На пути героя

Ich bin nicht zimperlich bei meinem Heldenkampf Gegen die Finsternis setz’ ich die Welt in Brand

Кто пал первой жертвой меча Тихиро, он не помнил, хотя, казалось бы, когда отнимаешь жизнь в первый раз — это как перейти Рубикон: что-то особенное в плохом смысле, отбрасывание старой морали, старых границ. Первая жертва Тихиро же была серой и не слишком запоминающейся. Один из нескольких лакеев более серьёзного противника, которого в тот день они с Сибой даже не достали. Тихиро не смог бы даже сказать, какой конкретно лакей был первым, чего уж говорить о его имени или внешности. И он точно ничего не почувствовал. Наверное, это не говорило ничего хорошего о его личности. Как-то он даже обсуждал с Сибой свою реакцию, точнее, отсутствие оной, на свой «первый раз». Сиба предположил, это оттого, что свой Рубикон Тихиро перешёл намного раньше первого убийства. Сиба не уточнил, что именно имел в виду, но Тихиро все понял сам. Смерть его отца. Конечно. Она оставила свой след и сломала его достаточно, чтобы первая отнятая жизнь казалась почти никчёмной. Как бы цинично это не звучало. Но вот что Тихиро помнит, так это появление первого близкого его жертвы. Он, точнее, она появилась как из ниоткуда однажды, непонятно, и Тихиро не был уверен, кому и кем она приходилась: чей-то вдовой, матерью, дочерью, сестрой? Он не особо разобрал её возраст: она могла бы быть как одного возраста с Сибой, так и намного старше, точно сказать он не мог, не обратив внимания на ее лицо. Все, что отложилось в его памяти, это глаза. В этих глазах не было ненависти, они не были красными и опухшими от слез. В них плескались лишь немой укор и холодное презрение. Именно эти глаза подсказали ему, что эта женщина как-то относилась к кому-то из убитых, а не, например, пришла за помощью. — Вы не слишком церемонитесь с теми, кто встаёт у вас на пути, не так ли? — сказала женщина вместо приветствия. — Здравствуйте, — стараясь сохранять невозмутимость, произнёс Тихиро. — Я могу чем-то помочь? Женщина проигнорировала его, продолжая свою речь, как заведенная: — Благая цель — наверняка она у вас есть — она ведь все оправдывает, не так ли? Ради благой цели вам можно все, что угодно, даже, — она посмотрела Тихиро прямо в глаза, и лишь усилием воли он не отвел взгляда. — поджечь весь мир, если бы это значило избавиться от всей тьмы? Тихиро не нашёлся с ответом. От неловкости и гнева женщины его спас Сиба, как обычно. Он выскочил перед Тихиро, ненавязчиво закрыв его собой. Широко улыбаясь, он обратился к женщине: — Госпожа, чем можем вам помочь? Она обратила пронизывающий взгляд уже на Сибу — если он как-то и напрягся, то этого не показал. — Вы убили… — она назвала имя, которое Тихиро ни о чем не говорило. По тому, как Сиба коротко нахмурился, стало ясно, что и он с трудом мог вспомнить кого-то с таким именем. — И вы пришли сюда чтобы… Отомстить нам? — спросил он совершенно спокойно. — Нет. Просто хотелось посмотреть, — острый взгляд снова метнулся к Тихиро. — что за герои лишили меня моего ████. Она никак не выделила слово «герои», но догадаться, что ничего хорошего в это слово она не вкладывала, было легко. Позже Сиба высказал предположение, что она и во время войны потеряла кого-то, а это, само собой навсегда искажает восприятие слова «герой». — Я знаю, что ████ не был законопослушным, но значило ли это, что он заслуживал смерти? — впервые в голове женщины поступило подобие отчаяния, но его сразу сменило холодное презрение. — Впрочем, если такие люди как вы считаете, что да, заслуживал, то кто я такая, чтобы спорить? — и почему она не могла отвести взгляда? Не выдерживая, Сиба отвел женщину в сторону и что-то заговорил. На расстоянии Тихиро не мог разобрать его слов, но по языку тела он понял: Сиба что-то объяснял, добавив к словам легкую харизму и неловкое чувство вины. Выслушав его, женщина отвела глаза, будто что-то обдумывая, затем вдруг отвесила Сибе пощёчину и, не дожидаясь его реакции, развернулась и направилась прочь. Проходя мимо Тихиро, она бросила в его сторону последний испепеляющий взгляд и тихие ядовитые слова: — И как вы вообще на себя в зеркале смотрите? — Тихиро вздрогнул, но стиснул зубы и ничего не ответил. Когда она скрылась из виду, Сиба вернулся к Тихиро, потирая щеку. — Сильная у неё рука, — заметил он, как ни в чем не бывало, и Тихиро не мог сказать, чудилось ли ему беспокойство за обычной беспечной манерой Сибы говорить. — Надо бы проверить её… На всякий случай. Не думаю, что она ещё доставит нам неприятностей. Хотя в случае чего полагаться на неё я бы тоже не стал, сдаст за милую душу, — он тихонько рассмеялся, что прозвучало не слишком естественно. — Что ты ей сказал? — Да все как было… Примерно, — неохотно протянул Сиба. — Не слова соболезнования же ей говорить, в самом деле, — кажется, Сиба снова пытался отшутиться. Тихиро притворился, что не заметил этого. — Ты знаешь вообще, о ком именно она говорила? — Представляю. Примерно. После этого они некоторое время ещё молчали. Сиба не проявлял желания говорить на эту тему, Тихиро же с трудом представлял, что ему говорить. — Сиба? — Да? — С тобой такое уже случалось? — Что? — Ну… Подобное. — Бывало. Пару раз. Это… Странное чувство, я знаю. Но… — виноватая улыбка. — Привыкаешь как-то. Как и ко всему. Да, — кажется, Сиба сдержал нервный смех. Снова воцарилась несколько неловкая тишина. — Кстати, я сказал ей, что это я убил, как его… ████. Понятия не имею, так ли это было на самом деле, но… Просто чтоб ты знал. — Спасибо, но не стоило, наверное. Стоило ожидать, что на моем пути мне доведётся встретиться с близкими убитых мной. Это неизбежно. И наверное, мне должно быть все равно, что они обо мне думают. В самом деле, его меч режет не воздух и не эфемерных призраков. Рано или поздно его ждала бы встреча с безутешной вдовой, матерью, сестрой, братом, сыном… Было бы наивно полагать, что его жертв никто не любит, что их смерти лишь освобождают кого-то от гнета зла и насилия, и лишь эти освобожденные потянутся к Тихиро с благодарностью. Конечно, Тихиро давал себе в этом отчёт. Однако он все же надеялся, что первая встреча с близким жертвы случится несколько позже. — Ты как? — спрашивает Сиба, будто читая его мысли. Тихиро пожимает плечами. — Странно. Я не чувствую угрызений совести, если ты об этом. Но встреча с этой женщиной… Говорит мне, что должен чувствовать… И из-за этого странно. Сиба кивнул, демонстрируя понимание. — Наверное, мне на этом месте стоит произнести какую-нибудь воодушевляющую речь о морали, но что-то ничего не приходит в голову, извини, — последовал еще один эпизод длительного и почти неловкого молчания, который был нарушен чертыханием Сибы. — И как я сразу об этом не подумал! — он сразу поспешил объясниться. — Знаешь, а ведь даже хорошо, что эта мадам пришла. Если она узнала о нас, возможно знает кто-то ещё. Мадам-то может и безвредная, но кто знает, откуда она взяла информацию и кто еще может узнать. Пойду напрягу Азами, в общем, — Сиба говорил так, будто в чем-то оправдывался перед Тихиро. Тот лишь понимающе кивнул. Оставшись наедине с самим собой, Тихиро вдруг осознал, что больше не может вспомнить имя жертвы, которое называла женщина.