин, успокойся, ненасытная ты задница, — Минхо снова целует стопу парня и вздыхает, подставляя головку члена к сжавшемуся колечку мышц. Он успокаивающе поглаживает парня и под ожидающе-одобряющим взглядом толкается бёдрами вперёд, входя внутрь только головкой. Приятная лёгкая узость обволакивает чувствительную головку, заставляя тихо промычать. Чонин тихо выдыхает, ощущая, как стенки изнутри раздвигаются под напором чужой плоти, и выгибается в спине от приятных и таких желанных действий. Минхо сразу же начинает двигать бёдрами, вторгаясь в тело омеги, но не особо сильно и глубоко, чтобы не причинить дискомфорта. Тот от ощущений горячей плоти внутри явно кайфует, отзываясь на всё стонами, и выгибается в спине, желая изменить угол, толкается бёдрами навстречу чужим и сильно сжимает руками плед под собой. Он что-то лепечет, но постоянно прерывается на стоны, и Минхо снова прижимается к его стопе губами. Не сказать, что у него фут-фетиш, просто сейчас хочется целовать Чонина и дарить ему ласку. Спустив ножки омеги со своих плеч на талию, Минхо склоняется над ним и прижимается к губам своими, ловя стоны и даже редкие вскрики. Чонин обвивает руками его шею, разрывает поцелуй и прячет лицо на ней, дышит нервно, стонет громко и опаляет кожу горячим дыханием то и дело. Минхо издаёт звук похожий на рык и делает очередной толчок, который выбивает весь воздух из омеги вместе со стоном, ведь крупная головка попала точно по простате. Чонин сжимается вокруг члена Минхо, доставляя тому лёгкий дискомфорт, и спускает одну руку с его шеи, обхватывает свой член и в такт чужим движениям ласкает его, громко выстанывая и мыча. Парни громко стонут в унисон, заполняя пространство комнаты, сплетаются языками в диком танце, добавляя действу развязности. Хлюпающие звуки, шлепки кожи о кожу, смешанные ароматы парней и запах секса – всё это делает их обоих невероятно развязными и грязными. Омега выгибается в спине, отчаянно лаская свой член, и стонет громко, когда вязкая сперма наконец-то окрашивает его руку. Оргазм Минхо тоже не заставляет себя долго ждать. Вскоре альфа изливается в презерватив от сильной стимуляции члена стенками ануса. Он ведёт себя менее громко, но стон удовлетворения не сдерживает. Недолго парни приходят в себя, и вскоре Чонин расслабляется, позволяя покинуть своё тело. Он разваливается на кровати в форме звезды, дышит тяжело, прикрыв глаза, но улыбается, явно удовлетворенный. Минхо же, сняв использованный презерватив и предварительно завязав, выбрасывает его, после включает нормальный свет и рыщет по комнате в поисках салфеток, пока Чонин окончательно приходит в себя. Походу омегу совсем не смущает его же сперма, которая красуется на его руке и животе. Да кого вообще это сейчас волнует? — И что дальше? — тихий голос заставляет Минхо обернуться. Чонин выглядит вполне спокойным, только голос выдаёт его беспокойство и лёгкую нервозность. Альфа растягивает губы в улыбке, подходит к омеге и, поцеловав его коротко в губы, садится на кровать, принимается его вытирать, обдумывая вопрос. Это молчание тяготит омегу и нервозность только возрастает, но он ожидает ответа, позволяя себя вытереть. — Думаю, этот разговор лучше оставить на завтра, Инни. Давай сейчас просто ляжем и будем наслаждаться друг другом, пока не уснём, — Чонин улыбается, кивает в ответ и, невзирая на наготу, забирается под одеяло и в ожидании смотрит на Минхо, который роняет смешок, качнув головой, а после укладывается рядышком с ним, целует в губы и укрывает от всех сомнений и волнений.