Можно дышать

Всё было не то, всё было не так, выкручивало, подрывало изнутри, подвывать хотелось, волосы рвать и выкручиваться, потому что было плохо, тошно. Было то ослепляюще светло, и плохо, то холодно и темно, запредельно страшно, как не бывало никогда. И плохо, тошно совсем. Внутри будто что-то подрывало, просилось наружу, словно бы разрезая живот, грудь, и слепило, нет — выжигало просто добела. Под концентрированными лучами. Мицки было так плохо, что хотелось, чтобы это всё закончилось. Но грудь что-то пробивало, и стало темно, жарко и мокро перед глазами, и что-то лицо щекотало. Пока Боруто бился над ним, делая искусственное дыхание. Мицки очнулся, закашлялся, и его резко перевернуло на бок, Боруто продолжал давить на живот, держа за голову горячей рукой, чтобы Мицки мог выблевать всю воду, выкашлять. Её было не так много, как могло бы — тело не совсем поддавалось таким инстинктам, и он не вдыхал воду из-за нехватки воздуха, но всё же что-то да затекло в пустые лёгкие. И теперь немилосердно драло горло, будто это не вода была, а щебёнку Мицки выкашлял. Как плохо. Аж сознание проясниться не может, только через какое-то горячее тело он ощущает дрожащие руки Боруто. И видит размыто, как тот перемахивает через него — весь мокрый, со стекающей водой — и заглядывает в глаза. Испуганный, бледный. Мицки вроде даже не видит этого, а просто догадывается, потому что перед глазами плывёт, будто он вглядывается вглубь озера. Или смотрит со дна… — Ты в порядке? — Срывающимся в дрожь голосом, нервным спрашивает Узумаки, и Мицки пытается сфокусировать на его глазах свой расплывающийся взгляд. Моргает с задержкой, надеясь, что такой ответ Боруто поймёт. Тот отстраняется, растерянно держа дрожащие руки перед собой, дышит загнанно, будто это его тут откачивали, и заторможенно опирается на землю, сам не в силах отдышаться. Мицки пытается не отключиться и моргает медленно, с болью и хрипами дыша, втягивая в агонизирующие лёгкие воздух. — Блять… — Выдыхает Боруто и обессиленно падает рядом на спину, раскинув руки и, вроде как, пялясь в небо. Мицки из его положения не видно, он не в силах сейчас на что-то, кроме моргания. Только переживать эту боль — как ему плохо было — и стараясь не отключиться. Минуты тянутся долго, но в пустой голове ничего не появляется: опустошение, отупение, которое бывает после завершения какого-то очередного самоубийства, что называется миссией. — Я больше с тобой не буду тренироваться… — Глухо, в прострации, через вечность роняет Боруто. Мицки хочет посмеяться, но горло дерёт, и он только заходится в кашле. Да уж, лучше технику воды пусть Узумаки тренирует на ком-то другом.