Такая вот шутка

Ча Сиён знает, что мир не будет потакать её желаниям, кормить конфетами и гладить по головке. Даже если очень хочется. Да и большой любви к сладкому она не питает. Ча Сиён не верит в сказки, судьбу и удачу. Она возводит вокруг себя стены из колючей проволоки и искренне верит, что это сработает. Так делает каждый взрослый. Ча Сиён упрямо спорит, что один человек не может перевернуть всё с ног на голову. Ведь так? Жизнь — грёбанная постирония, а у неё плохо с юмором, да и жанр комедии она недолюбливает. А Каллисто Регулус разражается хриплым и отвратительным нервным смехом, который, кажется, вот-вот разлетится на осколки. Как и весь мир Ча Сиён. — Так нельзя. — Возводить стены? — Давать им мои имена. — Ты в праве меня остановить. Верно, нельзя. В мире, в принципе, много чего нельзя. Но вот мы здесь. Каллисто Регулус — глупые шутки и алкоголь. Он легко нарушает границы дозволенного и ему совершенно за это не стыдно. В шутку наливает выпить. В шутку целует. В шутку вовлекает в танец. В шутку предлагает повторить. Окружающие уже не представляют собой чёткой картины. Осколки хрупкого мира /смеха/, текут по сосудам. — У Вас нет стыда, не так ли? — Почти ноль. Ча Сиён понимает, что пьяна, но не вином, совсем не вином. Она пьяна чужой улыбкой, ослеплена лучами солнца, вплетёными вместе с раскалённым золотом в его волосы, заворожена кровавым отблеском рубинов и её натурально ведёт от одного вида кронприца. — Вы продолжаете всё разрушать. — Ты позволяешь мне это делать. Каллисто Регулус — дракон. Дышит огнём, опаляет, обжигает, скалит в раздражении клыки, небрежно залечивает внутренние ожоги и греет её вечно холодные руки. Ну, или пытается. Ча Сиён тронута этим. До глубины души. —… вы похожи на розу, Ваше величество. —… у тебя очень странные ассоциации. Почему? — Вы — потомок золотого дракона, а у него есть когти и клыки. Совсем как шипы. — Ха. Ты больше похожа на розу, Моя императрица. На дикую розу. Каллисто Регулус — солнце. Горит, вспыхивает, полыхает, сияет как никогда ярко, на него смотреть почти больно. Солнце вырывается наружу весёлой улыбкой и идиотским заразительным смехом. Ча Сиён даже смешно. Почти и иногда. — Ты абсолютно нелеп. — И я нравлюсь тебе таким. Каллисто Регулус вызывает привыкание. Не оставляет ничего, кроме как упиваться короткими взглядами, ходить по краю, тонуть в радужке чужих глубоких глаз. Ча Сиён делает вдох-выдох. Ныряет с головой. — В чём твоя сила? — В том, что я твоя слабость. Каллисто Регулус становится сродни воздуху. Обволакивает тело свинцом, а разум — показной фальшью, заставляет задыхаться. И Ча Сиён становится страшно. До ужаса. Страшно. Дышать. Им обоим катастрофически не хватает воздуха. Горят лёгкие от судорожной нехватки кислорода, распирает жаркой сухостью горло. Но поцелуи их всё равно долгие, мокрые и жадные. Они кусают друг друга, будто впиваются жалами скорпиона в языки, по-змеиному вгрызаются в губы до рычащего вздоха, до кровавых ранок. Кровь, смешанная со слюной, кажется сладкой. Она — катализатор. Не помогает привести рассудок в порядок, восстановить дыхание. Здесь не будет победителей или проигравших, но они всё равно крепко вжимаются губами в губы напротив, сдирают пуговицы на тесных одеждах, притираются бёдрами до звёздочек перед глазами. Стаскивая порывисто нужные-ненужные перчатки, они не упускают шанс схватиться пальцами за путающиеся пряди на затылках друг у друга, отнимая возможность у другого зацепиться царапающей хваткой за шею. В их поцелуях была дикость, адреналин и напряжение. Страсть, не подвластная описанию обычными словами. И это делало их невероятно живым и опаляющим огнём Сиён влюблена в Каллисто, возможно излишне сильно, но разве может быть иначе, когда от солнечной улыбки слепит глаза и спирает дыхание, от случайных прикосновений по телу — разряды тока, от поцелуев за рёбрами — пожар новорождённого солнца, и всё тело плавится, как тягучее стекло в печи, тает, как снег, и стремится талой водой цветущей весны остаться на чужих губах. — Я предложу тебе всё, что угодно, лишь бы ты осталась. — Ты — причина, по которой я остаюсь. Солнце — это, увы, не эквивалент счастья, это всего лишь бездушная звезда, огромный раскалённый шар в холодном космосе и оно сожжёт тебя, не оставив даже пепла, стоит только чуть сдвинуться с орбиты в надежде приблизиться. Но да, жизнь без него н е в о з м о ж н а. Такая вот шутка.