Золотце тебе больше подходит

«Котик, меня сегодня не будет. Не отмечай, пожалуйста, в журнале на лекции, а если преподы спросят, скажи, что заболел» Чу Ваньнин не успевает услышать будильник, как просыпается от сообщений Мо Жаня. Он сонными глазами читает его сообщения и с силой сжимает мобильный телефон, борясь с желанием разбить его о стенку или о голову самого Мо Жаня. Он облокачивается спиной на холодную стену общежития, гневно строча ему в ответ: «Мо Вэйюй, если ты сегодня к восьми тридцати не появишься волшебным образом в аудитории английского, то на следующий день я притащу тебя за ухо в университет. И я тебе не котик!» Чу Ваньнин отправляет сообщение и плюхается назад на скрипучую кровать и закрывает лицо руками. Он настолько любит Мо Жаня, что готов в эту же секунду убить его за многочисленные пропуски. Его щёки краснеют, когда он резко вспоминает обращение Мо Жаня к себе. «Котик, котенок, милый, солнышко, золотце». Чу Ваньнин, слыша, как изо рта этого парня слова вырываются раньше, чем его мозг начинает вырабатывать серое вещество. Иначе он не может обозвать эту странную закономерность, когда к ему, старосте группы, обращаются настолько неуважительно, настолько фривольно. Чу Ваньнин даже допускает мысль о том, что это всё звучит очень интимно, но тут же изгоняет их из своей очень умной головы. А к Чу Ваньнину ещё никто не смел подкатывать настолько явно и настойчиво, как Мо Жань. Телефон вновь оживает от очередного сообщения. Чу Ваньнину и гадать не приходится, кто ему пишет в личные сообщения. «Я буду только рад, если ты придёшь ко мне домой. Желательно сразу в кровать: * » Чу Ваньнин, прочитав это сообщение, опрокидывает телефон вниз экраном и зажимает рукой рот, тяжело дыша. «Ну это верх наглости!» — думает Чу Ваньнин, прижимаясь спиной к холодной стене комнаты. Его лицо покрылось красивым румянцем, который медленно сползает ниже на шею, ключицы, грудь. Парень ещё несколько секунд сверлит взглядом несчастный телефон, не в силах взять его в руки и отправить в ответ целую лекцию о том, что нужно соблюдать субординацию. Но на неё Мо Жань плевать хотел, и Чу Ваньнин потихоньку принимает это. «И да, ты самый настоящий котёночек, пускай и злой. Вредный котик. Так тебя и запишу». Чу Ваньнин ничего не отвечает на его сообщения, сгорая со стыда. Рука сама тянется нажать на кнопку «Заблокировать пользователя», но останавливается. Он загнанно дышит и пытается привести свой внутренний мир в порядок, но голос Мо Жаня, настолько запоминающийся, всплывает в его памяти. И Чу Ваньнин накрывает своё лицо подушкой, и кричит в неё самым что ни на есть криком отчаяния. Его уши пылают алым не то от гнева, не то от смущения, а может быть от того и другого. Когда он закрывает глаза, то перед ним появляются те самые сообщения Мо Жаня, которые читаются его низким голосом. От него по коже Чу Ваньнина бегут мурашки, и тёплым комом что-то, о чём сам он думать не хочет, сворачивается внизу живота. А Мо Жань ещё смеет ухмыляться и посылать воздушные поцелуи и так взбешённой старосте. Чу Ваньнин в такие моменты фыркает и отворачивается от парня, показывая то, что ему не нравится и терпеть он не будет. Смеет подходить к нему со спины и обнимать за шею, притягивая к себе так, чтобы Чу Ваньнин уткнулся носом в его. Притягивает настолько близко, что парень может легко вдохнуть запах Мо Жаня. Или лизнуть языком по выступающей вене, попробовать на вкус его медовую кожу и укусить, впиваясь зубами в плоть, как вампир. Но Чу Ваньнин собирает всю свою волю в кулак и отталкивает наглеца, поправляя смятую от объятий одежду. Но продолжает терпеть, потому что в глубине души ему нравится это внимание, которое дарит ему Мо Вэйюй. Чу Ваньнин находится в маленьком шаге от того, чтобы признать это, но каждый раз сдаёт назад, стоит только столкнуться с ним вновь. «Вредный котик». Чу Ваньнин считает, что нисколько не смущается. Он в бешенстве! В самом настоящем бешенстве. И, как староста, как человек, наделённый правом выставлять оценки и пропуски в журнал, из принципа поставит Мо Жаню пропуск на лекции. Но на самой лекции отмечает то, что Мо Жань присутствует на занятиях, потому что не может его подставить. Потому что всё-таки ему нравится этот прогульщик. Очень харизматичный, красивый, обаятельный прогульщик. А ещё Чу Ваньнин точно нанесёт с утра Мо Жаню визит и за ручку приведёт в университет, ведь он держит свои обещания. И вот, в семь утра, собранный, злой, голодный Чу Ваньнин стоит перед дверью чужой квартиры, переминаясь с ноги на ногу и не осмеливаясь звонить или стучать. Голос в его голове, поднимающийся только тогда, когда тревожность берёт верх над разумом, твердит: «Это очень плохая затея, ты должен уйти». Чу Ваньнин даже не удивлён, что внутренний голос только ещё больше заставляет чувствовать себя отвратительно и неуверенно. Но парень топает ногой, вбирает полные лёгкие воздух и, набравшись духа, стучит. Секунды превращаются в минуты. Время идёт настолько медленно, будто остановилось. Бешеное сердцебиение также замедляется, а от волнения по затылку стекает небольшими каплями пот. Но никто не открывает. Чу Ваньнин стучится ещё раз. И ещё раз. И снова. Пока до его ушей не доносится громкий, злой голос Мо Жаня. И по его тону можно судить, что парень совсем гостей не ожидает. Чу Ваньнин скрещивает руки на груди и отходит от двери на один шаг, когда её распахивает Мо Жань. Его футболка, надетая наспех, хорошо подчёркивает все мышцы парня, и Чу Ваньнин невольно сглатывает слюну, борясь с желанием дотронуться. — Ваньнин! — злобный, сверкающий молниями, взгляд вновь становится мягким, каким знает его Чу Ваньнин. Мо Жань улыбается и на его щеках появляются милые ямочки. Ваньнин же считает, что нужно было послушать свой внутренний голос и свалить побыстрее. Но сейчас бежать поздно, особенно когда знаешь, что тебя непременно схватят за запястье и насильно втянут в небольшую квартиру. Чу Ваньнин не показывает своего волнения, только небольшая дрожь в пальцах может выдать его с головой. Он смиряет Мо Жаня холодным взглядом и цокает языком. — Надо же, имя моё вспомнил, — язвит Чу Ваньнин, не услышав из уст Мо Жаня привычное «котик, золотце, солнышко» или ужасно пошлое, по его мнению, «детка», от которого Ваньнина передёргивает. Но не услышав эти пресловутые прозвища, он не чувствует облегчения или радости. А всё совершенно наоборот: на душе становится слишком пусто. — Я всегда его помню, — тянет Мо Жань звуки, медленно приближаясь к Чу Ваньнину. Он пятится назад, пока не упирается поясницей в перила. Парень немного поворачивает голову в сторону и тут же зажмуривает глаза. От падения с высокой высоты его отделяет лишь эта железка. Мо Жань устраивает руки по бокам, наблюдая за Чу Ваньнином. Их лица находятся в сантиметрах друг от друга, настолько близко, что каждый может чувствовать сбившееся дыхание другого. Стоит только поддаться вперёд и их губы соединятся в поцелуе. Мо Вэйюй усмехается своим мыслям и продолжает. — Но мне больше нравится называть тебя котик. Или золотце. Шепчет он на ухо Чу Ваньнина. Его тело напряжено, словно струна. Ему не сбежать, ведь с одной стороны бездонная пропасть, попав в которую либо умрёт, либо останется инвалидом на всю жизнь. А с другой — горячий и слишком настойчивый Мо Жань, принимающий его к чёртовым перилам. — Бесстыдник. — Какой есть! — Мо Жань усмехается и слегка, будто совсем случайно, касается губами ушной раковины Чу Ваньнина. Он чувствует, как по спине бегут мурашки, а внизу всё скручивается от возбуждения. Парень старается держать себя в руках, повторяя в голове математические формулы. — Но чего же ты так рано пришёл? Или у тебя есть идеи как провести это утро приятно и с пользой? — Отцепись! — Чу Ваньнин собирает всю смелость в кулак и отталкивает Мо Жаня от себя. Он и не сопротивляется, дав парню возможности вырваться из ловушки и вдохнуть спёртого подъездного воздуха. Чу Ваньнин чувствует, как сильно колотится его сердце, готовое пробить рёбра. Чувствует, как он весь горит. И ощущает фантомные прикосновения Мо Жаня к своему телу, его мягкие губы на своих ушах. «Соберись, придурок». Чу Ваньнин поправляет волосы, собранные в хвост, одёргивает слегка помятую одежду и входит в чужую квартиру без разрешения хозяина. Мо Жань же, положив руки в карман трико, следует за ним по пятам. Парень придирчиво осматривает чужой дом, ища глазами сумку или портфель и тетради. Чу Ваньнин всё-таки никогда не нарушает свои обещания. — Я обещал, что если ты не придёшь на занятия, то приду к тебе и сам приволоку тебя за руку. С тобой как с ребёнком маленьким нужно! Даже моя пятилетняя двоюродная сестра самостоятельнее тебя! — выкрикивает Чу Ваньнин с раздражением и устраивает руки на боках, наблюдая за потерянным лицом Мо Жаня. А затем, не ожидая его реакции, парень ухватывается взглядом за стол, на котором лежат тетради и ручки. Он берёт сумку и быстро вкладывает нужные конспекты в тетрадь. Чу Ваньнин изредка поглядывает на Мо Жаня. Тот же стоит в дверном проёме, облокотившись на косяк, и с ухмылкой на губах наблюдает за этой картиной. Чу Ваньнин сжимает в руках собранный рюкзак и одним движением бросает его в довольное лицо Мо Жаня. Парень такого не ожидал, поэтому не смог отбиться от летящей в него предмета гардероба, наполненного тетрадками. Мо Жань тут же корчит недовольную рожицу и трёт нос ладонью. — Котик, ты такой жестокий, — обиженным голосом произносит он и поворачивается в сторону Чу Ваньнина, который уже даже не смотрит на него и его жалостливое лицо, роясь в чужом шкафу. С удивлением замечает, что одежда Мо Жаня сложена аккуратно, и в его шкафу порядок, в отличие от шкафа самого Чу Ваньнина, где царит хаос. Он делает вид, что занят исследованием содержания чужого шкафа. Но кончики его ушей вмиг краснеют, как только до них долетает приевшиеся к его персоне «котик». — Может быть придумаешь другую кличку? — спрашивает он, не оборачиваясь лицом к Мо Жаню. Но спиной чувствует, как тот улыбается своей фирменной улыбкой, сверкая ровными зубами. А на щеках появились милые ямочки. Чу Ваньнин тут же себя одёргивает, когда понимает, что его мысли идут не в то русло. Он делает глубокий вдох и продолжает свою речь. — Или же прислушаешься к своей совести и начнёшь меня звать по имени?! Хорошая попытка, но не совсем удачная. За ним раздаётся высокий, бархатистый смех, от которого у Чу Ваньнина подкашиваются ноги, а кожа покрывается мурашками. — Золотце? — Чу Ваньнин не замечает, как Мо Жань стоит к нему вплотную, практически прижимая к себе. Парень выставляет по бокам руки и склоняется над Чу Ваньнином, ставя его в ещё более неловкое положение. Чу Ваньнина, который и так горел алым, но сейчас, чувствуя на себе тяжёлое и горячее дыхание объекта его воздыхания, внизу живота постепенно скапливается жар. Жар, который молниеносно распространяется по организму. Чу Ваньнина бросает то в жар, то в холод. Слишком тесный контакт. Слишком желанный контакт. Парень незаметно набирает больше воздуха и постепенно выдыхает, приходя в душевное равновесие. Но когда над тобой возносится горячий парень, по которому страдаешь несколько месяцев — душевному равновесию не быть. Он прокашливается и поднимает взгляд на наглого юношу, позволяющему себе без разрешения вторгаться в его, Чу Ваньнина, личное пространство. Дразнить, как маленького ребёнка пакетом любимых конфет. — Я бы предпочёл, чтобы меня звали Чу Ваньнин, — его голос чудом остаётся ровным и спокойным, но если прислушаться, то можно уловить нервные нотки в нём. Чу Ваньнин нервничает, кусает губы, держась изо всех сил, чтобы не приникнуть поцелуем к Мо Жаню или чтобы не оттолкнуть его, что есть мочи. — Золотце тебе больше подходит, — уверенно заявляет Мо Жань и осмеливается заправить выбившуюся из причёски прядь за ухо. Чу Ваньнин застывает, словно статуя, а чужие прикосновения обжигают сильнее любого кипятка или паяльника. Демоны внутри беснуются и требуют выбраться наружу и навести беспорядки в реальном мире. В реальном мире, в доме, в квартире, в комнате, где они сейчас находятся, смотрят друг на друга и не смеют отвести взгляд хотя бы на минуту. Продолжают играть в гляделки, зная, что никто не выиграет. — Бесстыдник, — только и может выговорить он, ощущая сухость во рту. Чу Ваньнин нуждается в холодной, освежающей воде. А ещё в огромном количестве кислорода, который Мо Жань так безбожно ворует. Ворует и смеет улыбаться, выбивая Чу Ваньнина из колеи окончательно. — Только ты и можешь меня звать похабными кличками. — Они не похабные! — возражает он Чу Ваньнину и даже отстраняется, давая парню долгожданную свободу. — Поверь, ты ещё не слышал, как я говорю во время секса. Хотя, — Мо Жань цокает языком, отводя взгляд в потолок, и выдерживает паузу. А Чу Ваньнин вот-вот получит нервный срыв. — Скоро услышишь. Чу Ваньнин задыхается, услышав эту фразу, и отталкивает Мо Жаня с силой. Он сжимает в руках одежду, которую успел достать, прежде чем оказаться в ловушке. Его лицо заливает краской, а сам парень сильно бесится от того, насколько спокойно Мо Жань произносит эти слова. Насколько легко они вылетают из его рта, что Чу Ваньнину становится неприятно. «И многим он так говорит?» Спрашивает он у самого себя, но Мо Жаню задать этот вопрос не осмеливается. — Зачем я к тебе вообще пришёл?! — Потому что я не пошёл вчера на пары, а ты пообещал прийти за мной и за ухо притащить в университет. Зато я теперь точно знаю, что Чу Ваньнин слов на ветер не бросает. Только я хочу попросить, чтобы ты к другим прогульщикам не ходил. — А у нас только ты прогульщик, — ставит его перед фактом Чу Ваньнин. — Они соизволяют приходить стабильно на занятия. — Значит, только я буду получать твоё внимание? Мо Жань стоит напротив него, но держит дистанцию, не делает лишний раз шаги в его сторону. Он строит милую и жалостливую рожицу, что даже Чу Ваньнин ощутил прилив нежности к нему и желание потрепать парня за эти милые щёки. Но Чу Ваньнин вновь одёргивает себя, пока не стало слишком поздно что-то менять. — Ещё чего, — фыркает он и бросает Мо Жаню чёрную рубашку и серые джинсы, которые очень нравятся самому Чу Ваньнину. Тот с улыбкой принимает решение своей старосты и забирает из его рук одежду. Но не удерживается и проводит кончиками пальцев по нежному запястью. Чу Ваньнин не шевелится, наблюдая за движениями руки Мо Жаня, которая обхватывает его запястье и подносит к своим губам. Юноша оставляет лёгкий поцелуй на костяшках пальцев, а Чу Ваньнин с ужасом на лице дёргает рукой, пытаясь вырваться из плена чужих губ. Но Мо Жань не отпускает. Смотрит пристально в глаза, будто хочет пролезть в его мозг и узнать о том, что Чу Ваньнин сейчас думает. Вернее, о ком. Перерыть все его воспоминания, мысли, прочувствовать всё то, что Чу Ваньнин ощущает, когда Мо Жань подходит к нему настолько близко, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Или то, что Мо Жань склонится к нему и вовлечёт в поцелуй, притягивая к себе ближе, вплотную, что между их телами останется совсем немного пространства. — Знаешь, — тянет Мо Жань, следя за реакцией Чу Ваньнина и сжимая его руку в своей. — А ты мне нравишься. «Ты мне нравишься». «Нравишься». Слова, которые он ждёт несколько месяцев, оказываются острее клинка. Простая фраза выбивает его из колеи и ранит в самое сердце. Потому что Чу Ваньнин не может поверить в сказанное Мо Жанем. Думает, что это большой розыгрыш, после которого он останется в дураках. Но глаза Мо Жаня кажется наполнены глубокими чувствами, которые Чу Ваньнин понять не может. Он ощущает, что парень ослабляет хватку и выдёргивает свою руку, прижимая к своему телу. — Не говори ерунды. Одевайся и выходим, — отвечает Чу Ваньнин на признание Мо Жаня. Он, поджав хвост, убегает на кухню и садится за маленький стол, подпирая голову рукой. Парень не может поверить, что с языка Мо Вэйюя настолько легко слетели эти слова. Чу Ваньнин не верит, но желает. Он хочет знать, что слова Мо Жаня не наглая ложь, чтобы пошутить над ним, чтобы унизить или отомстить за скверный характер старосты. В глубине души Чу Ваньнин надеется, что чувства Мо Жаня реальны, но не может заставить сердце думать по-другому. Внутренний голос твердит, что он не может нравиться ему. Говорит, что даже не имеет права думать о нём и надеяться на взаимность. Внутри него распирают противоречивые чувства, убивающие его. Разбирающие душу на разбитые частицы. Чу Ваньнин хочет на стену лезть от переживаний и угрызений совести. Чу Ваньнин, погружённый в собственные переживания, не замечает, как пара сильных рук обнимает его со спины и притягивает к горячей груди. Парень не двигается, застывая в крепких объятиях. Мо Жань наклоняется к его заалевшему уху, оставил лёгкий поцелуй на остром кончике. Душа Чу Ваньнина очередной раз переворачивается с ног на голову. Но он позволяет себе наслаждаться этими мимолётными объятиями, поцелуями. Пускай и разрывается от противоречий. — Ваньнин, ты мне правда очень нравишься, — шепчет Мо Жань, разворачивая ошеломлённого Чу Ваньнина к себе. — Я мечтаю о тебе с самого того дня, как увидел первого сентября. Такой красивый, — Мо Жань проводит пальцами по его щеке, еле удерживаясь от желания поцеловать в манящие губы. — Такой возвышенный и холодный. Умный и строгий. Хотел бы я тебя разложить сейчас на этом чёртовом столе. С каждым предложением Мо Жань сокращал между их лицами расстояние. Их губы находятся друг от друга в нескольких миллиметрах, они ловят дыхание друг друга. Атмосфера между ними накаляется до передела, но никто из них не осмеливается сделать первый шаг. Чу Ваньнин, почувствовав прилив смелости, первый переступает пропасть между ними и соединяет их губы. Мо Жань от неожиданности широко раскрывает глаза. Чу Ваньнин сам его поцеловал. Чу Ваньнину отстраниться Мо Жань не даёт. Хватает его за затылок, притягивая к себе. Его разум помутнел, а в голове только Чу Ваньнин, его мягкие губы, о которых он грезил последние месяцы. Чу Ваньнин, его тело, его разум, весь он растворяется в грубом, но граничащим с нежностью поцелуе. Обнимает Мо Вэйюя за плечи, сжимая в руках рубашку. Чу Ваньнину хорошо. Он не хочет, чтобы это мгновение заканчивалось. Парень никогда в жизни не чувствовал себя настолько нужным, как сейчас в руках другого, целуясь с ним. Мо Жань отстраняется от красных и опухших губ Чу Ваньнина, спускаясь поцелуями к шее. Он прикусывает нежную кожу составляя на ней розоватый след, но тут же зализывает. А наглые руки проникают под белую рубашку, оглаживая голую спину. У Чу Ваньнина подкашиваются ноги, ещё совсем чуть-чуть и он свалится на пол без сил. Эмоции, чувства бьют через край, его сознание находится в тумане, он только может хвататься за Мо Жаня и будто в бреду шептать его имя. «Мо Жань, Мо Жань, Мо Жань». — Золотце, видимо, мы сегодня окажемся у меня в постели.