Новолуние

Это была самая тёмная ночь апреля. Это была ночь новолуния. Стоило солнцу покинуть пост, как город захватила непроглядная тьма. За ней последовал холод, пробирающий до самых костей. В этом году весна выдалась особенно холодной. Ставни окон закрывались один за другим. Крестьяне подкидывали дров в печь, чтобы прогреть дом. Дерево трескалось в языках пламени. В щёлках старых ставней можно было мельком уловить, как что-то яркое мельтешило за ними. Пока всё поселение грелось у печей, не смея и носа высунуть на улицу, двое влюблённых сердце отправились в лес. Они бежали, что есть мочи, держась за руки, и не оглядываясь назад. Ночь им была не страшна, а вот родительское наказание очень даже. Всё же, если бы их любовь не была так крепка, они бы никогда не посмели убежать из дома. Они были юны, наивны и влюблены. Что с них можно было взять? Каштановые кудри девушки развевались в стороны от быстрого бега, а её белоснежное платье еле касалось зелёной травы под ней. Для такой хрупкой особы она бегала быстрее всех в деревне. Парень еле поспевал за своей любимой, но и не думал её останавливать. Он был одет куда теплее неё. Белая рубашка, кожаная куртка отца и его же потёртые коричневые штаны. Оба бежали совершенно босиком. Холодная земля была им совершенно ни по чём. Девушка махнула головой в сторону парня так, чтобы её волосы не скрывали её лица и сказала: - Давай, Джеймс! Ещё немного осталось! Джеймс кивнул возлюбленной. Правда, от этого темпа не прибавил. Уж тяжело было равняться с самыми быстрыми ногами во всей округе. Именно так о ней говорили в деревне. Девушка с малых лет отличилась быстрой реакцией и не менее быстрым бегом, что не одобряла её семья, ведь не пристало девочке превосходить мальчика. Джеймсу тоже было чем похвастать. Он старший сын кузнеца, которому в будущем перейдёт кузница. Гордость своей семьи и всего поселения. Выбора у него, разумеется, нет. Отец очень строг и не позволяет сыну отвлекаться на то, что не касается его ремесла. Разве что, против избранницы не идёт. Надо же в будущем продолжать род кузнецов. - Клаудия, стой! - воскликнул Джеймс. Клаудия резко затормозила от чего Джеймс, что весь путь был позади неё, не успел во время остановиться вместе с ней и они оба свалились на траву. Парень оказался на ней, и если бы не темнота, то можно было увидеть, как покраснело его лицо. Но, Клаудия всё прекрасно видела. Данная ситуация её никак не смутила и она громко рассмеялась. Джеймс мигом встал с девушки, протягивая ей руку, чтобы поднять. Она приняла помощь любимого. - Прости меня! Я случайно! - Не стоит так переживать, - она коснулась ладонью его щеки, - Я ведь жива и ничего не сломала, даже, - девушка вновь рассмеялась. Джеймс стыдливо опустил взгляд. Не так он себе представлял сегодняшнюю ночь. Всё происходит совсем не так, как он задумал. Это должно было быть романтичным событием, которое они запомнят надолго. Сегодня он официально признается Клаудии в своих намерениях, а затем попросит её руки у родителей. Если уж ему суждено навсегда остаться в зачахлой деревне и быть кузнецом против своей воли, то он бы хотел, чтобы его любимая всегда была рядом, до конца их дней. - О чём задумался, птенчик? - спросила Клаудия, заходя Джеймсу за спину. - Я просил меня так не называть. - обижено произнёс Джеймс. Клаудия была далеко не единственной, кто называл Джеймса «птенчиком». У него был соловьиный голосок. Песни, что он пел трогали самую душу. Когда он впервые увидел Клаудию, его сердце будто бы забилось в первый раз. Ранее он никогда его так не чувствовал, как почувствовал в тот момент. Под влиянием сильной влюблённости он настрочил немало баллад посвящённых кудрявой деве, что открыла в нём новое начало. Клаудия, услышав как кто-то настолько ей восхищён, что даже пишет песни, не осталась равнодушной к Джеймсу. Она никогда не была, как другие девочки, поэтому подойти и начать разговор первой с кем-то она не стеснялась. Джеймс был такой же красный, как пару минут назад, когда сбил Клаудию. Он и мечтать не мог о том, чтобы его столь зелёное творчество пришлось ей по вкусу. Но, стоило отцу узнать о том, что его сын валяет дурака за написанием баллад, Джеймсу пришлось сразу об этом забыть. Он был готов к тому, что отец порвёт все его стихи, разлучит их с Клаудией, выгонит из дома. К его счастью, отделался предупреждением и приказом самому выкинуть все свои бумажки, как выразился отец. Конечно, Джеймс не избавился от плодов своих трудов, а спрятал на дно сундука, прикрыв игрушками младших братьев и сестёр. Больше Джеймс никогда не писал и не пел, только если Клаудия не просила. На спину Джеймса легли руки Клаудии. Она со смехом толкнула его на траву. Юноша не успел ничего сообразить, как уже целовал землю, а девушка, стоявшая над ним, заливалась смехом на весь лес. Он перевернулся на спину и взглянул на Клаудию. Она успокоилась и подошла к нему. Джеймс не открываясь смотрел на то, как Клаудия усаживалась на него. Теперь к красному лицу добавились ещё и уши. - Так будет честно. Парень не мог найти слов, голова опустела. Он ощущал всем телом, как девушка ёрзает на его паху, в следствии чего кровь начала приливать к этому самому месту. Джеймс не мог поверить в происходящее. Не мог поверить в то, что сейчас, видимо, случится то самое, о чём вечно болтают ребята постарше, которые не могут пропустить ни одну юбку мимо себя. Такой парень, как Джеймс, никогда не смел подходить к подобным личностям. Он был очень воспитанным молодым человеком и очень стеснительным. Но, как же было интересно послушать, что они там говорят, особенно пятнадцатилетнему юноше. Клаудия начала развязывать узелок на платье, обнажая небольшую грудь. Джеймс сжал траву под собой. Девушка наклонилась, чувствуя, как её грудь опаляет горячее дыхание юноши. Бугорок, на котором она восседала, окончательно затвердел. Клаудия опустилась ещё немного, чтобы накрыть губы Джеймса своими. Это был их первый поцелуй. Он был нежен и невинен, совсем как новорождённый. Джеймс отпустил клочки травы и притянул Клаудию за талию. Ему казалось, что сейчас он не здесь, а в сказке. Его целует прекрасная принцесса, которую он только что спас из лап огнедышащего дракона, и это его награда. Как только они оторвутся друг от друга, то поженятся, она родит ему детей и они будут жить далеко-далеко, где нет ни этой деревне, ни его отца, ни ненавистного ремесла. Клаудия разорвала поцелуй, облизывая губы. Её рука прикрыла глаза Джеймса. - Ты очень напряжён. Тебе нужно расслабиться. Он был полностью в её власти, поэтому исполнил приказ без пререканий. Земля под ним приняла всю его спину. Клаудия обхватила его шею, начав расцеловывать, как в последний раз. Джеймс лежал на холодной траве, но благодаря горячему телу и поцелуям Клаудии он этого не замечал. Её губы были сравнимы с порханием бабочек на коже. Когда они садятся на тебя и начинают порхать своими крылышками и не улетают, а ты боишься пошевелиться, потому что заворожен их красотой и не хочешь, чтобы это заканчивалось. Так себя чувствовал Джеймс. Если бы не Клаудия, он был не знал, что такое вдыхать полной грудью, радоваться мелочам и ждать каждого удобного момента, чтобы встретиться. Она наполнила его существование настоящей полноценной жизнью, в которой ценишь все моменты без исключения. Как же он её любил. Он был готов убить самого себя, если бы она только попросила. Пускай, это было бы ужасно, ведь означало, что он больше никогда её не увидит, не сможет прикоснуться и шепнуть о своих чувствах ей на ушко, убирая каштановые кудри. Любовь творила с ним ужасные вещи и Клаудия знала об этом. Она читала его, как раскрытую книгу. Смотрела в него, как в кристально чистую воду и видела там своё отражение, без которого он не может жить. Она даже никогда не ревновала его, не предавала сомнениям его верность. Этот глупый юноша был очарован ей с того самого дня и до сих пор. Так пусть же таким и остаётся. Он уже наполнен любовью до краёв, ни в коем случае нельзя позволить опустошить его. Поцелуи Клаудии сделали своё дело, Джеймс прибывал в эйфории. Как же она была хороша, что лишь этим могла заставить его уйти из реальности. Клаудия не стала спешить с последним поцелуем, который подарит ему на прощание. Она любовалась на лицо своего почти бывшего любимого. В её памяти отпечаталось много приятных воспоминаний связанных с ним. Он всегда превозносил её словно Богиню. Как и любым Богам, ей требовались подношения. Джеймс делал ей их каждый Божий день, какими они только не были. Но, Клаудии всегда было мало, ведь было всё не то. Единственное подношение, которое она желала был - он. Обнажив свои клыки, она приблизилась к его заветной шее. Зрачки загорелись жёлтым цветом, уши под волосами заострились. Этого было достаточно, чтобы наконец разорвать его на части. Обращаться в любой лунный день, кроме полнолуния было опасно для оборотней, ведь сил было недостаточно. Особенно, для столь юного оборотня. Клаудия всегда нарушала правила. Она не любила следовать ни людским, ни волчьим, правилам и законам. Семья вечно твердила ей, что своими выходками им не будет житья ни в одном из миров. Все они хорошо маскировались под обычных людей, если не считать самой Клаудии. Эта самодовольная девчонка каждый раз делала по своему. Обращалась, когда ей заблагорассудится, не скрывала своих способностей, и ко всему прочему привлекала внимание своим открытым поведением. И вот, оставалась пара крошечных сантиметров от кожи Джеймса, до острых клыков Клаудии. Она уже представила себе, как брызнет кровь, пачкая её белоснежное платье, как любимый будет кричать в ужасе от боли. Сначала он не поймёт, что случилось, но осознание быстро настигнет его. Юноша начнёт умолять Клаудию остановится, и, конечно, после долгих мольб позовёт на помощь кого-нибудь. Как прискорбно, что ему никто не поможет. Они в лесу совершенно одни. Он же так хотел наконец остаться один на один. Здесь нет лишних ушей и глаз. Нет любопытных соседей, которым только бы посудачить о чём-то отвлекаясь от работы. Над ними возвышаются высокие деревья, закрывающие от внешнего мира, чтобы никто и никогда не узнал о маленьком секрете двух влюблённых сердец. - Клаудия! Клаудия! - в лесной чаще раздался женский голос, что уже срывался на хрип. Уши Клаудии моментально дёрнулись, как только она услышала голос, преследующий её с пелёнок. Она незамедлительно спрятала всё, что выдавало в ней оборотня и вскочила с Джеймса, пока он не открыл глаза. Юноша тоже пришёл в себя, когда услышал голос матери Клаудии. Сама же девушка начала дрожать, прикрывая рот рукой. - Клаудия! Клаудия! - голос всё приближался и приближался. Женщина близка к тому, чтобы застать их вместе. - Прости, я должна идти! - бросила Клаудия перед тем, как броситься прочь в противоположную сторону от голоса. Джеймс не успел ей ответить, она скрылась на своих быстрых ногах, оставляя его в полном одиночестве. Ему, как и Клаудии, не следовало здесь оставаться. Время было далеко не детским, а если кто-то из взрослых застанет, то точно несдобровать. Поднявшись с травы и отряхнув одежду, он в последний раз глянул в сторону, куда убежала избранница, и побежал в другую. Он так и не признался ей в своих намерениях, но очень надеется, что в следующую такую ночь обязательно сделает это. Джеймс мысленно проклинал мать Клаудии, даже не догадываясь, что он обязан ей тем, что сейчас не лежит выпотрошенный на траве. Эта ночь выдалась одной из самых тёмных и холодных в этом месяце. И, действительно, она запомнилась обоим надолго.