Дождливый Лондон загоняет котов и кошек по ресторанам, барам и кафе, наполняя их кошельки звенящими золотыми монетками. Одно из таких джентльменских заведений сегодня готово лопнуть от посетителей, но при всем этом сохраняет этикет тишины. Здесь собираются самые разные личности для самых разных дискуссий и, конечно же, никогда и ни один разговор не заканчивается без чашечки кофе.
Самое обычное кафе могло быть наполнено котиками всех мастей, но это — джентльменское и попасть сюда не так уж и просто… Нужно было иметь статус почетного джентльмена с изысканными манерами или же владеть, как минимум некоммерческим бизнесом. И многие, услышав о волшебном эффекте кофе здесь: мол, бодрит и забирает силы в меру, так и поступают: открывают целые предприятия и стараются заиметь полезные связи в статном обществе джентльменов, лишь бы коснуться кончиками губ заветной чашки.
Сегодня ровно в полдень был забронирован столик на Сэра Блэка — известного владельца крупной табачной компании, производящей папиросы и сигары наивысшего качества, но сам он курил только раз в год — в его День рождения. О нем ходит много разных слухов и сплетен, но в его присутствии никто даже пальцем возразить не смеет. Кто-то поговаривает, что раньше шерсть его была белее снега и ярче солнца, но после Первой мировой войны вернулся он темнее всякой ночи, из-за того, что осквернил джентльменский кодекс. Но все это не более чем грязные сплетни, которые, как Блэк считает, не стоят и капли его времени. Но вместе с тем был и давно всеми известный факт, он — холостяк и, по его словам, как только его не станет, компания сразу же перейдет под руководство его брата.
Стрелка часов уже была на одной минуте, как вдруг раздается звон колокольчиков, и в проёме показывается белоснежная макушка, без единой капельки дождя на дорогом костюме.
— Прошу, Сэр Уайт, — хостес провел кота до скрытого от лишних глаз и ушей столика.
Блэк невольно устремил взор золотых глаз на оппонента, позволяя себе, благодаря высокому статусу, не вставать лишний раз для приветствия.
— А Вы, как всегда, в своем репертуаре, — но и Уайт не спешил обмениваться любезностями ради приличия. — Братец Блэк.
— Для Вас — Мистер Блэк, — не спрашивая чужого мнения, он закурил папиросу. — Да и к тому же, Вы опоздали, Мистер Уайт.
— А Вы, как всегда, пришли вовремя, — пушистый джентльмен поправил праздничный пиджак, и, игриво и беззлобно, сверкнул темным океаном в глазах.
— Даже ничего не скажете в свое оправдание? — его лапа обхватила спинку замшевого дивана.
— Искал данное ничем не примечательное заведение, брат мой, — игнорируя просьбу, нет, скорее приказ на одну минуту старшего Блэка, он, тоже, позабыв о правилах приличия, приглаживает нежными розовыми подушечками лап белую шёрстку на голове. — Я думал, что для проведения столь знатного события Вы выберите ресторан или джентльменский бар высшего класса… Ваш статус это более чем позволяет. Так почему же Вам приглянулось именно это кафе?
— День рождения — это не тот праздник, на который стоит тратить большие средства. Он должен быть отмечен скромно и тихо или не отмечен вовсе.
— С чего же такое мнение? Мне вот, только в радость лишний раз что-нибудь да отметить, — официант без лишних слов подал ранее заказанные Блэком чашку эспрессо и капучино.
— Это повод выкинуть «лишние» деньги на ветер. В день, когда мы родились, началась точка отсчета, которая с каждым годом подходит к концу, приближая и приближая нас к смерти. Да и День рождения — словно похороны: все близкие выжившие не будут беспокоиться и вспоминать о Вас ровно до тех пор, пока не наступит этот день. Это, своего рода, лицемерие, прошу заметить: им безразлично чем и как Вы занимаетесь триста шестьдесят четыре дня в году, а в День рождения, словно умер родственник, почтовый ящик чуть ли не трескается от писем. — Блэк затянулся. — Вспомните кончину уважаемой матушки Миссис Найт, не находите сходства? Все тогда разом съехались, только ради нее одной, говорили теплые словечки, устраивали поминальный ужин. Так вот здесь все то же самое: родственники съезжаются в один миг, желают одно и то же, а после устраивается ужин. Похоже, не правда ли? — Он сделал один глоток от горького напитка.
— Да, сходства определённо есть, но праздник, прежде всего — это эмоции. Неважно какие: будь то грусть иль радость. К примеру, те же похороны — тоже праздник, так как людям грустно, но весело, если только кто-то не получил наследство от старой и вредной карги, — попытался уйти пушистый джентльмен от обвинения его в финансовой распущенности. — Но позвольте, с чего точка отсчета должна приближать к смерти? Скорее к будущему, а уж только потом к кончине. И с чего должна быть она одной? Ведь если так посмотреть, то каждый праздник или значимое событие — новая точка отсчета. Мы обновляемся, сбрасываем с себя старую оболочку, становимся мудрее, в конце концов! И это хороший повод отпраздновать свое становление на, так называемую, новую ступень и этап жизни. А что касательно лицемерия. — Он потеребил подушечками лап край пиджака. — Тут я соглашусь, лицемерие оно есть, было и будет во всех праздниках, но давайте посмотрим на это с другой стороны: приятно открывать почтовый ящик, зная, что эти письма были написаны еще неделю, а то и две назад и большая часть беспокоилась об их доставке, оформлении и пожеланиях… Но спустя такое долгое время тишины лестно знать, что о Вас еще помнят. А еще, пускай и на поминках, поесть лишним никогда не будет! Да и если День рождения — это похороны, так почему бы не станцевать на крышке гроба, как говориться? — Уайт сделал три глотка.
Сейчас они полностью лишились всех манер истинных джентльменов и были похоже скорее на русских, которые после недавней революции стали более агрессивными? Да, именно такая атмосфера сейчас царила. Все вокруг, хоть и не слышали и не видели их разговора, но братья ощущали себя белыми воронами, на фоне однотипных бездушных и лестных других.
— Правда частично Ваша, но я останусь при своем мнении, Мистер Уайт, — Блэк повторил его действия.
— Благодарю, но знаете ли Вы, что по факту празднуете День рождения каждый год, как бы Вам не хотелось? — оппонент замер на месте, вопросительно приподняв бровь. — Каждый год Вы приходите в рестораны, бары или театр, которые я выбираю, тщательно готовитесь к обмену подарками, всегда при параде… И самое главное — никогда и ни при каких обстоятельствах не отказываетесь от этого, хотя, Вы могли бы с легкостью отослать мое приглашение обратно или не явится на празднование вовсе. Также, являясь владельцем табачной компании Вы никогда не курите, даже будь то в Рождество или Пасху, только в наш праздник. Не делает ли эта привычка данный день особенным для Вас? Помнится мне, что даже во времена войны, когда я и не думал о Дне рождения, Вы внезапно явились собственной персоной, да и нашли способ организовать праздник со шведским столом, умудрившись собрать почти всех родственников! Для меня и остальных это было большим удивлением, да что там… самым большим удивлением за всю жизнь! И поэтому, сегодня я решил вновь довериться Вам в организации нашего Дня рождения… И опять же, Вы могли отказаться, но не сделали это, почему?
Затянувшись и немного помолчав, прикрыв глаза в раздумьях, Блэк наконец-то решился взглянуть на брата.
— Из-за Вас, Мистер Уайт, из-за Вас, — он снова затянулся, тяжелый горький дым с привкусом вишни опалил нежное кошачье горло. — День рождения, как Вы и сказали — это переход на новый уровень, но вместе с тем это подтверждение тому, что Вы остались в живых, пережили этот год, не кто-то другой, а именно Вы. Вы нашли в себе силы двигаться дальше и не заканчивать позорным самоповешанием или не дай Всемогущий Лорд еще чем-нибудь таким. День, когда мы появились на свет — общий, поэтому я готов праздновать наш День рождения только до тех пор, пока Вы живы, Мистер Уайт. — Чашка кофе почти опустела.
— Вот оно как, — усмехнулся на одну минуту младший. — Тогда и мне стоит серьезнее отнестись к этому… Уважаемый Мистер Блэк, брат мой, я торжественно клянусь праздновать наш День рождения только до той поры, пока Вы живы, согласны? — Мистер Уайт протягивал чашку для того, чтобы цокнуть ту с чашкой Блэка.
Некое тепло разлилось в кошачьем сердце темного пушистика. Ему были приятно осознавать, что в коем-то веке они с братом смогли прийти к взаимопониманию.
— Согласен, Мистер Уайт, — он нежно улыбнулся прикрыв глаза.
В груди у белого джентльмена затрепетала птица. Блэк был весь в мать: строгость, элегантность и эрудированность. Он даже не помнил, когда в последний Блэк называл его братом. Также и их мать Миссис Найт — никогда не смела обращаться к их отцу — Мистеру Дею, любимый или дорогой, в то время как он же постоянно искренне льстил ей комплиментами.
Чашки были уже готовы коснуться друг друга, но, вдруг, Уайт по-детски отдергивает ее.
— Но Вы должны пообещать кое-что взамен, Мистер Блэк. Пообещайте, что мы и после смерти будем праздновать наш День рождения. Неважно что будет после нее: рай, ад или забвение. Пообещайте, пообещайте не как Мистеру Уайту, а как родному брату.
Уайт был же почти что копией отца: всегда жизнерадостный, немного рассеянный и брызжущий добротой через край. Вот и он такой же, но вот вместо того, чтобы остаться в деревне, он пошел по стопам брата и, не без его помощи, открыл винное предприятие и обзавелся семьей, когда переехал с ним в Лондон.
— Обещаю, торжественно обещаю Вам, брат Уайт, — искренне, положив руку на грудь произнес темный джентльмен.
Чашки сталкиваются и опустошаются в ненавязчивой тишине, которую смеют тревожить лишь капли дождя за окном, да еле слышные разговоры остальных джентльменов. Но плач туч не собирается заканчиваться сегодня, ведь оба точно знают — в их День рождения всегда будет идти дождь.
Сейчас они, без лишних лживых джентльменских лестей смотрят на свою противоположность. В присутствии друг друга они никогда не пытались показать всем свое приличие и манеры. Оказываясь друг на против друга, они снова становятся вечно любезно и беззлобно «враждующими» мальчишками из Альфристона, теми самыми братьями инь и янь, неведомым способом уживающимися вместе под одной крышей.
Молча, они, весь оставшейся день вместе вспоминают прошлое, глядя то в плач города, то темный океан на жёлтую луну.
Они знают, что воспоминания и мысли могут не сходится в одно целое, но знают точно:
Каждый год мог бы стать для них последним и сидеть напротив одного из последних родных котиков — счастье, ценою в их жизнь.
